Пустая

Первое, что я услышала — шум, как будто от колес, трещащих из-за камней на земле. Голова слишком сильно болела в области затылка. Боль переходила в виски и при тряске на кочках только усиливалась, отдавая ярой пульсацией.

Я не спешила открывать глаза. Слишком рано. И многое еще мне было не понятно. Где я? Куда меня везли? Ехала ли я одна или еще с кем-то?

Постепенно стали слышны ржание лошадей, чьи-то мужские голоса. Недалеко от моего тела кто-то издавал вздохи. Слишком недовольные. Совсем на миг мне почудилось, будто я услышала злобный, но обессиленный рык. Драконы.

Эклипс...

Приоткрыв глаза лишь немного, чтобы образовалась тоненькая щель меж веками, я среди разноцветных и размытых пятен увидела потолок, обтянутый светлой тканью.

Руки неприятно тянуло, и, запоздало опомнившись, я в судороге дернула кистями. Тут же раздался далеко не мелодичный звон металлических оков.

— Проснулась уже? — с притворной добротой спросил мужчина рядом со мной. После произошедшего я узнала его голос моментально - и узнала бы среди тысяч других.

Тяжко вздохнув и подавив в себе желание скривиться от нарастающей головной боли, я кое-как села.

— Я уже начал беспокоиться, что тебя слишком сильно ударили по голове, — недовольно покачал головой Аарон, закидывая в рот виноградину. Нас разделял маленький резной столик, на котором лежало множество самых разнообразных фруктов из разных широт.

Боль прошила все мое тело. Множество рваных порезов, которые успели зарубцеваться и схватиться коркой подсохшей крови, тут же начали рваться вновь при каждом моем движении.

— Наверное, я первая заложница, которую везут в столь дорогой повозке, — разомкнув пересохшие губы, прохрипела я. Аарон лишь ухмыльнулся и, обнажив зубы, по-звериному оскалился.

Белые стены и сиденья были обшиты шелком. Окна — закрыты ставнями, которые можно было закрывать или открывать при необходимости осмотреть местность или, наоборот, скрыться от ненужного внимания. Красные атласные ленты украшали подушки, золотые — стены. Позади Аарона висел герб Мористеллы. Все тот же красный змей, поверженный рыцарем в золотых доспехах.

Вот кем они себя считали для всего мира. Спасителями людей от недуга. От нас. От всепоглощающего кошмара, каким пугают маленьких детей родители.

— И не боишься, что я испачкаю своей кровью столь дивную ткань? — хотелось улыбнуться самой ядовитой улыбкой, на какую я только была способна, отравить ею и без того гнилое сердце Аарона. Хотелось показать такой же звериный оскал, чтобы он видел, насколько ярко светятся мои глаза от ярости.

Но меня хватило лишь на озлобленный взгляд и опущенные вниз брови. Оставленный на щеке порез от плети причинял немало дискомфорта при разговоре и при попытке изобразить что-либо на своем лице.

— Не трать силы, ведьма, — пожав плечами, Аарон повернулся к светловолосой девушке, которую я почему-то не сразу увидела.

Она буквально вжималась в набитое мягким пухом сиденье. Ее худые руки были скреплены в замок, словно в попытке скрыть дрожание всего тела. Юное лицо с мелкими веснушками и голубыми глазами, которые нервно бегали из стороны в сторону, стоило только принцу наклониться к ней, выражало легкий испуг. Губы были поджаты в тонкую линию. Ее белые одеяния чем-то напоминали мне робу священнослужителей. Настоятельница какого-нибудь храма...?

— Васса, не проверишь эту дрянь на магическую силу? — с улыбкой спросил Аарон.

— Да, конечно, — совсем тихо произнесла девушка. — Позволите? — Васса протянула мне слишком худые и, я бы сказала, слишком бледные руки. Мой взгляд метнулся к Аарону, который внешне оставался спокоен.

Не говоря ни слова, я протянула ей свои истерзанные руки, закованные в кандалы из прочного железа. Ледяного и обжигающего. Он не давал ощущения мнимой безопасности, наоборот — лишь будоражил кровь от мыслей, что может произойти дальше.

Я не почувствовала ничего, кроме прохладных ладоней Вассы, которые были намного меньше, чем мои. Она с минуту посидела молча, прикрыв глаза, а после помотала головой.

— Ни крупицы, — сухо ответила девушка. Засуха в горле не давала мне сглотнуть, отчего мне казалось, будто я проглотила целую горсть песка, что впивались в стенки гортани тысячами игл. Мой взгляд застыл на руках Вассы.

Ни крупицы...

Я углубилась внутрь себя в попытке оспорить данное заявление, но там и правда ничего не было. Полный штиль в некогда бурлящем океане магии.

Воспоминания обрывками накладывались друг на друга. Меня словно окатило ледяной водой. Когда мы с Ханзом уходили из зала, я на мгновение зацепилась взглядом за Саэма, который с подозрением во взгляде осматривал вино. Наземный эльф — его нюх настолько обострен и безошибочен, что смог бы отличить один яд от другого по дуновению ветра.

— А что мы так поникли? — спросил Ааррон, склонив голову набок.

Он знал наверняка, что там буду я и другие существа, наделенные магией. Просто так принц не стал бы соваться во дворец Дэхана и подмешивать эту отраву в вино.

Может, за всем стоял Велес? Хотелось думать, что это был именно он, а не кто-либо еще из моего окружения. Потому что для таких предателей не существует милосердия. Лишь клинок в сердце, прокрученный до хруста грудной клетки.

— Куда мы едем? — пропустив его вопрос мимо ушей, я уставилась на парня. На вид ему было лет двадцать пять, максимум двадцать восемь. Черная как копоть челка, разделенная прямым пробором и слегка прикрывавшая его брови, делала его взгляд темным и озлобленным - на самом же деле это было не так: взгляд у него был высокомерный, надменный, неприятный. Серые глаза в таком освещении казались кварцевыми, наполненными всеми пороками, которые только может собрать в себе обычный человек.

Но Аарон - не человек. Это монстр под кожей принца, который жаждет крови, что будет литься рекой, чужой боли и громких криков умирающего. Он точно любит, когда его молят о пощаде, стоя на разбитых коленях. О милосердии, которого он никогда бы не проявил.

— Тебе знать не обязательно, — с легкостью летящего перышка ответил Аарон спустя пару минут тишины.

Я не могла увидеть, что творилось за пределами этой передвижной тюрьмы, какую местность мы проезжали, потому что ставни на окнах были закрыты, и лишь огни в фонарях освещали убранство повозки. Но раз колеса стучали с таким грохотом, значит, королевство Палау уже давно осталось позади.

Аарон многозначительно кивнул Вассе, и та, наклонившись, сжала мою руку, перед этим произнеся одними губами слова извинения. Я вновь проваливаюсь в манящую пустоту, борясь с желанием остаться в ней навсегда.

***

Его губы сминали мои. Терпкий привкус какого-то неизвестного мне напитка ярко ощущался в поцелуе. Мужская крепкая рука без всяких мозолей поглаживала мою оголенную спину, даруя долгожданное тепло. Я словно находилась в спокойных водах моря, что укачивали меня на своих волнах, будто в колыбели.

— Моя принцесса разума и тьмы, — маняще шептал голос в ночи. Лица видно не было, но лишь по произнесенным словам, я узнала его.

Ханз.

Он поднял голову и с искренней улыбкой посмотрел на меня. Проведя указательным пальцем по моему лицу и заправив выпавшую прядь волос за ухо, парень произнес чуть громче:

— Просыпайся, моя пара.

Я была готова поверить, что не было никакого Аарона, никакого похищения драконов. Что будто мы просто перепили вино и мне это все приснилось. Но было холодно. При выдохах изо рта Ханза шел пар, словно мы были где-то на улице, на морозе. Казалось, что моя спина постепенно превращалась в ледник.

— Проснись! — громче прежнего заговорил принц.

И я нехотя разомкнула глаза.

Не было ни Ханза, ни манящих берегов моря... Ничего не было. Мой сон разбился, словно зеркало о скалы, из которых были сделаны стены клетки, в которой я висела.

Цепи, выходящие из стен, замыкались на моих кистях. На ногах также были путы, но с прикрепленным к ними камнем, который с каждой секундой, проведенной в сознании, утяжелял все тело.

— Ну? Очнулась? — слишком уж громко произнес Аарон. Его голос повторился в моих ушах отвратительным эхом. Я была бы несказанно рада оглохнуть в этот момент, чтобы не слышать принца более.

— Где я? — спросила, облизнув пересохшие губы. Руки затекли, а при попытке ими хоть немного подвигать звон металлических оков чуть не оглушил меня, врываясь в недра моего подсознания.

— В своем новом доме, — с улыбкой произнес Аарон. — Васса, проверь ее, — приказал принц все с тем же радостным лицом, но тоном, не терпящим отлагательств. Девушка медленными шагами подошла ко мне.

Она сильно сутулилась, словно даже с гордо поднятой головой тут ходить нельзя, если не хочешь умереть. Васса, кажется, все так же дрожала и, чтобы хоть как-то это скрывать, сжимала свои маленькие руки в кулачки. Даже представить не могу, что тут с ней делали, раз отпускают без всяких привязей вот так спокойно ходить.

Как я поняла, у Вассы была магия, иначе по-другому она не смогла бы ощутить мою. Вот только кем конкретно девушка являлась и как ее еще не убили — оставалось пока для меня загадкой.

Ее руки — холодные, будто они никак не могли согреться — прикоснулись к моим щекам. На одной из них была рана от кнута, которая все никак не хотела затягиваться и при каждой попытке облизать губы лишь кровоточила все сильнее.

Васса ничего мне не говорила. Лишь стояла тихо, да так, что казалось, будто она не дышала вовсе. Я стала постепенно ощущать легкое покалывание на пораненной щеке и поняла, что рана совсем чуть-чуть, но затянулась. Этого должно было хватить, чтобы она каждый раз не расходилась вновь при попытке изобразить что-то на лице, но и визуально никаких изменений не было, судя по слегка поднявшимся в одобрении бровям Вассы.

— Там пусто. Можно снимать оковы, — сухо произнесла девушка, поворачиваясь к Аарону.

Васса была целителем. Поразительно.

Еще будучи в более юном возрасте, Азарэль рассказывал мне, что в Королевстве Сонеи живут два племени в могучих и опасных лесах, куда не ступает нога человека.

Племя целителей, устав от вечных набегов смелых охотников, стали просить защиты у сомальских ведьм взамен на свое умение лечить любые недуги. И, насколько я понимаю, Мористелла добралась и до них.

Моя мама была уроженкой Сонеи и всегда с любовью в глазах отзывалась об этом королевстве. Но даже за все время моих путешествий по миру из-за заданий Клинка мне так и не удалось побывать на родине мамы.

Два широкоплечих мужчины, чьи лица были скрыты под железными шлемами, открыли замки на моих оковах с помощью ключа, который дал им Аарон. Сидя на холодном каменном полу, я потирала запястья.

— Можно было и пошире кандалы сделать, — недовольно прохрипела я.

— Что-то твой голосок мне уши режет. Дайте ей воды, — скомандовал Аарон тем двум мужчинам. Они тут же вышли. Окон в этой комнате не было, так что я не могла понять, день сейчас был или ночь. И еще больше меня интересовало, сколько дней прошло с Бламаана. О Ханзе и других старалась не думать. Не сейчас.

— И чего тебе надо? — усталым голосом спросила я, продолжая разнимать затекшие конечности.

— Драконы. Наш уговор, — напомнил мне Аарон.

— Не жди результата так быстро. Твои люди на глазах у вожака связали всю его стаю, он будет очень недоволен, — я покачала головой, стараясь казаться собранной и уверенной.

Мозг рисовал ужасные картины того, как могли выглядеть Эклипс и остальные ее сородичи. Если я ощущала себя побитой собакой, у которой все тело в рваных ранах — и некоторые до сих пор кровоточили, — то в каком же состоянии были сейчас драконы...?

После того, как мне дали попить воды, совсем немного, пару глотков, чтобы смочить горло, мы стали наворачивали круги по огромной системе подземных туннелей. Драялис или Хэлион чувствовали бы себя тут, как на своей родине, на родине дроу.

Ради интереса я решила зацепиться за одну трещину на каменистой стене, оставленную словно молнией. Множество мелких ответвлений опоясывали замшелый булыжник. Эти линии выбивались из общего вида сооружения. Они были куда темнее, почти что черные.

Заворачивая уже четвертый раз в одном и том же месте, я поняла, что меня хотят сбить с толку и дезориентировать на случай, если захочу сбежать. Аарон был не так глуп, как мне показалось сначала. Но даже этого все равно будет недостаточно. Я выйду отсюда и спасу драконов, чего бы мне этого ни стоило. А после настанет время платить по счетам.

Наконец мы дошли до большого круглого зала. Здесь факелов было куда больше, чем в других коридорах. Половина драконов были пригвождены металлическими цепями к каменистому полу, другая половина сидела в клетках из какого-то странно металла. Он отдавал зеленым цветом, но, будь это медь, драконы уже давно смогли бы сломать эту конструкцию и выйти на свободу. Видимо, Мористелла придумала какой-то свой сплав, который не под силам сломать и расплавить даже огнедышащим рептилиям.

— Приступай, — приказал Аарон, и какой-то охотник лягнул меня в спину. Я оступилась, но все же устояла на ногах. По кругу стояло семь охотников и каждый в ожидании зрелища нервно вздыхал.

Я рассматривала клетки в надежде увидеть Эклипс или Саэма, но их тут не было.

— Ищешь свою зверушку? — с улыбкой на губах спросил Аарон. — Как бы мне ни хотелось оседлать вожака, правда твоя: он убьет каждого, кто отважится подойти к нему, — принц чуть помедлил, осматривая рептилий. Он убрал руки за спину, и мне показалось, - нет, мне не могло показаться, это была правда - что его кожа от локтя до кисти под свободной рубашкой была забинтована. Значит, Аарон уже был у Сэта. Глупец.

— Чего медлишь? Приступай, тебе говорят! — грубо произнес один из охотников.

Ничего не объясняя, я осторожно стала подходить к рептилии. На нефритовой чешуе были видны темные пятна, которые появлялись от недостатка света и невозможности выпускать огонь. Сине-зеленые рога говорили о том, что дракон уже достаточно взрослый, возможно, даже старше Сэта.

Я не решилась подходить слишком близко, так как в глазах рептилии отчетливо виднелись ужас и ярость. Для него любой человек сейчас мог бы стать врагом, вне зависимости от того, являлась ли я таким же пленником как он или нет.

— Почему вы драконов не выводите на свет и свежий воздух? — нахмурив брови, я повернулась к Аарону. Тот глядел на меня, как на умалишенную.

— Тебе знакомо значение слова «плен»?

— Если вы не будете их выпускать хотя бы на пару минут на солнце, они у вас все передохнут, — грубо ответила я. — И перестаньте колоть им эту дрянь. Если драконы не будут выдыхать огонь, то он сожрет их изнутри и, как и в первом случае, они отправятся в объятья Матери.

— Можно было и без упоминаний этой шлюхи, — тихо проворчал кто-то из охотников.

— Закрой рот, — шикнула я, оскалившись. В ту самую секунду, когда кулак этого громилы вписался мне в челюсть, меня словно осенило. Один из тысячи шагов, который предстоит сделать, чтобы выбраться отсюда.

— Ты такая же шавка, как и ваш никчемный божок, — хрипло произнес охотник, сверля меня своими карими ожесточенными глазами.

— Теперь понятно, как ты появился на свет, — я выплюнула кровь на каменный пол. На моем лице отразился оскал в ядовитой улыбке.

— Ну и как? — грозно спросил мужчина. Никто не останавливал ни меня, ни его. Все просто смотрели на представление, разыгрываемое мною.

— Твою мать поимел огр, иначе... — как я и ожидала, мне даже не дали договорить.

Охотник за долю секунды озверел и, ослепленный жгучей яростью, набросился на меня. Моя челюсть снова встретила удар, но только по касательной. Я успела увернуться. Мужчина попытался сделать еще один выпад, но тут же пожалел об этом. Охотник был выше меня на голову, может на полторы, и совсем не ожидал от хлипкой на первый взгляд девушки удара двумя руками в солнечное сплетение.

В этот момент испуганный дракон стал мотать головой из стороны в сторону. Он был дико напуган, а запах крови, донесшийся до его носа, послужил огнивом, распаляющим в нем искры ярости от условий проживания в этой дыре и от того, что сделали с его сородичами. Драконы — слишком злопамятные существа.

Послышался скрежет натянутых цепей; казалось, что еще немного, и дракон вырвется на свободу. На спокойном лице Аарона промелькнул едва заметный страх возможных последствий, ведь если рептилии все же хватит сил, чтобы сломать этот непонятный металл, то и другие драконы смогут. Именно поэтому принц Мористеллы поднес пальцы к губам и как следует свистнул. Хватило нескольких секунд, чтобы сквозь разгневанный рык дракона послышалось множество тяжелых шагов. Прибывшая толпа тут же рассредоточилась: большая часть охотников окружила дракона и постаралась его успокоить... или умереть самим.

Трое мужчин схватили меня под руки, желая закончить начатое их другом, но их прервал Аарон.

— В темницу ее.

***

Мое тело с глухим стуком упало на холодный каменный пол. Я разодрала себе колени из-за коротких штанов, оставшихся после того, как юбка спала с моих ног еще во дворце. От локтя до кисти мою руку неприятно жгло от множества мелких ран. Меня ни во что не переодевали — я осталась в том, в чем меня забрали из Палау. Перед тем, как выйти из моего «нового дома», один из охотников схватил меня за плечо, слишком сильно надавив на порез, оставшийся после бойни в лесу, и ударил в солнечное сплетение с немалой силой.

Задыхаясь от ослепительной боли, которая расползалась по всему телу, я смотрела, как закрывается металлическая дверь, оставляя меня в полной темноте.

Потихоньку, превозмогая агонию от ломящих костей и забитых мышц, я поползла к стене. Тут было невыносимо холодно, при каждом вздохе из моего рта вылетали клубы пара.

Я села, упершись спиной в стену, и из моего горла вырвался тихий смешок. Идиоты.

Мужчины всегда жутко вспыльчивые; из-за этого ими, как куклами, куда легче управлять. Пробуждаешь нужные эмоции и получаешь желаемое. Первый шаг сделан. Я добилась того, чтобы отсрочить момент обучения Аарона. Один раз обжегшись, второй раз уже не полезешь к огню. Так же и с драконами. Думаю, принцу запомнился урок с вожаком стаи, и он еще несколько раз подумает, прежде чем попробовать снова.

На какое-то время я закрыла глаза, стараясь хоть как-то переосмыслить случившееся. Зубы нещадно стучали, тело трясло от могильного холода. Порванная местами одежда никак не спасала.

Десять лет прошло с первого убийства и восемь с того злополучного дня, когда я зареклась больше никогда в жизни не прибегать к проклятью Пустой. Ведь только из-за страха и ненависти, копящихся столько лет, я стала изучать магию стихий. Вода была самым простым элементом, который был практически полностью изучен мной, пока Драялис не стал снабжать меня старинными свитками с забытыми практиками.

В лесу под гнетом страха за Ханза я, не задумываясь, прикоснулась к нитям жизни, чтобы предостеречь его. В случае Наи мои действия были интуитивными, но никак не в случае принца. Даже сейчас, сидя на холодном полу, я мечтала не об огне, что согрел бы меня, а о том, чтобы прикоснуться к нитям, найти ту, которая покажет мне, где находится Ханз и что с ним.

Начинаю беспокоиться за вспыльчивую ведьму, за эмпатичного эльфа. Все ли у них хорошо, готовятся ли они отправляться обратно в Кракхол, ведь маленькие ведьмочки долго ждать не смогут и их нужно вылечить, пока не появится способ снять проклятье с земель Пустошей.

Воспоминания вспышками проносятся в голове, и я успеваю зацепиться за расплывчатую картинку, где Ханз целует меня. На поляне и во сне. Теплота мыслей согревает в душе какую-то особую частицу, которая распространяется дальше по всему телу. То, с какой зачарованностью он говорил о связывающей нас нити, то, с какой нежностью сминал мои губы...

Я позволила Ханзу поцеловать себя, хотела большего, когда сама находилась в отношениях с Хэлионом. Дроу, чей нрав порой был мне непонятен — как его мысли, так и поступки, — все еще вызывал у меня чувства, но они уже давно не были такими, какими были перед поездкой за наследницей ведьмы звездного света. Тогда я еще свято верила в то, что рано или поздно мы сможем пройти через ритуал, через все разногласия. Но если даже перед моим отъездом в Палау он не соизволил закрепить наши отношения хоть каким-нибудь официальным сообщением, то ни о каком сотворении уз речи и быть не может. Это лишь заоблачные мечты юной девицы, которая жаждала, чтобы хоть кто-то ее любил, чтобы хоть кто-то поддерживал и понимал.

Но несмотря на то, кого мое сердце выберет, я в конечном итоге останусь одна. Это было в детстве, это происходило сейчас и будет дальше. С ранних лет я слышала голос в своей голове, который твердил мне, что я другая, особенная, хотя ничего такого за собой не замечала. Да, есть какая-то непонятная сила, которая передалась мне от божества, но на этом все мои особенности заканчивались. Я чувствовала себя чужой в этом мире.

Еще в Кракхоле, где, казалось бы, каких магических существ только не было, у меня возникли трудности в школе. Предводители каждого клана долго думали, в каком классе я смогу учиться, потому что Азарэль предупредил их тогда на счет моей главной изюминки.

— Девочка обладает двумя стихиями, но ей было послано проклятье сверху, и не известно, как оно будет в ней развиваться, — я отчетливо услышала эти слова от жреца, подслушивая у закрытых дверей его кабинета. Тогда было много шуму насчет того, не стану ли я каким-нибудь монстром, который будет нещадно убивать своих же.

С горем пополам меня определили к магам-стихийникам, но там все смотрели на меня, как на чудовище, на что-то страшное и непонятное. Весть о том, что я не такая, как все, разлетелась по деревне моментально. Матери не подпускали своих детей ко мне, словно я олицетворяла нечисть, которая крала и убивала младенцев. Большинство парней, которые были по нраву моему сердцу, боялись меня как огня. Они обходили стороной, лишний раз стараясь даже близко не подходить, потому что думали, что я могу залезть к ним в голову и съесть мозг маленькой ложечкой, делая их своими рабами.

Но какие-то изменения стали происходить, когда я пошла в Клинок. Хэлион тогда казался мне огромной старой глыбой льда, у которого еще не понятно как не ломило спину и не хрустели колени. Там у меня появились первые знакомые в лице Роланда и Саэма. Первый до сих пор не знал, что я владела какой-то магией, а второй иногда настолько увязал в своей лаборатории, что ему становилось глубоко плевать на то, кто ты и какие секреты хранишь в своей душе.

За пару месяцев до моего семнадцатилетия меня впервые допустили к важному заданию, суть которого заключалась в том, чтобы спасти дочь богатого купца, которую работорговцы хотели продать в Бухте Грома. Хоть я и поехала туда с Хэлионом, который был моей подстраховкой на случай непредвиденных обстоятельств, все делала сама. Замарала руки по локти в крови как работорговцев, так и невиновных. Как сейчас помню: после задания, передав девушку Хэлиону, я спряталась в восточном заливе и ревела там несколько часов напролет, оплакивая жизни тех, кто оказался в Бухте не в то время.

Когда я вернулась в Кракхол, меня встретили куда радушнее, чем могло бы быть. Богомол впервые за год поздоровался со мной. Все жители деревни стали более приветливыми и перестали коситься на меня, как на восставшего из гроба мертвеца. Именно после этого момента я начала куда больше тренироваться с Хэлионом и другими наставниками, брала чуть ли не подряд задания из каждого уголка мира, чтобы доказать, что я не то чудовище, за которое они все меня принимали.

Но, оценивая сейчас свои поступки в прошлом, я начинала понимать: в то время я видела, с каким обожанием смотрели на дроу, с каким уважением относились к ассасинам, и желала того же. Но все мы — монстры и ужасы, что снятся людям под покровом кромешной тьмы. Мы так же убиваем и закрываем глаза на то, какой это человек. Заслужил он это или нет. Мы гонимся за славой и деньгами. Хвастаемся, у кого было больше заказов на его имя и на чьих руках больше всего крови.

Сейчас я все такое же чудовище, каким меня считали с тринадцати лет. Я являюсь первой девушкой ассасином как в Веморисе, так и в Кракхоле, за чьей спиной с семнадцати лет тянется целая череда убийств. Я та, кого наделили проклятьем из легенд, что рассказывают ведьмы на своих шабашах.

И я та, кто окрасит мир в алый цвет мести, кто заставит охотников Мористеллы молить о смерти и та, кто убьет любого осмелившегося встать на моем пути.