16.
Я шла одна. Тёмные улицы будто сжимались вокруг меня, каждый звук казался громче, чем он был на самом деле — шаги по асфальту, шорох веток, далёкий лай собаки. Я старалась не показывать страха, но он всё равно пробирался под кожу. Пальцы дрожали, и я прижимала руки к себе, будто это могло как-то защитить.
Я завернула за угол. На секунду замираю — фигура в тени. Парень, облокотившийся на чёрный байк. Сначала сердце ухнуло вниз, но потом я заметила знакомый силуэт, чуть сутулую осанку, кудри, отблеск цепочки на шее. Он сидел, уткнувшись в телефон, пальцем водил по экрану, не замечая меня.
— Ваня?.. — тихо сказала я, почти не веря глазам.
Он поднял голову, узнал меня, выпрямился. На лице мелькнула лёгкая улыбка, но в глазах сразу настороженность:
— Малая? Ты чё тут одна? Всё норм? — Он подошёл на шаг ближе, глядя на меня внимательно. — Ты как будто в шоке. Тебя кто тронул, а?
Я только покачала головой. Не могла даже смотреть ему в глаза, взгляд упал вниз — на его кроссовки, потом на байк. Он был чёрный, блестящий, с мягкими кожаными сиденьями и какими-то светлыми вставками. Очень… в стиле Вани. Стильный, немного дерзкий, и будто не для всех.
— Мне Кирилл в любви признался, — тихо выдохнула я, всё ещё глядя в асфальт.
Ваня замер, на секунду как будто задумался, потом поджал губы.
— Ну, это ж вроде круто. Типа… тебя любят. Он норм пацан.
Я подняла взгляд. — Нет. Не круто. — Мой голос стал громче, почти срывался. — Я не смогу с ним общаться дальше. Я не хотела что бы это было так.
Он молча слушал, не перебивал, а потом сделал шаг вперёд и обнял меня. Тихо, спокойно. Не с каким-то подтекстом, а просто… чтобы я выдохнула. Его руки обняли крепко, и я на секунду позволила себе опереться на него.
— Знаешь чё? — тихо сказал он, чуть отстранившись. — Я себе байк купил. — Кивнул на чёрную махину. — Новый. Тебя подвезти? Ну его этот мрачный вечер.
Я улыбнулась сквозь усталость и кивнула.
— Давай. Только не гони, ладно?
— Обещаю. Как на крыльях повезу, малая. — Он подмигнул. — Только держись крепко.
Я села сзади, обхватила его руками за талию. Мотор зарычал, мягко, будто зверь проснулся в ночи. И мы поехали. Сквозь вечер, прочь от тяжёлых мыслей, туда, где просто светят фонари и дышится легче.
Город проносился мимо — огни фонарей, витрины, машины с жёлтым светом фар, а я крепко держалась за Ваню, прижавшись щекой к его спине. Шлема на мне не было, ветер бил в лицо, тянул волосы назад, и в груди всё становилось как-то легче… но не совсем.
Прохладный ветер пронизывал, но не морозил — он был как напоминание, что всё ещё реальное. Мысли крутились, не давали покоя. Кирилл. Его глаза, голос, то, как он признался — всё всплывало передо мной снова и снова. И от этого внутри разрывалось. Мы в одной компании. Как теперь смотреть ему в глаза? Как сидеть рядом, делать вид, будто ничего не изменилось? Глупо. Больно. Я не хотела его обижать, но… и обманывать тоже не могла.
Сердце будто тянулось вниз. Защипало глаза. Сначала едва, потом сильнее. Я прижалась лбом к Ваниной спине, будто это могло что-то унять. Но слёзы не спрашивают, можно ли.
Когда мы остановились у моего подъезда, байк мягко затих. Я сидела, будто не заметила, что уже приехали.
— Мы приехали, малая, — обернулся Ваня через плечо.
Я моргнула, вернулась из мыслей, тихо сказала:
— А… да.
Он внимательно смотрел на меня, не спешил. В глазах — всё тот же спокойный огонь, которым он гасил мои паники.
— Всё будет нормально. Ты не одна, слышишь? — сказал он спокойно, почти шёпотом. — Не надо сразу решать всё. Не торопись. Просто… подыши. Поживи. И если надо — я рядом.
Я вздохнула глубоко, а потом прошептала, почти себе:
— Я тут подумала… может, мне просто уйти из компании. Это всё рушит. Я не хочу так. Я не хочу никого терять, но я не могу по-другому…
И тут по щеке скатилась первая слеза.
Ваня молча поднял руку, большим пальцем мягко смахнул её.
— Так. Не плачем. Слышишь, малая? — его голос стал чуть мягче, даже нежнее. — Ты сейчас идёшь домой, пьёшь чай. Тёплый. С мёдом. Или с чем у тебя там. И успокаиваешься. Всё остальное — завтра.
Я кивнула. Медленно слезла с байка, обняла себя за плечи, как будто мне стало холоднее.
— Ладно… Пока, — выдохнула я, и он улыбнулся уголком губ, подмигнул:
— Спокойной ночи. И не думай фигню.
Я развернулась, шагнула к двери подъезда. Ощущение было будто пустота разлилась внутри, но его голос в голове — «всё будет нормально» — держал на плаву.
Я тихо зашла в квартиру, прикрыв за собой дверь, стараясь не шуметь. В прихожей горел тусклый свет. Из кухни вышел Миша — в спортивных штанах и футболке, с чашкой чая в руке. Он сразу остановился, посмотрел на меня внимательно.
— Чё такая? — спросил он, нахмурив брови. — Что случилось?
Я быстро стянула с себя куртку, повесила её на крючок и, не поднимая глаз, буркнула:
— Ничего… Всё нормально. Я спать.
Миша чуть прищурился, как будто не поверил, но кивнул:
— Ну, как хочешь. Давай отдыхай.
Я прошла мимо него, чувствуя, как он ещё секунду смотрит мне вслед, но не стал больше спрашивать. Привычная дорожка через коридор, и я нырнула в свою комнату, прикрыла за собой дверь и буквально рухнула на кровать лицом вниз.
Одеяло мягко шуршало подо мной. Несколько минут я просто лежала, не двигаясь, слушая, как в квартире тихо гудит холодильник на кухне и как где-то в ванной капает вода.
В голове крутились мысли, одна за другой.
Кирилл. Его слова, его лицо, этот нервный блеск в глазах, когда он признался… Я всё снова и снова прокручивала это, словно заела пластинка. И каждый раз в груди становилось всё тяжелее. Я не могла принять это. Не могла ответить взаимностью. А значит — всё изменится. Хоть я и хотела сохранить всё, как было, понимала: не получится.
И тогда перед внутренним взглядом всплыл Ваня.
Киса.
Его спокойный голос, когда он стёр с моей щеки слезу. Его улыбка, его глаза, когда он смотрел на меня так… по-доброму, будто я была для него кем-то важным. С ним было проще. Рядом с ним я чувствовала, что могу быть собой — не сильной, не весёлой, не правильной, а просто... живой.
Я вздохнула, тяжело. Поднялась с кровати, поставила телефон на зарядку, короткий "пик" подтвердил, что всё нормально.
Переоделась в пижамные шорты и черную футболку. Всё это делала почти на автомате, будто тело само знало, что делать, а мозг всё ещё блуждал где-то в чужих словах, улицах, холодном ветре.
Я залезла под одеяло, устроилась на боку, укрылась с головой, как будто могла спрятаться от всех проблем.
И выключилась.
Словно щёлкнул тумблер — темнота обняла меня, затянула, и на какое-то время отпустила всю эту боль.
Я проснулась от резкого звонка. Телефон на прикроватной тумбочке истерично вибрировал, подсвечивая комнату мягким голубым светом. Сначала я ничего не понимала, всё казалось каким-то бредом — тишина, ночь, звонок.
С трудом сфокусировав взгляд, я посмотрела на экран. Номер был незнакомый. Я, помедлив пару секунд, всё-таки взяла трубку, хрипло выдавив:
— Алло?
На том конце раздался незнакомый голос, молодой, слегка напряжённый:
— Привет, это Егор… друг Кисы. Слушай, он тут, ну… — голос замялся, — он напился, и мы стоим возле твоего подъезда… Он орёт, что хочет к тебе.
Я села на кровати, волосы растрепались, одеяло сползло на пол. Я сжала телефон покрепче:
— Что? — выдохнула я.
— Ну да… — неловко подтвердил Егор. — Мы прям под твоими окнами.
Я тут же отбросила одеяло, подскочила к окну. Отодвинула штору.
Внизу, прямо у подъезда, стояли двое: один — высокий и шаткий — судя по движениям, был Ваня. Рядом с ним держался какой-то другой парень в чёрной куртке — наверное, и был Егор. Они явно что-то говорили друг другу, но Ваня всё время пытался вырваться, отмахиваясь руками.
— Бля... — тихо выругалась я и сказала в трубку: — Сейчас спущусь.
Не дожидаясь ответа, отключила звонок. Села обратно на кровать и закрыла лицо руками, вздыхая.
Ваня, Ваня... что ты творишь...
Я была в пижаме. Накинула сверху худи, даже не застёгивая, сунула ноги в кроссовки на босу ногу и тихо выскользнула из комнаты, стараясь не разбудить Мишу. В прихожей не включала свет. Просто открыла дверь и бесшумно вышла на лестничную клетку.
Прохладный ночной воздух ударил в лицо. Я быстро спустилась вниз и вышла на улицу.
Они стояли рядом с входом. Ваня, завалившись на Егора, что-то невнятно бормотал, а тот пытался его удержать, выглядел при этом растерянным.
— Сможешь дотащить его до квартиры? — спросила я тихо, подходя ближе.
Егор сразу кивнул:
— Конечно. Поможешь под руку взять?
Я подхватила Ваню с другой стороны. Его тело было тяжёлым, тёплым, и пахло алкоголем и чем-то приторно-сладким, вроде дешёвого энергетика. Он коротко глянул на меня, узнав, и улыбнулся по-детски растерянно:
— Малая… — пробормотал он.
— Тихо, — шепнула я, — пойдём.
Шаг за шагом, почти таща его, мы стали подниматься обратно по лестнице, осторожно, чтобы не грохотать. Ваня всё время пытался что-то говорить, то кивал, то вдруг останавливался, и нам приходилось дергать его за собой.
Под сердцем у меня уже тяжело клокотало что-то странное — смесь усталости, заботы и какого-то неловкого тепла.