Унция свободы
Изабелла
— Боже мой, ты серьезно?
— Ну, так и было, пока минуту назад твой охранник не напал на меня. — Он смотрит на Рафа так, словно тот бомба замедленного действия, и малейшее движение может привести его в действие. Судя по тому, что я до сих пор видела о непостоянном мужчине, он не совсем неправ.
Я толкаю Рафа локтем в бок, и он с неприятным ворчанием прочищает горло. — Я приношу извинения за то, что причинил вам боль, но, как я уверен, вы понимаете, жизнь моего клиента превыше всего.
Профессор Дайкман фыркает, но, по крайней мере, выглядит немного более непринужденно.
— Почему бы вам двоим не присесть и не поговорить? — Серена ведет нас к столику в глубине зала с нашими чашками кофе в руках. — Я буду держать мистера Импульсивного в узде.
— Я так не думаю, — огрызается Раф, — но я был бы счастлив посидеть и посмотреть, пока вы обсуждаете. — Он указывает на столик в углу, где хватит мест для всех нас.
— Честно говоря, тут особо нечего обсуждать. — Мой профессор все еще смотрит на Рафа как на дикого зверя, который может напасть в любой момент, несмотря на извинения, и я не могу сказать, что виню его. Этот человек чертовски пугающий. — Я могу отправить тебе всю информацию по электронной почте, и ты сможешь решить, хочешь ли ты посетить открытие. Но у тебя мало времени, программа начинается через две недели.
— Да, я был бы рада этому. Пожалуйста, пришлите мне все подробности. — Я держу остальные свои мысли при себе, потому что не хочу выглядеть как ребенок. Если мои родители меня отпустят.
— Будет сделано. — Он опускает голову и поворачивается к двери, явно стремясь избежать едких взглядов Рафа.
Серена хватает меня за руки и визжит, как только мой профессор уходит. — Ты должна принять это, Белла! Это было бы невероятно, ты в Риме, а я в Милане, у нас было бы самое невероятное лето.
Раф прищелкивает языком рядом со мной, этот звук посылает волну раздражения до самых костей.
Я поворачиваюсь к нему и шиплю: — Ты хочешь что-то сказать?
— Только то, что я бы не стал обнадеживать вас, signorina. Этого никогда не случится.
— А почему нет? — Я рычу, потому что я законченная мазохистка. Я очень хорошо знаю, что мои родители никогда бы этого не допустили.
— Я думаю, ты знаешь ответ на этот вопрос.
— Сделай мне приятное.
— Предполагая, что ты сможешь убедить своего папу, что крайне маловероятно, ты никогда не сможешь убедить меня. Я давным-давно покинул продажные улицы Рима и не имею ни малейшего желания когда-либо возвращаться.
— Что ж, для меня это достаточная причина. — Я одариваю его своей самой милой улыбкой. — С моей точки зрения, это звучит как беспроигрышный вариант. Я бы провела лето в Риме и наняла нового телохранителя.
— Удачи тебе с этим, прин... — Он обрывает себя, когда замечает любопытный взгляд Серены, внимающей каждому слову, слетающему с его несправедливо совершенных губ. — Давай просто уберемся отсюда к чертовой матери. Думаю, на сегодня с меня достаточно сюрпризов. — Он направляется к двери и открывает ее для Серены, затем для меня.
— И не дай Бог, мы испортим твой идеально спланированный день и каждое срежиссированное движение.
Он поворачивается ко мне, прижимая к двери, и эти темные сферы становятся ничем иным, как бесконечной ночью. — Послушай меня, signorina, за этими протоколами и полным контролем, который управляет моей жизнью от рассвета до заката, стоят причины, они существуют для защиты твоей жизни.
В его свирепом тоне есть что-то такое, от чего волосы у меня на затылке встают дыбом. Я остаюсь совершенно неподвижной, прижатая к стеклянной двери на бесконечное мгновение, загипнотизированная вспышкой чего-то дикого в его глазах и быстрым подъемом и опусканием его груди напротив моей.
— Вы двое идете или нет? — спросила кузина. Серена толкает Рафа в плечо, и он, наконец, отступает назад, освобождая меня не только от своей физической хватки, но и от этого завораживающего черного взгляда.
Из двух, это определенносамое смертоносное.
— Пожалуйста, Papà. — Теперь я умоляю, от гордости не осталось и следа. Мне это нужно. Самостоятельная поездка в Рим наконец-то дала бы мне независимость, которой я так отчаянно желаю.
Отец смотрит на меня через свой огромный письменный стол, а мама примостилась на подлокотнике его кресла с высокой спинкой.
— Дядя Данте отпускает Серену в Милан, какая разница?
— Ты знаешь, мы с Данте не сходимся во взглядах во многих вещах. Одна из них — то, как мы воспитываем наших детей.
Это ни к чему не приведет. Я умоляю с тех пор, как вернулась домой больше часа назад. — Да ладно, мам, когда ты была в моем возрасте, ты уже жила с папой.
— Это было по-другому, — бормочет она.
— Потому что он заставил тебя?
Она качает головой, ее глаза затуманиваются, как будто она вспоминает их бурное прошлое. Мой отец просто обожает и предан нашей семье, но я не настолько глупа, чтобы думать, что он хороший человек. И до того, как он встретил мою маму, во второй раз в своей жизни, он пошел на все, чтобы получить то, что хотел. На самом деле, он делает это до сих пор.
Я присаживаюсь на краешек стула и кладу локти на блестящее красное дерево. — Ты говоришь, что однажды я должна взять верх над Кингами, но как мне это сделать, если ты не даешь мне ни грамма свободы? Мне двадцать два года, а ты обращаешься со мной как с ребенком. Ты управлял империей, когда был в моем возрасте, Papà. Это несправедливо. — Я проглатываю последнее слово, понимая, что оно не помогает моему делу. — Это неправильно, — поправляю я. — Даже Винни может приходить и уходить, когда ему заблагорассудится.
— Все не так просто, principessa. — По какой-то причине детское прозвище моего отца имеет совершенно другой оттенок, чем когда его произносит мой вспыльчивый телохранитель. — Отправка тебя в другую страну означает отправку с тобой свиты охранников, людей, которым я доверяю защищать тебя, а Раффаэле уже сообщил мне, что не желает уезжать. Мы только что наняли и обучили его, и я считаю, что он прекрасно справляется с работой.
Я фыркаю, не в силах сдержать неподобающий леди звук. — Мы найдем кого-нибудь другого.
— И обучим их за две недели?
— Ты сделал это с Рафом...
— Мне потребовались недели, чтобы проверить четырех мужчин, с которыми вы беседовали, а еще время на обучение, которое, учитывая его безупречный опыт, прошло намного быстрее, чем обычно. — Он качает головой и выдыхает. — Прости, но единственный способ, которым я бы вообще это рассматривал, — это если ты убедишь Раффаэле пойти с тобой.
— Ты что, издеваешься надо мной? — Выкрикиваю я. — Этот человек совершенно невыносим и душит. Он не отходит от меня и слишком серьезно относится к угрозам. Ради всего святого, он напал на моего проклятого профессора!
— Нам это в нем нравится, — с ухмылкой говорит моя мама. — Он просто самоотверженный. И, кроме того, он вырос в Риме. Он уже знаком с планировкой города.
— Фу, это невероятно.
— Дай мне день подумать над этим, Изабелла. Мне нужно посмотреть, возможно ли мобилизовать моих людей по всему миру за такой короткий срок. А пока посмотри, сможешь ли ты убедить Раффаэле встать на твою сторону. Это сотворило бы чудеса для твоего дела.
Я с трудом сдерживаю поток ругательств, вертящихся у меня на кончике языка. Но ругательства в адрес моего отца я бы не потерпела. Вместо этого я медленно поднимаюсь, прекрасно зная, кого найду стоящим прямо за дверью в кабинет моего отца.
Умолять Рафа пойти со мнойзвучит хуже, чем полоскать горло граненым стеклом. И тут я подумала, что самойсложной частью сегодняшнего дня будет убедить моего охранника отпустить менязавтра вечером на вечеринку к Серене. Теперь мне придется умолять человека,который делает мою жизнь невыносимой, продолжать его неустанные усилия на всемпути через Атлантический океан.