Песнь Света и Тьмы

Сильный промозглый ветер разгуливал по пустынным, одиноким улицам, а тёмные тяжёлые тучи повисли над городом Зигал, готовые вот-вот обрушить ледяные капли и снова затопить тропы бурлящими ручьями. Слуга Азала поднял красные от бессилия глаза, протяжно выдохнул и медленно побрёл в сторону большого дворца, построенного совсем недавно для его Господина. Налившаяся свинцом рука с трудом держала длинное и острое нефритовое копьё, окровавленный наконечник которого полз по каменной мостовой. Журчавший от голода желудок совсем не беспокоил юного Алатуса. Всё, о чём он мечтал, – это о крепком, хоть и непродолжительном, сне.

С момента, как Архонт насильно забрал Алатуса вместе с другими мальчиками деревни из семьи, юноша забыл о покое. Воспоминания о родном доме померкли, стёрлись, сгорев в пучине боли и жестокости. Перед ним стояла лишь одна задача: исполнять приказы Азала. Скреплённый кровью нежеланный союз не принёс ему ничего, чем он мог бы гордиться. Детские мечты защищать невинных давно позабылись. Алатус не знал, ради чего существует его страдающая душа, но продолжал исполнять приказы высшего существа — Архонта. Юноша не имел возможности вырваться из мучительных оков, пока Азал властвовал над ним.

Алатус брёл по ночной, освещённой лишь фонарями улице, словно призрак из детских страшилок. Он выполнил свой приказ, но доложить о нём не спешил. Юноша знал, что Азала не интересует его усталость и он обязательно выдаст ему новое поручение, наверное, более жестокое. Если бы было возможно, Алатус давно покинул бы своего Господина, пусть ему и некуда податься.

Дворец Архонта, которого нередко называли Повелителем душ, высоко возвышался над долиной Зиар и считался самым большим в Тейвате. Все подходы к нему хорошо охранялись высокими стражами, мимо которых и таракан не прополз бы без внимания, но Алатусу разрешено было проходить беспрепятственно. Найдя в себе остатки сил, юноша закинул копьё за спину и выпрямился. Азал, как и прежде, ожидал своего слугу в тронном тусклом зале. Архонт не любил яркий свет, оттого в его дворце всегда царили сумерки.

Когда Алатус вошёл в распахнутые большие, почти в четыре его роста, двери, Азал оторвался от своего ужина и, откинув большой кубок с вином в сторону, подался вперёд. Его сверкающие в сумерках три алых глаза уставились на вошедшего.

— Сделал, что я приказал? — громогласно провозгласил Архонт и шевельнул длинным хвостом с жалом.

— С отрядом у подножья покончено, — Алатус пренебрежительно швырнул в сторону когтистых ног Азала фиолетовые окровавленные повязки.

Хмыкнув, Архонт поднялся с места и всего в два широких шага настиг Алатуса. Он был в три раза выше юноши, но тот его не боялся. Подняв с пола повязки, Азал поднёс их к широкому коричневому носу и с наслаждением вдохнул. Так он делал всегда, когда хотел учуять души мёртвых.

— Прекрасно. А теперь ступай на мыс Гох, — Повелитель душ взмахнул крепкой мускулистой рукой и присел обратно на свой высокий золотой трон. — До меня дошли вести, что жители деревни тайно поклоняются новому Архонту — Барбатосу. Этому свободолюбивому эльфу. Только я имею право занять трон Селестии. Никто не смеет усомниться в моей силе, — он распахнул ладонь, откуда вырвался тёмный, с красными переливами дым. — Иди и казни неверных. Чтоб не позже четырёх недель вернулся. Настанет время, Алатус, когда и другие Архонты начнут уважать и бояться меня.

— Мне истребить всю деревню? — глянув исподлобья, выплюнул Алатус.

Жестокие, безжалостные глаза уставились на юношу, и он ощутил, как множество невидимых иголок вонзается в его тело. Алатус зашипел от боли и, не выдержав мук, упал на колени.

— Ты не расслышал приказ? — рявкнул Азал и, насладившись муками подчинённого, разжал ладонь. — Делай, что велено, и, быть может, я позволю тебе отдохнуть.

Переведя дух, Алатус собрал остатки сил и поднялся. На Архонта он не гневался, потому что не ведал, что боги могут обращаться с подчинёнными иначе.

— Будет сделано, — кивнул юноша и с жадностью посмотрел на еду, что осталась лежать на подносе у его Господина.

Не желая изводить голодный желудок, Алатус вышел из дворца и сразу отправился исполнять приказ. Любое промедление было наказуемо.

Жители, которые встречались у него на пути, старались не смотреть на «палача» их Архонта. Они зачастую избегали с ним встреч, а если не удавалось, опускали глаза и быстро проходили. Алатусу не было до них никакого дела. Его мучал вечный голод, усталость и тяжёлое бремя, выпавшее когда-то на совсем молодого талантливого воина. Алатус прекрасно владел боевыми навыками и хорошо орудовал копьём, а Анемо Глаз Бога только усиливал его. Он не мог не привлечь внимание Азала. Если раньше юноша только и стремился попасть в ряды Повелителя душ и заслужить вечную жизнь, то теперь подчинение не приносило ему радость. Тело Алатуса застыло в возрасте двадцати одного года, никакое прошедшее время не старило вечно молодой организм, оставляя прытким и выносливым. Это обрекло его на бесконечное служение. Впоследствии он позабыл, что значит жить без жестоких приказов.

Стоило Алатусу покинуть город, как небо осветила яркая вспышка. Откуда-то с севера приближалась гроза, подгоняемая ветром. Поднявшись на высокий холм, юноша присел под жидкую тёмную листву и устремил уставший взгляд на казавшуюся чёрной из-за ночи тучу. Сверкающие яркими вспышками молнии были единственными, на что он никогда не уставал смотреть. Его терзаемая муками сомнения, сожаления и вины душа была подобна грозе. Порой эти чувства настолько сильно одолевали Адепта, что он молил одну из молний поразить его прямо в сердце.

Укрыться от проливного дождя Алатусу было негде: он, как и другие слуги, не имел какое-то постоянное пристанище. Ему приходилось неизменно выполнять волю Азала. Архонт желал властвовать над каждой душой и контролировать любой шаг человека, чтобы его обитель работала слаженно, как часы. В таком случае многие лишились бы своей воли и действовали строго по писанным для них указаниям. Это многих беспокоило, в том числе и других Архонтов. Они уже не единожды бросали взгляд на небольшую землю Азала и даже пытались вмешаться, но ни к чему хорошему это не привело, а лишь усугубило ситуацию. Теперь Азал желал на корню уничтожить всех, кто помышлял отступить от его веры.

Алатус редко думал о том, за правое ли дело борется. Зачастую он исполнял приказы бездумно, стараясь не цепляться за сражённых, но душа словно чувствовала, что безжалостное убийство невинных людей не есть истина, но ничего иного юноша не умел. Стараясь заглушить возникшее сомнение и голод, Алатус опускался до самой низости. Наклоняясь над телами, он вытягивал трясущуюся ладонь и высасывал из головы людей всё, что у них осталось. Посмертные сны хоть и были блёклыми, почти неощутимыми, но именно они единственные кормили его душу.

Сильный ливень настиг одинокого Адепта. Его холодные прикосновения обволакивали тело, заставляя продрогнуть, но это не помешало юноше расслабиться. Он смотрел на яркие молнии почти не щурясь, а оглушающие раскаты ласкали его слух, пока усталость не победила. Алатус уснул сидя, прислонившись спиной к дереву, поскрипывающему от порывов ветра.

Сны юноше по большей части снились беспокойные, хаотичные, но неизменные. Ничего, кроме своей грязной работы, ему не являлось. Потому каждый раз, открывая глаза, он чувствовал себя по-прежнему уставшим.

Проснулся Адепт, когда грозовая туча далеко улетела на юг, но дождь не прекратился. Проведя рукой по мокрым иссиня-чёрным, с несколькими светло-бирюзовым прядями волосам, Алатус поднялся. Тело накопило немного сил, он был готов продолжить путь. Окинув с высоты Зигал, юноша отправился в дальний путь.

Деревни, что попадались на пути, Алатус старался огибать, не желая встречаться с людьми. Он их не боялся, напротив, зачастую наблюдал за ними, оставаясь в тени. Юноша знал, какой репутацией прославился у народа, оттого не хотел привлекать излишнее внимание.

Алатус старался идти быстро, надеясь как можно скорее закончить с поручением. Он зачастую поглядывал на светящийся бирюзовый Глаз Бога, что держался на предплечье, и усиленно пытался вспомнить, когда и как его получил. Прошло много столетий с тех времён. Много испытаний упало на душу Адепта, оттого когда-то яркое воспоминание померкло в пучине сознания. И всё же Алатус надеялся когда-нибудь докопаться до истины, чувствуя, что это важно.

Пока Адепт разглядывал кристалл с заключённой в ней анемо-силой, где-то неподалёку хрустнула ветка. Алатус остановился и сам не заметил, как нефритовое копьё оказалось в крепких руках. Держа ладонь в напряжении, юноша нахмурился и без страха отправился в сторону шума. Всё его нутро напряглось, когда треск повторился. Из-за плотной кустарниковой растительности он не мог разглядеть причину шума. Адепт ожидал схватки с местными разбойниками, но, когда осторожно обогнул куст, расслабился. Незваным гостем оказался длиннорогий олень, безмятежно щипавший мох у подножья ели. Алатус закинул за спину копьё и вернулся на дорогу ни с чем.

До деревни возле мыса Гох, граничащей с территорией Гео Архонта, Адепт добрался только через две недели после получения приказа. Жизнь Сиа-Лей текла совсем иначе. В отличие от столицы люди тут были активными, улыбчивыми и трудолюбивыми. Алатус смотрел на них с дерева и медлил. День был ясным, но по-осеннему прохладным, и жители спешили по своим делам, не ведая, что их Архонт уже наслышан о преступлении.

— Надо скорее сообщить, какой огромный гриб мы нашли!

Алатус резко обернулся и быстро нашёл причину шума. Маленькая темноволосая девочка догоняла пожилого мужчину, нёсшего полную корзину грибов. Юноша не знал, каковы они на вкус, но всегда сгорал от любопытства. Придерживаясь за ветку, Алатус поднялся. Двое грибников пробирались по утоптанной лесной тропе, приближаясь к Адепту.

Как бы юноше ни хотелось, оставаться безучастным он не мог. Его скованная Архонтом душа призывала исполнить поручение. Сжав ладони в кулак и надев устрашающую маску, Алатус спрыгнул прямо перед дедом. Испугавшись неожиданного появления слуги Азала, мужчина пошатнулся и чуть не упал, а девочка громко закричала.

— Ох, нет, — только и вымолвил незнакомец.

— Вы и все жители Сиа-Лей предали своего Архонта, — провозгласил Алатус и рывком снял копьё со спины.

Несмотря на то, что юноша был невысок, слухи о нём внушали страх даже тем, кто его ни разу не видел.

— Смилуйтесь! — взмолился мужчина и упал на колени. — Мы ничего плохого не сделали.

Девочка, прятавшаяся за деревом, громко расплакалась. Он ненавидел слёзы. Алатус бросил на неё разгневанный взгляд, но из-за тёмной маски, итак внушавшей страх, этого было не видно.

— Вы уверовали в противника Азала. Этому нет прощения!

Слуга Архонта поднял копьё и на миг замер. Что-то сильное, зародившееся где-то глубоко внутри не позволяло руке упасть. Этого промедления было достаточно, чтобы плачь затих. Алатус перевёл взгляд с деда на место, где совсем недавно стояла девочка. Чувство сомнения вмиг рассеялось. Разгневанный собственной слабостью и нерасторопностью, юноша взмахнул свободной ладонью. Сильный поток ветра вырвался из его ладони и откинул мужчину в близлежащее дерево.

Даже не подумав проверить, жив ли старик, Алатус побежал в сторону деревни. Он надеялся догнать девчонку, но та криками подняла на уши всю довольно большую деревню. Задача усложнилась.