Телохранитель | +18

АВРОРА

— Если тебя интересует моя расценка, то поспешу тебя разочаровать. Она равняется нулю, принцесса. Хотя мне бы стоило выставить твоему папочке жирный счёт за то, что вожусь здесь с тобой, Рори.

Нависает надо мной сверху, заполонив собой всё пространство вокруг и выбив весь воздух из лёгких. На коже, где его маска касается моей щеки, становится горячо, как после ожога.

— Тогда что ты здесь делаешь, если мой отец не посылал за тобой?

Его рука, всё ещё лежащая поверх моей, дрогнула. Я чувствовала, как его дыхание стало ещё более тяжёлым сквозь маску, как его пальцы в перчатке напряглись.

— Всё просто. Я пришёл забрать тебя с собой.

От его близости мой затуманенный мозг всё равно осознавал, что это какой-то фарс. Лучший наёмник элит направился в Колумбию за... мной? Просто так?

— Без оплаты?

Он близко. Очень близко.

Чёрная маска сливается с тьмой, его лицо освещено лишь слабым светом от окна. Он посмотрел мне в глаза и ответил:

— Я возьму авансом. Тебя.

От его слов у меня затряслись руки и побежали мурашки по спине. И этот взгляд. Волчий, дикий, необузданный. Пробирает до костей.

Боже, как же не хватает воздуха...

— Возьмешь... Меня авансом? — повторяю за ним как в бреду. — Ты здесь ради меня?

Он кивнул.

— Просто я соскучился по твоему запаху, малыш.

Малыш...

Перевела взгляд ниже, туда, где под чёрной тканью прячутся его губы, отмечая как учащается его дыхание и сверкает взгляд.

— И я соскучилась по тебе, Саймон, — прошептала я, чувствуя, как моё тело трепещет от его близости.

Он хмыкнул и хоть я не видела его лица, но готова была поклясться, что он выгнул бровь. Очень захотелось уйти, сбежать. Просто взять и удрать отсюда. Ну я и дура!

— Что ты здесь забыла вообще? Попутала обоссаную дыру в Колумбии с Голливуд Хиллс?

Он ударил меня. Вот только не физически, а словами. Да так больно, будто меня шваркнули лицом об колено. От обиды я сжала кулаки, оставляя кровавые следы на ладонях от ногтей.

— А ты здесь сам какими ветрами? Реально за мной приехал или начитался романтических историй про Пабло Эскобара? — выдаю автоматически, отказываясь прикусить язык. — Решил, так сказать, наладить личную жизнь? Но тебе не перепадет. Не надейся. Ты явно не в его вкусе. Он может позволить себе кого помоложе и посимпатичнее. Не такую страхолюдину как ты, которому приходится скрываться за грёбанной маской!

И он рассмеялся, просто расхохотался.

— Хочешь поделюсь тайной? Почему я ношу маску. И вовсе не из-за анонимности. Это всё херня. Дело в том, что... — он наклонился ко мне и вкрадчиво произнёс. — Я. Просто. Невероятный. Красавчик.

— Не верю! Ты вообще... — замешкалась, подбирая слово. — ... урод! — и оно вырвалось само собой, я уже не совсем контролировала что говорю.

Саймон запрокинул голову и вновь рассмеялся.

— Даа, Рори! Я скучал.

Не такую реакцию я ожидала. Но его признание в том, что он скучал согрело сердце.

Саймон глубоко вздохнул и выдохнул. Намотал локон на палец и спросил как-то задумчиво:

— А если серьезно, ты о чём думала, когда переехала сюда?

Смотрит на локон. А у него длинные ресницы. Даже удивительно, что у этого мужика, сделанного из непробиваемой броневой стали, они вообще есть. Ресницы отбрасывают тень на край маски, делая его почти уязвимым. Может быть он всё же человек?

— Я захотела уехать туда, где никто не знает обо мне и моём происхождении, — наконец произнесла я. — Начала с чистого листа, так сказать.

Саймон внимательно слушает, всё также играя с локоном. И от него не поступило ожидаемого ответа с его фирменным подколом в духе: " Только ты могла сбежать от «происхождения» элитной девочки, главная проблема которой заключалась в выборе между Порше и Мазератти. Какая пытка!». Нет. Он свёл брови и нахмурился. Он о чём-то думал и был...недоволен? Чем? Без понятия.

— После того, как я закончила школу, я не захотела поступать в Принстон, — я продолжила. — Меня выворачивало от любой перспективы примкнуть к обществу, к которому я себя относить отказывалась. Не знаю, назови это юношеским максимализмом, чем угодно, но здесь я чувствую себя свободно. У меня есть время подумать о жизни, о том, каким человеком я хочу стать и куда мне двигаться дальше. Здесь нет отца, который давит на меня и диктует что делать с моей жизнью. И здесь нет общества, которое интересуется лишь украшением на шее с которым я приду на очередной светский раут, под руку с таким же как они пустым кавалером.

Его пальцы с моим локоном замерли. И, нахмурившись, посмотрел мне в лицо.

— И много их было, кавалеров? — спросил, понизив голос.

— Не то чтобы это твоё дело... — говорю, победно отмечая опасный блеск в его глазах.

— Всё, что касается тебя — моё дело.

— Я ждала тебя два года, — мой голос предательски дрогнул. — И когда я поняла, что ты не вернёшься... Я попробовала завести отношения, —

говорю, вспоминая ту возготню на заднем сидении машины с бывшим одноклассником. Едва ли это можно было назвать отношениями. — Но ничего не получилось.

— А тот лох?

— Матео... Нет, между нами ничего не было. Ты знаешь. Я и не планировала, — прозвучало будто я оправдываюсь.

— Ты выбрала чертовски неподходящее место для чистого листа, малыш.

Как подтверждение его слов, ночную тишину прорезали отдаленные хлопки выстрелов. Я вздрогнула и посмотрела на улицу за окном.

Саймон кончиками пальцев взял меня за подбородок и отвёл лицо к себе. Посмотрел мне в глаза и твёрдо сказал:

— Рядом со мной ты в безопасности.

Рядом с ним я и не думала бояться.

— Ты по-прежнему мой телохранитель?

— Я всегда буду убивать за тебя, Рори... Ты знаешь? — спросил очень тихо и по моей коже поползли мурашки.

Он говорит такие страшные вещи, а я думаю о том, как же я соскучилась по его глазам. Бесконечно в них могу смотреть. Моя ночь, мой тёмный бархат, моя бездна. Сколько я их не видела? Бесконечность. Три бесконечные вечности.

— Хочешь знать ещё кое-что? — ощущаю, как горло пересохло. Прикрыла глаза, стараясь унять бешеное сердцебиение. — Все эти годы я думала о тебе. Ты въелся в моё сознание как вирус. Не вытащить. Не излечить. Понимаю, что между нами ничего не могло быть. Но это и ранило больше всего. Понимаешь? Я всегда думала о тебе, Саймон.

— Дурочка.

— Пошёл ты!

Это было последней каплей. Перед глазами заискрились молнии. На ватных ногах захотела увеличить дистанцию, между нами, насколько это возможно. Но он больно схватил меня выше локтя и к себе прижал.

— Не дёргайся. Я тебя не отпускал.

— Ты меня отпустил три года назад!

Пробую вырваться. Но это бесполезно. Всё равно что пытаться вырваться из стальных тисков.

— Тебе было шестнадцать, Рори! — прорычал, жёстко встряхнув меня. — Мать твою, шестнадцать!

— Сейчас мне девятнадцать! Я немногим старше! Что изменилось?!

Он вздрогнул и ослабил хватку, всматриваясь в моё лицо. Произнёс хрипло и как-то надломлено:

— Ничего не изменилось, Рори...

Его вкрадчивая хрипотца отдалась мурашками по коже, и мне захотелось стянуть с него эту чертову маску и впервые поцеловать. Впиться губами в его горячие, такие желанные губы.

Он склонил голову к плечу, внимательно за мной наблюдая.

— Красивая... Я говорил тебе, что ты красивая?

— Словами никогда. Всё читалось в твоем взгляде, — шёпотом, ощущая, как вспотели мои ладони.

Он продолжал разглядывать меня тем самым взглядом, который за годы не поменялся. Только сейчас он стал более хищным, явным. Инстинкты подсказывали мне, что вот-вот и этот зверь набросится на добычу. На меня.

— И что же ты в нём видела?

— Будто... Ты хотел меня... — произношу пересохшими губами, стараясь сохранить самообладание.

Его взгляд опустился вниз, задержался на открытом вырезе рубашки. Ласкает взглядом и я чувствую его как прикосновение. Стало невыносимо жарко, между ног стало влажно и я начала делать глубокие вдохи, от чего грудь приподнимается выше. А он всё также на вырез смотрит, обжигает взглядом ключицу, живот, ноги...

— Саймон... Уходи.

Просто потому, что я больше не выдержу этого напряжения.

Он начинает снимать перчатки, а меня всю трясёт. Нет, меня уже лихорадит. Мне кажется, даже ноги вот-вот откажут и я упаду.

— Только ты называла меня по имени, — говорит он медленно очерчивая контур моих губ своим грубым пальцем.

Он впервые касался меня. Кожа к коже.

Саймон знал, что я на грани. Знал, что губы, шепчущие «Уходи», на самом деле молят его остаться.

Ловлю его палец языком и всасываю в рот, закатывая глаза от кайфа прикосновения к его коже, представляя, что это не палец, а его член.

Вдруг он резко схватил меня за горло и впечатал в стену.

Дышит глубоко. Глаза лихорадочно блестят. Я привстала на носочки, чтобы хотя бы дотянуться до его плеча.

Он такой большой, такой огромный. Я заглядываю в его глаза, которые сейчас стали чернее бездны.

— Пожалуйста, сделай это...

Опустила взгляд к его паху и увидела, как вздулись в этом месте штаны.

Кусаю губы, выписывая восьмерку ягодицами, надавливая ими на его твердый член, заставляя и его хрипло застонать.

— Я трахну тебя. Бляять... Рори... Понимаешь? Трахну.

Осматривает меня диким взглядом.

— Даже если ты скажешь нет, я тебя отымею, поняла?

Я схватилась за его плечи и судорожно промычала ему в губы через маску:

— Нееееет...

Саймон разорвал на мне рубашку обеими руками от горла до пояса. Через секунду моя юбка была разорвана по шву и безжалостно отброшена в сторону.

Одной рукой поднял меня как пёрышко, а другой смахнул тарелки со стола. Звон разбившейся в дребезги посуды, не вызвал никакой реакции потому что внутри нарастал рев.

Положил меня на спину и запрокинул ноги себе на плечи. Он проник одним грубым толчком настолько глубоко, что я вскрикнула и распахнула широко глаза.

Он замер, чтобы я приспособилась к его размерам, но я не хотела передышки, эта наполненность, чуть болезненная, но сводящая с ума окончательно лишила стыда. Впилась пальцами в его руки, держащие меня за ягодицы, заставив проникнуть еще глубже.

— Больно?

— Не щади, — взмолилась хрипло.

И он перестал сдерживаться.

Зарычал, овладевая мною, безжалостно пронзая моё тело. Резко и до самого упора. Именно так как я желала. На грани с болью.

Чтобы не орать от наслаждения в голос, я впилась зубами себе в ладонь, прокусив ее до крови.

Саймон трахал меня. Уничтожал. Я чувствовала эту страсть, дикость, безумие, которое клокотало в нем. Я задыхалась.

Он наклонился ко мне, вынуждая упереться коленками в его плечи. Полностью раскрытая перед ним. Распятая.

Сгреб мои волосы на затылке, заставляя смотреть себе в глаза, которые стали черными как угли.

— Ты такая тугая... Влажная. Чёрт, малыш... Я должен услышать твои крики.

Делает глубокий и сильный толчок. У меня закатываются глаза.

— Но не сейчас, тшш... Ты покричишь для меня позже, обещаю, — прошептал он.

Еще один глубокий толчок. Головка его члена упирается в матку и мне становится больно. Он огромный. Я не могу принять его до конца.

— Скоро привыкнешь к моему размеру. Девочка моя... — он сцепил зубы и выругался. — Знаешь сколько раз я хотел тебя отыметь? До дикого отчаяния, до безумия. Сука... Потому и ушёл.

Из горла вырвался хриплый стон. Я схожу с ума...я плыву, сокращаюсь, еще одно движение и...

Он вышёл из меня и я жалобно простонала. Сквозь туман вижу, как Саймон стоит в полном обмундировании. Из его ширинки торчит вздыбленный член. Он такого размера, что достает ему до зоны пупка. Боже... Как только ЭТО поместилось в меня?

— Я хочу тебя, — простонала, раздвигая ноги шире, заставляя его сжать пальцы в кулак. — Я хочу тебя, Саймооон.... Сейчас.

Он снимает с себя военную куртку. Голый по пояс, весь исполосован шрамами белесыми полосками и рытвинами от ожогов. Огромные, сильные руки и плечи. Одни мышцы под смуглой кожей. Божественное тело, на которое невозможно смотреть без восхищения, даже с таким количеством шрамов. Он весь словно отлит из бронзы. Безупречен. Если бы Дьявол мог воплотиться, то он скорей всего выглядел бы как Гоуст.

На груди почти нет волос и от ямки пупка тёмная дорожка волос спускается под...уже расстегнутую ширинку. Снимает штаны и скидывает берцы. Остаётся совсем голый со вздыбленным членом.

Я не успела даже пискнуть, когда меня уложили на кровать и поставили раком, как послушную игрушку, чуть наклоняя вперед. А я ловлю губами раскаленный воздух, ошалевшая от эмоций.

И он вошёл в меня. Начал пронзать. Люто уничтожать.

Трахает меня, покрывает как самку в самом сумасшедшем, животном акте спаривания. Если бы он не придерживал меня рукой, то он бы вытрахал меня в стену.

Я, закатив глаза, ловила открытым ртом воздух и мычала в сцепленные губы, и мои мычание смешивалось с бешеной вакханалией его рыка.

— Я скоро. Не могу больше... — или мне, или себе, и, сдавив меня намертво железными пальцами за талию, начал двигаться внутри. Толчки усиливались, стали мощнее, быстрее.

— Да, еще... Да... — молю его чтоб он двигался еще быстрее, еще сильнее.

— Даааа, девочка, дааа, ты мокрая... Ты такая мокрая.

Тихо выругался и теперь долбился в меня на полной скорости, а я раскрыла широко глаза и ошалевшим взглядом смотрела в одну точку, придавленная его весом.

Я закричала его имя в подушку, наслаждение граничило с агонией. От сильных спазмов мучительно тянуло низ живота.

Мой первый оргазм в жизни происходил прямо сейчас и это было похоже на ядерный взрыв, меня выгнуло дугой, руки и ноги затряслись и крик перешёл в стон облегчения. Меня всю трясло, тело взмокло и покрылось потом.

Саймон сдавил меня еще сильнее, зарываясь лицом мне в волосы. Мощные толчки и я ощутила, как внутри меня пульсирует его член и растекается его горячая сперма, а я все еще продолжаю мелко сокращаться, сжимая его плоть и медленно закрывая глаза.

Должно быть тогда я и отключилась. Когда я разлепила слипшиеся ресницы, на улице почти светало.

Боже.... То, что произошло между нами ночью — реальность?

Как подтверждение реальности происходящего, по телу расползалась приятная нега, вместе с тянущей болью между ног.

Саймон довёл меня до моего первого оргазма в жизни. Я даже не могла и подумать, что секс может быть таким приятным. Нет. Фееричным!

А ещё он кончил в меня. Так густо... Интересно, как он отреагирует, когда узнает, что я не предохраняюсь?

Я посмотрела на него. Глаза прикрыты. Густые ресницы чуть подрагивают.

Потянулась к его маске, чтобы впервые увидеть его лицо, коснуться губ, поцеловать ...

Как выглядит мой Саймон? Я больше не хочу видеть Призрака.

Вдруг он открывает глаза, резко перехватывает мою руку и больно сжимает запястье.

— Никогда этого больше не делай. Поняла? — сказал грубо, от чего по коже прошла волна дрожи. Я испугалась его. Мне стало страшно.

— Прости...

Саймон встал с кровати и начал одеваться. А у меня внутри словно что-то оборвалось.

— Собирайся. Мы уходим сейчас.

Он по-армейски быстро оделся и посмотрел на меня. А я по-прежнему лежала в кровати, разминая след на руке от его стальной хватки.

— Куда ты хочешь меня увезти?

— В джунглях у нас есть база. Я продолжу тебя трахать там.

Не самая плохая перспектива. Но я хотела большего.

— А что потом? Снова исчезнешь?

— Ещё не решил.

— Ты серьезно?

— Да.

Мои щеки запылали, в горле застрял ком. Но я не позволю ни единой слезинки скатится по лицу. Не сейчас.

Я думала неужели я недостаточно хороша для него? Чем не угодила? Может быть тем, что не досталась ему девственницей?

Мне вдруг стало очень тошно от своей любви к этому бесчувственному ублюдку, у которого вместо сердца мёртвый камень.

— Ненавижу тебя, — вполне искренне.

— Я так и думал, что ты вообразишь себе больше, чем есть на самом деле.

Что я могла себе вообразить?

Что я ему не равнодушна.

Что у нас есть право на отношения.

Что у нас есть право на будущее.

Я не произношу это вслух, потому что это и так очевидно.

Он тяжело вздыхает. Утомленно. Словно я ему наскучила.

— Какой же ты ублюдок.

— После того, как ты окажешься в безопасности, я тебя оставлю. У меня много дел, — говорит без сожаления.

На грудь словно положили бетонную плиту, которая мешает дышать.

— Я остаюсь здесь.

— Нет.

Смотрит на меня строго. Будто я бьющийся в припадке капризный ребёнок, чьи слёзы ему надоели. И пора перейти к воспитанию. А то и к наказанию.

— Я сказал, собирайся. У тебя пять минут. Уже светает.

Он включил ночник и я поморщилась от света.

— А что если я закричу? Сюда сбежится пол улицы, — сузив глаза, сверля его взглядом.

— Мне придётся их убить, — бросил легко.

Бесспорно. Очевидный ответ вызывает горькую усмешку.

Притягивая к груди простынь, закрываясь от его взгляда, я встала с кровати.

— Пошёл вон.

Он уставше размял шею и сказал:

— Ты всё равно уйдешь от сюда. И либо по своей воле, либо я свяжу тебе руки и закрою кляпом рот. Вынесу на плече и кину на заднее сиденье. Выбирай, — он склонил голову к плечу и протянул следующее, — Хотя, знаешь, мне предпочтительнее кляп. Меньше возготни.

Возготня для него — говорить со мной. Всё предельно ясно. Он выполняет свою работу. Вранье, что мой отец не посылал за ним. Саймон здесь чтобы обменять меня на семизначную цифру на своем банковском счету....и заодно потрахаться. Ведь я уже совершеннолетняя. Теперь можно. И это мои проблемы, что я «вообразила себе больше, чем есть на самом деле».

В груди заклокотала ярость и обида за саму себя. Но он меня недооценил.

— Хорошо. Я оставлю свой бар, свой дом, своих друзей и пойду с тобой. Но у меня есть одно условие.

— Какое? — раздражённо, слегка поведя плечами.

— Ты пальцем до меня не коснешься... Гоуст.

На какое-то время воцарилась тишина. Он не отвечал.

— Ты ходишь по тонкому льду, Рори.

Я выпрямила плечи и шагнула к нему, поднимая лицо.

— Ну и? По рукам? — протягивая руку.

— Как бы ты сама не взмолила меня об обратном.

— Ни за что.

Вокруг его глаз расползлись тоненькие морщинки. Он сейчас улыбается или под маской оскал?

Обхватил мою ладошку своей рукой и дернул меня к себе так, чтобы я прижалась к его груди. Он может переломить мою ладонь и сломать мне все кости. Сейчас я чувствовала себя мышкой, попавшей в ловушку.

— Я не совершаю сделок со взбалмошными девятнадцатилетними девочками. И уже тем более не даю обещаний, которых не собираюсь выполнять. Поняла? — отчеканил он. — Оденься. Но не в юбку и прочую хрень. Это будет меня отвлекать.

Продолжаю упрямо смотреть на него, задирая выше подбородок. Меня всю колотит.

— Нам предстоит долгий путь, Рори. Вдвоём. Только ты и я. Слушайся и не выкобенивайся.

— Не собираюсь.

Пропускает мои слова мимо ушей. Мое решение ему не интересно.

— Придётся тебя повоспитывать, чтобы ты наконец поняла... — он пятёрней смял простынь на моей груди. — .... что так или иначе, всё будет по-моему, — закончил он, срывая с меня простынь, оставляя полностью голой.