8's
— Я нашла потенциального покупателя на машину. Завтра приедет смотреть ее, и если его все устроит, назначим дату сделки! – гордо возвестила мама перед ужином.
Наш синий «Пежо» разменял уже десяток лет, он был куплен еще при жизни папы. До сих пор машина бодренькая и вполне себе на ходу. А еще каким-то чудесным образом Дерек не успел прикарманить ее, продать или проиграть на ставках. Напротив, еще на заре их отношений с мамой он тщательно «обследовал» машину и во многом обновил ее, да и позже следил за старичком не менее тщательно, чем за своим пикапом.
— Не волнуйся, будем возить Кая на такси, – отложив очки в сторону, сказала та. — В других целях я ей все равно не пользуюсь, а ты упорно протестуешь против получения прав.
— Ты собираешься ехать одна в Лондон? – спросила я.
—Конечно. Не заставлю же я тебя тащиться вместе с нами. У тебя летом и других дел без нас полно.
— А как же работа?
— Возьму отпуск, времени скататься туда-обратно вполне хватит. На сайте клиники сказано, что курс длится две-три недели, в зависимости от того, как ребенок будет реагировать на терапию. Кстати, на последней консультации логопед отметила, что твой брат стал лучше выполнять речевые упражнения. Говорит, раньше полностью игнорировал ее указания, а теперь начал вести себя отзывчивей. Так что нам есть, куда стремиться. Представляешь, какого эффекта добьемся, если станем приходить лечение регулярно?
— Что ж, в таком случае я рада, что нашелся покупатель.
— Тебе жаль расставаться с машиной, да? Или… Это из-за памяти об отце?
Я, до этого помешивая на плите суп, отбросила в сторону половник.
— Не имею привычки привязываться к предметам и наделять их какой-то особой духовной аурой. Продашь, и хорошо.
— Ладно-ладно, только не закипай. Сильно нервничаешь из-за конференции? Я же вижу, что ты в последнее время ходишь просто сама не своя.
— В себе я уверена, а вот в этом Киме нет.
— И какой он, «этот Ким»?
— Не знаю, – дернула плечом я, — Наверное, по большей части заносчивый и самолюбивый. Свысока смотрит на тех, кто живет не такой сумасшедшей жизнью; ненавидит рутину, учебники, лекции…
— Значит, он себе на уме?
— Ага. Он, конечно, не глупый, и если захочет, то многого добьется, но не производит надежного впечатления. От таких, как он, всегда можно ждать какого-нибудь подвоха.
Мама, улыбнулась и покачала головой.
— Если не глупый, значит, понимает всю важность завтрашнего выступления.
— Кто же его знает? Может, решит, что очередная репетиция важнее дурацкого доклада. Я странно себя чувствую, правда, мам. Просто коробит ощущение, что завтрашний результат зависит не только от меня.
Несмотря на волнение, ночью я спала очень крепко.
Мне снилось, как мы с папой катаемся на горных лыжах; я едва удерживаю равновесие, а он хохочет и страхует меня, держа за плечо. Мы и правда однажды ездили в Альпы, когда- я только окончила начальную школу. Я ужасно боялась даже небольших склонов и все время повторяла, что просто пройдусь на лыжах по равнине. А еще мы ездили на фуникулере и ели миндальное мороженое. Этот вкус я помню до сих пор, он отложился на подкорке сознания, отпечатался в памяти вечной стигмой.
После звонка будильника я еще долго сидела в кровати и воспроизводила в памяти лицо отца, медленно растворяющееся в облаке снежной пыли…
Предатель, вот ты кто.
***
Для конференции я выбрала серое платье с круглым кружевным воротником и тонким белым ремешком.
«Выглядишь, будто ученица воскресной школы», – прокомментировала мой образ мама.
Туфли почти без каблука — ненавижу чувствовать скованность в ногах: от этого походка становится похожей на неуклюжий шаг пингвина. Распустила волосы, уложила пенкой и сбрызнула лаком, чтобы не пушились и не лохматились в разные стороны. Подхватив гребешком передние пряди, закрепила их сзади маленькой заколкой-крабом.
— Ты точно не на причастие в монастырь Святого Георгия собралась? – продолжила веселиться мама, но я лишь отмахнулась.
Главное ничего не забыть!
Ноутбук, папка с докладом, смартфон...
Быстро свайпнула пальцем на главный экран, но там никаких новых сообщений.
А чего, собственно, ждать?
Уже когда я выходила из дома, мой «Самсунг» тихонько тренькнул: это Лия пожелала удачного выступления и добавила смайлики в виде итальянского флага, огня и вспотевшей рожицы.
***
Просторная аудитория постепенно наполнялась людьми с бейджиками на синих шнурках.
Мне при входе вручили такой же, а вдобавок еще фирменную папку участника конференции.
Сотрудников других университетов можно было узнать сразу: в основном это были взрослые, солидные преподаватели, которые с невозмутимым видом, неторопливо продвигались к первым рядам напротив сцены с трибуной. Молодые ученые, студенты и абитуриенты, некоторым из которых тоже предстояло сегодня выступить, выглядели куда более взволнованными, все время суетились и искали глазами своих научных руководителей, словно маленькие дети, потерявшие из виду маму в толпе торгового центра.
Мне повезло куда больше: едва увидев меня в зале, мистер Тейлор помахал рукой и указал, куда нужно пройти. Мое место оказалось всего на ряд выше профессоров. Верхние ряды занимали слушатели, в основном студенты и молодые преподаватели, между группками людей ловко петлял фотограф, щелкая своим «Никоном» с крутым объективом.
Я полистала брошюру с программой докладов: судя по расписанию, мы должны выступить в первой половине дня.
Перебирая листовки, открытки, разнообразные буклеты из набора, я почувствовала, что из глубины души поднимается паника.
До официального начала осталось всего несколько минут, а мой напарник так и не подошел!
В ожидании я начала громко стучать по столу сувенирной шариковой ручкой. Девушка сидевшая по левую руку от меня, кинула в мою сторону недоуменный взгляд. Я криво улыбнулась, отпила воды и вскоре опять продолжила стучать, но уже по собственной коленке.
Наконец, когда я окончательно потеряла надежду и уже принялась судорожно перечитывать часть доклада Кима, в дверях аудитории возник он.
В бежевом клетчатом пиджаке и белоснежной рубашке, в свободных, чуть расклешенных брюках. С безупречно уложенными и зачёсанными назад волосами. Девушка-секретарь, раздающая бейджи, изящным жестом показала ему, куда сесть, и Тэхен неторопливой походкой направился в мою сторону.
Мне кажется, он ощущал себя ни больше, ни меньше топ-моделью на Неделе моды в Милане. По крайней мере, его внешности и «луку» могла позавидовать добрая половина известных манекенщиков.
Позади меня послышались перешептывания и легкий гул, полный удивления. Я оглянулась, и заметила, как на самом верхнем ряду усаживается Лалиса. Она помахала парню и послала воздушный поцелуй. На секунду тот остановился, изобразил пальцами «сердечко» и мягко улыбнулся ей. Затем сел рядом со мной, даже не удосужившись поздороваться.
— Думала, ты уже не придешь, – раздраженно шепнула я.
— Я тоже так думал.
Он него пахло очень дорогим парфюмом — я не назову марку, потому что совершенно в них не разбираюсь. Однажды бывший парень Лии, к слову, представитель золотой молодежи и сын банкира, пригласил нас на светскую вечеринку в клубе «Дублин Холл», и вот там в воздухе витали примерно такие ароматы.
Наверное, это и есть запах благосостояния?
— Мы скоро выступаем? – наклонился ко мне он.
— Перед нами четверо. Мы ближе к перерыву.
— Значит, можно было не торопиться, – хмыкнул Ким и довольно откинулся на спинку скамьи.
После вступительного слова мистера Тейлора началась серия докладов — открывали конференцию парни-аспиранты из Лондона, затем взял слово седовласый профессор из мадридского университета. Время тянулось мучительно долго, а ответы на вопросы от аудитории занимали больше времени, чем сам доклад.
Пока молодая PhD из Геттингенского университета бодро переключала слайды своей презентации и тараторила о значении женских общественных движений, я робко тронула Тэхена за плечо:
— Мы следующие.
Он кивнул и сделал глубокий вдох, не демонстрируя вообще никаких эмоций.
Мне бы его невозмутимость!
С удовольствием бы обменяла свою не поддающуюся контролю тревожность на здоровый пофигизм.
— А сейчас очередь следующих докладчиков. Представители Тринити-колледжа, бакалавры третьего курса факультета социологии, Руби Дженни и Ким Тэхен!
— Ви, – еле слышно процедил мой напарник и со сдержанной улыбкой встал из-за стола.
Наверное, мы выглядели слегка нелепо: одетый с иголочки, высокий Ким и я — низкорослая по сравнению с ним и торопливо семенила позади. Во всяком случае, я кожей ощутила, как к нам прикованы все взгляды собравшейся публики.
«Сосредоточься на тексте, делай, что должна», – назойливо повторяла я про себя.
Секретарь спросила, можно ли запускать презентацию. Я кивнула, и осмотрелась вокруг. Кто-то переговаривался между собой. Но большая часть уже застыла в ожидании начала. Парень встал рядом, хотя держался чуть отстраненно от кафедры; почему-то мой взгляд зацепился за его перстень-скорпион, поблескивающий под белым светом светодиодной люстры.
— Добрый день. Темой нашего исследования является активное долголетие и социальные аспекты старения. Гендерная проблема в наше время… У зарубежных авторов…
Сначала мой голос дрожал, но чем дальше я продвигалась по тексту, тем больше уверенности появлялось. Так обычно и бывает на публичных выступлениях: сначала нервы берут верх, а потом «втягиваешься» в процесс и перестаешь замечать, что перед тобой масса людей.
К моему удивлению, Тэхен показал, что хорошо владеет материалом, его речь текла столь стройно и правильно, что в какой-то момент я и сама заслушалась. Видимо, он до совершенства отточил свое умение держаться на публике. Он почти не спотыкался на цифрах и терминах и очень живо рассказал об опыте опросов, затронул жизненные истории людей, не называя имени и фамилий. Мне кажется, он звучал убедительно, с чем согласился бы и мистер Тейлор, — на протяжении всего доклада он одобрительно кивал.
Осталось совсем немного: выслушать формальные вопросы, коротко и емко ответить, а затем раскланяться.
— Спасибо, мисс Руби, мистер Ким. У кого-нибудь есть вопросы к докладчикам?
Вверх взметнулись сразу несколько рук.
Это хорошо: значит, аудитория готова к дискуссии!
Мы обменялись поддерживающими взглядами и приготовились слушать, но неожиданно одна из сидящих на первом ряду встала с поднятой рукой.
Ох, нет!
Я прекрасно ее знаю — это доктор Фелисити Майерс — сухопарая, вечно завернутая в шаль дамочка. На первом курсе она преподавала у нас политологию, и, кстати, весьма скверно. У нее невероятный дар объяснять материал так запутано, что даже элементарная информация превращается в трактат на эльфийском.
Сжав тонкие, накрашенные бордовой помадой губы в невидимую ниточку, она свирепо посматривала то на нас, то на мистера Тейлора, не переставая тянуть руку к солнцу.
— Да, миссис Майерс, пожалуйста. Слушаем вас, – предоставили ей слово.
— У меня вопрос к господину Киму. Скажите, пожалуйста, каков ваш вклад в эту работу?
— Ну, эээ… – от столь резкого выпада тот явно стушевался. — Я, так скажем, глубоко погрузился в эту тему…
— Или, правильнее сказать, вы просто воспользовались готовыми наработками вашей однокурсницы, чтобы в очередной раз привлечь к себе внимание?
Тэхен опустил голову, но я краем глаза заметила, как напряглись скулы на его лице.
— Насколько всем известно, ваша основная деятельность связана с музыкой.
— Да, так и есть.
— Мистер Ким. Впрочем, я обращаюсь сейчас не только к вам, но и ко всем, кто присутствует на сегодняшней конференции. В сети гуляют видеоролики с вашим участием и данные видео носят провокационный характер. Мне крайне неловко об этом говорить, но в них мистер Ким совершает неподобающие действия с микрофоном на сцене. Таких видео очень много! Я уж молчу о постоянной пропаганде алкоголя, курения, запрещенных веществ. На мой взгляд, вы просто позорите честь нашего университета.
— Причем тут… – округлил глаза Тэхен, но Фелисити подняла руку.
— Дайте мне договорить, уважаемый. Всем известно, о вашей бурной жизни вне стен колледжа. Так или иначе, информация просачивается к нам, причем крайне негативная. Скандалы, пьяные дебоши, непристойные, прости Господи, фотографии в социальных сетях! Что ж, вам выбирать, каким путем добиваться популярности. Но после подобных видеороликов, абсолютно неприятных и откровенных, появляться здесь…
— Вам понравилось? – прервал ее парень.
— Что, простите?
— Ну, вам понравились ролики? Судя по вашей осведомленности, вы их пересматривали не раз. Не волнуйтесь, все непристойные движения могу наедине повторить лично для вас.
Зал зашумел, на задних рядах послышались смешки, кто-то попытался аплодировать.
Фелисити Майерс покраснела так, что давление у нее, наверное, перевалило за двести.
Я двумя руками уцепилась за краешек кафедры, лишь бы устоять на ногах. Подавляла в себе желание убежать отсюда, куда глаза глядят.
— Вы еще смеете пререкаться со мной, мистер Ким? Вы понимаете, что я хочу до вас донести? И до вас, господин Тейлор, как до организатора сего события. Поведение Ким Тэхена наносит непоправимый ущерб репутации университета, бросает тень на нашу учебную и воспитательную деятельность. Извините, но я решительно против присутствия данного студента на мероприятиях подобного уровня.
— Миссис Майерс, Тэхен наравне с другими участниками конференции готовился к сегодняшнему докладу, – заступился Джереми Тейлор, но было уже поздно.
— Я настаиваю на том, что присутствие этого юноши неуместно! Здесь собрались те, кто действительно занимается учебно-исследовательской деятельностью. А то, чем занимаетесь вы, выходит за всякие рамки морали. Вы можете творить на сцене любые пакости, но являться после этого в университет на конференцию международного значения – верх наглости и лицемерия. У меня всё, господа.
— У кого-нибудь еще есть вопросы к докладчикам? – выдержав небольшую паузу, севшим голосом проговорил Джереми в микрофон.
Я все еще не могла оторвать взгляда от листа с текстом, но буквы стали сами собой расплываться перед глазами. В голове появился такой сумбур, что я теперь вряд ли способна ответить сейчас даже на самый легкий вопрос.
Только бы не разрыдаться прямо перед всеми.
— У меня есть вопрос! – поднял руку Тэхен, от чего я резко вздрогнула.
Судя по желвакам на лице, стиснутым зубам и учащенному дыханию, он был на пределе гнева.
— Не надо ничего говорить, прошу, – прошептала я, пожалуй, слишком тихо, почти беззвучно.
— Вопрос к вам, – он указал рукой на Фелисити, — и к другим поборникам морали, которые здесь собрались. Вам самим-то не стыдно мероприятиях «международного» уровня поднимать тему того, как я на концерте типа «трахал микрофон»?
Молодежь откровенно прыснула со смеху, а Манобан на «галерке» встала, присвистнула и захлопала в ладоши.
— Мистер Ким, я требую к себе уважения, – зашипела Фелисити Майерс.
— Я тоже. Послушайте, я пришел сюда не ради публичного забрасывания камнями. Я такой, какой есть, и не стыжусь этого. Да-да, мне не стыдно ни за один свой поступок, на которые вы тут намекали. Уж молчу, что большая часть – полное вранье. Но! Моя сценическая жизнь не имеет никакого отношения к сегодняшнему мероприятию, ясно? Я ознакомился с темой выступления. Вник в нее, насколько возможно, так что могу ответить на вопросы сам, если вам интересно. Если же вместо этого вы хотите обсудить, какой я плохой мальчик, извините, нет, такого удовольствия вам не доставлю. А тот, кому не нравится моя персона, может пососать мой …
Я закрыла глаза, мечтая в этот момент провалиться под землю.
Он продолжил:
— Но устраивать над собой суд Линча я точно не позволю. Пошли вы все на хрен, ясно? Вас напрягает мое присутствие? Так всего хорошего, синьоры!
Показав средний палец присутствующим, он сгреб в охапку бумаги с докладом, швырнул их в сторону первого ряда и быстрым шагом устремился к выходу. Оглушительное хлопанье дверью эхом раскатилось по внезапно замолкнувшему залу.
Теперь все взгляды были прикованы ко мне.