Обсуждение 1
- И это всё?! – недовольно воскликнула Аннет, сжав свои маленькие руки в кулачки.
- Всё. А что ещё ты хотела услышать?
- Сказка не может так быстро закончиться!
- Сказка? – дядя Том приподнял бровь. – А кто говорил, что это сказка? Вы просили простенькую историю, вот я вам её и поведал – историю жизни обычного человечка. Уж прости, моя дорогая, но такие рассказы всегда короткие.
- Но где же Рождество?.. – вмешался я, подняв бровь за дядей. – Мы просили простенькую рождественскую историю...
- Ой, а я не сказал? Ууух, вот это оплошал ваш дядя! Он сиганул как раз двадцать пятого декабря – в Рождество! Символично, не так ли?
Мы с Аннет сморщено переглянулись и вновь озадачено-недовольно уставились на дядю.
- Но обычно рождественские истории имеют счастливый финал... Учат чему-нибудь...
- Да! – воскликнула моя сестрёнка. – Мы хотели весёлую сказку, а не душную смерть!
Дядя скрестил руки на груди и вздёрнул подбородок. Обычно он так делал, когда был совершенно не согласен с кем-то, а ещё, когда готовился произнести «офигительно-пафосно-философскую вещь», которую вычитал из интернета и которую, как он думает, никто кроме него не видел.
- Я не отвечаю за ваши ожидания, деточки. Помните, что разочарование только ваша проблема! Я не экстрасенс!
- Но ты взрослый.
Мама хмуро глядела на наш небольшой круг у камина, меся в металлической миске тесто для печенья. Как и весь дом, она была одета празднично (по крайней мере фартук, висящий на ней, был с рождественским рисунком пряничного человечка из Шрека). На голове уже была причёска а-ля вишнёвый пирог (так её называла Аннет), лёгкий макияж подчёркивал глаза и контур лица, серёжки в виде ёлочек придавали детскости, которой ей временами так не хватало. Особенно сейчас. Эту серьёзную гримасу даже карнавальный костюм не смягчил бы.
Такой серьёзной она становилась при дяде Томе, а точнее, когда он «косячил», делал что-то не так. Не так, как делал бы зрелый мужчина его возраста. Мама часто критиковала его, умоляла повзрослеть и найти хотя бы приличную работу (должность аниматора в малоизвестной канторе её абсолютно не устраивала). Причитала, вспоминая почивших их родителей, которых мы с Аннет не застали, особенно часто говорила о бабушке, их матери. Мол: «Она так надеялась на тебя, так баловала, а ты? Бегаешь среди детей в свои тридцать три в костюме пирата и кричишь «Ё-хо-хо!», зарабатывая при этом копейки! Не стыдно, Томас?». На это он всегда отшучивался, мастерски уходил от темы разговора, отвечал на несуществующие звонки и так оставлял старшую сестру без ответа. Иной раз, столкнувшись с ним после таких бесед, по глазам можно было увидеть, что ему не стыдно, а грустно. В свои юные годы я думал, что это из-за самого факта нотаций, ведь, когда меня ругали, мне тоже становилось грустно. Повзрослев, я начал понимать глубже причины этого печального взгляда.
- Да-да, Маринетт, взрослый. И, раз я взрослый, то так и быть – я расскажу детишкам что-нибудь повеселее!
Мама закатила глаза и удалилась на кухню. Дядя Том демонстративно выдохнул.
- Хочу, чтобы там были драконы! – воскликнула Аннет, хлопнув ладошками по полу. – И чтобы маги были! Красивая крутая волшебница!
- И она разнесёт дракона в щепки? – ухмыльнулся дядя.
- Да! – также ухмыльнулась моя сестрёнка и по-драконье оскалилась.
- А ты что хочешь видеть в этой истории?
Я задумался. Благодаря боевому карапузу семи лет, в сказке будет бой и красивая женщина. Что подростку вроде меня ещё надо?
- Нуу... - протянул я, - Пусть у волшебницы будет непутёвый спутник, который в конце сыграет важную роль в борьбе с драконом!
Дядя хохотнул, прекрасно понимая, почему у тринадцатилетнего мальчишки именно такой образ в голове. После, почесав подбородок и красноносого оленя на своём рождественском свитере, констатировал:
- Обещаю, что это будет сказка. Но, чтобы было интересней...