16. Просто назови цену
Я слушала музыку весь остаток дня, вооружившись упаковкой успокоительного и пачкой крепкого кофе. Прерывалась, как только в ушах начинало звенеть. Выходила в сад глотнуть свежего воздуха, как только начинала трещать голова.
За окном все еще светило солнце: затопило все вокруг медом и янтарем. Но вокруг меня уже разливалась удушливая темнота. «Не слушай больше!» – приказала я себе, но рука сама потянулась к макбуку, и я переместила курсор по плей-листу. Мне просто нужно покончить с этим как можно раньше.
Florence and the Machine, «Семь дьяволов». Комнату наполнила мистическая, пугающая музыка с женским вокалом – гладким, как натянутая леска. Святая вода больше тебе не поможет. Я пришла, чтобы сровнять с землей твое королевство. Семь дьяволов стоят вокруг меня. Семь дьяволов в моей комнате. Они уже были здесь, когда я проснулась этим утром. И я буду мертва до конца дня…
Мне понадобилось три сигареты и полчаса, чтобы прийти в себя. За окном на лужайке соседнего дома Том резвился со своими собаками. И я поймала себя на мысли, что хотела бы присоединиться к нему. Валяться на траве, дурачиться, швырять рыжим сеттерам желтый теннисный мячик, и они бы тут же приносили его обратно…
Я вздохнула и снова надела наушники. Что там дальше по списку? Еще одна композиция Флоренс. Песня «Мой парень сколачивает гробы». Ну и подборка… Мой парень сколачивает гробы, он делает их целыми днями. И это не просто работа и не просто развлечение! Он уже сделал один для себя. И один для меня. И однажды настанет день, когда сколотит еще один для тебя.
Едва музыка стихла, что-то ударилось в стекло окна с глухим звуком, заставив меня подскочить. Боунс стоял посреди залитой солнцем лужайки и смотрел, как его псы перемахнули через мой забор и наперегонки помчали за мячиком.
Это был мячик. Всего лишь мячик. Не ангел смерти, стукнувший крылом в окно, ха-ха… Так и поседеть недолго.
Я отдышалась, растерла виски ладонями и продолжила себя пытать. На этот раз песней исполнителя Marina and the Diamonds. После Florence and the Machine и Soap and Skin я уже ничему не удивлялась. Под какими наркотиками эти девушки придумывают себе сценические имена?
Зазвучала «Бессмертная», и я изо всех сил попыталась не упасть в обморок. Снова пугающая паутина звуков, голоса, ритма. Я хочу быть бессмертной, как Господь на небесах. Я хочу быть шелковым цветком, который никогда не завянет. Я хочу жить вечно, вечно в твоем сердце. Быть с тобой рядом даже после конца. Даже если земле суждено погибнуть в пламени, а морям – замерзнуть во льду, ты все равно будешь моим, а я- твоей…
Мне пришлось сунуть голову под холодную воду, чтобы привести себя в чувство. Ох, я практически это сделала. Последняя аудиопытка, пристегнуть ремни…
Я присела на ступеньку и сжала голову руками.
— Эй, овощ!
И тут что-то мокрое ткнулось мне в щеку. А потом один из собак Тома принялся облизывать меня, как большое подтаявшее мороженое. Второй вилял хвостом тут же. Я потрепала обоих по рыжей голове. Отличные у него охранники. Залижут до смерти.
— Давайте, парни, старайтесь, она обожает мокрые поцелуи, — сказал Том, подбрасывая мячик. Рваная майка с Микки Маусом в наморднике, шорты цвета хаки, солнечные очки и прическа довольного жизнью говнюка. Как же иначе.
— Отвали. — Я встала, отряхивая пыль со штанов и держась за стену. Ноги решили объявить мне бойкот.
— Отвалил бы, но ты, вижу, опять собралась помирать.
— Не дождешься, — бросила я и повернулась к двери.
— Мы с парнями идем на дикий пляж. Бегать, лаять, писять и какать. И закапывать какашки в песок. И, может быть, есть водоросли. И дохлых крабов. Ты с нами?
Смех вырвался наружу быстрее, чем я его успела сдержать. Я оглянулась: Том стоял в лучах заходящего солнца с вопрошающе вздернутым подбородком.
— Идем. Искупаешься в океане, поскачешь передо мной в купальнике, потом наденешь эту свою пижамку с овечками…
— С одним условием. Если это отверстие на твоем лице закроется и больше не будет открываться. Жди, возьму кофту.
Мне нужно сбежать из этого дома хотя бы на некоторое время. Оставив открытыми окна и двери, чтобы развеялись порожденные музыкой призраки.
Когда я переоделась и снова вышла на улицу, Том с «парнями» уже поджидал меня в своей машине у моих ворот.
— Я думала, мы прогуляемся.
— Отсюда полчаса до пляжа. Не думаю, что ты способна на такие подвиги.
— Ты не представляешь, на что я способна.
— Я знаю, на что ты способна, Уиллоу Хардинг. Но поговорим потом. А сейчас прикрой это прелестное отверстие на твоем лице и садись рядом, — благодушно сказал он, хлопая рукой по обтянутому кожей сиденью.
И я подчинилась. Том-начальник. За этим стоило понаблюдать. Он весьма органично выглядел в своем амплуа разбитного дуралея, но, как оказалось, командовать тоже умел. Интересно, чем он занимается в жизни, помимо громких вечеринок и секса с шестнадцатилетними подростками?
Воспоминание о девочке, которая сегодня рано утром покинула его дом, снова отправило мое настроение в нокаут. Почти всю дорогу до пляжа я молчала.
Как только Том заглушил мотор машины, я открыла дверцу и опустила ноги в песок. Сразу за дорогой тянулся живописный каменистый берег. Каменные россыпи, пучки желтеющей травы и – сколько хватало глаз – спокойный светло-синий, присыпанный солнечной пыльцой океан.
— Кто та девочка, которая сегодня утром вышла из твоего дома? — спрашиваю я, решив не откладывать этот вопрос на потом.
— А что? — интересуется Том и принимается подбрасывать теннисный мяч. Собаки тут же словно с ума посходили.
— Ты с ней спишь? — прямо спрашиваю я.
— Ты такая грозная, когда хмуришься.
— Я хочу услышать от тебя конкретный ответ.
— Не думаю, что он тебе понравится, — ухмыляется Том.
— Нет… — зажмуриваюсь я.
И все мгновенно словно блекнет. Песок становится холодным и колючим, воздух – пыльным, прибой – отвратительно грязным, с тиной и щепками. Лай собак делается невыносимым, а Том – просто омерзительным.
— Отвези меня домой.
— Парни еще не покакали.
— Тогда пойду пешком, — машу я рукой и быстро шагаю прочь. И пусть только попробует остановить, я ему расцарапаю лицо…
— Стой! — Том догоняет меня и, схватив за руку, разворачивает к себе.
Я чувствую, что взорвусь, если он меня сейчас же не отпустит.
— Все, успокойся! Ей семнадцать. Ее мать наводит порядок на соседней вилле, а девочка у меня убирается. Мне нужна чистая посуда и постель, а ей – куда лучшее занятие, чем продавать безделушки на обочинах трасс и надеяться, что у проезжающих мимо будут только добрые намерения.
Пока мой мозг медленно переваривает эту информацию, рука Тома перестает жечь мне кожу и биться током. Теперь это просто рука – теплая, крепкая и… желанная. Его большой палец начинает поглаживать кожу у меня на запястье, и это незатейливое движение возвращает краски миру.
— Как тебе такое в голову могло прийти? Я, что, похож на растлителя малолетних?
— Вчера ты даже не хотел секса со мной. Кто знает, какие еще эксперименты…
— О нет-нет, ничто не может быть лучше близости с маленькой, искушенной, познавшей свое тело девушкой. Такой, как ты. Я надеялся, что вчера ясно дал тебе это понять.
«Ясно. Более, чем. А потом все испортил своим нелепым предложением».
— Кто тебе сказал, что я искушенная? — удивляюсь я.
— Меня не проведешь, — самоуверенно улыбается Том.
И тут что-то упругое ударяется в мою лодыжку. Один из сеттеров бросил мне под ноги мячик, и теперь пес призывно машет хвостом.
— Не заигрывай с ней, Скотти. Я не потерплю конкуренции, — говорит ему Том, подхватывает мяч и швыряет его в море.
Собака мчится за ним и бросается в воду, подняв тучу брызг.
Когда Том развернулся и занес руку с мячом, я впервые разглядела еще одну татуировку – сзади у него на его шее. Что-то странное, похожее на раздвоенный хвост ласточки или на вилку с двумя зубцами. Очевидно, остальная часть рисунка вытатуирована у него на затылке и скрыта волосами.
— Не хочу тебя расстраивать, но я выбираю Скотти, — заявляю я. — Он мил, всегда в хорошем настроении и приносит мне подарки. Думаю, из нас выйдет отличная пара.
— Тоже не хочу тебя расстраивать, но у Скотти есть два больших недостатка. Во-первых, он всегда предпочтет тебе дохлого краба. В его иерархии интересов девушки находятся гораздо ниже дохлых крабов. И второе. Есть вещи, которые он не умеет делать. А ты без них, боюсь, быстро потеряешь интерес к отношениям. Например…
Как тяжело сопротивляться магии прикосновений, когда ты одинока, утомлена и не помнишь, когда в последний раз тебя так тянуло к другому человеку. Да и незачем сопротивляться. Я буду брать то, что он мне дает, пока это будет безвозмездно.
Том сунул руки в задние карманы моих джинсовых шорт, прижал меня к себе и поцеловал. Я обняла его за шею и вернула поцелуй. Он именно для этого привез меня на дикий пляж. Я за этим же поехала сюда. И мы оба это знали. То, что произошло вчера, не могло забыться, просто погаснуть – мысли о поцелуях продолжали вертеться в голове и будоражить нервы…
Я оторвалась от его губ, потянулась губами к его шее и… замерла. Перед глазами алел засос, который я не заметила раньше.
Вот все, что тебе полагается, Уиллоу. Тот сорт парней, которые быстро берут, быстро получают и быстро меняют одно на другое. Не успеет остыть постель после одной девицы, а они уже знают, кого уложить в нее следом.
— На твоей шее засос, и мне противно его видеть, — говорю я, убирая руки с его плеч. — Не могу так. Я не святоша, Том, и не кривлю душой. Просто… это как купить белую блузку в магазине, а потом обнаружить, что на ней следы от губной помады, тональника, и вообще ее кто-то уже носил. Ты так меняешь девушек, что…
— Все-все, я понял. Ты не любишь делиться своими игрушками, — лукаво улыбается он, продолжая держать руки в карманах моих шорт, уютно расположив их на моей заднице. — Но знаешь что? Я получил от твоей откровенности почти столько же удовольствия, как от поцелуя.
— Рада это слышать. А теперь прекрати лапать меня, и…
О боже! Меня всю обдает холодными брызгами. Пес только что вернулся из воды с мячом в пасти, и теперь он старательно встряхивается.
— Да не трогал я ее, Скотти! — вскидывает руки Том. — Не нужно мстить. Я уступаю ее тебе!
Я перевожу взгляд со смешного мокрого сеттера на его хозяина и встречаюсь с ним глазами. Мысль, пришедшая в голову, настолько же шокирующая, насколько неожиданная. «Я смогла бы в него влюбиться. Если бы каждая вторая его реплика и каждый поступок не приводили меня в бешенство, я бы уже давно потеряла голову».
Солнце укатилось за горизонт. С океана потянуло пронизывающей прохладой. Начали разбредаться гулявшие по пляжу старики с собаками, пары с детьми… А мы все бродили по берегу, выгуливая Скотти и Сэйнта. «Сэйнт Скотти», – наконец-то дошло до меня. Тоска по родине – и ему она знакома.
— Кем ты работаешь кроме того, как просиживаешь диваны в своем клане?
— Угадай, — выпрямился Том и открыл багажник.
— Не представляю… Моделью?
Том вытащил из машины связку дров и посмотрел на меня, как на чудачку:
— Я, что, похож на модель?
— Ну да, — закивала я. — Все твои рельефные бицепсы-трицепсы, мешковатая одежда , стильный загар. Ты даже эти дрова несешь так, будто тебя сейчас начнут снимать на фотокамеру. Ты очень гламурен.
Я врала и откровенно издевалась над ним. Том не выглядел гламурно или принаряженно. Он очень естественно смотрелся посреди дикого пляжа, на фоне остывающего песка и темнеющего неба. И все в нем – начиная с выгоревших волос до вен на руках – мне нравилось.
Том подозрительно прищурился, потом выдал:
— Сейчас буду готовить сосиски на костре. Я не ужинал. А тебе не дам. Модели-мужчины должны хорошо питаться.
— Серьезно?
— Ну да, в отличие от моделей-женщин, которых перед очередным показом выдерживают в карцерах и маринуют в лагерях смерти, модели-мужчины должны…
— Да я не об этом. Я про сосиски. Ты в самом деле собрался тут поужинать?
— Почему нет?
Я задержала в легких воздух и медленно выдохнула. Между тем Том сложил дрова домиком и в два счета разжег костер. Потом он принес из кроссовера пару одеял, коробку с провизией и… бутылку вина. Все происходящее походило на… Я не сплю? Это же свидание. Я опустилась на одеяло, приказывая сердцу прекратить безумно колотиться. Что дальше? По закону жанра он должен дать мне свою кофту, когда я замерзну. Потом должен влить в меня полбутылки. А потом использовать по назначению эти одеяла. Не поверю, что ему просто захотелось поужинать на берегу океана. Эх, почему мне не семнадцать лет и я не могу просто… получить удовольствие от того, как красиво мной сейчас воспользуются.
— Теперь буду рад послушать, как сильно ты впечатлена, Морковь. — Том стоял напротив и нанизывал сосиски на шпажки.
— Я впечатлена, Том, — кивнула я. — Еще никто не пытался так красиво развести меня на секс.
— Ты ужасно испорченная женщина, — хохотнул он, вручая мне сосиску. — Но, увы, сегодня тебе придется удовлетворяться самостоятельно. Я не планирую спать с тобой. Хотя с удовольствием посмотрю, как ты напиваешься.
— Это еще зачем?
— У людей развязывается язык, когда они пьяны. А мне позарез нужно узнать, кто ты.
Он присел рядом, наши плечи соприкоснулись, и я, не задумываясь, придвинулась к нему плотнее. Контакт. Кожа к коже. Разговор рецепторов и импульсов. Всего одно прикосновение способно заменить тысячу слов, сколько ни говори. Потому что этот язык куда древнее языка слов.
— Кто я? В каком смысле? — спросила я.
— У человека, которого заносит на другой конец земного шара, всегда есть история. Вот ее я и хочу знать.
— В другой раз, Каулитц. Когда нибудь я расскажу тебе ее.
— Хочешь смотаться домой? Я вижу тебе страшно со мной.
— Страшно?
— Уиллоу. Не пугайся меня. Я не сделаю тебе ничего плохого. Не ты причинила вред моему клану, а твой отец. Ты не хочешь уехать отсюда?
— Возможно. Но я нужна побыть здесь. А ты?
— Я бы остался здесь. Мне здесь так хорошо с тобой.
«...с тобой».
— А твоя мама? — Я тут же заметила, как помрачнел мой приятель. Черт, с мамой точно не все в порядке.
— Умерла. Причем... от ваших рук.
— Я не знала этого, Том... Мне жаль.
— Надо бы нам свести наших папаш. Пусть сходят в паб вместе, пропустят по стаканчику, обсудят сиськи снайперов, — мрачно ухмыльнулся Том. — Ой, прости. Сиськи снайпера отменяются.
— Наши отцы никогда не поладят. — Я сделала глоток вина и откусила от сосиски. М-м, как вкусно. Кажется, это лучшее, что я ела за последние полгода. — Но, может, это и к лучшему.
Совсем стемнело. Сэйнт и Скотти лежали рядом, их шерсть блестела в сиянии костра. Я прихлопнула севшего на руку комара, отхлебнула вина и спросила:
— В итоге: Что занесло тебя сюда?
— Я же говорил, что приехал отдохнуть.
Да ладно, а я оказалась здесь, потому что пытаюсь скрыться от мафий и охоты на себя.
— Все, хватит драм на сегодня. Надеюсь, ты уже достаточно пьяна и теперь станцуешь мне топлесс?
— Еще не настолько, — улыбнулась я. Кажется, я начинала привыкать к его невозможному юмору.
— Ладно, тогда намажь меня кремом от комаров. — Том взял мою ладонь и выдавил на нее крем из тюбика. — Эти твари уже почти сожрали мне ногу и половину головы.
Я растерла в ладонях крем и стала водить руками по его шее, щекам и предплечьям. Том прикрыл глаза и блаженно замер.
— Готово. Могу еще помассировать тебе голени и ступни, но, боюсь, это будет уже эротический массаж. А его я делаю только за большие деньги, — рассмеялась я и накрутила на тюбик крышечку.
Костер потихоньку догорал, Том скормил собакам оставшиеся сосиски, зато вина было еще полбутылки. Том не пил со мной, а мне некуда было спешить.
— Сколько.
— Что сколько? — переспросила я.
— Сколько берешь за эротический массаж? — сказал он, поворачиваясь ко мне.
— Ты не сможешь расплатиться, жалкий фотомодель, вот в чем проблема, — заявила я.
— Назови цену, и посмотрим, — сказал Том и прилег, оперевшись на локти.
«Ну держись!»
— Итак, начиная с настоящего момента, ты больше никогда не навидишь меня и считаешь своей... подругой. Между нами нет никакой вражды и разногласий. Ты не устраиваешь у себя пьянки, не тащишь к себе девушек, никто не ставит засосы на твоей шее, никто не разгуливает у тебя по балкону в чем мать родила. Ты не доводишь меня своими шуточками, отвозишь меня на мыс Доброй Надежды и еще на Столовую гору. Во время массажа я буду одета, а ты не будешь ко мне прикасаться. И еще ты одолжишь мне свою домработницу, потому что мне нужно привести дом в порядок.
Я несла первое, что приходило в голову, наслаждаясь легким опьянением. Парни так самоуверенны! Такая радость – красиво их облома…
— Приступай.
— А? — заморгала я.
— Заметано, я плачу, — сказал Том, поднимаясь и протягивая мне руку. — Ты будешь в одежде. Я тебя не трогаю. Ты трогаешь меня. Никакой вражды и разногласий. Ты – моя подруга. Никаких вечеринок. Домработницей поделюсь. А теперь поехали. Эротический массаж должен сопровождаться приятным полумраком, горящими свечами и ароматизированным маслом. А не комарами и дохлыми крабами.
Я взялась за его руку и, пошатываясь, встала. Поверить не могу! Я получила персонального гида, таксиста и тихие ночи без выстрелов и воплей на ближайшие три недели! И всего-то требуется помять ему ягодицы.
— На всякий случай предупреждаю: последний раз, когда я делала массаж парню, тот чуть не умер от щекотки.
— Мне точно будет не до смеха, Морковка, когда твои горячие ручонки начнут гулять по моему телу, — проговорил Том, присыпая костер песком.
Над океаном взошла луна. Голубоватый свет залил пляж и горы. Я завернулась в одеяло, взяла бутылку и босоножки. Том собрал остальное, и мы пошли к машине. Рядом. Молча. В сопровождении черно-белых собак.