Судьба

Что-то было не так. С тех пор, как несколько минут назад завыл Серый Ветер, он беспокойно скулил и толкался у своих ног.

«Твой новый пес нас оглушит, Старк», - простонал Теон. «Может, тебе стоит пока вернуть его в питомник?»

«Это лютоволк, а не собака», - ответил Робб, не пытаясь скрыть раздражение. «Может, нам найти тебе кальмара, чтобы ты чем-то занялся?»

«Это кракен», - нахмурился его друг, - «а я и так очень занят».

Без сомнения, со своими шлюхами и флиртом с каждой девушкой, которая попадалась ему на глаза в Зимнем городе.

"Как скажешь", - кивнул он с усмешкой и поднял Серого Ветра. Щенок наконец расслабился, когда его почесали за ушами. Боги, лютоволк был таким милым, когда высунул язык!

Теон как раз собирался попытаться дать не очень остроумный ответ, когда прибежал Десмонд.

«Лорд Робб, лорд Старк позвал вас во двор», - мрачно потребовал стражник.

«Что случилось?» - спросил Робб, когда они последовали за мужчиной обратно к сторожке, а за ними трусил маленький серый лютоволк.

«Лорд Бран... пал».

«Что ты имеешь в виду под словом «упал»?!»

Наследник Винтерфелла замер на месте и посмотрел на мрачного человека.

«Лорд Бран упал, взбираясь на одну из стен», - напряженно объяснил Десмонд, махнув им рукой, чтобы они продолжали движение.

«Мой брат... здоров?»

Робб почувствовал себя глупо, как только слова слетели с его губ. Если бы Бран был здоров, его отец не послал бы за ним стражу. Его внутренности начали скручиваться в болезненные узлы, представляя, что случилось с его братом.

Десмонд лишь грустно покачал головой и продолжил.

Двор Винтерфелла был мертвенно-тихим, и Робб задохнулся и почувствовал, как что-то ударило его в живот, когда он увидел, как слуги с лицами, закрытыми серыми капюшонами, осторожно выносят маленькое тело в черном саване. Взгляд Робба нашел его мать, которая с опухшими глазами плелась за черным саваном, тихо всхлипывая. Рядом с ним Теон застыл, не зная, что делать.

Если и были какие-то сомнения в его уме, то теперь они исчезли. Он чувствовал это в своих костях; Бран был мертв .

Его отец стоял посреди двора с лицом, высеченным изо льда, и резко отдавал приказы, пока собравшиеся гвардейцы быстро расходились.

Подойдя ближе, Робб увидел, что мягкие серые глаза отца превратились в два осколка сланцевого камня, пока он слушал Родрика Касселя.

«Робб, Теон», - Эддард Старк кивнул в знак признательности, и Робб заметил, что ободки вокруг его глаз слегка покраснели.

«Отец... как?» - слабо пробормотал он.

«Один из слуг все видел», - голос отца был холодным и суровым, но слегка надтреснутым в конце. «Рука Брана соскользнула, когда он попытался подняться на одном из выступов, и он просто упал и несколько раз ударился головой по пути на землю. К тому времени, как слуга подбежал, его уже не было»,

«Но Бран никогда не падает», - слова вырвались из его уст, и взгляд отца впился в него.

«Запомни это, Робб», - сквозь суровые слова Эддарда Старка просочилась нотка скорби. «Запомни это. Всегда что-то бывает в первый раз. Время терпеть неудачу там, где раньше всегда преуспевал. Когда ожидания обманываются, а некоторые удары приходят оттуда, где их меньше всего ждешь».

Все стало онемевшим пятном для Робба. Двое стражников сопровождали неверующую Сансу и потрясенную Арью, и он наблюдал, как их выражения лиц рушились, пока их отец объяснял ситуацию. Его сестры плакали и плакали, и он хотел присоединиться к ним, к черту восприятие, но не мог.

Робб просто почувствовал себя... оцепеневшим, злым и беспомощным впервые в жизни. Как Бран мог просто так исчезнуть?! Он видел своего брата бегущим и радостно смеющимся утром всего несколько часов назад...

Наследник Винтерфелла хотел закричать и закричать и просто... ударить что-нибудь. Но глядя на своих обезумевших сестер, Робб медленно начал успокаиваться. Что-то толкнуло его в ногу, и он увидел, как Серый Ветер посмотрел на него острыми желтыми глазами. Робб снова взял щенка со вздохом и провел пальцами по его пушистой шерсти, и напряжение медленно покинуло его тело.

«Отныне у каждого из вас будет сопровождающий», - стальной взгляд отца устремился на теперь непокорную Арью, которая, казалось, собиралась возразить. «И если вы попытаетесь уклониться или сбежать от своего сопровождающего, вы будете заперты в своей комнате на всю луну, куда будет разрешено заходить только септе».

Это, кажется, наконец-то усмирило его младшую сестру... по крайней мере, на данный момент. Роббу также пришлось скрыть гримасу от перспективы постоянного нянчания со стороны одного из стражников.

В этот момент подбежал Харвин, по лицу которого струился пот.

«Мой господин, мы не можем найти Джона», - доложил стражник, вытирая капли пота со лба.

Его отец закрыл глаза на несколько ударов сердца, и его лицо каким-то образом стало мрачнее.

«Джон обычно идет в Богорощу после утренней тренировки», - нерешительно сказал Робб. «Но я не уверен, будет ли он там сейчас».

Склепы и Богороща были единственными двумя местами, куда допускались только члены Дома Старков, а всем остальным требовалось особое разрешение от Лорда Старка, включая стражников. Его брат часто оставался там, предпочитая мирно размышлять. Робб часто находил его отдыхающим у горячих источников, когда он не молился у Сердечного Дерева.

«Тогда пойдемте за вашим братом», - наконец заговорил Эддард Старк и повернулся к Сансе и Арье. «Вы двое пока возвращайтесь в свои покои».

На этот раз у Арьи хватило благоразумия не протестовать, и сестры направились обратно в Великую крепость, а Робб и его отец в сопровождении Родрика, Харвина и Теона направились к одним из внутренних деревянных ворот, которые вели в Богорощу.

Обычно спокойные кроны деревьев казались торжественными и темными, когда они тихо пробирались по мягкой, покрытой мхом земле.

Горячие источники были пусты, поэтому они направились к Сердечному Дереву. Робб не мог не почувствовать дурного предчувствия, когда они приблизились к толстому, костяно-белому стволу древнего чардрева.

«ДЖОН!»

Робб замер, увидев своего брата, дергающегося среди бледных корней дерева, с синей от инея кожей и лицом, покрытым кровью. Нет, не кровью. Его позвоночник содрогнулся, и кровь застыла, когда он понял, что вырезанное наверху лицо льет слезы алого сока на лоб Джона.

******

Солнце медленно садилось на западе, и пришло время вечерней молитвы, но Мелисандры не было. Гвардейцы сообщили, что жрица садится на судно, направляющееся на север, сегодня утром. И хотя ее Лорд-муж ничего не думал о «красной женщине», как он ее называл, она не сомневалась, что это лишь вопрос времени, когда Станнис сможет обратиться. Но увы...

Неужели Селиса сделала что-то, что оскорбило Владыку Света?!

Она горячо молилась каждый день и каждую ночь, но жрица Р'глора все равно ее покинула. Она начала беспокойно шагать по деревянным половицам своей комнаты.

Но... возможно, для того, чтобы молиться Владыке Света, не нужен был священник, как можно молиться Семерым без септона!

Селиса напрягала память, пытаясь вспомнить точные слова, когда звала одного из слуг, чтобы тот налил ей бокал пряного медового вина из Ланниспорта.

Она отпустила слугу и начала медленно пить из чашки, глядя на мерцающий огонь в очаге.

Ах да! Мелисандра часто смотрела на пламя, чтобы угадать волю Рглора.

Владыка Света говорит через огонь, но сначала нужно пожертвовать, чтобы получить что-то взамен.

Р'глор позволил своим самым верным слугам заглянуть в будущее из огня! И не было никого столь же верного, как Селиса.

Очаг не подходил. Он был слишком мал, слишком хлипок, чтобы позволить ей увидеть волю единственного истинного бога. Селиса быстро поставила один из тех раздражающих безвкусных конусообразных стульев, вырезанных с драконьими мотивами, в центр комнаты и навалила несколько бесполезных кусков ткани. Несколько кусков дров были добавлены для пущего эффекта. Но нет, его жертва была недостаточно хороша. Она бросила туда свою брошь в форме лисы и свой любимый шелковый лиф и вылила сверху пряное медовое вино.

Глубоко в глубине ее сознания слабый голос сказал Селисе, что она делает что-то невероятно глупое. Но Селиса проигнорировала это, фыркнув; Владыка Света направит ее!

С трудом ей удалось вытащить из очага тлеющий уголек с помощью кочерги и бросить его в кучу, которую она собрала.

Селиса Баратеон с заворожением наблюдала, как вспыхнуло яростное пламя, которое быстро начало бушевать, омывая ее лицо обжигающим жаром.

«Выведи меня из тьмы, о мой Господь! Наполни мое сердце огнем, чтобы я мог найти свой путь!»

Она посмотрела в бушующее пламя и увидела.

Огонь танцевал и танцевал, и она наконец смогла видеть.

А сама она, будучи заживо содранной уродливым негодяем посреди заснеженного поля?!

Пламя изогнулось-

Ее дочь горит на костре, и Селиса прыгает в него, чтобы присоединиться к ней...

-и закружился-

Ее дочь, теперь уже молодая женщина, заблудилась среди огромного снежного поля...

-снова-

Ее дочь, у которой исчезли седые шрамы, обменивается брачными клятвами с северным дикарем... перед старым, корявым деревом сердца!?

-и снова-

Ее дочь, взрослая и красивая женщина, с бронзовой короной на челе, окруженная множеством счастливых детей.

-и-

Ее невинная дочь скачет на голом мужчине в своем девичьем наряде, словно на лошади?!

Пара злых фиолетовых глаз уставилась на нее и...

Селиса отшатнулась, словно в нее что-то врезалось, ее разум был затуманен. Она закашлялась и коснулась влаги на щеках. Она ахнула, когда ее пальцы были покрыты кровью, но в тот момент все вокруг казалось невыносимо горячим. Селиса огляделась и хрипло вздохнула; комната была заполнена черными клубами дыма, а огонь медленно распространялся по лакированным доскам на полу.

В этот момент ее платье загорелось; она открыла рот, чтобы закричать, но сумела лишь вдохнуть полный рот черного смога, согнуться и закашляться еще сильнее.

********

Нед ненавидел это, чувствуя себя бессильным. Это был горький урок, усвоенный давно, но он не думал, что ему придется снова так скоро испытать горе и отчаяние...

Он был благословлен, и все его дети рождались здоровыми. Множество историй о выкидышах, мертворождениях и болезненных младенцах, не доживавших до целого года, преследовали его каждый раз, когда Кейтилин беременела. Но боги оказались щедрыми, и ничего подобного не произошло. И вот он здесь, с одним сыном, которого нужно похоронить, и другим на подходе.

Но это были не боги, а он сам. Эддард Старк, лорд Винтерфелла и Хранитель Севера. Он должен был править и защищать целое королевство, но не смог защитить собственного сына от самого себя. Мальчика едва ли девяти лет со смертельной склонностью к лазанию. Будь он строже и осторожнее... этого можно было бы избежать.

И теперь его ждало бдение после того, как тело Брана было забальзамировано.

Но сначала он должен был узнать, потеряет ли он сегодня второго сына. Не из чресл своих, но сына во всех смыслах. Сначала это было о семье и его обещании Лианне. Но с годами он полюбил мальчика как своего собственного.

Но теперь боги оказались жестоки. Сок чардрева что-то сделал с его сыном, и он был настолько холодным на ощупь, что обжигал . Настолько неестественно холодным, что Джон должен был умереть. Ни один нормальный человек не мог быть таким холодным и живым, но его мальчик доказал обратное. Был ли это уголек из капризной крови дракона, яростно сопротивляющегося холоду? Или, может быть, что-то давно забытое из древней, жестокой истории Дома Старков, где они брали дочерей каждого короля, колдуна или нет, которого они побеждали, в качестве невест?

Он стоял в темном коридоре и ждал по ту сторону деревянной двери. Робб хотел подождать здесь с ним, но Нед отослал своего наследника.

С тех пор прошло уже много часов, а Лювин все еще не выходил из комнаты Джона, поэтому он лелеял слабую искру надежды.

Дверь внезапно открылась, и обжигающий жар ударил Неда прямо в лицо, заставив его вспотеть. Лювин устало вышел, его серые одежды были влажными, словно он вместе с ними отмок в горячих источниках.

«Джон выживет?»

Низкорослый старый мейстер потянул цепь на шее и вздохнул.

«Я не знаю, мой господин», - признался он с тревогой в глазах и тщетно вытер лицо влажным рукавом, поскольку оно оставалось таким же потным, как и прежде.

«Что значит, ты не знаешь?!»

Лювин неуверенно отступил назад, и Нед понял, что окончательно потерял самообладание, и сделал глубокий вдох, пытаясь успокоиться. Мейстер тут ни при чем, а крики мало что дадут.

«Я никогда раньше не видел и не слышал ничего подобного... этого . Этого быть не должно!» Лювин снова обеспокоенно дернул свою цепь. «Когда Джон прибыл, он был так холоден, что его одежда замерзла, и мне пришлось ее разрезать. Это должно было убить его, но он не показывал никаких признаков обморожения. Затем его внезапно охватила лихорадка, и его кожа стала красновато-горячей, как раскаленный металл в кузнице. Мне едва удалось остановить припадки, но Джон продолжал чередовать обжигающе горячий и леденящий холод. Он должен был умереть задолго до того, как добрался до меня, но он все еще жив!»

"Как?"

Мейстер тяжело поморщился.

«Магия. Это может быть только магия», - мрачно объяснил Лювин. «Я думал... что это сила, давно исчезнувшая из мира, по крайней мере здесь, в Вестеросе, но увы, боги смеются над смертными людьми вроде нас».

«У тебя есть связь с валирийской сталью, ты изучал высшие тайны, наверняка ты можешь что-то сделать?» - спросил Нед, не смея пролить свет надежды в голосе.

"Я сделал все, что мог, мой лорд. Мы не изучаем практику высших тайн в Цитадели, а ее историю, предания и пределы, - покачал головой мейстер. - О свойствах сока чардрева известно очень мало, и то, что известно, сильно отличается от ситуации Джона. Я напишу Архимейстеру магии Марвину, чтобы он мог дать указания, но Старомест находится на другом конце Вестероса. Пройдет не меньше двух недель, прежде чем ворон вернется с ответом, и к тому времени может быть уже слишком поздно..."

Колени Неда ослабли, и только усилием воли он удержался на ногах. И, может быть, ему помогла гранитная стена за спиной. Мысль о том, чтобы похоронить второго сына, давила на него, словно гигантский валун. Но нет, его мальчик все еще жив, все еще сражается; он пока не отдаст его богам. Но что он мог сделать?!

«Можно ли что-то еще сделать?»

«Я просмотрю старые тома в библиотеке Винтерфелла», - Лювин обеспокоенно потер рифленое, дымчатое стальное звено своей цепи. «Но я едва могу читать на Древнем Наречии, и у них может не быть ничего по этой теме. Я бы пока не терял надежды, мой Лорд. Несмотря на все это, Джон, похоже, не слабеет; только время покажет, выживет он или нет».

Слова мейстера заставили его почувствовать себя немного легче, если не сказать больше. Нед знал, что Джон упрям ​​и не сдастся, так что надежда еще оставалась. Он отпустил Лювина и направился туда, где лежали останки Брана. Мысль о том, чтобы стоять на страже у своего маленького мальчика, заставила его внутренности снова сжаться в узел

*******

«Мой господин! В Башне Морского Дракона пожар!»

Станнис заставил свои уставшие глаза открыться и быстро встал с кровати. У его двери стояли два паникующих стражника.

«Объясни!» - коротко приказал он, быстро надевая серую шерстяную тунику и кожаные штаны.

«Несколько минут назад в покоях леди Баратеон начался пожар, и сир Лотор Харди поднял тревогу и послал нас сообщить вам об этом», - поспешно объяснил Варли.

Ему потребовалось несколько ударов сердца, чтобы наконец стряхнуть с себя сонливость.

«Моя дочь?!» - потребовал ответа Станнис.

«Она... в своих покоях», - сказал Гаред, другой стражник, сглотнув. «Мастер по оружию уже послал людей за водой из колодца!»

Как только его кожаный пояс был затянут на талии, а на ноги надеты поношенные сапоги, Станнис схватил плащ и выскочил из комнаты. Зазвонили колокола.

Единственной мыслью в его голове, пока он мчался вниз по лестнице, была Ширен. Станнис никогда не считал себя хорошим отцом или мужем, но он сдержал свои свадебные клятвы. Возможно, между ним и его женой никогда не было особой привязанности, но он любил свою дочь, даже если не был уверен, как по-настоящему это показать.

Лорд Драконьего Камня проклял свою нерешительность. Его жена настояла, чтобы Ширен оставалась с ней всю дорогу в другой башне, а не в семейных покоях в Крепости Каменного Барабана, где он жил. Не желая бороться с Селисой по этому поводу, он оставил это дело.

Гвардейцы хаотично сновали, но он не обращал на них внимания, когда бежал по галерее, ведущей к явно горящей башне. Красное пламя жадно лизало чуть ниже шеи драконообразного сооружения, как раз там, где находились покои его жены.

Дыхание Станниса быстро стало прерывистым, и он снова проклял себя за то, что пренебрег своим временем во дворе. Неужели он распустился, как Роберт?!

Он проигнорировал жгучую боль в легких и немедленно начал подниматься по узким и извилистым ступеням Башни Морского Дракона, проходя мимо стражников, несущих ведра с водой.

Минуту спустя он наконец остановился, столкнувшись с дюжиной стражников, блокировавших лестничный пролет, откуда шел обжигающий жар и дым. Все больше и больше людей вливались, образуя живую очередь, чтобы передать воду из колодца, но их усилия были немногим лучше, чем мочиться в ад и надеяться, что он утихнет.

«Милорд», - сир Харди опустил голову, когда двое стражников с ведром, полным воды, подхватили его и тщетно бросили его в ревущий огонь наверху.

«Ширен?!» - потребовал ответа Станнис, тяжело дыша.

«Я послал человека, чтобы попытаться привести ее и леди Баратеон четыре минуты назад, но он не вернулся», - мрачно доложил мастер над оружием. «Вы должны уйти отсюда, мой лорд, вершина башни может рухнуть на нас в любой момент!»

Лорд Драконьего Камня стиснул зубы, замерев в мимолетном колебании. Прежде чем сир Харди успел возразить, Станнис сделал глубокий вдох и побежал в обжигающий жар.

Дым щипал его глаза, горячее пламя болезненно лизало его одежду, и каждый глоток воздуха обжигал его внутренности. Деревянные панели и полы, украшавшие стены коридора, все подпитывали огонь, но у него не было времени смотреть ни на один из них. Он нашел тело на земле, горящее, и перепрыгнул через него. Он проигнорировал вход в покои своей жены и продолжил идти глубже в огненный коридор. Ему потребовалось меньше дюжины ударов сердца, чтобы добраться до двери Ширен, которая тоже была в огне. Теперь его ботинки горели, и каждый шаг был более болезненным, чем предыдущий.

Он не остановился ни на мгновение и бросился вперед со всей своей силой, врезавшись плечом в дверь и разбив ее. Его рукав загорелся, но он проигнорировал это, так как его взгляд немедленно был обращен на его дочь, съежившуюся в углу, с маленьким лицом, полным страха и ужаса. Он поспешно подбежал к ней, расстегнул свой плащ и накрыл им Ширен, прежде чем подхватить ее в свои объятия и выбежать обратно.

Его легкие требовали все больше и больше воздуха, но ему нечего было им дать. Не только его ноги, но и все его тело начало кричать от боли. Он чувствовал себя как ростбиф, его зрение начало плыть, голова закружилась, и двигаться становилось все труднее и мучительнее с каждой секундой.

Станнис, стиснув зубы, не дрогнул и держал свою дочь, надежно завернутую в плащ, над пламенем.

Лотор Харди увидел, как его сеньор выскочил из ревущего огня, осторожно положил извивающийся плащ на лестницу и рухнул на землю, половина его одежды была охвачена пламенем.

Из-под сильно опалённого плаща выкатилась кашляющая Ширен Баратеон.

********

Небольшая погребальная церемония закончилась, когда гранитная крышка закрыла гробницу Брана. Сансе снова захотелось плакать, но ее красные глаза больше не могли дать слез. Она молилась Семерым и даже Древу Сердца, чтобы они вернули ее младшего брата, но увы. Несмотря на ее пылкие желания, то, что было мертво, оставалось мертвым. В конце концов, она молилась Страннику, чтобы он провел Брана в загробную жизнь и защитил его.

Санса ненавидела это; теперь все было неправильно. Отец больше не был теплым и добрым, а суровым и холодным. Под ним все еще оставалась капля тепла, но ее редко можно было увидеть. Теперь ее мать говорила отрывисто и была окутана пеленой печали вокруг нее. Она больше не посещала трапезы, а остальное время проводила в маленькой септе, тщетно молясь. Робб... был зол и мрачен. Санса понятия не имела, на что сердится ее старший брат, но подозревала, что он тоже не знает. Все свое свободное время он проводил либо во дворе, яростно размахивая мечом, пока не выбьется из сил, либо с Серым Ветром.

Рикон был таким же, как всегда. Слишком юным, чтобы понять, что происходит на самом деле, но даже он мог видеть, что что-то не так. Однажды он попросил «Брана», и Кейтилин разрыдалась, заставив его плакать в ответ. Однако Арья стала тихой и угрюмой и больше не боролась с ней. Обычно Санса праздновала, но сейчас ей не хотелось.

Теперь, когда Брана не стало, улыбки дома Старков, казалось, были похоронены вместе с ним.

Если бы это было все, все было бы не так мрачно. Однако ее сводный брат Джон тоже был при смерти. Мейстер Лювин понятия не имел, что с ним не так, но из того, что она слышала, было чудом, что он выжил до сих пор. Санса отдалилась от Джона, когда выросла, и теперь она сожалела об этом. Бастард или нет, она не хотела терять еще одного брата! Несмотря на свой угрюмый характер, он всегда был добр к ней.

После похорон она бесцельно бродила по многочисленным дворам Винтерфелла, сопровождаемая своим опекуном Портером. Сегодня уроков не было, и Сансе не хотелось ни разговаривать, ни играть с Джейн или Бет.

Ее ноги невольно привели ее к конуре. Думая о своем лютоволке, она попыталась вернуться в свои покои; скоро настанет время кормить Леди теплым молоком. Их Лорд-отец постановил, что обо всех лютоволках следует заботиться только своими руками, без какой-либо помощи слуг.

Санса замерла, не сделав и дюжины шагов. Если Бран был мертв, а Джон лежал на кровати, кто же заботился об их щенках?! Она развернулась, немного подтянула подол платья и быстро побежала к вольерам.

Ее встретил громкий лай и запах туалета, и смотрителю пса потребовалось несколько минут, чтобы успокоить гончих.

«Леди Санса, что привело вас сюда?» - с любопытством спросил толстяк, склонив голову.

«Фарлен, ты знаешь, что случилось с лютоволками Брана и Джона?»

«Да, леди Арья приезжала и забрала их в тот день», - грубо объяснил он.

«Спасибо, Фарлен», - благодарно кивнула Санса и ушла.

Прихватив с кухни небольшой бурдюк теплого молока, она быстро направилась в свои покои в Большом замке.

Ее сиделка осталась у входа. К счастью, ее отец согласился разрешить ей и всем ее братьям и сестрам свободно перемещаться по Большому Замку.

Когда Санса поднималась по лестнице в семейное крыло, она чуть не врезалась в свою сестру, которая неслась вниз. Старшая дочь Эддарда Старка замерла, увидев три дополнительные пары маленьких глаз, смотрящих на нее снизу. Золотые, желтые и красные.

«Арья, куда ты идешь со всеми этими лютоволками?»

Ее сестра колебалась несколько мгновений, но в конце концов ответила: «Чтобы составить Джону компанию».

«Я пойду с тобой», - слова Сансы вылетели из ее уст прежде, чем она успела что-либо понять.

«Почему?» - в голосе Арьи сквозило подозрение.

«А нельзя ли мне его увидеть?»

Она увидела негодование в этих серых глазах.

«Раньше ты никогда не заботился о Джоне, так почему же ты должен заботиться о нем сейчас?»

Гнев бурлил в ее животе, и Сансе пришлось проглотить едкое замечание, вертевшееся на кончике языка. Она не хотела ссориться с сестрой, не сегодня. И Арья была права: она и раньше избегала Джона, хотя бы из-за настояний септы Мордейн и матери.

«Я не хочу потерять еще одного брата», - тихо призналась она, и взгляд сестры смягчился.

«Ладно, пойдем», - наконец сдалась Арья.

Они медленно двинулись к покоям Джона, чтобы молодые щенки могли поспевать за ними.

«Ты их уже покормила?» - спросила Санса, с любопытством разглядывая пушистое трио, семенившее позади них.

«Сегодня только дважды», - призналась ее сестра. «Ходила на кухню, чтобы принести им молока после визита к Джону».

Они уже стояли у двери Джона, и Арья кивнула Толстому Тому, который подергал свои рыжие усы и кивком впустил их.

Когда Санса вошла в комнату, ее охватила волна тепла, словно она оказалась в горячих источниках.

Арья подбежала к ставням и открыла их, впустив прохладный летний ветерок. Однако взгляд Сансы был прикован к кровати, где лежал Джон, кожа которого была слегка красноватого оттенка, покрытая потом. Она нерешительно подошла к одному из стульев рядом с ним и села. Лицо ее брата было странно спокойным и умиротворенным, но он, казалось, был в лихорадке.

«Что с ним? Лювин не может его вылечить?»

«Мне никто ничего не говорил». Глаза сестры потупились, и она грустно вздохнула.

В этот момент два серых волчьих щенка с любопытством забегали по маленькой комнате, а белый молча подошел к кровати, встал на задние лапы и попытался забраться наверх, но он был слишком мал.

Санса осторожно подняла его, и он начал извиваться в ее руках, не издавая ни звука.

«Как его зовут?» - спросила она, прежде чем позволить маленькому лютоволку лечь на одеяло Джона.

«Призрак», - рассеянно произнесла Арья, наблюдая за двумя серыми лютоволками, гоняющимися друг за другом по полу.

Тихое шуршание на кровати привлекло внимание Сансы, и она тихонько вздохнула, когда Джон медленно начал шевелиться.