Гость
Гарри так сильно разыгрался, что после выпущенной энергии его потянуло в сон. И не удивительно, ведь детям требовалось время для восстановления.
Видя, как сын начал клевать носом, Белла отнесла его в детскую. Гарри хватило всего одной короткой колыбельной, чтоб заснуть крепким сном. А ближе к вечеру сигнальные чары оповестили о приходе долгожданного гостя. Рудольфус успел привести себя в порядок и, как Гарри, поспать пару часов, прежде чем встретить, вместе с женой, прибывшего Повелителя.
— Здравствуй, Белла, — лично поздоровался с хозяйкой Реддл, сразу, как переступил порог их дома. С Рудольфусом они виделись ещё утром. — Воспитание ребенка идёт тебе на пользу. Все хорошеешь и хорошеешь.
— Благодарю, милорд, — улыбнулась женщина и учтиво поклонилась. Забота о малыше действительно очень изменила её, хотя и без неурядиц не обходилось. — Пройдёмте в обеденный зал. А чуть позже я приведу Гарри. Он очень ждал Вас.
Новость о ребёнке всколыхнула что-то в душе Тёмного лорда, что он никогда и никому не сообщил бы. Прошло восемь месяцев с того дня, как он привёл дитя Лестрейндж. В свободное время, которого с каждым разом всё меньше становится, он искал информацию о дарах-проклятьях фантастических тварей и изучал родословную Поттеров. Последнее не давало никаких зацепок, помимо дальнего родства, начиная от Певереллов.
Однако вскоре зацепка появилась. Лили Эванс не ловила на себе никаких проклятий и не была отравлена, чего нельзя сказать об отце ребенка. Теория Реддла имела место быть, как и подозрения касательно Северуса Снейпа, державшего когда-то связь с грязнокровкой Эванс. Но чтобы быть точно уверенным — требовалось изучить родословную Северуса.
Отсекая лишние мысли, Марволо обратил внимание на мальчика, шедшего к нему слишком уверенно, словно не мешала красная повязка на глазах.
— Аккуратно, стол! — предупредила Белла, идущая позади в качестве подстраховки.
Словно испытывая мужчину на прочность, маленький, но с их последней встречи заметно подросший, Гарри попытался взобраться к нему на колени, как на горку, смешно пыхтя. Никто не предупредил мальчика, что гость очень влиятельный, и все, кто знает его — не смеют так вести себя. Но Гарри, в силу детской наивности, все прощалось.
К слову, Реддл не сдержал удивления, видя, как маленький комочек, ставший тяжелее, пытался забраться самостоятельно. И именно этот мальчик был последний, к кому тёмный маг прикасался… до сегодняшнего дня.
— Гарри, — обратился к нему тёмный маг, с видимой улыбкой на губах. — Я рад снова тебя видеть.
— А я тебя не вижу. Нельзя снимать повязку, — грустно сообщил ребёнок (чьи слова Марволо с трудом разобрал), когда наконец взгромоздился на чужие колени, а затем начал ощупывать гостя, каждый раз спрашивая у мамы какой цвет и форма у той части, к которой он прикасался. Так ему удобнее было представлять гостя, не имея возможности увидеть своими глазами.
— Гарри, давай слезем с дяди? — немного напряжённо попросила сына Беллатрикс.
— Не хочу, — отрицательно покачал головой мальчик и продолжил ощупывать гостя. — Он гладенький.
Именно эта особенность — гладкость кожи — больше всего понравилась Гарри. У папы, например, были усы, прикасаться к которым мальчик не любил, они кололись, и была не менее колючая щетина.
Также, помимо гладкости и приятного запаха, исходящего от незнакомца, Гарри ощущал сильную, яркую магию. Сильнее, чем у родителей. Казалось, её можно пощупать. Так же, как Гарри изучал лицо волшебника.
— У меня для тебя есть подарок, — произнёс Тёмный лорд, перехватывая маленькие ручки, что начали трогать за нос и касаться губ. Давно было то время, когда он кому-либо позволял касаться своего лица. Очень давно.
— Что такое подарок? — спросил Гарри. Само слово очень приятно ложилось на слух, наверняка, это что-то хорошее.
— Подарок — это какая-то вещь, которую тебе дают, и ты можешь её не отдавать обратно, — объяснила колдунья, не очень удачно скрывая своё любопытство. То и дело бросала мелкие взгляды на Повелителя.
— Ты даёшь возможность ему видеть, Белла? — задавая вопрос, Лорд специально отметил единственное число, не веря, что Рудольфус заботится о ребёнке. Сидящего неподалеку хозяина поместья он попросту игнорировал.
— Конечно. Я не могла просто взять и лишить его этого, — сама мысль казалась ей чудовищной. — На прогулке я кладу его в коляску и мы катаемся по участку. Ему нравится.
Рискованное дело. Но Беллатрикс знала, на что подписывалась. Её риск имел две стороны — уважение за смелость и безрассудство, граничащее с глупостью.
— Гарри, — снова обратился к ребёнку Реддл, так и продолжая держать за ручки. — Ты хочешь увидеть меня и маму?
— Хочу! Очень хочу! — загорелся восторгом мальчик и заёрзал на коленях мужчины. — Но мама говорила — будет бо-бо. Я посмотрю и будет бо-бо.
— В этом нам поможет подарок.
Чета Лестрейндж могли лишь молча наблюдать за невероятной картиной, между малышом и Тёмным лордом. Сразу после открытого желания ребёнка, их Повелитель достал небольшой футляр, в котором, при вскрытии, оказались необычного вида очки. Они словно состояли из двух разных стёкол, переливающихся одно в другое, и заключённых в толстую оправу, достающую до самых бровей. На дужках отражалась странная гравировка. Руническая вязь что-то говорила о «сдерживании».
Самая большая проблема была в линзах — они не должны искажать видимое, в обе стороны. И в то же время, не должны допускать вреда со стороны Гарри. Наложить же чары сдерживания, для такого искусного мага, как Тёмный лорд — несложно.
— Что это? — непонимающе нахмурился Гарри, вертя очки в руках и не зная, что с этим делать, как пользоваться.
— Это то, что поможет тебе видеть и не причинять боль другим, — как можно проще выразился тёмный маг. — Закрой глаза.
Мальчик послушно закрыл и склонил головку, чтобы ненароком не ранить дядю, который очень ему нравился. Гладкие щёки, мягкие колени, красивый голос. И совсем не страшно с ним. Длинные, чуть прохладные пальцы коснулись его волос, а затем повязки. Магия ласкала при близком контакте, но физические прикосновения были куда приятнее.
Очень скоро Гарри ощутил тяжесть тех самых очков и холод от них.
— Можешь открывать глаза.
Робко, очень медленно мальчик открыл глаза и со страхом поднял голову. От его взгляда… никому не сделалось больно. На лице расцвела улыбка, стоило понять простую истину. И он смог увидеть доброго дядю!
— Ты такой… красивый! Я вижу!
Благодарные слова перешли в ультразвук. Гарри совсем не сдерживался, пищал от радости и крепко обнимал того, кто дал ему возможность видеть тогда, когда хочется — и не просто предметы, а людей. Свою семью!
Сразу после Марволо, к которому Гарри воспылал сильной любовью, он вспомнил о маме и резко дёрнулся, тут же устремляя на неё взгляд. Самый близкий и родной человек. Малыш смотрел на неё… и она была самой красивой! Красивее дяди! Потому что мама. Глаза заслезились от наплыва эмоций. Гарри тихо всхлипнул, после чего и вовсе заплакал, протягивая к ней ручки. Первый взгляд как первые прикосновения. Не просто через колдографию, а через реальность. Он разглядывал её кудрявые волосы, которые так часто держал в руках, заглянул в карие глаза и увидел, как в них отражается любовь.
— Мой хороший, — тихо и ласково позвала Белла, раскрывая руки для объятий, и малыш врезался в неё, начиная плакать ещё сильнее и крепко-крепко обнимая в ответ. — Спасибо Вам, милорд, — от всего сердца поблагодарила она тёмного мага. — Я буду признательна Вам всю жизнь.
Всё это время молча стоявший в стороне Рудольфус, совсем не по-аристократически выпучил глаза. Вся гамма удивления отразилась на его лице. Ожидал ли он такого отношения Повелителя к ребенку? Нет! Будь тот хоть трижды с убивающим взглядом. В духе Тёмного лорда, как он мог судить, держать ребёнка с закрытыми глазами, давая взирать на мир лишь в крайних случаях. Но никак не сотворение мощнейших чар на странные очки с тёмным стеклом, которые не пропускали бы смертельный взгляд.
— Эти очки в единственном экземпляре, — стал давать наставления Реддл, как только полностью удовлетворился эмоциями своих вассалов и ребёнка, — обновление через каждые полгода. И лучше не использовать в отсутствии света. Есть риск навредить глазам. Даже таким смертоносным.
Белла наматывала на ус всё сказанное Повелителем.
— Носить их стоит аккуратно, Гарри, чтобы они не сломались, понял? — тут же предупредила она сына. Вряд ли очки могли быть стойкими к повреждениям.
— Угу. Я не буду быстро бегать, — заверил ребёнок и попросил. — Дай посмотреть на папу.
Беллатрисе ничего не оставалось, кроме как вручить ребёнка опешившему мужу. Тот держал мальчика на расстоянии вытянутых рук, выглядя до безобразия глупо и смешно.
Не скрывая ухмылки, Реддл ответил:
— Смелее, Рудольфус. Это твой сын, а не василиск.
— А что такое василиск? — тут же поинтересовался Гарри, повернув головку в сторону дяди, употребившего неизвестное слово, и горя желанием узнать, что это значит.
— Это очень большая змея, у которой такие же глаза, как у тебя, — вновь опустился до объяснения на уровне дитя, при этом очаровательно улыбаясь. Что и рядом не стояло со злобной ухмылкой до этого.
— Змея? Я люблю змей, — улыбнулся мальчик и вернулся к тому, что начал, — попытался облапать отца.
— Руди, обними ты его, он тебя не укусит, — тихо посмеиваясь, подтолкнула Белла.
— Да, папа. Не укушу.
Мальчик получил свои неуверенные объятья. Он чувствовал магию каждого волшебника, даже домовых эльфов, и по ним мог понять что испытывает человек. Мама всегда была открыта, ласкова и дарила ему всю свою любовь. Но второй родитель всегда оставался в стороне. Будто бы опасался.
Находясь в его объятьях, Гарри чувствовал лёгкую, магическую вибрацию и отстранённость. Папа не хотел открываться ему навстречу. И это расстраивало. Такие объятья не приносили радости. Поэтому он не стал больше доставлять ему неудобство и с грустной моськой перешёл обратно на любимые руки мамы, которая крепко прижала его к своей груди. Он мог ощутить её сердцем. Что-то спокойное и ритмичное, что всегда успокаивало.