Moon Breath

Всю ночь я не находила себе места. Металась по номеру, задыхаясь от слез. Пролистывала сайт авиакомпании, чтобы найти ближайший рейс в Дублин. Кидала вещи в чемодан, снова возвращала их в шкаф, затем опять ревела. Я действительно не знала, что делать, но и сидеть сложа руки тоже не могла.

Мама сказала, что в первый раз это случилось на следующий день после моего отъезда. Кай весь день был беспокойный, отказывался есть и рисовать. Швырял вещи, то и дело плакал, казалось, совершенно без повода. Мама вышла с ним на прогулку, но на детской площадке он устроил дикую истерику, чем напугал всех детей. Одному мальчику швырнул в лицо горсть песка, и ей пришлось долго извиняться перед родителями пострадавшего.

Перед сном они смотрели телевизор — брату нравились американские комедии начала девяностых. После тот как обычно выпил кружку молока с овсяным печеньем. Мама выдохнула: ей показалось, что он стал спокойнее и как-то расслабился, даже посмеялся над забавными ситуациями из фильма. Она только успела сказать ему, что пора чистить зубы, но Кай внезапно задергался резко и как-то ненатурально. Тело затрясло так, что сначала мама просто стояла как вкопанная, не понимая, происходит ли это наяву, или она задремала, и ей снится какой-то кошмар. Но тут же внезапно пришло понимание, что это судороги. В раннем детстве с ним бывало пару раз, по ночам, фоне высокой температуры. Но не так сильно, с такими телодвижениями.

Кое-как ей удалось уложить его на мягкий диван и сдерживать движения до приезда скорой.

Врач заподозрил эпилепсию, но все же не стал делать поспешных выводов. Приступ прекратился через несколько минут. Вскоре брат уснул, изнуренный и испуганный.

Следующие несколько дней мама практически отставила в сторону работу и любые домашние дела, переключив все внимание на младшего. В принципе, он снова вел себя нормально — настолько нормально, насколько возможно при его диагнозе, конечно. Хотя теперь он был более вялый и пассивный, чем раньше, но та списала это на последствия резкого приступа. Он вроде снова стал идти на контакт и даже концентрировал внимание на рисунках карандашами.

А вчера все повторилось, но уже с удвоенной силой. Приступ, как смерч, налетел так внезапно, что не оставил шанса все обдумать и предпринять. Мама просто отошла на пару минут помыть посуду, как вдруг услышала громкий стук в гостиной. Брат лежал возле дивана, скорчившись в неестественной позе, раскинув руки и ноги в разные стороны. Изо рта у него шла пена.

В этот раз потребовалась госпитализация — врач пояснил, что на фоне судорожного припадка случилась кратковременная остановка дыхания, и теперь нужно контролировать работу головного мозга.

Мама рассказывала это, срываясь на слезы, периодически ее голос совсем пропадал. Она была в больнице вместе с ним; хоть приступ и удалось купировать, теперь предстоит долгая реабилитация. Диагноз «эпилепсия» больше не стоял под вопросом и встал в один ряд с другими болезнями, свалившимся на маленького мальчика.

— Почему ты говоришь мне об этом только сейчас?! Как… Как ты могла молчать все это время? Я же чувствовала, что у вас там что-то происходит!

— Я не хотела тебя беспокоить. Это твой шанс, твой новый опыт. Ты так загорелась идеей поехать в Париж. К тому же, поначалу я подумала, что все обошлось…

Я сидела на каменном крыльце «Норы», сжимая телефон с такой силой, что могла бы ладонью расколоть его на части. Улица была совершенно пустая, только слабый гул машины доносился издалека.

Я кричала и бессильно плакала в пустоте ночи, совершенно равнодушной к чужому горю. И хотя уже было очень прохладно, мне казалось, что лоб раскалился от жара, и меня поглотила лихорадка. В бар возвращаться не стала ― благо, ночное такси приехало быстро.

В номере я судорожно соображала, как можно отсюда побыстрее уехать.

Мне необходимо вернуться домой и быть рядом с семьей.

Рядом с братом.

Больше я его никогда не оставлю.

Мысли в голове хаотично менялись, как пестрые узоры в калейдоскопе.

Что делать?

Билетов на утренние рейсы нет, самое ранее время ― завтрашний (а, точнее, уже сегодняшний) вечер. То есть еще несколько часов мне нужно делать вид, что все в порядке, отвечать на вопросы, послушно ходить за музыкантами…

Нет, нужно просто собрать вещи и ринуться со всех ног в аэропорт.

Может, найдется свободный билетик на прямой рейс, или соображу какой-нибудь вариант с пересадкой?

Несмотря на то, что все плыло и темнело перед глазами, я на автомате кидала вещи в чемодан, проверяла документы, более-менее прибралась в номере ― оставлять беспорядок уж точно не в моих правилах. Утром меня уже здесь не будет.

К черту Кима, к черту Moon Breath, к черту дурацкий конкурс!

Я пила и веселилась, лежала с парнем на берегу озера, играла в бутылочку, пока мой брат дома корчился в судорогах и чуть не умер.

Нужно добраться до аэропорта раньше, чем чувство вины сожрет меня изнутри.

Прислонив чемодан к большому зеркалу у входной двери и внезапно почувствовала головокружение. Оно и неудивительно: я не спала всю ночь, а последние часов пять ни разу не присела. Горло просто сковало цепями, нужно срочно сделать глоток воды. Решив дать себе несколько минут, чтобы перевести дух, я спустилась на первый этаж в круглосуточный бар.

— Неожиданно! Тоже не спится?

Джейсон, взъерошенный и помятый, облокотился на узкую барную стойку, и лег на нее практически всем торсом.

Как же не вовремя!

Меньше всего сейчас хотелось попасться на глаза кому-то из «своих».

— Да... Не спится…

― А мы не поняли, куда ты внезапно исчезла из «Норы». Думали, что вы там в каморке о чем-то повздорили. Подожди, что с тобой?

Я не сразу сообразила, что по щекам текут слезы, а губы нервно подрагивают.

Присела рядом, просто не контролируя себя. Машинально схватила стакан воды и одним махом осушила его.

— Случилось чего-то?

Улыбка моментально сошла с его лица, взгляд стал менее хмельной, даже осознанный.

Понимая, что сдерживать это в себе я долго не могу, просто взяла и выложила все как на духу. Рассказала о болезни брата, о мамином молчании, о желании заработать как истинной причине поездки. Выговорившись, я даже на мгновение почувствовала облегчение — видимо, сработал эффект «попутчика».

— Мне нужно ехать, – бормотала я, — желательно успеть до утра, чтобы никто не заметил. Не выдашь меня, хорошо?

― Погоди, погоди, – он поднял руку и поморщился, будто пытаясь что-то рассчитать в уме. — Постарайся не пороть горячку. Я дико тебе сочувствую, правда. Но уезжать вот так, на эмоциях… Подумай сама: чем ты сможешь помочь брату именно сейчас? И есть ли смысл уезжать за день до финала? Что изменит один день?

— Я буду рядом с ним. Если бы я была рядом, этого бы вообще не случилось.

— Почему ты так уверена? Ведь эта болезнь непредсказуема… Я, конечно, не доктор, но, наверное, она вызвана какими-то серьезными нарушениями, и ты здесь точно не причем.

— Он расстроился из-за того, что я уехала. Нервничал, боялся оставаться один. Эти эмоции и могли стать толчком к приступу.

—Даже если так, послушай… Твой брат сейчас под присмотром врачей? Угроза миновала, верно? Пройдут сутки, и ты сможешь снова быть с ним рядом, заботиться, помогать. Но сейчас ты здесь, в Париже, и в ближайшее время может многое измениться.

― Что, например? – хриплым голосом спросила я.

— Мы уже финалисты, значит, уже гарантированно получим вознаграждение. Каким оно будет, мы не знаем, но чем черт не шутит… Если повезет, войдем в тройку. Насчет победы, я, конечно, сомневаюсь. Наверняка победитель уже определен где-нибудь в кулуарах или в чьей-то постели, – ухмыльнулся парень. ― Тем не менее, побороться нам еще стоит. И тебе тоже, хотя бы ради брата.

Я задумалась.

Теперь деньги будут как нельзя кстати!

Если уйду прямо сейчас, то потеряю даже призрачный шанс получить вознаграждение, которое в дальнейшем, скорее всего, понадобится Каю…

«Теперь предстоит долгая реабилитация», – рефреном звучал в голове мамин голос.

— Что же теперь делать, а? – я обхватила голову руками.

— Поспать пару часов. Постараться успокоиться. И быть с нами завтра. А послезавтра ты уже вернешься домой.

— Вряд ли я сейчас смогу уснуть, – тихо проговорила я, ―Да и солнце уже взошло.

Первые розовато-медовые лучи робко заглядывали в панорамные окна бара.

— Тогда рисуй. У тебя это отлично получается, – подмигнул барабанщик.

Я вспомнила о скетчбуке, который за время этой небольшой поездки пополнится несколькими зарисовками на тему Парижа. И еще одним изображением Тэхена, который в эйфории исполнял очередной хит на сцене…

— Спасибо, что выслушал.

Мы поговорили еще какое-то время, пока последние приметы ночи окончательно не рассеялись.

***

В черном экране ноутбука я отчетливо видела свои синяки под глазами. Еще одна чашка кофе, и мне определенно станет лучше.

Музыканты отчалили из отеля около девяти утра на репетиции, а Элла, воспользовавшись случаем и последним днем в Париже, ускользнула прямиком на шопинг. Мне она поручила почистить архивные записи в Инстаграме, удалить из подписчиков сомнительные странички, а еще опубликовать пост с ближайшими датами концертов. Если честно, раньше я никогда подобным не занималась, и задача сперва показалась очень трудной. Но внезапно свалившейся работе я даже обрадовалась: так можно было хотя бы отвлечься от мрачных мыслей, обволакивающих разум темным пыльным облаком.

Об инциденте с погромом гримерке больше никто не вспоминал. Элла по секрету рассказала, что организаторам сообщили о случившемся, но те словно не удивились и вообще отреагировали довольно вяло. Отделались дежурными фразами, что обязательно постараются во всем разобраться и принять соответствующие меры. Но энтузиазма в них ни грамма не было — это больше подтверждает мои догадки, что эту гадость сделали сами представительницы Франции.

Когда я вернулась из бара после предрассветного разговора с Джейсоном, то обнаружила в смартфоне сообщение от мамы.

«Проведи этот день хорошо. Я позабочусь об Кае. Ему стало лучше, правда».

Неизвестно, сколько в этих словах правды, и не лежит ли сейчас на самом деле мой брат в тяжелом состоянии в реанимации.

Даже если угроза действительно миновала, легче ли мне знать, что я не могу даже одним глазком увидеть его?

Удаление пустых страничек оказалось крайне нудным занятием и глаза после бессонной ночи стали слипаться сами собой. Меня уже стала затягивать в теплую и сладкую пену сна, но столь приятное путешествие закончилось, не успев начаться ― я больно ударилась лбом об клавиатуру.

Нужно брать себя в руки, сегодня решающий день!

Я уже хотела было подняться в свой номер, чтобы переодеться, когда услышала в холле знакомые голоса. Звонкий, немного грубоватый тембр Манобан сложно было с кем-либо спутать. Кажется, они вернулись с репетиции раньше времени, поскольку намеревались пробыть там до самого обеда.

— Он свихнулся, точно свихнулся! Хочет просто взять и все испортить накануне финала.

— Давай попробуем прислушаться к нему, – робко начал Джейсон, но девушка, сверкнув глазами, устремилась в его сторону, как скоростной поезд.

— Только не говори, что ты с ним заодно и поддерживаешь это безумие. Да над нами все издеваться будут! У нас наметились такие шансы на победу, а мы просто возьмем и все просрем?

— Я тебя полностью поддерживаю, – подал голос Юнги, — Ни хера не отработано, не сыграно, абсолютно сырой материал…

— Он не сырой только в голове нашего замечательного фронтмена, – процедила Лиса. ― О, какие люди, – она посмотрела на меня. — а мы тебя со вчерашнего вечера не видели, думали в полицию обращаться, начинать поиски.

В её тоне было столько злости и истерических ноток, что я отшатнулась. Мы переглянулись с Джейсоном, и на мой вопросительный взгляд он растерянно покачал головой.

― Что у вас произошло? – спросила я.

― Произошло то, что кто-то слишком много на себя берет, – язвительно сказала тайка, — Тэхен всегда стремился перетягивать одеяло, и мы ему это позволяли, но у всего есть границы.

Она вытащила из сумки бутылку пива и опустилась на диван.

— Финал уже через несколько часов, а мы… Барабанная дробь…Внимание… Меняем песню! Ну, что, круто, а? – ловким жестом она откупорила бутылку и жадно припала к горлышку.

― А может кто-нибудь объяснить, что именно случилось?

Лиса отмахнулась и продолжила заливать в свой организм темное пиво, а Джейсон, поглядывал на нее, начал сбивчивый рассказ.

Рано утром ребята уже по традиции собрались репетировать в баре у Матиаса. Ким с основной компанией не приехал. Ему долго звонили и писали, оставляли нервные голосовые сообщения. Лишь часом к десяти парень  явился, но вместо того, чтобы начать репетицию по плану, с порога объявил, что сегодня вечером они играют другую песню ― вовсе не ту, которую заявляли на финал. Причем это решение он принял единолично, не советуясь ни с кем. Просто обратился к организаторам и поменял композицию, а ребят поставил перед фактом.

— Как ему удалось провернуть это за такое короткое время, я просто не понимаю, ― сказала та с нервным смешком.

— Задействовал всё свое обаяние, – мрачно проговорил Мин. — Видели, КАК на него смотрят девочки из оргов?

— Или шантаж, – предположил Джейсон, ― Недаром же он сделал вид, что погрома в гримерке не было. Договорился о том, что не будет поднимать шум, а взамен поменял правила.

— В любом случае, не понимаю, чего он хочет добиться. Но я в этой дурацкой игре участвовать не хочу, – заявила Лиса — оставайтесь без гитаристки.

― А что за песня-то? – поинтересовалась я.

Если с утра после безумной ночи я была в сомнамбулическом состоянии, то теперь даже слегка взбодрилась.

Ким умеет удивлять, ничего не скажешь.

— Он ее недавно написал. Нет, она крутая, конечно… Но на итальянском, прикинь? Мы собирались выходит с драйвовой Born It, трек уже на слуху у многих, в инсте и Ютубе куча просмотров. А что теперь?

― А где сейчас Тэхен?

— Понятия не имею, – прошипела девушка и уселась в кресло с ногами, натянув на голову капюшон от толстовки. — После такой выходки даже знать не хочу, где он.

― У бассейна, – шепнул Джейсон мне на ухо. — Ну это я так, на всякий случай, вдруг захочешь его о чем-нибудь спросить.

***

Парень действительно обнаружился у края бассейна ― сидел на краю шезлонга и перебирал струны. Кроме него больше здесь никого не было. Плавными движениями пальцев он начал наигрывать медленную и нежную мелодию, не сводя глаз с гитары. Я села рядом, боясь дышать.

— Пришла меня переубеждать? – спросил он, не прерывая игру.

― Боюсь, это не входит в мои компетенции. Я выполняю функции менеджера, только и всего.

— Но ты же не просто так сюда явилась, да? Лиса уже все рассказала?

Я кивнула.

― Она, как бы помягче сказать, в бешенстве.

Тэхен что-то стал напевать под нос, полностью игнорируя мое присутствие.

— Почему ты решил поменять песню?

Он не отвечал.

— Наверное, у тебя были на то причины? Если да, то почему не посоветовался с ребятами?

― А почему ты вчера убежала из бара? Тоже были на то причины?

― Это личное. Не относится к тебе. То есть, к вам. Просто неважно себя почувствовала, вот и всё.

― Что же, надеюсь, это хотя бы была не паническая атака.

Его замечание резануло слух, но я решила не поддаваться на провокацию.

― Ты говорил с Грейс по поводу замены трека?

— Да. Если честно, мы закончили разговор минут за пять до твоего прихода.

― И что она тебе сказала?

― Какая разница? Да, понимаю, что сейчас чувствуют остальные: что я их подвожу, что решаю за всех, навязываю свою типа не популярную музыку. Я написал эту песню еще месяц назад и готовил для следующего альбома. Да, мы ее не исполняли на сцене, но репетировали-то не раз. Я понял, что должен спеть ее сегодня здесь. Просто потому что мне выпал такой шанс. Потому что, быть может, только так я смогу достучаться до одного близкого когда-то мне человека. Обратить на себя внимание, доказать, что чего-то стою в этой жизни.

В горле пересохло, по коже побежали колкие мурашки.

Я впервые за все время видела Кима таким серьезным и только теперь до меня дошло.

― Ты об отце?

― Это глупо, понимаю. Может, даже самонадеянно. Но если у меня не получается обратиться к нему напрямую, то, может, хотя бы так….

Он отложил гитару и устремил взгляд вперед. Его глаза были слегка влажные.

― Кто знает, получится ли у меня когда-нибудь выступить на такой же сцене, как эта, или более масштабной. Я не хочу упускать шанс. Я эгоист, да?

― Ты сам пишешь песни для группы и, конечно, право выбора остается за тобой. Если ты чувствуешь, что пришло время исполнить ее именно сегодня, именно здесь… Может, стоит прислушаться к зову сердца? Как называется песня?

― Torna a Casa. Вернись домой.

― Красивое название.

― Спасибо. Странно, я был уверен, что ты начнешь отговаривать меня. Ты же привыкла всегда поступать правильно.

― Познакомившись с тобой, я пришла к пониманию, что иногда правила приходится нарушать.

На сосредоточенном лице внезапно мелькнула тень улыбки.

— Позвони родителям. Скажи, что сегодня финальное выступление, уверена, они это не пропустят.

― Они и так знают, что сегодня финал. Всё знают. Просто игнорируют и мои звонки, и меня самого.

― Может, ты ошибаешься. Вдруг у них много дел, или он куда-нибудь уехали, или просто не решаются сделать первый шаг… Черт, не знаю... – пробормотала я и села на корточки рядом, обхватив колени. ― Я знаю это чувство, когда тебя не слышат. Когда родился мой брат, все внимание уделялось ему, мама на какое-то время словно забыла о моем существовании. Понимаю, что глупо сравнивать, да и потом все относительно наладилось, но все же…

— Я не собираюсь навязываться им. Особенно отцу. Мама, конечно, потом выйдет на связь и начнет читать нотации по поводу учебы, работы, университета, убедит поучаствовать в еще какой-нибудь фигне типа той конференции. – тут мне слегка стало обидно, ведь я не считала конференцию «фигней», — В общем, ее интересует все, что угодно кроме музыки, из которой я состою. No, basta (нет, достаточно). Я не буду больше искать у родителей одобрения. это бессмысленно. Скоро конкурс закончится, потом у нас по плану куча концертов. Единственное, что чувствую - именно сегодня я должен выступить с этой песней, иначе всегда буду жалеть. А жалеть о несделанном тяжелее всего, потому что назад-то время не повернешь. Как думаешь, я поступаю неправильно? Эгоистично, да?

— Я не знаю, как правильно или неправильно, Тэхен, и не берусь судить. Но какое бы решение ты не принял, посоветуйся с ребятами. Вы ведь вы все составляете Moon breath, мнение каждого участника важно. Я бы на твоем месте рассказала об истинных причинах замены, чтобы со стороны это не выглядело капризом или самодурством. Они поймут. Вы же практически семья, самые близкие друг другу люди.

— Знаешь, – хмыкнул он, ― Если честно, Грейс сказала мне тоже самое. Чтобы я слушал себя, но сказал правду всем остальным.

― Вот видишь.

Я встала и машинально потрогала его за плечо, в знак поддержки я привыкла так делать с подругами или братом. Но он резко перехватил мою руку.

— Спасибо. Рад, что мы благодаря этой поездке смогли наладить отношения.

— Я тоже рада, – прошептала, чувствуя как сердцебиение ускоряется. — Ну что, увидимся вечером, да? Надеюсь, вы успеете как следует отрепетировать, несколько часов в запасе есть. А мне это... Соцсети чистить надо, Элла попросила.

Я аккуратно потянула ладонь на себя, и он разжал пальцы.

― Давно хотел тебе сказать… Ты мне одну актрису напоминаешь. Как ее там… Вспомнил, Кристин Крук!

― Из «Белоснежка»? – ляпнула я.

— Чего-чего?

― Почему-то вспомнился этот фильм. Я любила его в детстве.

― Ну, конечно, «Белоснежка»! По мне же видно, что я обожаю сказочки, да? – засмеялся Тэхен. ― Она играла Лану Лэнг в «Тайны Смолвиля». Это единственный сериал, который мне запомнился, там саундтреки неплохие

― Действительно. – согласилась я.

По пути к лифтам кинула мимолетный взгляд в сторону большого зеркала в холле и уловила в отражении себя в полный рост. Мне тоже всегда казалось, что я похожа на Кристин, но со стороны никто и никогда этого раньше не говорил.

Кроме Тэхена.