Moon Breath

В холле библиотеки суетливо сновали туда-сюда стайки первокурсников, спокойно прогуливались преподаватели, а студенты постарше, коих было меньше всего, выхаживали с исключительно озадаченным видом. Оно и понятно: чем ближе экзамены, тем меньше беззаботности остается в наполненной событиями жизни студента.

Я взглянула на большие часы, висевшие на стене напротив главного входа. Маленькая стрелка уже начала уверенный путь к следующему пункту назначения с цифрой 4. Я ждала Кима минут двадцать. Сжимая в руках пухлую папку с документами и ноутбук, чувствовала себя английским часовым, мимо которого проходят толпы людей, не обращая никакого внимания, а он вынужден оставаться на месте, прикованный долгом службы.

Наконец, он вошел в холл быстрым, чеканным шагом, почти бегом. Полы удлиненного пиджака разлетались, демонстрируя белую футболку с большим вырезом и тонкую серебряную цепочку на шее. Он успел переодеться. Ловя на себе возмущенные взгляды преподавателей и охраны, тот на ходу затушил сигарету и поискал глазами меня.

Я помахала рукой.

Интересно, сколько сигарет он выкуривает за один день?

— Извиняюсь за опоздание, – коротко бросил он, приблизившись. — Ну, куда пойдем?

— Предлагаю в малый зал, тот, что после ремонта.

— Ого, здесь когда-то был ремонт?

— Университетская библиотека постоянно обновляется, и внутри, и снаружи.

— Да я ни разу здесь не был. По мне, так все библиотеки совершенно одинаковы.

Я разложила на столе свои наработки, тетради и распечатанные материалы и принялась рассказывать. Об эстетизации старения, о современном эйджизме, о повышении качества жизни тех, кто уже перешагнул определенную возрастную черту. О теоретических концепциях известных геронтологов Питера Ласслетта и Томаса Кирквуда. Об эмпирическом анализе публикаций о старении в СМИ прошлого века и настоящего времени. Наконец, о том, как самостоятельно собирала данные об постояльцах дома престарелых на протяжении года и подвергала и тщательной обработке.

Я рассказывала материал, которым уже прекрасно владела, поэтому каждый момент мне казался предельно понятным и простым.

Парень сидел с откровенно скучающим видом, часто поглядывал на часы, хоть и изображал время от времени интерес к моему рассказу.

— То есть ты изучаешь труды ученых, посвящённых тому, как люди стареют, я правильно понял?

— Анализ теории – это только половина исследования. Разумеется, я хочу делать выводы по собственным экспериментам и показателям, а на чужую методологию остаётся только опираться. Она как каркас любого научного исследования. Ну как, в целом понятно?

— В общих чертах. Так в чем моя задача? Что мне нужно делать?

— Давай сделаем так: ты расскажешь вкратце о концепциях, которые мы затронули в исследовании, и зачитаешь большую часть выводов. А что касается практики…

— Практики?! Я еще что-то должен делать? – переспросил Тэхен. — Да я надеюсь хотя бы свой текст прочитать без запинок!

— Если ты выполнишь практику, то все остальное покажется очень простым и понятным. И конечно, опросы.

— Опросы?

— Да, было бы здорово взять небольшое интервью у стариков с самыми высокими показателями. Это поможет увидеть их глазами окружающий мир.

Тот потер переносицу и усмехнулся.

— Послушай, Дженни. Мне кажется, ты немного не понимаешь ситуацию. У меня нет столько свободного времени, чтобы проводить какие-то опросы, делать расчеты, практические исследования и все такое.

— По-моему, это ты не совсем понимаешь, что представляет собой конференция. – осмелела я. — Там соберется профессура, аспиранты, учёные социологи из множества университетов Европы. Они могут задавать вопросы, и чтобы ответить, нужно иметь хотя бы базовое представление о работе. Иначе пострадаем мы оба.

— В смысле оба?

— Плохо выступишь ты, значит, вся моя работа окажется проваленной.

— Нет, ну… Ох, черт – задергался Ким. — Неужели нет никаких способов подстраховать меня на случай фиаско? Давай я и правда просто прочитаю по бумажке.

— Так дело не пойдет, – я покачала головой, — обманом успеха не достичь.

— Тейлор ведь специально прикрепил меня к человеку с завышенным уровнем ответственности?

— По-другому я не могу, извини.

— Ладно, допустим… Допустим, я напишу эти выводы, изучу теорию. А где мне проводить опросы? В интернете?

— Нет, конечно. В доме престарелых, как и я. предлагаю тебе взять информацию о нескольких пациентах и потом самостоятельно ее проанализировать. Форма для опроса у меня есть, подскажу, кого спрашивать и какие вопросы задавать.

Тэхен тихонько ругнулся. Но я решила настоять на своем.

— Это не займет много времени.

— Окей, – протянул он. — Где находится этот дом престарелых?

— В Ферхаусе.

— Чего? – он округлил глаза. — Как тебя занесло в Ферхаус?

— Меня взяли на работу, и я согласилась. Студентам без опыта и со сложным графиком выбирать не приходится.

— Ты ездишь туда каждый день?

— Почти. Автобусы ходят стабильно, всего час – и ты на месте.

Он секунду задержал на мне взгляд, потянулся за пачкой сигарет, но одернул руку, вспомнив, что мы в библиотеке.

— Хорошо, будь по-твоему. Заеду за тобой завтра в это же время. Покажешь дорогу.

Я не в восторге от того, что основа диктует свои условия, но решила не спорить.

— Ну что, расходимся? – нетерпеливо спросил он.

Перевела взгляд на часы: надо же, мы просидели здесь почти целый час.

Я кивнула.

— Думаю, на сегодня хватит. Единственное, что я хотела бы спросить: расскажи хотя бы в паре предложений суть нашей работы. Мне нужно знать, понял ли ты основы.

Тэхен поднял брови.

— Certo, senorita. (Хорошо, сеньорита)

***

Каждый раз после истерик брата я чувствовала себя опустошенной и измотанной. Мне самой хотелось кричать, забиться в угол, закрыть лицо руками — лишь бы никто меня не достал и не побеспокоил.

С утра Кай поднял крик из-за того, что ему с утра мама дала апельсиновый сок вместо любимого яблочного. У него, как и у большинства детей с особенностями, сформировались свои ритуалы, которые нужно соблюдать строго и беспрекословно. С ними ребенок чувствует себя безопасно. Нарушишь один — вся линия хорошего поведения рухнет в одночасье, как фигурка из костяшек домино.

К счастью, сегодня мама взяла отгул, чтобы вместе сходить на последний в этом месяце сеанс ТМС. Но что-то мне подсказывало, что причина не только в этом. Просто ей хотелось встретиться с мисс Эббот и подробно расспросить про лечение в Лондоне.

По пути в колледж я теперь слушала музыку в плеере.

Мне понравился плейлист подруги, состоящий из поп-рока, инди-музыки и транса. Я то и дело перематывала треки в поисках Moon Breath, вновь и вновь находила в их песнях что-то новое для себя.

Если честно, во мне назрело желание спросить Кима по поводу текстов нескольких песен, но вряд ли он ответит. Хуже того, подумает, что я, подобно большинству университетских девочек, стала его фанаткой. Тешить его самомнение не собираюсь.

После пар меня встретил Мэтт с крафт-пакетом из кондитерской «Мэри Хаус». Сам Мэтт придерживается строжайшей диеты и не ест ничего, что содержит муку, сахар и яйца. Слово «бургер» вызывает у него нервный тик, а точное число калорий всех видов круп, кофе и шоколада он знает, как «Отче Наш». Но примерно год назад, когда мы впервые зашли вместе в кондитерскую, я случайно обронила, что здесь пекут неплохие слойки с корицей, с тех пор Мэтт приносит мне их почти на каждую встречу. Сам же он пил из чёрной блестящей бутылочки протеиновый коктейль и не умолкал ни секунды, рассказывая о вчерашней тренировке.

— Паркер полный идиот, если думает, что сможет занять призовое место. Форма не та. К тому же, он недавно растянул мышцу, и хотя уверяет, что все в порядке, я то вижу, как ему становится хреново под конец эстафеты. А он еще собирается выйти на старт в открытой воде, ахахах.

Я пожала плечами, не зная, что ответить.

— Кстати, ходят слухи, что для тренера Бассета это последний сезон. Если честно, я не сильно расстроюсь, если он уйдет на пенсию, в последнее время он подрастерял хватку. Пусть отдыхает или тренирует юниоров, но выше соваться не стоит. Кстати, смотри!

Он закатал рукав футболки и поиграл бицепсом.

— Впечатляет?

— Да, здорово, – я вяло изобразила интерес растянула губы в улыбке. Не заметила особых изменений: свою мышечную массу Мэтт холит и лелеет уже много месяцев.

— Всего лишь правильное питание и регулярная физическая нагрузка, – гордо произнес Мэтт. — Хочу быть в наилучшей форме перед июльским турниром. Бассет сказал, что у меня есть все шансы получить золото. А это прямой путь в сборную. Работать, конечно, придется много, но оно того стоит. Да если быть откровенным, никто в команде не набирает такой же скорости в эстафете, как я. При том, что я не просто набираю, а удерживаю ее до финиша, потому что знаю, что под конец рассыпаются многие. Поэтому…

— Ты знаешь Ким Тэхена? – перебила его я.

— Кого?

— Ким Тэхена, музыканта. Группу Moon Breath слышал?

— А, это… – протянул Мэтт. — Ну да, слыхал краем уха.

— И как тебе?

— Ничего особенного. Слишком легкая музыка для меня. Рассчитана на сентиментальных девочек. Разве это рок? Да и паренек этот тот еще позер.

— Он учится на одном факультете со мной.

— Да я в курсе. И что такого? Это же не отменяет того, что он выпендрежник. Поэтому нет, я такое слушать точно не буду. Мне бы чего похардкорнее. Вот недавно моя любимая норвежская хард-рок металл группа «Мертвый тролль» выпустила альбом, просто пушка! Пробирает до костей! Хочешь, дам послушать?

— Нет, спасибо, – нахмурилась я.

Все-таки у нас с Мэттом разные вкусы в музыке. Да и во всем остальном. Я попыталась вспомнить, почему мы вообще вместе, есть ли хоть одна причина этому.

— Ты чего такая задумчивая сегодня, а? Съешь булочку, пока не остыла!

— Я не голодная.

Какое-то время Мэтт выдержал паузу, а потом придвинулся ко мне так близко, что я ощутила его дыхание с запахом мятной жвачки.

— Слушай, я соскучился. Мы так давно не были вместе. Нини, давай проведем сегодняшний вечер вдвоём?

— У меня есть дела. Скоро очень важная конференция, а следом экзамены.

— Учеба никуда не убежит, ты и так превосходно успеваешь во всем. Нини, ну… Понимаешь, скоро я уезжаю на турнир, это сильный напряг… А мне нужна разрядка, тем более у нас так давно ничего не было.

Он по-хозяйски ухватил меня за бедро, но я осторожно отвела его руку.

Ненавижу, когда меня называют Нини. Так называл меня только отец.

— Ну, что ты делаешь? Здесь вообще-то люди ходят.

— Да ладно тебе, никто не смотри. Все помешаны на себе.

— Мне пора идти, Мэтт.

— Я провожу тебя до остановки! – наставил он.

— Не нужно, правда!

Однако он все равно поплелся за мной, пытаясь приобнять то за плечи, то за талию, я же специально ускоряла шаг. Мы почти вышли за ворота колледжа, когда перед нами как из ниоткуда выскочила черная машина, пронзительно лязгнув шинами.

— Поаккуратнее, слышь, ты! – недовольно воскликнул Мэтт и обратился ко мне: — Не испугалась, дорогая?

Меня передернуло от внезапно изменившегося тона его голоса на жалобно-приторный и от очередного обнимания за плечи.

Между тем тонированное стекло «Форда» опустилось, и оттуда показалось лицо Кима в темных очках.

— Ну что, мы едем на твою работу или как?

— Едем. Я позже все объясню! – извиняющимся голосом бросила я Мэтту, фальшиво улыбнулась и поспешила усесться на пассажирское сиденье.

Мэтт обескураженно проводил меня взглядом и почесал в затылке. Уже обернувшись, я увидела, что он с силой пнул рядом стоящий мусорный бачок и потопал в противоположном направлении, скорее всего, к остановке.

Ким тряхнул головой, скинув очки на кончик переносицы

— Твой бойфренд?

— Нет, просто друг, – махнула рукой я.

— Понятно, – ухмыльнулся тот и завел двигатель.

Уже сев в машину, я окончательно разуверилась в правильности своих действий.

Зачем мы едем?

Чего я хочу добиться?

Есть ли вообще смысл в этой работе, если самого Тэхена, по сути, ничего не волнует?

Я сгорбилась на пассажирском сидении и почувствовала непонятно откуда взявшуюся скованность, словно в кровь ввели внушительную дозу лидокаина.

Парень же, напротив, выглядел расслабленно и ловко вырулил на главную дорогу.

В салоне пахло сигаретами, одеколоном с нотками лайма и какой-то легкой химической отдушкой вроде лака для волос. В приоткрытое окно бился согретый солнцем ветер и спутывал волосы. То и дело приглаживая непослушные пряди, я украдкой глядела на Кима.

Неудивительно, что многие девушки от него просто млели!

Его внешность так и просилась на обложку журнала мужской моды: гордый римский профиль, выдающиеся острые скулы, словно высеченные из мрамора, аккуратная линия губ, гладкая кожа с налетом аристократической бледности. Если бы лет в пятнадцать, впервые прочитав «Дориана Грея», я случайно увидела Кима на улице, то подумала бы, что сошла с ума, ибо сам герой Уайльда сошел со страниц романа.

Интересно, какую цену в реальности суждено заплатить человеку, чтобы иметь столь эффектные внешние данные?

Или это все же дар, а не проклятье?

Возможно, если бы он меня не отталкивал своей напыщенностью, то на досуге я бы даже набросала акварельными маркерами его портрет. Мне нравится рисовать нестандартные, запоминающиеся лица.

Тут я осознала, что мысли свернули на совсем глухую дорожку.

Чтобы выйти из ступора, деловито вытащила из рюкзака папку с учебными материалами и сделала вид, будто полностью сконцентрирована на бумагах.

Он первый нарушил молчание.

— Так ты давно работаешь в доме престарелых?

— С сентября прошлого года.

— Нравится?

— Сложно сказать. Для меня это и работа, и часть научного исследования.

— А не странно ли изучать активное долголетие на примере тех, кто живет в доме престарелых? Разве эти люди не выброшены, так сказать, на обочину жизни?

— Нет, наоборот. Даже те, от кого отказались все родственники, стараются бороться и доказать всем, а в первую очередь, самим себе, что они еще не списанный материал и на многое способны. Кто-то занимается спортом, кто-то пишет стихи, кто-то всерьез увлекается музыкой и объединяется в группы, прямо как вы.

— Да ну, серьезно? – улыбнулся Тэхен.

— Да. В глазах некоторых стариков бурлит столько жизни, сколько не встретишь у молодых. И эта внутренняя энергия придет им сил; благодаря ей они часто выкарабкиваются из самых серьезных заболеваний. И все только потому, что хотят жить.

— И какие у тебя обязанности там?

— Я ухаживаю за ними, гуляю, разговариваю. Последнее, по-моему, доставляет старикам больше всего удовольствия: они ужасно страдают от недостатка общения.

— И ты потом эту информацию используешь в исследовании?

— Отчасти. Но знаешь, человеческие судьбы не укладываются в рамки сухих научных работ.

Мы выехали на автотрассу в направлении Ферхауса.

— Моя бабушка живет в Катании, на востоке Сицилии. Это самый активный и драйвовый человек, которого я встречал в своей жизни. Она до сих пор водит мотоцикл, представляешь?

— Ничего себе!

— Угу. В детстве она взялась учить меня: сажала на своего старичка, надевала огромный шлем, объясняла, где находится рычаг коробки передач, где двигатель, как фара включается... Да еще подгоняла, когда я боялся заводить его и отшатывался от руля. Строго так: ну что ты как pulcino (цыпленок), жми, давай!

— И как, пригодились потом бабушкины уроки?

— Еще бы, – хмыкнул он. — Годам к шестнадцати я сам уже насмехался над теми, кто боится своего мотоцикла.

Я кивнула, не решаясь более продолжить разговор.

Видимо, он решил так же и мгновенно врубил музыку. Салон заполнил голос фронтмена Maroon 5, и остаток пути мы проехали под бодрые мотивы хита Girls like you.