Надежда
Том.
Я смотрел на ее локоны пшеничного цвета, тонкость ее бровей, глубину ее карих глаз. А от ее лица, так изменившегося за эти годы, в моей груди все металось из стороны в сторону. Я до сих пор отлично помню, как она, испуганно глядя на Билла, а затем на меня, скрылась в толпе. Она не помогла нам. Но почему? Мы ведь тройняшки! Лучшее, блять, трио! Испугалась? Но только потом я узнал, что она на самом деле застыдилась. И тогда внутри моих ребер, где то левее, я глубоко закопал семечко ненависти в плодородную почву юношеского, незапятнанного сердца.
Я ненавидел Элис Браун всем своим существом. Я часто представлял, как вонзаю нож ей в шею и слышу ее вопль о пощаде. Но пощады бы не было. Я бы очень хотел ей отомстить за брата. Хотел бы видеть, как ее лицо опухает от ударов, как когда избивали Билла из за ее длинного языка. Я думал, что ненависть к ней вызвана ее жалким и очень отвратительным предательством, но только спустя годы, когда яркость моей обиды угасала, я осознал, что в большей степени я желал ей смерти, потому что в тот день, вместе с нашей дружбой, разбилось и мое сердце. Я любил Элис Браун всей своей душой. И это убивало меня во всех смыслах.
Глядя на ее карие,большие глаза, я искренне не понимал, как в такой красивой, и, как нам тогда казалось, доброй девочке, могла зародиться эта ядерная желчь, прожигающая внутренности, словно кислотой. Но больше всего, я не понимал, как я могу чувствовать, что готов простить ее за все, просто глядя на ее сожалеющее лицо. Мир сузился до элегантности ее тонких запястий, розовой пухлости ее губ, ее светлых волос, заправленных за уши, ее запаха и нежного голоса, несущего в себе неподдельное раскаяние.
Она продолжала разговор с Биллом и я обратил на него свое внимание. Его слезы стекали черными ручейками с глаз. Из нас двоих реальные поводы мстить ей были только у Билла, но я то знаю, что он бы никогда не сделал этого, хоть в тот день мы поклялись друг другу убить Элис Браун сразу же, как только увидим ее. Внутри все загорелось неприятным пламенем. Ну, давай же, Билли, она прямо перед тобой! Отомсти ей за то, что ее шлюший рот такой болтливый!
Я шумно выдохнул, протерев лицо ладонью.
– я не настаиваю на дружбе, – услышал я от Элис. – мне будет достаточно вашего прощения.
Мы с Биллом молчали. И это молчание было громче любого крика, громче любых басов из проезжающих машин. В ушах загудело от эмоций и я решил просто скрыть лицо за кружкой пива, отпивая содержимое большими глотками.
Билл сглотнул и пожал своими хрупкими плечами.
– мы бы и не смогли дружить, Элис, больше никогда.
***
Элис.
Когда ливень закончился, мы вышли из бара. Черное небо все еще было затянуто тучами. Асфальт блестел лужами, отражая фонарные свечения вдоль дороги по обе стороны. Я заправила прядь волос за ухо и крепче сжала в руке ремешок моей кожаной сумки. Близнецы, хорошо расслабленные, курили и о чем то разговаривали, оглядываясь на меня. Билл простил меня, но на душе мне легче не стало. Обычно, говорят, что после таких разговоров с плеч спадает груз сожаления. Но я этого не ощущала. Я посмотрела на свои туфли на каблуке, вздохнула и обернулась к Каулитцам.
– мне пора.
Сейчас я думала, вызвать ли мне такси или дойти до дома пешком,чтобы хорошенько все обдумать? Но Том прервал мои размышления.
– садись в машину. – едва скомандовал Каулитц старший.
Я взглянула на Билла, будто спрашивая у него разрешение, а он просто устало пожал плечами, выражая свое безразличие. Билл выкинул недокуренную сигарету и сел в черную машину Тома на переднее пассажирское сидение,хлопнув дверцей. Том остался курить, уперевшись спиной на холодное покрытие своей крутой тачки. Он даже не смотрел на меня,и я, не выдержав кричащей тишины, села на заднее сидение, положив свою сумку на колени. Я уткнулась виском в идеально чистое стекло окна и наблюдала за тем, как Том бросает окурок на тротуар, притаптывает его носком своего кроссовка и шумно садится за руль.
Дорога была вполне спокойной, даже несмотря на выпитый водителем алкоголь. Пока тихая музыка играла в салоне, Билл засыпал, а полуприкрытые карие глаза Тома,сейчас кажущиеся абсолютно черными,следили за дорогой, я вспоминала, какими маленькими и открытыми мы были когда то. Нас можно было сравнить с чистой травой, с новой вещицей, с самым спелым плодом. Мы были чисты и добры. Или, вернее сказать, они были. Мои демоны не давали мне покоя еще в раннем возрасте. И они всегда проявлялись в предательствах чувств близких, чтобы заполучить желаемое. Я ненавижу эту черту в себе. Мне не было жалко Габи, не было жалко Трэвиса, не было жалко Одри. Я предала их доверие, просто чтобы достичь того, что нужно было исключительно мне. Но мне было жалко близнецов. Перед ними теперь я абсолютно раздета и беззащитна этой ночью. Я заслужила это отвратительное чувство сожаления, ломающее мои кости от ненависти к себе.
Том остановился на адресе, который я продиктовала ранее и уставился в зеркало заднего вида. Билл уже крепко уснул, что было заметно по запотевшему кружочку на стекле, рядом с его открытыми губами.
– спасибо,что довез. – я открыла дверь машины и вышла из нее,не оборачиваясь назад. Я шла к двери своей парадной, но услышала звук хлопка дверцы сзади и уверенный голос Тома.
– Элис, – я повернулась к нему плечами: плавно и грациозно. – когда мы сможем еще раз увидеться?
Я будто не поняла вопроса. В горле пересохло. Он хочет меня увидеть снова?
– серьезно? но ведь Билл..
– серьезнее некуда, Элис. – твердо прервал юноша. – мне нужна еще одна чертова встреча с тобой..– его голос затих, словно он решил умолчать о чем то. – и Биллу об этом знать необязательно.
Мои губы тронула слабая улыбка. Есть еще надежда на полное прощение? Я подошла к Тому ближе на пару шагов, звук каблуков раздавался по пустому кварталу.
– я дам тебе знать. – сказала я, после чего еще несколько мгновений молча радовалась снисходительности Каулитца старшего.
Его карие пьяные глаза проследили невидимую дорожку от моих длинных ресниц до моей пухлой улыбки. Он не прикоснулся ко мне, не улыбнулся в ответ. Он лишь кивнул и сел в машину, чтобы исчезнуть из моего поля зрения. Я постояла еще какое то время на открытом воздухе, занимая эти пару минут размышлениями о том, как мне добиться прежней доброты ко мне от Билла и как мне в этом может помочь Том.