18. Рейнджерс.
«Это было не так трудно — разгадать тебя» — Nickelback — Figured You Out.
Джонатан вернулся в четверг, как и обещал, но вечером — уставший и вымотанный после шестичасового перелёта.
— Не поверишь, два грудных младенца в ряду напротив! — сетовал он, обжаривая на огромной сковороде репчатый лук с чесноком.
Запах по кухне разносился просто прекрасный, а муж продолжал выплескивать эмоции в готовку: я смотрела на него, усевшись на стойку и не прерывая этого момента ни на каплю; пока Джонатан разговаривает со мной, я могу хоть что-то уловить в его поведении, что намекало бы на его любовь ко мне.
Нормально ли это — искать подобное после почти шести лет совместной жизни? Сколько женщин в мире сейчас идут по той же тропе?
— Совсем не спал? — спросила я наконец-то, когда он выжидающе кидал на меня краткие взгляды, пытаясь пробить на диалог.
Он очень переживает, и я вижу это невооруженным взглядом: когда Джонатан нервничает, то его губы начинают подрагивать.
— Нет, ни минуты, — он закинул в сковороду несколько тонких отбивных и усмехнулся, — Сначала подумал, что смогу уснуть с музыкой, но никак... Как на работе?
— Как всегда, в порядке. Рэй вернулся из отпуска, теперь ещё легче.
— Отлично, — неловко, немного неестественно улыбнулся муж, и количество его улыбок меня немного насторожило, — Платье хорошее, мне нравится. Я увидел в гардеробной.
— Мне тоже понравилось, сидит неплохо, ничем не выделяется. А ещё купила туфли, но они самые простецкие. Как мама, ей лучше?
— Да, спасибо, отец решил положить её в палату, на всякий. Мало ли, вдруг что серьёзное.
Нервно дёрнув сковороду, Джонатан заставил золотистое ароматное масло покрыть обе отбивные, и почему-то это краткое, резкое действие заставило меня вздрогнуть; раньше я всегда любила, когда он готовил — это отпечаталось в памяти как момент единения, ведь что сближает лучше, чем хороший семейный ужин, когда можно обсудить насущное и выпить по бокалу вина?
В глазах мужа, на которые сейчас падали мокрые после душа прядки чёрных волос, отразилось волнение. Такое явное и чёткое, что я нахмурилась, поёрзав на стуле.
— Всё в порядке, Джон?
— Я переживаю насчёт проекта. — признался он, мотнув головой и оставив отбивные на плите вместе с закипающими спагетти, — И мне кажется, что отдел Ирвина всё заберёт.
— Всё будет хорошо, — без тени сомнений сообщила я, — Вы много времени провели за ним, столько стараний не может не окупиться. Не спеши с выводами.
— Да, я просто забил себе голову. Мне иногда кажется, я слишком много от себя требую, но по-другому не могу...
Я молча ждала, пока он продолжит, но Джон всё молчал, даже когда начал раскладывать ужин по тарелкам и напевать играющую в углу кухни песню. Огромный стол-островок вдруг показался мне таким обширным, что дотянуться до руки Джонатана оказалось бы невозможным, даже если бы я поднялась на цыпочки.
Муж присел рядом со мной, оставляя рядом квадратную тарелку с отбивной и спагетти, густо политыми сливочным соусом. Да, готовит он изумительно — этого никак не отнять.
— Я тебя люблю. — сообщила я на удивление вопросительным тоном, и вырвалось это спонтанно, как-то резко, почти неожиданно.
— И я тебя. — тихо ответив, Джонатан принялся есть, и я решила, что мой эмоциональный всполох всё-таки был необходим, пусть между нами всё ещё нависала какая-то необъяснимая паутина из напряжения.
Ночь снова была спокойной, с чистым звёздным небом, почти не омраченным жизнью мегаполиса; сквозь узкую полосу, где шторы не скрывали окна, я могла видеть блеск огней и отдалённые облачка, идущие на север разделенными волнами. Как в детстве, — подумалось мне.
Спокойствие обволокло с головой, когда горячие руки Джонатана двинули меня к себе, а губы тронули плечо; вновь пробрала дрожь, и я закрыла глаза, впитывая этот момент со всей возможной силой. Тепло рук, жар тела сквозь тонкую простынь, которой муж укрывается вместо одеяла — по всему этому я скучала. По вниманию и заботе, как и любая женщина в браке.
Я устала быть сильной.
Меня быстро сразил сон, но так же скоро наступило утро: ну удивление солнечное и свободное от дождя, заставившее как-то глупо, почти наивно улыбаться: казалось, что вот-вот мама позовёт меня с первого этажа, напомнив, что сегодня мы идём в церковь, а они устали ждать, пока я разлеплю глаза.
Но нет, сегодня меня ждал самый стандартный рабочий день, в котором пятница играла роль предвыходной рутины, где каждый в отделе будет непременно проверять время каждые минут десять: быстрее бы смена завершилась, а далее — отдых, долгожданный, как и зарплата два раза в месяц.
— Совсем задумалась? — Рэй дотронулся до моего локтя, когда мы спускались в лифте на парковку, — Сегодня же корпоратив, верно?
День пролетел незаметно, и я ощущала себя в достаточно бойком, почти позитивном настроении, и это всё несмотря на огромный план на следующую неделю от вышестоящего начальства.
Лафферти проводил меня к курилке, но я не планировала курить, по крайней мере сейчас: мысли витали вокруг того, успею ли я сделать всё вовремя?
Джонатан уже в офисе, готовится к презентации и обсуждает с командой, вероятно, план показа, готовый текст и остальные наработки...
Конечно, я тоже переживала за них: Ирвин, о котором Джон говорил за ужином, — это заносчивый карьерист тридцати пяти лет, переехавший из офиса в Сан-Франциско и сразу занявший важное и видное место в своем отделе.
И то, что он старше многих в компании, отчего-то даёт ему небольшой карт-бланш, несмотря на то, что огромное количество структур в наше время наоборот стремятся набрать как-можно больше молодых сотрудников, открыть юные таланты и усилить контингент новыми началами.
Ирвина это злит: он считает, что и сам может дать компании и журналу то, что им нужно — свежий и точный взгляд.
Но время покажет.
— Да, точно задумалась... — Рэй вытянул меня из размышлений, когда щёлкнул старомодной бензиновой зажигалкой недалеко от моего уха, — Оливия, как ты?
— Я — отлично, — призналась я, глядя в экран телефона, где статус Николаса сменился на «Ожидает», — Просто двоякое чувство. Я знаю, что буду там одна, а Джонатан будет проводить всё время со своими ребятами.
— Короче, — мужчина выдохнул дым, чуть не поперхнувшись, отчего я немного перепугалась, — Помнишь, говорил про парня, который у них с техникой возился? Его зовут Рич, молодой специалист из Канады, ты его узнаешь сразу — волосня растрепанная, ростом с тебя, выглядит немного... Сбитым с толку. Он такой, вечно в себе.
— Ты думаешь, что он захочет проводить время со мной? — я подняла почти обе брови, а затем вздрогнула, ощутив колыхнувшийся ветер.
Дверь в курилку открылась, пропуская за собой Николаса и, признаться честно, я была рада его видеть: как всегда в однотонной одежде, свежий и с зачёсанными набок волосами, отделяющими пробор.
— Оливия. — он кивнул мне, подходя ближе, и я немного отступила, когда его рука протянулась навстречу руке Рэя, — Сэр?
— Рэй Лафферти, — с несгораемой улыбкой ответил коллега, пожимая ладонь водителя, — Мы из одного муравейника. А вы, видимо, Николас?
— Так точно, — кивнул тот, бегло осматривая мужчину, — Можно просто Ник.
— Тогда я — просто Рэй.
На этой ноте я ощутила себя чуть ли не лишней: когда знакомятся два мужчины, то между ними определенно сразу появляется какая-то дружеская подоплёка, которую ты поначалу не замечаешь: так всегда было с отцом.
Ему достаточно было просто заглянуть в ведро с уловом другого рыбака, находясь на небольшом пригорке возле берега, и они вдруг находили тысячу и одну общую тему, а в следующую пятницу папа мог позвать его на ужин: никто не был против. В нашем доме гостям были рады всегда.
И вот, пока Рэй делился с Николасом огоньком своей блестящей зажигалки, я стояла недвижимая, думая о том, что время у меня ещё есть.
А умеют ли люди читать мысли? Вдруг, на самом деле, такое возможно на каком-то слишком глубоком ментальном уровне?
— Мы не опоздаем, — сообщает Николас, курящий таким образом, что дыма из его рта почти не выходило, — Джон сказал привезти вас ко времени.
— Почему так? — поинтересовалась я.
— Подготовления пройдут немного дольше. — сказал он так, будто рапортовал мне слово в слово сказанное мужем.
В какой-то момент мне даже показалось, будто в его голосе, спокойном и чётком, я слышу тон Джонатана — резковатый и хмурый. Бывает ли, всё-таки, подобного рода телекинез?
Склонившись к отрицательному ответу, я мягко улыбнулась.
— Понятно.
— Слушай, Ник, — по-приятельски начал Лафферти, поправляя копну своих вьющихся волос и прижимаясь к стене курилки плечом, — А ты не ходишь на матчи Рейнджерс?
— Не хожу, но смотрю. — так же буднично ответил водитель, — А ты?
— Ага! — Рэй как-то посветлел, словно ему только что сообщили, будто он стал чьим-то крёстным отцом, — А сходить не хочешь? У меня есть парень, который достает билеты, работает на стадионе и...
— Ты забираешь моего водителя на матч Рейнджерс? — не удержавшись, я немного хихикнула, а затем поняла, что фраза эта прозвучала до ужаса странно.
Моего водителя?
План Рэя оставался мне непонятен ровно до тех пор, пока Николас не глянул на часы:
— Пора ехать, мэм. Я буду ждать у машины. Приятно было познакомиться, Рэй!
Он оставил нас, возможно уверенный в том, что диалог не закончен. По крайней мере, между мной и этим вечно изворотливым человеком в костюме и расстёгнутой по грудь рубашке.
— Да, прощу прощения, я вас задержал, — извиняясь, Лафферти подхватил меня под руку и утянул к себе, наблюдая лишь искоса за исчезнувшим на парковке Николасом, — До встречи!
Я непонимающе уставилась на приятеля, выпытывая его намерения. Тот же, чуть улыбнувшись, прогладил меня по спине, без всяких двояких мыслей.
— Чего плохого в том, чтобы сходить всеми на матч?
— Всеми — это кем? Рэй, я так мало смыслю в хоккее...
— Всеми — это я, ты, Ник и та великолепная хохотушка, с которой ты ходишь на ленч...
— Господи, — вырвалось у меня так, словно этим словом я проклинала Лафферти, — Аманда?
— Если её зовут Аманда, то да, с ней.
— Мне пора, но придержи эту мысль! — убрав его руку со спины, я улыбнулась, убегая к припаркованному поодаль Ford'у, — Вдруг я подумаю и соглашусь!