1.5 Бесполезное пророчество
1.5
В какой-то момент его бессмысленное и никому не нужное путешествие оборвалось. Он выпал из него, будто на трассе метаразума некто оставил открытым люк, в который мальчик и провалился. Падение его сопровождалось звенящей тишиной. Что есть страх и что есть крик? Марк забыл об этом, забыл о том, что нужно паниковать при падении, и поэтому просто существовал, не думая ни о чём и ничего не чувствуя. В молчании же он и рухнул во что-то тёплое, влажное и мягкое, как перина. Коснувшись земли, Марк услышал всплеск и короткий писк. Было темно. К мальчику стала возвращаться человечность. Скоро он очнулся от своего сна и начал шевелиться. Пока ещё его тело лишь чуть дёргалось и дрожало, ровно как и его разум, но постепенно движения становились всё более активными и живыми. Его пальцы сжимались, стискивая в кулаке нечто, напоминающее слизь, внутри которой ещё и плавали кусочки чего-то твёрдого, но легко крошащегося, как крошки засохшего хлеба. Лежать в этом было приятно и тепло, ведь слизь имела температуру разгорячённого человеческого тела, а под ней покоился пол: тоже мягкий и податливый, но напоминающий по ощущениям скорее кусок свежего мяса.
Медленно Марк приподнялся над землей и сел. Какая-то тяжесть давила на его грудь и едва заметно тянула вниз. Мальчик опустил руки на низ живота и стал медленно вести их вверх. Посреди грудной клетки он нащупал комок шерсти. Сначала, только дотронувшись до него, Марк отдёрнул руку в сторону и весь напрягся, даже шею, и ту мышцы сдавили, будто бы верёвкой. Ему показалось, что нечто гадкое растёт прямо из его груди. Секунду или две он сидел на месте, пытаясь перебороть чувство омерзения, после чего снова дотронулся до комка на груди, но одним лишь мизинцем. Несколько раз он тронул едва различимый в темноте силуэт кончиками пальцев: всеми пятью, по очереди; а затем схватил его и разом отодрал от груди. Перехватив комок, мальчик потискал его, покрутил, повертел и пришёл к выводу, что это не что иное, как дохлая крыса. Видимо, тот писк, который Марк услышал при приземлении, был её последним издыханием. И только осознание этого добралось до заиндевевшего сердца, как Юмалов ощутил себя чем-то вроде неумолимого божественного рока, ниспосланного разгневанным демиургом на провинившуюся крыску. Переваривалась эта мысль внутри Марка недолго, так что совсем скоро он цокнул языком и выплюнул её, мгновенно забыв.
Дальше юноша стал пытаться выяснить, где он находится. Его руки стали, как пауки, ползать вокруг и всё щупать, щупать, щупать. Скоро он более или менее разобрался с этим вопросом. Выяснилось, что находился он в скромном по своим размерам туннеле, потолок которого дышал прямо на затылок Марку в каких-то трёх сантиметрах от него. Стены также были стеснены и неуютно близки, а позади – тупик. Путь оставался лишь один – ползти вперёд. Так он и сделал. Копошась в вязкой жиже, скользя и падая, он медленно двигался вперёд. И со временем окружение становилось, пускай и совсем немного, всё светлее. Скоро Юмалов увидел увядание черноты и воцарение красного света и красного цвета. Нечто бледно-бордовое заливало туннель своими лучами, освещая почти бесцветную, разве что чуть зелёную слизь и красную от крови плоть, спрятанную за ней. Он будто бы полз внутри чьих-то кишок.
Когда появился свет, перед глазами Марка замаячила уверенность, что выход уже близко, но после этого он безостановочно полз ещё час, и ничего не менялось. Странная бесконечная кишка, уходящая под небольшим уклоном вверх.
Путь был долгим и не собирался кончаться, в отличие от сил мальчика. Каждым своим движением он словно выкидывал за свою спину их часть, чтобы те, напротив, толкнули его чуть вперёд, а сами сгинули в глубинах этого туннеля. И к тому моменту, как Юмалов осознал, что выход даже не близко, сил в его теле осталось совсем мало. Нужно было остановиться, чтобы те, кого он бросил, доползли до него и вернулись обратно в тело. Марк так и сделал. Сев на месте, он закрыл глаза и стал тяжело дышать, чувствуя, как невидимые глазу, но живые и разумные частички его сил запрыгивают прямо в широко раскрытый рот и растворяются в лёгких. Отдых был ему необходим. Хоть пятнадцать минут, и юноша уже был бы готов снова взбираться наверх. Но даже этого времени ему не было дано: что-то ползло за ним. Поначалу Марк ощутил это кожей. Но не внешней её частью, а внутренней. На той спрятанной от глаз, обратной стороне нечто стало колоть его и толкать, словно пытаясь поторопить. А затем и уши уловили тихий, почти неслышимый звук, исходящий из глубин алых кишок. Нет, это был даже не звук, а лишь его тень. И эта тень приближалась к Марку. Эта тень приводила в ужас его тело, отчего то кололо маленькими иголками само себя.
– Оно не... мне нужно ползти, – прохрипел юноша губами настолько сухими, что в них въелись и расположились каналы Гранд-Каньона, и сказал он это очень тихо, аккуратно, почти беззвучно, однако губы всё равно треснули. Тоненькие струйки крови полились из ранок, как вода из ключей. Коснувшись их языком, он попробовал кровь на вкус, а затем смазал и увлажнил ею губы. Теперь его рот пах характерным железным запахом, и, учуяв это, существо позади стало двигаться быстрее. – Чёрт.
Теперь Марк точно знал, что ему необходимо двигаться вперёд и просто нельзя останавливаться. Он должен всё ползти и ползти в этой бесконечной слизи... но доползёт ли он? Да и куда? Куда он вообще направляется, какова цель? Было очевидно, что и цели-то толком нет, лишь бессмысленное приключение, от которого было бы так сладко отказаться. Но ему должно было ползти, дабы та неизвестность и опасность за спиной не добралась до него. И от осознания этого сердце Юмалова сжалось и закололо. Если он хочет жить, то должен карабкаться наверх – выбор не то чтобы большой: умри сейчас или ползи в отчаянной надежде на хоть какой-то выход, коего скорее всего и не будет.
– Вот всегда так, – прошипел Марк и стрельнул раздражённым, злым взглядом в пустоту перед ним. Кулаки его сжались до покраснения.
Тем не менее он стал ползти. Молча, хмуро и упёрто вскарабкивался наверх, покуда в нём ещё были силы. Так прошёл ещё один час, пока Марк не осознал, что больше не выдержит и лишь потеряет сознание, если не остановится на привал. Перестав ползти, он лёг на спину. Первое время дыхание его было таким громким и глубоким, что ничего помимо этих вдохов и выдохов нельзя было услышать. Юноша как мог старался дышать спокойнее и тише, но удалось ему это только через несколько минут. Тогда он вслушался. Не сразу, но он услышал существо. И, услышав, понял, что за этот час совсем не оторвался от преследователя, напротив, за те жалкие минуты, что он позволил себе отдохнуть, тот стал ближе.
– Получается, – заговорил мальчик сам с собой, дабы человеческим голосом разогнать полутьму и страх, всё накатывающий на него в последние минуты, ведь в одиночестве ползти по бесконечному туннелю, зная, что нечто жуткое идёт за тобой – это невыносимо. – Если я не отыщу выход, то Оно до меня доберётся. Ах... это очевидно. Сколько же ещё мне ползти? И как далеко мы друг от друга? Чёрт!
Эти размышления заставили его разозлиться, а злость прибавила сил. Хрипя и рыча, он снова встал на четвереньки и пополз наверх. Останавливаться приходилось каждый час, и Нечто постепенно нагоняло его, так что Марк паниковал всё больше и больше. Параноидальный страх заставлял его делать перерывы всё меньше и ползти всё дольше, не жалея себя. Через десять часов его руки измученно дрожали, налились алым цветом и даже слегка разбухли. Ещё через десять часов он перестал чувствовать усталость, но видел, как страдает и ломается его тело. Помимо прочего, ещё и сон атаковал юнца с твёрдым намерением заставить его считаться с ним, но этот юнец попросту отмахнулся от наваливающейся сонливости и упёрто пополз дальше, оставив Морфея в возмущённом недоумении.
Двое суток полз он наверх, и не было в нём никакой надежды, как и прочих человеческих чувств: одна лишь упёртость держала свои позиции в его голове и не желала сдаваться под напором измождения, голода и боли. Даже сам мальчик уже давно в тайне от самого себя желал потерять сознание и провалиться прямиком в пасть монстру, следующему за ним. Чтобы умереть вот так, незаметно для самого себя и расслабленно. Он мечтал об этом, но не признавался. Да и телом его правила упёртость, так что выбора не было: лишь ползти вверх и никаких «но». Последние три часа пути он вовсе не останавливался ни на секунду, потому что Оно подобралось к нему настолько близко, что ещё один привал, и он – Марк – сможет увидеть Его. Конечно, мальчик не мог допустить подобного! И без того он слышал бульканье разбухшей, налившейся гноем плоти, нескончаемые завывания будто бы умирающего, скрип волосатой кожи, трущейся о стенки туннеля, и кряхтящий, нечеловеческий смех. Всё это единым комком мерзости и отвращения следовало за ним. А увидеть это существо было бы совсем нестерпимо. Быть может, от одного его вида Марк бы окончательно рехнулся. Именно поэтому он больше не останавливался и просто пёр вперёд до тех пор, пока прямо перед его носом не встала стена. Он взбирался, опустив голову вниз, дабы мышцы шеи не тратили лишние капли выносливости и сил на бесполезное поддержание её в прямом положении, так что не увидел приближающегося тупика и просто врезался в него макушкой. Подняв взгляд, мальчик увидел: это конец пути.
Прикрыв глаза, Марк чуть качнулся вбок, затем чуть вперёд и уже собирался было рухнуть на пол, мгновенно заснув и сдавшись, но всё пошло не по плану. Он уже стал сгибать руки и закрывать глаза, как вдруг стена разверзлась. Подобно рту, она широко раскрылась, а за ней – небо. Бурое, заполненное грозовыми тучами, что налезают друг на друга и копошатся там, как в ведре, погоняемое шквальным ветром и будто бы имеющее щупальца – небо. А ниже, в нескольких метрах над юношей, стеклянная крыша, в которую паутиной вцепились ржавые железные балки.
Марк чуть разомкнул высохшие и дряблые губы, собираясь что-то сказать, но не сумел и всего лишь измученно хмыкнул. С трудом заставив одну из рук оторваться от слизи, он стал тянуть её вверх, морщась от ноющей боли, что, подобно ряби на воде, разливалась по его телу. Мальчик шипел и, ничего не видя за проступающими на глаза слезами, пытался зацепиться пальцами за край туннеля, дабы подтянуться и наконец-то выбраться из этой бесконечной ямы. Ему удалось. Однако времени было потрачено столько, что ещё чуть-чуть и Оно выползет на свет. Одна только мысль об этом вызывала у Юмалова отвращение. Медлить было нельзя. Поэтому он скомкал всю оставшуюся силу воли и направил её во вторую руку. Оживившись, та тоже устремилась наверх. В этот раз было быстрее: пальцы скользили по поверхности первой руки, пока не нащупали выступ. Оставалось лишь подтянуться. Марк поторопился и попытался сделать это рывком. Руки сорвались и мальчик на метр откатился назад. Из его, казалось бы, давно уже умершего горла донёсся испуганный крик. Почти сомкнутые глаза вмиг раскрылись и налились слезами. Кончиками пальцев ног он ощутил странное пощипывание. Казалось, что это волоски, торчащие из жирной кожи монстра, щекочут его ноги. Если он помедлит ещё хоть секунду, то случится нечто ужасное. И к Марку вдруг пришло осознание: это будет не смерть! Поняв это, он пришёл в ещё больший ужас, чем раньше. Этот ужас ворвался в его грудь и панически заколотил по сердцу и ребрам, заставляя организм двигаться. Торопливо и неуклюже мальчик пополз вперёд. За поразительные десять секунд он прополз целый метр и снова ухватился за дыру. Но тут Марк ему подумалось, что там – снаружи – что-то странное, а именно его руки сжимали ни что иное, как бархат. Да и почему он видит небо? Уклон ведь совсем небольшой был, а сейчас кажется, будто он глядит наверх из колодца.
– Да-а плевать! – зашипел он истошно сам на себя и подтянулся.
По очереди наружу вывалились его голова, грудь, живот, а затем и ноги. Мальчик спасся. Полусев, он вызывающим взглядом осмотрелся вокруг. Большое здание, наподобие ангара, по центру которого стояла куча гробов. И Марк теперь сидел в одном из них. Этот проклятый всем живым подъём вёл в чёрный, обитый бархатом и серебряным орнаментом гроб. Впрочем, кто знает, подъём это или же спуск? Так или иначе, а теперь мальчик сидел в гробу. И в нём, помимо Марка, лежали ещё и часы, что шли назад. Несколько секунд Юмалов удерживал взгляд на циферблате, после чего прикрыл его рукой, и поднял глаза выше. Краем зрения он заметил фигуру, что стояла от него по правую руку, совсем недалеко, но рассмотреть её юноша не успел. Подобно сирене, в нём завыли все органы, трепеща и крича об опасности.
То существо, что шло за ним – оно ускорилось. И для того, чтобы это понять, уже не нужны были эти эфемерные, даже мистические чувства, он попросту слышал, как нечто, хлюпая и постанывая, торопливо рвётся вперёд, расшатывая своей тушей весь туннель. Марк снова закричал. Закричал и попытался выпрыгнуть из гроба. По пути запутался в плохо прибитом бархате, перевернулся, кувыркнулся и упал на пол, уронив вместе с собой мертвецкое ложе. Оно, однако, не коснулось своим боком земли, а зависло невысоко над ней. Мальчик опустил взгляд ниже и увидел, что туннель, словно большая пружинистая нога, удерживал собой гроб и не давал ему упасть. Однако самым жутким было то, что выход наружу разбух и налился кровью от массивной туши, расположившийся у самого выхода и занявшей собой проход. Да, оно было прямо тут. Оно сидело едва ли в метре от Марка, но почему-то не вылезало. Тем не менее оно сидело там, воняло и одним своим присутствием давало понять мальчику, что ждёт его. И никуда ему не деться. Оно доберётся до него, но не убьёт, нет, там будет что-то хуже. Но что? Несколько долгих секунд Марк смотрел на эту чуть шевелящуюся опухоль туннеля и пытался думать, но скоро покачнулся, рухнул на пол и завыл.
Через некоторое время он успокоился, расслабился и стал просто валяться на спине да тяжело дышать, приходя в себя.
– Когда же этот кошмар кончится? Спать хочется...
Видимо услышав человеческий голос, фигура, что стояла у гроба, начала двигаться и медленно зашагала к мальчику. Он же смотрел в потолок, морщась от мерзкого вида неба, и только слушал приближающиеся, вялые шаги, будто бы рыбьи. Скоро фигура нависла над ним. Марк видел верхнюю часть тела: вялая, скомканная в жировых складках кожа свисала вниз, скукоженный горб выглядывал из-за плеча, из шеи рос пучок жидких волос, медленно расползающихся вверх, на щёки, затылок, макушку. В этом теле не было жизни, лишь засаленное мясо и вялость. Но вдруг жизнь, или, вернее будет сказать, живость, в виде маленькой сыпи пробежалась по его телу, заставив дрогнуть правую руку и медленно начать подниматься к хурмообразному черепу. Затем от руки отделился костлявый палец и несколько раз почесал разбухший нос. Как только же нос был благополучно почесан, жизнь снова покинула тело и рука безвольно рухнула вниз. Марк в последний раз обвёл взглядом фигуру и всё для себя решил о ней. Очевидно, что это существо вылезло откуда-то из глубин океана – рыба на ножках. Да, это точно была мёртвая рыба на ножках. И пущай выглядела она почти как человек. Рыба... на ножках...
Эти мысли успокоили мальчика, и он продолжил умиротворённо лежать на земле да смотреть вверх, пока рыба закрыла глаза и спала. Продолжалось это довольно долго, Юмалов даже успел немножко вздремнуть. Такая приятная и уютная темнота окутала его, и разум отступил назад, мысли отмерли – спокойствие. Хорошо было бы спать вечность.
Но счастье прервалось: в один момент капля жира собралась на лбу фигуры, набралась силы и оторвалась от его скукоженной кожи. Пролетев чуть меньше двух метров, она разбилась о щёку мальчика. От этого его всего передёрнуло, сжало, заломило и после растянуло. Раздался плаксивый стон. Рыба на ножках проснулась и снова стала смотреть на мальчика своими большими и замаринованными глазами. Марк же, проснувшись, раздражённо вытер жир с щеки и встал на ноги. Затем отбежал в сторону на несколько шагов. Фигура поплелась за ним, используя вполне человеческие ноги скорее как щупальца или плавники. Очень медленно. Марк снова отошёл в сторону, разрывая дистанцию: оно шло за ним. Юноша остановился и стал ждать. Рыба доплелась и встала напротив него примерно в метре. Они смотрели друг на друга несколько секунд, в течение которых глаза существа медленно закрывались, пока оно окончательно не уснуло. Тогда Юмалов бесшумно выдохнул, развернулся и направился к выходу из ангара. Пройдя десять метров, он обернулся и увидел, что рыба снова идёт за ним. Упёрто и бессмысленно она шагала к мальчику. Это было жутко, было похоже на издевательство. Поджав губы, Марк побежал. По пути он вновь обвёл взглядом внутренности ангара и заприметил тёмный закуток меж двух пристроек по типу охранных будок, в котором стояли какие-то коробки да поддоны. Средь них можно было спрятаться. Перепрыгнув через гроб и пробежавшись ещё несколько секунд, он оказался у закутка и, недолго думая, нырнул в него. Там мальчик погрузился в темноту, где его не должно было быть видно, и оттуда же стал дожидаться рыбу на ножках. Скоро та подобралась к нему ближе и вот уже, как слизняк, принялась переползать через гроб. В это же время Марк чуть ли не ползком принялся протискиваться меж коробок в попытке затеряться среди них. Скоро даже он сам уже не понимал, где именно находится и как ему выбираться из этого места. Со всех сторон стояли тяжелые коробки, заполненные какими-то железками, да высокая пачка досок. Все они образовали собой нечто вроде лабиринта, и юноша забрался в самые его потаённые уголки. Наконец Марк упёрся какие-то в доски и оказался со всех сторон укрыт: место было тёмным, закрытым, очень незаметным и, наверно, идеальным для пряток. Развернувшись и улёгшись на спину, мальчик стал сверлить взглядом узкую щель, через которую протиснулся, в надежде не увидеть пролезающего внутрь существа.
Никого. Постепенно мальчик расслабился и даже попытался найти более удобную позу для себя. Места было мало, но, свернувшись в позе эмбриона, он сумел довольно комфортно уместиться в своём тесном укрытии. Скоро на него навалился сон. Может быть, ему даже удалось поспать минут пять, но, увы, не больше. Веки слипались и тянулись друг к другу. То и дело они встречались и погружали юношу ненадолго в темноту. И в один раз, когда Марк таки собрался с силами и снова открыл глаза, чтобы посмотреть на щель, прямо перед его лицом образовалось две толстых, водянистых ноги. От неожиданности мальчик закричал и попытался отмахнуться от ног. Он отдёрнулся в противоположную от этих двух мясистых труб сторону и вжался в стену. С ненавистью смотрел он на опухшие, короткие пальцы, налитые бледно-бирюзовым цветом.
– Тьфу!
Придя в себя, Марк торопливо вскочил на ноги и, матерясь, взобрался с ногами на коробки. Цепляясь штанинами за торчащие железные прутья, он пошёл прямо по ним и вскоре выбрался наружу из предательски бесполезного закутка. Рыба, конечно, за ним.
– Да отстань же ты... – шипя, но не переходя на крик, произнёс Марк и взглядом упёрся в фигуру. Лицо его побагровело, налилось кровью, как кожа у раны. ЕБ ТВОЮ МАТЬ!
Краски, словно зеваки, собрались вокруг преследуемого и преследователя. И эти краски тут же принялись жадно пожирать двух существ своими невидимыми глазами, точь-в-точь зрители в колизее, ну или же зрители ток-шоу – всё одно. И собравшись, они настолько сгустились, что эта контрастность и плотность окружающего мира вернула Марка к реальности. Эта самая реальность стала слишком походить на фильм. Слишком. Так что юноша решил, что не поведётся на такую жалкую уловку. Невозможно серьёзно воспринимать происходящее, когда всё кажется фальшивым. Нет, Марк не поддастся на такое.
Опустив плечи, выдохнув из лёгких горячий воздух, он потянулся, наигранно зевнул и смахнул пальцами наплывшие от зевка слёзы. Затем развернулся и пошёл куда-то в сторону центра ангара. Существо за ним. Марк остановился и посмотрел на своего преследователя через плечо. За преследователем темнела невзрачная железная стена, а сверху всё так же копошилось бордовое небо. Рядом с мальчиком до безобразия глубокая дыра, а также два странных и пугающих существа: одно перед ним, а другое прячется в этой самой дыре. Это было полной бессмыслицей. Абсурдом.
– Ну заче-е-ем... – спросил Марк, плаксиво сведя брови друг к другу и глянув исподлобья на преследователя.
Несколько секунд мальчик молча стоял и смотрел. Затем его шея немного вытянулась вверх и голова немного покрутилась, осматривая помещение в очередной раз. Где-то в углу ангара следила за всем происходящим неприметная дверь. Юноша почему-то был совершенно уверен, что она заперта. Едва ли её можно было открыть. Эта дверь была не более чем декорацией. Лишней декорацией, что важно. Лишней, как и всё остальное в этом месте: дыра, монстры, стены, ящики, гробы, небо – всё было лишним. Даже само по себе «место» казалось Марку лишним. Всё это было здесь, рядом с ним, но не несло за собой никакого смысла. Вот зачем здесь это всё? Зачем? Да и зачем здесь сам Марк?
– Я тоже лишний? Я... тоже лишний! Так отпустите меня, пожалуйста. Я ведь... лишний. Я – лишний! Меня не должно здесь быть. Тогда зачем?
Юноша не мог ужиться с этими мыслями, попросту не мог их выносить. Ему вдруг стало так тошно. Тошно и паршиво. Его голова вымученно рухнула в ладони, а тело отступило на пару шагов назад, при этом едва не упав. Плечи дрожали, а из глотки доносилось нечто напоминающее сдавленный рык. Он приподнял взгляд и увидел: преследователь все ещё идёт к нему и смотрит.
– Мразь! – закричал юноша и метнулся в сторону.
Там, на полу, лежала отломанная и слегка погнутая железная палка – ножка от подставки для гроба. Он схватил её, перехватил как дубинку и побежал на монстра. Замахнувшись, Марк со всех сил ударил врага по лицу. Удар отдался обратно в руки мальчика и прошил его тело мурашками. И всё равно он продолжил бить: ещё и ещё. Железо въедалось в плоть, ломало кости и хлюпало внутри пробитой головы. И всё это отдавалось обратно в тело Марка в виде дрожи, мурашек и чувства омерзения. А существо покачивалось, вздрагивало, но не падало. Стойко и храбро оно выдерживало ломающийся череп и обливалось собственной кровью. Марк замахнулся снова. Замахнулся – и не смог ударить. Вместо этого он злобно отбросил в сторону палку и толкнул существо. То снова покачнулось и рухнуло на спину. Завыло от боли и страха. Юношу всего перекосило, и он, закрыв глаза, надавил ботинком на шею чудовищу.
Кажется, мертво...
Легче не стало, чувство отвращения никуда не делось. Сотни червей ползли под его кожей, и, казалось, от них никак не избавиться. Странная мысль неотвратимым барабанным боем кружилась вокруг его разума: «Это будет длиться вечно». Юноша отступил от трупа на пару шагов и, будто высматривая свидетелей своего преступления, заозирался. А свидетели были: из углов ангара, из его стен и теней повыползали существа. Очень похожие на убитую мальчиком рыбу. Все они были уникальны, но каждый болезненно походил на остальных. Все они медленно шли к Марку и упорно смотрели на него, следили, сверлили своими мутными взглядами. Глаза у них были пустые и маленькие, как у игрушек. В общем-то, эти накрытые шубой из гноя и слёз бусинки даже глазами-то не были, а только так – пародией. А внутри – ни капли разума, мыслей или чувств. Только одно в них было – отражение самого Юмалова. Юмалова и его глаз. Глаз, в которых засело осуждение. Оно отразилось внутри существ и поселилось в них. И теперь Марк видел осуждение в устремлённых на него взглядах. Это были его же собственные глаза, его же мнение о себе, но мальчик не сумел этого понять и распознать, он посчитал, будто бы эти безвольные и насквозь пустые куклы осмелились осудить его. Будто бы это были их мысли.
– Не надо... – прошептал он и вдруг услышал шорох рядом с собой, а за ним и хрип. Существо, которое он пытался убить, все ещё было живо. Дрожа и дёргаясь, оно пыталось подняться с пола, в то время как кровавый ком, занявший место его головы, булькал и хлюпал.
– Да чёрт! – вымученно крикнул Марк.
Он отпрыгнул ещё дальше от восставшего мертвеца и сжал кулаки. Грудь его вздыбилась, рот раскрылся, как для крика, и внезапно тело мальчика расслабилось, обмякло. Невразумительным взглядом он обвёл своих наблюдателей и поджал губы.
– Хватит, пожалуйста. Это затянулось уже слишком сильно. Я не хочу больше. Никто не хочет. Хотя бы не сейчас. Давайте просто оставим это на потом, хорошо?
Сказав это, Марк оттолкнулся ступнями от земли и бегом рванул в сторону туннеля, из которого вылез. По пути перемахнул через парочку мешающихся гробов, оттолкнул в сторону одно из существ и оказался у того самого ящика, из которого и вылез. Руки мальчика не медля вцепились в деревянный бортик, он уже был готов прыгнуть внутрь, но вдруг остановился. За ним все ещё наблюдали. Десятки глаз. Может быть, даже больше. И во всех этих глазах отражались его собственные. Это странным образом связывало зрителя и актёра, но эта связь казалась ему лишней. Один только вопрос мучил Марка: зачем?
Без особого энтузиазма он всё-таки запрыгнул в гроб и тут же провалился во что-то холодное, колючее и даже твёрдое. Конечно, веки его были крепко сомкнуты, вместо глаз смотрела кожа. И она была в ужасе.
Однако скоро он очнулся от своего сна, и это путешествие почти полностью смазалось в его памяти. Но и правда: зачем?