Глава 9. Русская рулетка
Я не услышала резкого хлопка или чего-то подобного, нет. Просто, когда, казалось, все было более менее спокойно, всего секунда — и капли крови окропили мое лицо и платье, а парень передо мной повалился на пол, чуть не завалив и меня вместе с собой. Теплая жидкость так противно липла к коже, немного попала на губы, и я остро ощутила металлический привкус чужой жизни. Что-то случилось, и пока Максим, выкрикнув мое имя, не повалил меня на пол, я не осознавала. Не осознавала, что оконное стекло сыпалось дождем нам на головы, а пол под ногами взрывался вспышками от не прекращаемой стрельбы. Кто-то закричал, послышался чей-то тяжелый вздох, а я зажмурилась, чтобы спасти глаза от осколков. Громский накрыл меня своим телом, спасая от повреждений, плотно прижав меня к полу. И только позже, когда стрельба прекратилась и Макс поднялся, я увидела его. Отец лежал на полу, а из-под его тела, словно скорбный ореол, росла лужа крови. Наложница склонялась над ним, оборвав полы платья, чтобы зажать рану.
Приподнявшись на руках, я беспомощно дышала, наблюдая за этой картиной. Крови... крови было так много, что у меня подкатывал ком к горлу от такого резкого и характерного запаха. Максим стоял рядом, прижавшись спиной к стене рядом с разбитым окном. В его руке уже был в боевой готовности огнестрел, а я понимала, что не смогу подняться на ноги.
***
Я комкала юбку платья, сидя на переднем сидении в машине Максима. С каждой секундой уверенность меня покидала, а привычный и вполне осознанный страх перед встречей с отцом накрывал с головой. Мне пора было уже научиться не бояться его, как огня, но я и правда не могла искоренить это в себе. Нельзя было просто так избавиться от такой травмы, которая покрылась многолетними шрамами.
Я не следила за дорогой, полностью уйдя в свои мысли. Я примерно знала реакцию Николая, и та обещала быть довольно... не радостной, скажем так. Он наверняка будет в ярости, на меня польются множественные оскорбления и прочая грязь, а потом... Потом я уже и не знала, что может случиться. Он извинится и предложит мне вернуться? Маловероятно. Попытается вернуть к Андрею? Вполне возможно. Полностью отречется от меня, как будто я и правда умерла? Скорее всего. В любом случае, я готовила себя к любому исходу событий, а еще твердо настроилась не поддаваться. Если отец вдруг решил вновь сыграть на моих чувствах, на моих слабостях, я заставлю себя вспомнить тот вечер, когда он отдал меня Гарнеевым. Больше я не позволю ему так обходиться с собой.
— Надеюсь, ты не надеешься, что твой папаша извинится и кинется обнимать тебя? — мрачно поинтересовался Максим, сворачивая в какой-то не очень благоприятный район.
Присмотревшись, я заметила, что мы приближались к какому-то промышленному зданию. Оно было ограждено высоким забором с колючей проволокой и везде виднелись знаки, гласящие, что вход на территорию строго воспрещен. Я неловко сглотнула, не совсем понимая, зачем Громский вез меня сюда. Я предполагала, что встреча пройдет в каком-нибудь ресторане. По крайней мере, платье, которое принес мне Максим, наводило на такие мысли.
— Нет, — запоздало отозвалась я, продолжая рассматривать вид за окном.
Может быть, где-то в глубине души, где маленькая Слава все еще надеялась на шанс иметь достойного и любящего отца, но не более. Я уже несколько раз обожглась, чтобы строить подобные иллюзии. Действительно, сложно было смириться с такой болезненной мыслью, а также примерить на себе новое для себя слово: «сирота». Ведь таковой я, по-сути, и являлась? Без матери и отца. И только Громский удерживал меня от статуса «бездомной» или «наложницы», ведь сейчас я была полностью зависима от него.
— Как бы это не было грустно, но твой отец вряд ли будет рад тебя видеть, — продолжил Максим, ощутимо сбрасывая скорость. — Особенно в моей компании. Будь готова к худшему. И, солнышко, — он остановился и повернулся ко мне, и я, волей неволей, тоже посмотрела на него в ответ, — как бы тебе не хотелось, но домой ты уже никогда не попадешь.
Я подавила в себе жгучее желание зарыдать от этой, казалось, такой очевидной, но в то же время невыносимой мысли. Никогда не вернусь домой... А был ли у меня этот дом?
— Что это за место? — шумно втянув воздух носом, решила я перевести тему.
— А на что похоже? — меня иногда правда выводила из себя манера Громского отвечать вопросом на вопрос.
— На какой-то завод, — поддавшись слегка вперед, я начала рассматривать мрачный фасад трехэтажного сооружения с многочисленными трубами, лестницами и окнами, разбросанными вразнобой.
Я прикусила изнутри щеку, пытаясь сложить в голове два и два, чтобы самой догадаться, зачем мы приехали именно сюда. У Максима был какой-то бизнес, незаконный естественно, и он владел фирмой, вероятнее всего, чтобы отмывать денежные средства. При первой нашей встрече, еще на моем дне рождении, он упоминал казино. На территории страны, на сколько мне было известно, азартные игры были официально запрещены в любом виде, а подобные заведения и подавно. Однако таких личностей, как Громский и мой отец, это вовсе не останавливало. Поэтому и появились подпольные казино.
— Вижу, что уже поняла. Да, один из игорных домов, где старый пес любит сливать все свои бабки, а потом бегать с протянутой рукой, — Макс заглушил двигатель и нажал на кнопку на панели, чтобы окна в машине поднялись. — Весьма неоднозначное место, я бы сказал, нихрена ненадежное. Слишком очевидное, но, видимо, покрывают его очень хорошо, раз спецназ сюда не наведывается до сих пор. Но, блять, это максимально хреновая затея, поэтому, Ярослава, слушай внимательно.
Мне пришлось взять себя в руки, чтобы откинуть в сторону все переживания. Сейчас и впрямь нужно было быть собранной и внимательно выслушать мужчину, чтобы не наделать глупостей. Мне просто нужно будет зайти туда, перенести тяжкий разговор, чтобы закрыть свой гештальт, и уйти оттуда. Раз и навсегда запереть ту скрипучую дверь, за которой маленькая Ярослава пряталась от разъяренного отца, чтобы уже взрослая Яра могла спокойно дышать и не задыхаться. Я подняла сосредоточенный взгляд на Максима и кивнула, давая понять, что я готова ко всему, чтобы меня там не ждало.
— Здание просматривается со всех сторон, из-за этих блядских окон. Но, насколько я помню, центральный зал — это самая безопасная зона, там всего одно большое окно. Поэтому, запомни, детка: держись подальше от окон. Шугайся их, как огня, не знаю, как будто ты вампирша, которая боится солнечного света, поняла?
— Но сейчас же ночь... — вставила я, слегка не понимая аналогии.
— Яра, блять! К окнам не приближайся. Кивни, если поняла. Умница, хорошо. Дальше. Твоя цель — Николай, никто больше. Если кто-то прилипнет, мол, поболтать — шли нахуй, не задумываясь. Идешь строго к Николаю, говоришь с ним и бегом назад. Никаких лишних задержек, ясно? А теперь повтори, — Максим был настроен весьма серьезно, и излагал суть сухо и слегка агрессивно, надеясь, что я не налажаю. Я тоже на это надеялась.
— К окнам ни в коем случае не подходить, — начала я, стараясь унять дрожь в руках. — Ни с кем не разговаривать ни при каких обстоятельствах. Найти отца, поговорить с ним, затем быстро уходить. Все.
— Ты умная девочка, Яра, поэтому я надеюсь, что никакой херни не сделаешь, — он протянул ко мне ладонь, убирая закрученный локон за ухо. Я наспех успела кое-как уложить волосы и сделать легкий макияж, чтобы хоть немного соответствовать такому шикарному платью. — Ты выглядишь великолепно, помни об этом. Ничего и никого не бойся, иди с гордо поднятой головой и покажи этому ублюдку, что ты жива.
Его слова правда приободрили меня, совсем немного, но этого вполне хватило, чтобы я воспряла духом. Я слабо улыбнулась уголками губ, предвкушая увидеть выражение отца, когда я появлюсь перед ним. Самое главное, не сломаться в самый ответственный момент, не подвести себя саму и Максима. Подняв глаза на мужчину, приметив оружие у него на поясе, я вдруг нахмурилась, осознав кое-что.
— Ты не пойдешь со мной?
— Нет, но я буду поблизости, — Громский ласково погладил большим пальцем кожу на щеке, а затем отстранился. — Я пока не хочу сталкиваться с Николаем нос к носу при таких обстоятельствах, потому что это явно кончится плохо. Для него. Буду приглядывать за тобой, не переживай.
Я кивнула, соглашаясь с таким исходом. Пускай так, хорошо. По крайней мере, я буду знать, что он действительно где-то рядом. Хотя, наверное, мне бы хотелось зайти туда, чтобы Максим вел меня под руку, чтобы отец увидел нас вместе... Для чего? И сама не знаю, просто... В голове это выглядело, как очень красивая картинка. Перед тем, как покинуть автомобиль, Максим еще раз проинструктировал меня, а так же объяснил, куда стоит идти. До нужной двери он меня, конечно, доведет сам, а уже внутри мне предстояло ориентироваться самостоятельно. Я еще успела заметить наушник в ухе Громского, поэтому окончательно убедилась в том, что он и правда все спланировал и действовал не в одиночку.
— Боишься? — спросил он у меня, когда я выходила из машины, а он подал мне руку.
— Да, — не стала отрицать я, подбирая подол платья, чтобы то не волочилось по асфальту.
— У тебя хватает мужества, чтобы признать это. Уже неплохо, — предложив мне локоть, Максим повел куда-то за забор, где, словно специально, были открытые ворота.
— Я просто хочу покончить с этим, чтобы спать спокойно, — переступая через бордюр, стараясь не зацепиться ни за что каблуками, отвечала я. Господи, если это было местом, куда нужно было приходить в подобном дресс-коде, то расположение было весьма неудачное. Как же все эти напыщенны дамочки в дорогих нарядах умудрялись преодолевать все эти неудобства? — И чтобы Николай, наконец, понял, какой он...
— Кусок дерьма? — впереди было практически непреодолимое препятствие в виде проходящих труб по земле. Они были толстые, а мое платье не позволило бы мне просто взять и перешагнуть их. Максим ловко перепрыгнул их и обернулся ко мне, ожидая, пока и я сделаю то же самое.
— Да... — подтвердила его слова, застопорившись на месте. И как он себе это представляет? Единственным верным решением я видела, это задрать подол, оголив ноги, и попытаться перешагнуть.
— Не мог бы ты отвернуться?..
— Это еще зачем? — Макс вздернул бровь.
— Я-я... В общем, я смогу перешагнуть, если подниму платье, поэтому... Отвернись, пожалуйста... — вслух это прозвучало еще более несуразно, но что мне оставалось?
— Блять, да ты серьезно, что ли? — он резко оказался на моей стороне и просто подхватил меня на руки. — Неужели так сложно попросить меня о помощи, Ярослава? Или, по-твоему, я не могу быть джентльменом?
Я схватилась за его плечи, неловко сжав губы. Действительно, он мог им быть, но мне казалось, что я, порой, слишком много просила, поэтому хоть что-то должна была делать сама. Хотя бы перешагнуть эту дурацкую трубу, но даже здесь мне понадобилась его помощь. На удивление, Максим не опустил меня сразу же, как мы преодолели это препятствие, а решил донести до железной двери в здание. Наверное, решил, что так будет куда быстрее, нежели, если бы я плелась позади него, тщательно выбирая, куда наступить. Я не стала противиться, на самом деле, в его руках я чувствовала себя спокойно, словно в безопасности.
— Спасибо, — поблагодарила я, когда он поставил меня на ноги.
Макс не заострил на этом внимание, приложив все усилия, чтобы бесшумно открыть дверь. Подав мне знак, чтобы я стояла снаружи, он прошмыгнул внутрь и на несколько секунд пропал в темноте. Я беспокойно переминалась с ноги на ногу, заламывая пальцы. Неужели внутри могло быть так опасно? Наконец, Громский появился, держа в зубах небольшой фонарик. Кивком головы он пригласил меня внутрь, а затем закрыл за нами плотно дверь. Тонкий свет от ручного фонарика слабо осветил небезопасную на вид лестницу наверх, с такими узкими металлическими ступеньками, что мои лодыжки уже заранее заныли от предстоящей боли. Макс пошел вперед, освещая путь, а так же придерживая меня за руку. Мы поднялись без происшествий на три пролета вверх и я, честно сказать, сильно выдохлась, когда сам же мужчина, кажется, и не вспотел.
Он подвел меня к коридору, в конце которого виднелись два здоровяка в строгих черных костюмах, охраняющие вход, видимо, в казино. Я провела ладонью по шее, вытирая влагу, и боялась лишний раз громко вздохнуть, пока Максим всматривался вперед. Наверное, думал, как лучше поступить. Коридор, на самом деле, походил на железный помост, идущий почти под самым потолком. Заглянув вниз, я смогла разглядеть очертания какой-то техники, несколько печей и неработающие ленты конвейеров. Видимо, для игорного дома использовалось лишь тот центральный зал, который упоминал в машине Максим.
— Я сейчас отвлеку их, а ты прошмыгнешь внутрь, поняла? — вдруг приглушенно заговорил Громский, вытаскивая пистолет из кобуры. — Найдешь Николая там и помни, что я тебе говорил ранее.
Я закивала, как болванчик, ощущая это доселе незнакомое, но такое острое и отчасти приятное чувство. Наверное, это и называется адреналин, когда кровь в жилах буквально бурлит, и тебе кажется, что ты способен свернуть горы. На деле же, у меня дрожали ноги, и я готова была в любой момент свалиться в обморок, но ментально я была возбуждена до предела.
— Максим! — в последний момент я схватила его за руку, когда он уже хотел исчезнуть в темноте. — Будь осторожен, ладно?
— О себе переживай лучше, — хмыкнул он, но все-таки задержался, чтобы прильнуть ко мне и быстро, практически неощутимо оставить поцелуй на губах.
Я даже толком не поняла, что произошло, но мне явно это понравилось. Громский исчез, а я принялась ждать, при этом больше начиная нервничать. Наконец, где-то в глубине здания раздался шум, а затем гулкое эхо, как будто бы от выстрелов. Двое охранников тут же среагировали. Один из них вытащил рацию и начал что-то кому-то докладывать, но он со своим напарником покинули свой пост, благодаря чему я быстро смогла добежать до заветной двери и попасть внутрь.
Свет сразу же ослепил и оглушил меня, как будто бы я попала совершенно в другой мир. Центральный зал совершенно ничем не напоминал какую-то комнату в заброшенном заводе, абсолютно. Дорогая отделка интерьера в лучших традициях западных игорных домов, множество автоматов, игральных столов, рулеток и прочего, отчего буквально разбегались глаза. Чтобы не привлекать лишнее внимания, я сразу же накинула на себя маску знатной леди, которая чуть ли не каждый вечер сопровождает супруга на подобные мероприятия. Я ведь действительно умела себя вести в подобном обществе, пускай отец и никогда не брал меня именно в казино. В принципе, атмосфера здесь практически ничем не отличалась от какого-нибудь светского раута. Хотя, присмотревшись, поняла все-таки, что люди вели себя более расслабленно и развязнее, наверное, причиной тому был алкоголь, который активно разносил официант на подносе.
Я знала, что Николай любил азартные игры, но и не представляла, что он мог быть в таких местах ради того, чтобы кинуть кости или вытащить счастливую карту. Пригладив волосы я, выпрямив спину, уверенной походкой направилась в центр зала. Люди собирались небольшими группками, наблюдая за той или иной игрой. Вот, например, человек пять, затаив дыхание, смотрели, как рулетка медленно останавливается, а крупье объявляет, что победили тридцать три черные. Кто-то восторженно захлопал в ладоши, а мужчина в сером костюме ожесточенно смахнул со стола бутылку с явно дорогим алкоголем в отчаянии. К нему сразу подошел мужчина в дорогом черном костюме и, кажется, сделал предупреждение по поводу поведения. Если я не ошиблась, это был пит-босс, следящий за игроками.
Я плохо разбиралась в этой индустрии, но прекрасно понимала простую вещь: удача здесь была не причем. Каждую игру, каждую крутку рулетки, раздачу карт и даже количество фишек контролировали дилеры, внедренные в игру или наблюдающие за ней. По пьяни, когда отец был в хорошем расположении духа после удачной игры, он часто говорил, что ход карточного поединка мог зависеть именно от крупье, который распоряжался картами. А сам пит-босс следил за тем, чтобы какой-нибудь везунчик не стал выигрывать слишком часто, чтобы в какой-то момент прервать его удачу, начав заставлять его удваивать сумму проигрыша. Подобные места были пропитаны болезненным азартом, который, как игла подсаживал человека, заставляя его до последнего надеяться, что рулетка выдаст заветное число.
Я вздохнула, пытаясь найти взглядом отца. У бара было мало людей, в основном все толпились у столов. Один мужчина, кажется, полностью разоренный, сокрушался бармену о том, что его долг только вырос в несколько раз. Я прошла мимо зоны автоматов, где игроки, как заколдованные, продолжали жать на рычаг, ожидая, что сейчас выпадут «три топора». Жажда денежного выигрыша здесь казалось буквально осязаемой, отчего мне казалось, что моя кожа начинала неприятно липнуть от здешней грязи.
Наконец, я выловила излюбленный белый костюм Николая. Он сидел за покерным столом, курил сигару и глушил, уверена, не первый стакан коньяка. На его колене, в шикарном красном платье с открытой спиной, сидела Лола. Кажется, я немного разочаровалась, надеясь, увидеть Нэлли. Но, как правило, Белов брал с собой в казино исключительно молодых наложниц. Даже издалека, я поняла, что отец был уже пьян, из-за его развязанных действий. Его рука бесцеремонно лапала девушку под подолом платья, на что она хихикала. Меня не смутила подобная сцена, такое я уже видела и не раз.
Собравшись с духом, я приблизилась к столу. Игравших здесь было трое, включая моего отца. Другие же просто наблюдали за ходом, делая небольшие ставки между собой. Они не приближались к столу слишком близко, чтобы, наверное, не сбивать игроков своими переговорами. Один из крупье стоял во главе стола и занимался раздачей фишек. Отец что-то сказал ему, явно неприятное, но сам громко рассмеялся, слегка покачнулся на стуле, отчего Лола взвизгнула.
— Боже мой, Слава! — наложница первая меня заметила и сразу же подскочила на ноги, привлекая к моей персоне излишнее внимание.
В толпе сразу же послышался шепот моего имени, а пит-босс странно начал поглядывать в мою сторону. Я на секунду испугалась, но потом вспомнила слова Максима о том, что это неизбежная ситуация, поэтому мне нельзя было показывать своих эмоций. Наши взгляды с отцом встретились, и мне даже показалось, что он на секунду протрезвел. Белов тяжело поднялся из-за стола, уперевшись в него руками, не выпуская из зубов сигару.
— Какого черта ты приперлась сюда? — прорычал он.
Николай выглядел так, словно не просыхал уже несколько недель подряд. Характерная опухлость лица, наливные красные глаза, мутность взгляда и дрожь в руках — все это выдавало в нем повадки пьяницы. На мгновенье, всего на мгновенье у меня сжалось сердце.
— А где этот? А? Где этот сосунок, который теперь трахает тебя, а?! — Николай ударил кулаком по столу, я вздрогнула, сделав шаг назад. Пит-босс направился к моему отцу, намереваясь утихомирить его, но тут вмешалась я:
— Прошу, извините моего перебравшего отца, я сейчас его уведу, хорошо?
Пит-босс в строгом черном костюме с красным галстуком окинул меня недоверчивым взглядом, но все-таки согласился, отозвав своего крупье. Напоследок он, поймав меня за локоть, строго произнес:
— Лучше вам его утихомирить, иначе это сделают мои парни.
Я лишь кивнула ему, стараясь сохранить уверенное выражение лица. Лола уже пыталась усадить Белова на место, но он активно сопротивлялся, а затем и вовсе оттолкнул девушку. Она бы упала, но я успела подхватить ее за талию, тем самым удержав ее на ногах. Наложница развернулась ко мне, схватив руками меня за лицо, прижав ладони к щекам. Она улыбалась, но в ее глазах стояли слезы.
— Слава! Господи, ты жива! Мы знали, конечно же знали! Девочка моя! — она тесно прижалась ко мне, обнимая, и мне искренне было приятно обнимать ее в ответ.
— Все хорошо, Лола, правда, — заверила я ее, стараясь удержать то ли девушку, то ли себя саму от непрошенных слез.
Нам пришлось прервать столь трогательный момент, поскольку отец вошел в раж. Он повсюду искал Максима, буквально чуть ли не нападал на других гостей, подозревая всех и каждого в сговоре с Громским. Как бы мне не было страшно, пришлось вмешаться и оттащить Николая от почти начавшейся потасовки. Я заметила, что люди пит-босса сужали вокруг нас круг, готовые в любой момент скрутить моего отца и, наверное, меня за компанию.
— Не трогай меня, шлюха! — Николай извернулся и влепил мне жгучую пощечину.
Я отшатнулась на шаг назад, уже успев позабыть, каково это, когда тебя бьет собственный отец. Все вдруг замолчали, чтобы увидеть столь жалкую сцену и не пропустить ни единого гадкого слова Белова. Пару слезинок сорвались с ресниц, и я подавила тяжкий вздох, чтобы совсем не расклеиться. Я знала, знала, что будет тяжело.
— П-прошу тебя, — сквозь зубы смогла вытолкнуть связанную речь, не поднимая взгляда на Николая. — Давай поговорим, спокойно, без лишних глаз. Пожалуйста, ты можешь просто со мной поговорить, а потом я уйду, и ты больше никогда меня не увидишь.
Кажется, Николай все же немного остыл. Он встал прямо, зачесал пальцами отросшие седоватые волосы, что упали ему на лоб. Он выглядел куда теперь старше своих лет, из-за пагубного влияние алкоголя. И сейчас его глаза были затуманены дымкой опьянения.
— Мне не о чем с тобой разговаривать, — выплюнул мужчина. — Ты свой выбор сделала. Как и твоя мамаша. Хотя, чему это я удивляюсь?! Рожденная от шлюхи падаль! Я пытался сделать из тебя человека, а теперь посмотри на себя! Вырядилась, как продажная дрянь! Что, небось, это он тебя так вырядил, да? Уже спала с ним, дрянь?!
Мне стоило огромного усилия, чтобы подавить в себе желание закрыть грудь руками, защитить себя, прикрыться и убежать. Больнее было, что и другие, совершенно незнакомые мне люди, были свидетелями этого позора. В скором времени, пресса разлетится цитатами из слов отца, адресованных в мой адрес. Хотя, я газет не читала, новостей не смотрела, но черт возьми, как же было обидно.
— Господин... — попыталась вмешаться Лола, но я ее остановила.
— Не лезь! — рыкнул Николай.
— Пожалуйста, отец, давай найдем более спокойное место, — не сдавалась я.
— У тебя больше нет отца, Ярослава. Возвращайся к своему Громскому, а лучше, если у тебя хоть капля мозгов осталось, вернись к Андрею и на коленях вымаливай прощение за содеянное, — Николай отвернулся, подошел к официанту и, схватив бокал шампанского, опрокинул в себя.
— Ты же знаешь, я этого не делала... — больше всего на свете я боялась услышать обвинения от него, а затем последующие вздохи осуждение от случайных зрителей.
Как бы я не храбрилась, обещала быть себе сильной, дрожь одолевала мое тело, а ком так и подкатывал к глотке. Как он мог? Вот так вот, просто поливать грязью меня при других, при этом роняя и свое собственное достоинство.
— Я нихрена не знаю! Я вообще не вижу своей дочери перед собой, а только очередную наложницу с сиськами напоказ! — рявкнул Николай, а затем осекся, глядя мне куда-то за плечо.
Я обернулась, и ноги у меня буквально подкосились. К счастью, Лола поддержала меня, не дав свалиться без чувств. Андрей Гарнеев в сопровождении двух охранников двигался в нашу сторону. Я тут же забегала глазами по толпе, надеясь отыскать Максима. Он же не бросил меня, правда же? Мозг тут же, как назло, начал подкидывать мысли о том, что для Громского ситуация была идеально спланирована. Он мог стравить таким образом моего отца с Андреем, а меня в итоге, как и требовал Гарнеев, вернуть ему, за что сам Максим, уверена, получил бы круглую сумму. Судя по выражению отца, он и сам не ожидал увидеть здесь наследника дома Гарнеевых. Я постаралась совладать со своим приступом паники, но при виде бледного лица и лихорадочно блестящих глаз Андрея, мне становилось дурно до тошноты.
— Вот мы и встретились, сука, — он в ту же секунду оказался рядом со мной и схватил за волосы на затылке. — И твой папаша здесь, какая удача! У меня сегодня день рождения!
Я кинула беспомощный взгляд в сторону отца, но тот, казалось, не собирался ничего предпринимать. Лола кинулась к Николаю, прося, чтобы он что-нибудь сделал, помог мне, но он лишь отмахнулся, вновь прикладываясь к выпивке.
— Пусти... — прошипела я, стараясь вырваться из хватки Андрея.
— Никуда ты больше не денешься, поверь мне, — Гарнеев младший прижался ко мне всем телом, утыкаясь носом куда-то в висок, вдыхая мой запах. — Пристрелите его.
Вдруг Андрей отдал приказ своим людям, и те сразу же вытащили оружие. В толпе послышались испуганные вздохи, кто-то позвал на помощь, на что пит-босс и его подчиненные тоже вытащили свои огнестрелы. Ситуация в секунды накалилась до неисправимого состояния, а я все продолжала надеяться на Максима.
— Мои люди здесь повсюду! — прикрикнул Андрей, угрожая персоналу казино. — Моя фамилия Гарнеев, поэтому, блять, уберите свои пукалки, иначе я всех здесь положу, ясно?! Мне нужен только этот старый ублюдок и его шлюха-дочка!
Люди пит-босса начали пятиться назад, услышав известную фамилию, но оружия не убирали. Я сглотнула ком в горле, стараясь не разрыдаться в голос, все еще изо всех сил старалась казаться сильной хоть немного. Лола вцепилась в руку Николая, надеясь, что он защитит ее в случае чего, но ему, казалось, вообще все равно было. И кроме выпивки Белова мало, что волновало.
— Забирай ее и уходи, не порть людям игру, — наконец, соизволил ответить отец. — Я тебе не по зубам, щенок. Ни тебе, ни Громскому.
Я тихо всхлипнула, на что Андрей сильнее дернул меня за волосы, шикнув, чтобы я заткнулась. Я уже готова была закричать, чтобы Максим пришел и спас меня, все что угодно, лишь бы этот кошмар закончился.
— Я хочу твою хренову жизнь, чтобы про меня наконец перестали говорить, что я не в силах отомстить за отца! Я размажу твою седую голову, а потом выебу твою дочь на глазах у всех! — Андрей уже плевался слюной, и мне пришлось зажмуриться.
Откуда он вообще здесь взялся? Если бы не Андрей, уверена, я смогла бы уговорить отца успокоиться, чтобы попытаться с ним поговорить. Но все перевернулось вверх тормашками, из-за его появления. На мне, что, проклятье какое-то? Я скосила взгляд, вспоминая, что Макс говорил о том, что здесь всего одно окно. Оно и правда здесь было, такое широкое, до потолка, но ужасно грязное, затертое, поэтому прикрытое декоративными портье.
Андрей вдруг протянул руку, и один из его охранников вложил ему в руку пистолет, который он тут же направил на моего отца. Я тут же дернулась, оживилась в его хватке и, сумев вывернуться, потому что парень ослабил хватку, встала прямо перед ним. Второй раз в жизни дуло смотрело прямо на меня, и первый раз в жизни я не испытывала ужаса от этого.
— Не смей! — крикнула я, закрывая Николая.
Господи, что я творю?!
— Думаешь, я в тебя не выстрелю, сука? Думаешь, мне духу не хватит, ты, мерзкая...
Он не успел договорить, поскольку послышался звон стекла, а затем мое лицо окропили капли горячей крови.
***
Казино опустело практически мгновенно. Многим удалось спастись и выбраться целыми и невредимыми, некоторым же повезло куда меньше... Я так и продолжала сидеть на полу, толком не осознавая всего случившегося. Громский появился буквально из ниоткуда, повалил меня на пол, спасая от града пуль. Андрей, чья голова была прострелена, лежал лицом вниз, а лужа крови продолжала расти вокруг него. Моего отца, кажется, ранило в плечо, и Лола сейчас пыталась остановить кровотечение, пожертвовав своим платьем. Люди пит-босса куда-то делись, а охрана Андрея лежала неподвижно на полу. Присмотревшись, обнаружила валяющиеся тут и там гильзы, а где-то и отверстия от пуль в полу, в мебели и стенах.
Максим уже осматривал раму разбитого окна, стараясь определить позицию снайпера, при этом с кем-то разговаривая по телефону. Я боялась прикоснуться к собственному лицу, чтобы вытереть кровь, хотя те места, где находились капли, буквально горели огнем.
— Яра? Эй! Посмотри на меня! — Максим присел передо мной и поймал мой расфокусированный взгляд. — Ты в порядке? Чувствуешь где-нибудь боль?
Я отрицательно качнула головой, и от этого действия мне стало откровенно хуже. Тошнота подступила к глотке, и я не смогла сдержать позыва. Поняв, что меня сейчас будет тошнить, Максим сразу же собрал мои волосы, чтобы я извергла желтоватую жидкость.
— Вот так... — когда позывы прекратились, он прямо рукавом своей рубашки вытер мне рот и частично убрал кровь с моего лица. — Лучше?
Я слабо кивнула, не в силах и слова сказать. Оставив меня пока в покое, Громский поднялся и подошел к телу Андрея. Потрогав его носком ботинка так, словно перед ним лежал мешок с картошкой, а не человек, Макс убедился, что тот точно был мертв. Затем он подошел к Николаю и, вытащив свой пистолет, направил на лежавшего. Лола начала всхлипывать в голос, умоляя, чтобы он этого не делал, но Громский лишь припугнул ее, и она отползла в сторону. Я слышала хриплое дыхание Николая, и, не в силах смотреть на это, поднялась на ноги. Я была, словно бы сама не своя, было очень тяжело, голова шла кругом, но я не собиралась наблюдать подобную картину. Кто угодно, но не Максим и не на моих глазах!
— Нет! — с трудом выкрикнула я, чуть ли не падая вновь на пол.
У меня никого нет и никогда не будет. Я не хотела становится сиротой в прямом смысле этого слова. Пусть Николай живет, пусть будет таким же отвратительным человеком, пусть будет помнить о том, что я все равно боролась за него, несмотря на то, как он ненавидел меня. Пусть живет и помнит об этом, что я осталась человеком, даже несмотря на то, что он относился ко мне, как к собаке. Пусть живет с этой мыслью, чтобы она съедала его ежедневно.
— Ты действительно настолько глупая, Яра? Он готов был отдать тебя вновь Андрею и, кажется, его вовсе не волновала твоя судьба? Что с тобой не так? — Максим встал ко мне боком, чтобы не выпускать из виду лежавшего на полу Николая.
— Много чего, — согласилась я, медленно подходя к Громскому. — Ужасно тупая, просто до невозможности. Но никогда не прощу тебе, если ты убьешь его. Потому что тогда... — слезы уже градом катились по моим щекам, но я не обращала на них внимания, не давилась всхлипами. — Тогда он не сможет каждый день думать о том, какое он дерьмо. Вспоминать меня каждый день и жалеть о том, как он со мной поступил. Со мной. С моей матерью. С тобой. С семьей того человека, которого заказал. Я хочу, чтобы он жил с этим. Чтобы он страдал.
Я дошла до Максима и упала к нему в руки, а он убрал пистолет от Николая. Лола снова подползла к своему господину, принимаясь рыдать у него на груди. Громский обнял меня за талию, поглаживая по спине.
— Л-лучше пристрели меня... — прохрипел снизу Белов.
— Твоя дочь чертовски права, — отозвался Максим, отводя меня в сторону. — Ты действительно, будучи мертвым, не сможешь осознавать то, какое ты дерьмо, Коля.
***
Уже в пентхаусе я пришла в себя более менее. Платье, залитое кровью Андрея, отправилось в мусорку, а сама я отмокала в ванной. Мне даже показалось, что я отключилась, потому что вдруг резко осознала свое местоположение. Максим, кажется, был все еще здесь, в квартире, потому что я слышала его возмущенный голос. Наверное, он разговаривал по телефону. Боже, что же теперь будет?..
Если Андрея убили, то, значит, для меня опасность миновала? Или же появился кто-то еще, кто жаждал как-то навредить мне или Максиму? На самом деле, я чертовски устала, чтобы пытаться сейчас хоть что-то понять. Самое главное, что мне удалось избавиться от этого назойливого запаха пороха и крови, который, казалось, въелся в мою кожу.
Максим пришел ко мне в ванную. Он был без рубашки, потому что та, кажется, тоже испачкалась в крови и моей рвоте. Меня сейчас слабо волновало то, что не было спасательной пены, а вода не скрывала моего бренного тела. Я подтянула колени к груди и уткнулась в них носом. Дрожь никак не отпускала, и, несмотря на то, что вода была довольно-таки горячей, мне было холодно.
— Ты вся дрожишь, — заметил мужчина, присаживаясь на бортик ванной. — Яра?
Я не могла ему ответить, поскольку у меня зуб на зуб не попадал. Только панической атаки ко всему еще не хватало! Я пыталась дышать через нос, буквально с силой выталкивать воздух из легких. Конечности, как будто бы застыли, и я никак не могла пошевелить даже пальцами на ногах. Желудок скрутился в трубочку, под ребрами стянулся болезненный жгут. Это было сродни тому, если бы я тонула. А я, кажется, действительно тонула.
Громский подхватил меня под мышки и вытащил из ванны, из-за чего вода громко выплеснулась за края. Он усадил меня на стиральную машинку, тут же укутав в махровое полотенце. Меня продолжала бить крупная дрожь, а перед глазами так и застыло лицо Андрея перед смертью, в ушах стояли хлопки от выстрелов, звоном разносившееся по голове. Максим пытался что-то сказать мне, брал мое лицо в ладони, чтобы я сосредоточилась на нем, но никак не получилось. Я была не здесь и сейчас, а где-то там, в казино.
Пощечина отрезвила меня, привела в себя, позволив, наконец, сделать глубокий вдох. Я сразу же вспомнила Николая и то, как он посмел ударить меня на глазах у посторонних людей, унизив тем самым себя в первую очередь, а затем и меня.
— Полегчало? — Максим все еще был здесь, мокрый из-за меня и, кажется, злой.
— Да, — я приложила ладонь к саднящей щеке от второго удара.
Я вдруг почувствовала себя неуместно, неправильно, поэтому начала натягивать полотенце выше на грудь. Поняла, что оказалась в ловушке из рук Громского, которыми он не брезговал касаться меня, где полотенце не прикрывало бедра. Это была не та ситуация, где бы я хотела быть облапанной. Максим наклонился ко мне, чтобы поцеловать, но я отвернулась, ощутив самое настоящие отвращение.
— Нет, не трогай меня, — взмолилась я, упираясь руками ему в грудь.
— Яра, у тебя шок, тебе нужно расслабиться, — Макс подхватил меня под коленом, чтобы подвинуть ближе, дабы оказаться между моих ног.
— Нет! Не смей! — продолжала сопротивляться.
Его вовсе не заботило мое состояние, и он продолжал оголять мое тело, освобождая от полотенца. Вот полы ткани уже соскользнули вниз, мне на бедра, оголяя плечи, ключицы, грудь и живот. Я брыкалась, но Громский перехватил мои руки, сцепляя их вместе, чтобы я более не могла его поцарапать.
— Я сказал, уймись, — холодно-спокойно приказал Максим.
— Ты же говорил, что не насильник. Так что же ты делаешь?! — отчаянно выкрикнула я, отворачивая от него голову, уже давясь от душащих рыданий.
— Пытаюсь привести тебя в чувство.
— Ты пытаешься изнасиловать меня! Ты такой же! Такой же, как и Андрей! Ему тоже нужно было только мое тело! Т-ты такой же!..
Я билась в истерике, наверное, больше уже причиняя вред себе, нежели мужчине. Максим полностью сорвал с меня полотенце, и оно улетело куда-то в сторону. Я подавилась воздухом, попыталась свести ноги, но не могла из-за корпуса Макса. Я вдруг поняла, как ничтожно беспомощна перед ним, перед всеми ними. И желанное находилось у меня между ног, более ему ничего и не нужно было. Так пускай, пускай сделает это и оставит меня, наконец, в покое.
— По-моему, я тебе об этом уже говорил, прямым текстом или ты успела позабыть об этом, Ярослава? — Громский вытер слезы с моих щек, убрал мокрые локоны за уши. Он больше не касался моего тела, даже не рассматривал, смотрел строго мне в глаза. — Такой же ублюдок, да. Ты хотела видеть меня другим? Не стоит строить напрасных иллюзий, солнце мое. Иначе выйдет так же больно, как и с твоим отцом. Поскольку Гарнеевский сосунок мертв, а твой папаша теперь будет долго зализывать раны и упавшее достоинство, ты теперь полностью принадлежишь мне. И я больше не намерен носиться с тобой, как с кисейной барышней, ясно? Я хочу видеть женщину подле себя, а не плаксивую девчонку. Поэтому, утри сопли, Ярослава, иначе никакого желания насиловать тебя у меня не возникает.
Его слова были буквально пропитаны ядом, именно таким приторно-сладким с долей стекла в каждом слоге и интонации. Только Громский умел так больно жалить, открывая рот. Я расслабилась, и он отпустил мои руки, позволяя мне прикрыться хоть как-то. Максим хотел дотронуться до моего лица, но я дернулась в сторону, и он не стал.
— Умойся, как следует. И поспи.
С этими словами он оставил меня в покое, все еще немного дрожащую, но уже трезво соображающую. Сгорбившись, я продолжила сидеть на стиральной машинке, уперев тяжелый взгляд в пол. Но мне хватило сил остановить мужчину на выходе, задав ему вопрос, чтобы окончательно не сойти с ума.
— Ты был близок со своим отцом?
— Да, — сухо бросил Максим, и оставил меня одну в своем горе.