Глава VII. Сожаление.
Пройдя к соседней двери, я приоткрыл её и, просунув голову вовнутрь, внимательно осмотрел на, лежащих на койках ребят. Тут мой взгляд остановился на одном парне, смотря на него, я вспомнил брата Армин, который забрал у меня пакет.
- Эй? Ты не брат Армин? – спросил я, подходя к нему.
- Да, я это. Ты помог ей да?
- Ну да. Мархаба.
- Мархаба, ахи. Ты какими судьбами тут? Тоже во вчерашних разборках был?
- А то. Там много кто были, я тоже не исключение.
- Не говори. Мы пошли все за малого заступаться. Чтобы мусульмане себя так вели, я в шоке конечно. Это нонсенс.
- Эм... Ты о чём сейчас?
- Ты не знаешь из-за чего драка была?
- Нууу... Как бы знаю. Мы хотели просто сделать акцию протеста, призывая иноверных остановить свои издевательства над чувствами мусульман.
- Ооо, да тебя обманули, брат. На самом деле, там компания каких-то кретинов, сначала сорвали крест с шеи ребёнка, а потом пытались язык отрезать другому нашему ребёнку.
- Вашему?
- Ну да. Детей именно с нашего квартала взяли, именно христиан. Вот скажи как тебе это? Я ещё удивился, как могли столько мусульман поддержать это и идти против нас биться. Оказывается, вам вообще другую версию сказали.
Мне казалось, что я превратился в мячик, который ударяли об стену и он медленно, еле отрываясь от стены, падал вниз. Внимательно смотря на брата Армин, я тихо произнёс:
- Ваш квартал...
- Да. С нашего квартала. Тебя, кстати, как звать ахи?
- Я Микдад.
- Что?
- Называй Мик, – сказал я, протянув ему руку.
- Приятно. Я Армен.
Услышав это имя, у меня словно граната взорвалась в сердце. Я резко изменился в лице. Казалось бы, хуже той драки на заводе уже ничего быть не могло, но я ошибался. Услышав имя Армен, я понял, что вот он, весь ужас моей жизни.
- Какое прекрасное имя. Ещё скажи, что ты армянин и добей меня.
- Ах-ха, ну ты юморист. Конечно армянин.
Ничего не говоря и медленно встав с койки. Я ещё раз улыбнулся ему и сказал:
- Ну... Поправляйся быстрее... Я пойду, друга поищу.
- Конечно. До встречи, ахи.
Выйдя в коридор, я встал к стене и окунулся в свои мысли. Было ощущение, что меня переехал поезд.
- Ну что там, Микдад? – спросила меня Янаби.
- Там? Там конец света.
- Что? Что случилось?
- Ничего. Пошли Бурхана искать.
И прямо на этой фразе, я увидел, как врач привёз лежащего на койке Бурхана в палату. Идя за ними, я сел напротив друга.
- Наконец-то, ахи. Ну как ты?
Бурхан молчал и смотрел в потолок.
- Ладно, можешь не говорить. Смотри, мне бровь рассекли. Но уже лучше.
Бурхан опять молчал и не отрывал глаз от потолка.
- Ему надо немного отдохнуть, - сказал доктор.
- Почему у него в носу трубки? Он не может дышать?
- Ему придётся пить и есть через носовые трубки. Дней десять он ещё побудет у нас. А так операция прошла успешно.
- Какая операция? Что-то серьёзное? – спросил я врача, поглаживая Бурхана по руке.
- Был полностью изрезан язык. Нам пришлось удалить часть, но мы постарались максимально сохранить подвижность органа. Через дня два-три рана уже затянется и можно будет приступать к обычному кормлению. Извините, меня его родители там ждут, я оставлю вас пока.
- Да, конечно. Спасибо
Посмотрев на Бурхана, который даже не поворачивался ко мне. Я сжал его руку и сказал:
- Ничего, ахи. Ничего. Переживём и это.
Янаби смотрела на Бурхана наполнив глаза слезами. В этот момент в палату вошёл Мабрур. Я встал с места и, разведя руками в стороны, обнял его как можно крепче.
- Микдад! С головой дружишь? Как же напугал меня!
- Оф, ахи, это ты меня напугал. Куда ты сбежал?
- Я не сбежал, а ушёл. Не хотел доводить дядю. Вчера соседи встали в круг и на весь двор обсуждали меня. Я им хотел объяснить, что они заблуждаются... Но... Ты знаешь людей.
- Да пошли эти люди к чёрту! Мне всё равно на их мнение и слухи, ты мой родной, а не они. Не они меня растили, не они меня воспитывали, чтобы я слушал их мнение! Они как были соседями, так и останутся!
- Успокойся. Всё. Как Бурхан, почему он в трубочках?
- Язык повредил.
- Как он во время драки умудрился язык повредить?
- Давай не будем об этом... Ты домой идёшь?
В это момент в палату вошёл Давуд.
- А ну-ка улыбнулись, братцы кролики мои! – выкрикнул Давуд и сфотографировал нас.
- Ты надоел вечно всех фотографировать!
- Почему вечно? То вам мои анекдоты не нравятся, сейчас фотографии. Надоели, тоже мне.
- Мы с Янаби тебя в коридоре подождём, – сказал Мабрур и, взяв под руку сестру, вышел из палаты.
- Как ты, Бурхушик мой? – спросил Давуд, присев на кровать.
- Ему нужно отдохнуть, – сказал я.
- А что врачи говорят?
- Врачи сказал, желательно тебя не подпускать к нему.
- Серьёзно?
- Да. Ему покой нужен.
- Ну хотя бы пусть анекдот новый послушает.
- Ради Аллаха! Пожалей его уши!
- Слушай, Мускул, ты же грузишь его, и ничего. Так что мой анекдот только настроение поднимет ему.
- Запиши моё имя уже, в конце-то концов!
- Ну прости. Короче, идёт как то еврей в гости к Саре. Заходит и говорит ей...
В эту минуту Бурхан резко поднял руку и дал сильный подзатыльник Давуду. Я, не выдержав рассмеялся и, схватив Давуда за руку, вывел его из палаты.
- Нет, за что? За что блин?
- Ах-ха, он же просил. Не рассказывай ему про евреев анекдоты. Расскажи про арабов что-нибудь.
- Мик, мы едем? – спросил меня, поднявшийся с места, брат.
- Кончено, ахи. Давуд, ты с нами?
- Нет. Я с Бурханом буду. Я- то знаю, что он в душе любит мои анекдоты.
Покачав головой, я пожал Давуду руку и с Мабруром и Янаби отправился к машине. По дороге домой, мы проезжали мимо дерева Армин. Внимательно посмотрев туда, я увидел, стоящую там девушку.
- Ахи, останови.
- Что?
- Останови машину. Без меня идите домой.
Брат посмотрел из окна на девушку и остановил машину. Выйдя на улицу, я помахал брату и побежал к дереву. Девушка повернулась ко мне и, сияя глазами, побежала мне на встречу.
- Как же я переживала. Всю ночь заснуть не могла, думая о тебе.
Приставив руку к её лицу, я схватился за край её вуали и содрал платок с лица.
- Зачем прячешься? Зачем оделась как мусульманка?
- Ты чего? – удивлённо спрашивала Армн, схватившись одной рукой за щёки.
- Чего?! Ты оказываться армянка?
- А что тут такого?
- Ты издеваешься? Я-араб! Я-мусульманин! Я на тебе жениться хочу, и ты молчишь, что ты не моей нации и религии?
- Я пыталась тебе сказать, но ты не слушал меня. Ты мне показался добрым и справедливым человеком. Я хотела, тебе сказать...
- Ты тоже мне показалась честной и верующей девушкой.
- Ты что, Микдад? Ради Бога, не говори глупостей. Я и верующая, и честная. Я правда всё собиралась сказать, думала вечером поговорим об этом...
- Не одевайся так. Не прячь своё лицо. Не пытайся походить на наших женщин. Вам до них далеко.
Сказав это, я швырнул вуаль в лицо Армин и ушёл. Придя домой, я зашёл в зал. Дядя сидел со своими друзьями и Мабруром, что-то рассказывая им о последних событиях, пытаясь очистить свой дом от позора.
- Вот. Мой младший племянник. Иди сюда, Микдад. Скажи, как свидетель, было хоть раз что-то лишнее между...
- Извини, дядя, я перебью тебя, но я вас всех очень прошу. Прекратите обсуждать эту грязь. Те, кто верят этому, просто вам не друзья. Сделайте вывод об этих людях и вычеркните лишних из своего круга. Извините, – сказал я и ушёл к себе в комнату.
В зале все замолчали. Дядя потёр щетину и посмотрел на своих друзей. Мабрур встал с места и, кивнув всем, направился ко мне в спальню.
- Что случилось, ахи? – спросил брат, зайдя ко мне.
- Всё нормально.
- Опять обманываешь? Сколько прошу тебя не врать мне?
- Всё нормально, Мабрур! – слегка повысив тон, ответил я.
- Ладно, хорошо. Помни, мужчина не женщина и капризы показывать не должен.
- Я сожалею... Я сильно сожалею.
- Ты о чём? Что случилось?
- Она иноверка.
- Кто?
- Армин.
Немного помолчав, брат решил разбавить тишину и сказал:
- Хм. Против чего пошёл, с тем Аллах и свёл. Говорил я тебе, не вмешивайся ты во всё это.
- Да ладно уже. Переживу.
- Уверен?
- Конечно. Чем быстрее влюбляешься, тем быстрее разочаровываешься.
Брат внимательно смотрел, как я перебирал тетрадки на столе, ставя их друг на друга. Постояв ещё секунду, он ничего не сказал и вышел. Я собрал все тетрадки в одну стопку и замер. Злость и обида во мне смешались воедино. Психанув, я ударил по стопке с тетрадями, скинув всё вниз. Открыв полку в столе, я достал все письма от Армин и разорвал их.
Мабрур стоял за дверью и прислушивался. Заметив, что я затих, он вошёл в комнату.
- Полегчало? – спросил брат.
- Мне и так легко было.
- Столько всего на нас навалилось. Но Аллах дал нам выбор, или ты идёшь вперёд или назад.
- В смысле?
- Я хочу стать мужем Янаби. Но это стоит нам нервов и здоровья. У меня есть выбор или бороться или оставить её и уехать. Бурхан получил знак, что всё его поведение недопустимо по исламу. Теперь пока он наказан, он может подумать. Он исправиться или он продолжит свой неверный путь. Так же и ты. Ты полюбил девушку, но за твои ошибки Всевышний наказал тебя. Теперь у тебя есть выбор, продолжить бороться за свои чувства или же, всё оставить и вернуться домой. У нас с тобой почти одна и та же ситуация. У нас одна история у двух братьев.
- Я не хочу в жёны армянку.
- Не женись тогда. Значит, успокойся и не трать свои нервы на неё.
Я посмотрел на брата и, подойдя к своей кровати, рухнул на неё. С того момента прошло две недели. С Армин я не виделся, брат и дядя только и занимались тем, что улаживали грязные слухи. Казалось бы, всё стало налаживаться. К нам прилетели наши родители. Постоянно гуляя по паркам, заходя в разные кафе и рестораны, мы замечательно проводили время. Слухи о непристойном поведении брата также вскоре утихли. Не сумев ничего доказать, люди просто замолчали. Мабрур рассказал родителям о браке с Янаби, на что они дали добро. К свадьбе брата и сестры начали готовиться все наши соседи родственники и даже те, кто ходил кидать камни в наш дом. Выйдя из дома во двор, где сидел Бурхан и слушал рассказы моего отца, я помахал ему рукой и позвал к себе.
- Пошли к речке, искупаемся немного, – сказал я другу.
Надев очки, я и Бурхан направились к реке. За нами побежал Давуд со своим фотоаппаратом. Пока я и Бурхан плавали, Давуд нас фотографировал и постоянно, что-то рассказывал. Сев на песок и смотря на меня, лежащего по пояс в воде, Давуд спросил:
- Янаби рада наверно, да?
- Рада чему? – недовольно посмотрел я на Давуда.
- Скоро свадьба. Она выходит за любимого ей человека.
- Я рад за неё, – невнятно сказал Бурхан.
Вообще разобрать, что говорил Бурхан, было очень сложно. Говорил он с трудом и поэтому чаще старался молчать.
- Я тоже за неё рад. Всё стало на свои места, – говорил Давуд, просматривая фотографии.
- Бурхан, ты больше не будешь ходить в то место? Ну, где призывают к борьбе с иноверцами? Я надеюсь, ты понял, что всё это были очередные провокации кяфиров? – спросил я друга.
- Забудем об этом.
- Не злись, ахи, все мы допустили ошибки и все за них расплатились. Главное сейчас, Аллах помиловал нас.
- Идёмте, на крышу дома сядем, я вас там пофоткаю, – предложил Давуд и побежал на крышу.
- Ну что? Сходим сфоткаемся там? – улыбнулся я Бурхану.
Поднявшись с места и надев майку, я и Бурхан направились к крыше дома.
Позируя перед Давудом, мы все менялись местами и по очереди фоткали друг друга. Наконец-то устав и присев на край крыши, свесив ноги вниз, Бурхан закурил. Впереди нас был виден узкий двор того самого армянского квартала. Бурхан выпускал сигаретный дым и задумчиво смотрел на общающихся, на улице людей. Присев рядом с ним, я обнял его за плечо и спросил:
- Всё ещё ненавидишь их?
- Эти собаки меня языка лишили, – сказал невнятно Бурхан, словно держа во рту горячую картошку.
- Ахи, мы тоже были не правы. Ты мог ребёнка покалечить. Дети причём тут?
- Запомни на будущее, хочешь уничтожить стаю шакалов? Начинай с их щенков.
- Не говори так, Бурхан, я прошу. Аллах и так тебя наказал. Хвати, – говорил я Бурхану, смотря на проходящих там людей.
Заметив вдали худенькую девушку, я присмотрелся и узнал в ней Армин. Моё сердце тут же забилось. Убрав свою руку от Бурхана, я начал внимательно рассматривать её. Она не была одета в своё черное платье как обычно. На ней был обыкновенный сарафан и распущенные волнистые волосы. Посмотрев на девушку, а потом на меня, Бурхан заметил, что я не отрывал от неё взгляда и внимательно следил за ней. Выпустив сигаретный дым, Бурхан спросил:
- Любишь, да?
- Что?
- Неверную эту, любишь?
- Не говори так о ней.
- Ооо.
- Я серьёзно. Она мыслит куда правильнее и мудрее, чем мы с тобой.
- Я так и думал, что ты ещё не отпустил её в душе.
- Полмесяца я умирал от любви к ней, теперь полмесяца я умираю от тоски по ней.
- Есть один вариант. Попроси принять её ислам. И в нашу религию процент внесёшь и себя от неверной спасёшь.
- Она родилась и выросла среди мусульман в арабской стране и не приняла ислам, а я приду, попрошу и она примет? Бред.
- Многие принимают ислам ради любимого.
- Ты что несёшь?! – выкрикнул Давуд. – Ислам нужно принимать во имя Аллаха, а не во имя любимого. Принимать ислам из-за любимого - это грех!
- Ты ишак? Принятие ислама грехом не может быть! Баран блин! – возмутился Бурхан.
- Баран твоя профессия! Ислам это истина, к ней придти надо, а не увидеть Микака и принять ислам!
- Я-Микдад, блин!
- Не важно. Ислам это религия, это вера в Единого Бога. Надо всем сердцем это принять. А не то, что ты несёшь. Ради любимого. Может ещё ради ливанского пирожка ислам ей принять? Что он очень вкусный, ради него стоит тоже.
- Ой. Всё. Закройся.
- Закройся сам.
- Давуд, сейчас с крыши полетишь!
- Успокойтесь! Всё! Что вы как дети? Вдруг Бурхан прав? Вдруг она примет ислам, а к истине я уже сам её наставлю. Почему и нет?
- Я это и хотел сказать, нет, этот выскочка вмешался, – сказал недовольно Бурхан.
- Ислам ради любимого, дожились блин. Я одно тебе скажу, ахи, если она сегодня предаст ради тебя веру, то рано или поздно она и тебя предаст.
- Принять ислам это предательство? – вытянув голову, спросил Бурхан.
- Принять ислам это святое. Но принять ислам ради Мускуса, это предательство перед Богом.
- Ты ишак понял! Она обязана принимать взгляды своего мужа!
- Если она не желает, то не должна принимать. Пророк запрещал принуждать, он всегда употреблял слово ЖЕЛАТЕЛЬНО. Подчёркиваю тебе!
- Желательно принять ислам? Всё закройся, я твой бред не могу слушать.
- Потому что сказать на правду нечего. Да и вообще, что тебе мешает взять её в жёны такой? Она такая, какой её создал Аллах, зачем ты хочешь её изменить?
Не дав мне ответить, Бурхан опять вмешался.
- Ты совсем, да? В натуре кяфир ты. Он её не меняет, он на путь истинный её наставляет.
- Ой, ради Аллаха я прошу вас. Бурхан, он даже тебя на путь истинный наставить не смог, в этой христианке больше истины, чем в тебе мусульманине.
- Завали себя, Давуд, или я не отвечаю за свои действия.
- Всё, довольно! – перебил я ребят. – Религией нужно жить, а не спорить. Потому что, кто спорит, уже отступил с пути религиозного.
Давуд пострел на Бурхана и показал ему язык.
- Посмотри на него. Вот баран! – Сказав это, Бурхан открыл рот и тут же закрыл его.
Давуд и Бурхан резко засмеялись.
- Вы чего? Что смеётесь? – спросил я, улыбаясь.
- Он хотел мне язык показать, а там такой червячок вылез. Языка-то нет, – сказал Давуд и начал смеяться.
Увидев, что ребята немного развеялись, я посмотрел в сторону, где стояла Армин. Она разговаривала с каким-то мужчиной. Смотря на неё моё сердце, начало выть. Мне было обидно, что с неё рядом какой-то парень, а не я. Наблюдая за ними, я заметил как мужчина стоящий рядом с Армин, взял её за локоть и потянул к себе, что-то говоря ей на ухо. Увидев такое тесное общение, я взорвался. Оттолкнув от себя Бурхана, я подскочил с места и побежал вниз.
- Эй? Ты куда? – выкрикнул мне Давуд.
Бурхан тут же взглянул на девушку. Поняв, что я испытал чувства ревности, Бурхан встал с места и побежал за мной. Спустившись вниз и подходя к Армин, я снял очки и поздоровался с ней и стоящим парнем.
- Мархаба.
- Мархаба. Что ты тут делаешь? – удивлённо спросила Армин, обиженно смотря на меня.
Я даже не слышал, что она сказала, и внимательно рассматривал стоящего возле неё парня. Смотря так же пристально на меня, парень, что-то произнёс на не понятном мне языке.
- Что он сказал? – спросил я Армин, не отрывая от парня взгляд.
- Он спросил, почему ты так смотришь? И вообще, зачем ты пришёл сюда?
- А что нельзя?
- Можно, мне-то всё равно уже, – сказав это, Армин отвернулась и пошла вперёд.
- Куда ты уходишь?
- У меня дела, мне не до тебя, извини.
- Армин, я хочу поговорить с тобой.
- Всё, что надо, я от тебя услышала. Прости, но мне пора.
Я стоял и смотрел на уходящих Армин и её дружка.
- Пошли домой, – сказал Бурхан, потянув меня за руку.
- Вы идите, я за ней пойду.
- Но...
Не дав договорить Бурхану, я направился за Армин. Идущий возле неё парень обернулся и, остановившись, смотрел на меня. Я встал впритык к нему лицом и смотрел ему в глаза. Парень не раздумывая, стукнувшись со мной лбом, тоже начал смотреть мне в глаза.
- Что вы делаете? А ну успокойтесь, – крикнула Армин, встав между нами.
Парень что-то недовольно спрашивал у неё на своём языке. Армин также нервно отвечала, после чего я увидел, как он схватил её за руку и потянул вперёд. Этого хватило чтобы я, схватив Армин, оттолкнул парня в сторону.
- Господи! Что вы делаете! Прекратите! – крикнула Армин.
Подбежавший Бурхан, тут же схватил меня и оттащил к себе.
- Ахи, угомонись, при девушке стыдно драться, – говорил Бурхан мне на ухо.
- Что этот урод прикасается к ней?!
- Успокойся ради Аллаха, девушка смотрит, не по-мужски себя ведёшь.
Парень стоял и что-то кричал на Армин, махая руками в разные стороны.
- Что он кричит на неё, урод блин.
- Угомонись ты. Не вмешивайся, может это брат её. Ты только себе же хуже сейчас сделаешь, – говорил Бурхан, крепко держа меня за локоть.
Я увидел как этот парень, что-то крикнув мне на своём языке, отвернулся и ушёл.
- Что он сказал? – спросил я Армин.
Бурхан посмотрел на неё и, кивнув ей, отошёл в сторону, оставив меня с ней на едине.
- Ты что творишь, Микдад? Ты что делаешь? Что за поведение?
- Я запрещаю тебе стоять с незнакомыми мужчинами! Тем более, чтобы они трогали тебя!
- Вай Аствац! А кто ты такой, что запрещаешь мне? Не ты ли желал не знать больше меня?
Подойдя ближе к Армин, я внимательно смотрел на неё. Прикоснувшись рукой к её лицу, я начал гладить её и сказал:
- Полюбил мусульманин христианку, от любви позабыл он слова.
Полюбил ливанец армянку, будто кругом пошла голова.
Ты не бойся чужих осуждений, ты не бойся плевков за спиной,
У любви нет ни Бога, ни наций, ты уже ему стала родной...
- Что это? Ты сочинил?
- Ну да... Все эти дни я себе места не находил. Если я нахамил, то ты должна понять, что не на пустом месте. Если спросишь о моих чувствах, вдали они стали только сильнее.
Армин повесила голову и закрыла глаза. Схватив мою руку, она поцеловала её и сказала:
- Мне пора, если брат узнает, меня убьют дома. До встречи, Микдад.
Проводив её взглядом, я подошёл к друзьям и мы направились домой. Зайдя к себе во двор, я попрощался с ребятами и, подойдя к дереву, полез на нашу крышу. Каково было моё удивление, когда я увидел, на крыше Мабрура с Кораном в руках.
- Ас-саляму Алейкум, ахи, – поздоровался я, садясь возле брата.
- Ва алейкума Ас-салям, ахи. Нагулялся? – спросил Мабрур, закрыв Коран.
- Да. Погулял с друзьями и решил дома побыть сегодня.
Брат внимательно смотрел на меня и, отвернувшись, смотря на небо, спросил:
- Кстати, что с той девушкой?
- Армин?
- Ну да.
- Ничего, ахи. Очень тяжело когда: сердце любит, душа тоскует, а мозг вообще молчит. Не знаю, что делать.
- Однажды, когда наш Пророк Мухаммад, да благословит его Аллах и приветствует, освободил Сафию из рабства, ей был предоставлен выбор сохранить свою религию и уйти куда пожелает, либо остаться с Пророком Мухаммадом.
- Эм... И что?
- Она решила остаться и жить с пророком.
- К чему ты это?
- К тому, что она была иудейкой.
- Наш пророк имел в жёнах иудейку?! – удивлённо спросил я брата.
- Назовёшь себя мусульманином тогда, когда от начала до конца Коран прочтёшь
Больше ничего не сказав, брат похлопал меня по плечу и ушёл. Ещё немного подумав над его словами, я спустился вниз и увидел очень высокую и симпатичную девушку.
- Ты Мирхан? – спросила девушка.
- Почти. Я-Микдад.
- Я Лусинэ. Сестра Арминэ.
- Это стих?
- Нет! Я сестра Армин, которая нравится тебе.
- Что случилось?
- Вазген нажаловался брату нашему, что сестра себя постыдно ведёт. Разговаривает с какими-то арабами. Ещё и ты пытался напасть на него.
- Кто этот Вазрен?
- Вазген! Это друг нашего брата. Он хочет жениться на Арминэ.
- Пусть летит обратно. Она моя.
- Красавчик. Держи, это Арминэ писала когда вы поругались.
Девушка вынула из сумочки аккуратно сложенный листок и протянула его мне.
- Она что-то ещё обо мне говорила?
- Она постоянно плакала. За такой короткий срок она тебя так быстро и сильно полюбила. И вправду говорят, что запретный плод сладок. Она же знала, что у нас не примут в доме иноверца. Сердцу не прикажешь.
- У меня тоже с этим проблемы, но если бы она приняла ислам то...
- Даже думать об этом забудь, иначе точно шансов не будет.
Посмотрев на меня, девушка отвернулась и быстро ушла. Проводив её взглядом, я зашёл домой и пройдя в свою комнату, раскрыл листок и начал читать:
«Твои сообщения читая, сердце билось у меня. Словам твоим не доверяя, очень злилась на тебя. И всё больше понимая, что была я не права, ты всё ближе и дороже становился для меня. С дрожью в сердце и сомнениях нашей встречи я ждала. Не забуду то мгновенье, что увидела тебя. Быстрый ритм, сердцебиение, будто я сошла с ума. Мы стояли так минуту, пристально смотря в глаза. Я подумала: - О чудо, это нас свела судьба. Наша сказка продолжалась, как велела нам судьба, только лишь у нашей сказки нет счастливого конца. Наша нация сломала все влюблённые мечты, как же я тогда рыдала, так же как страдал и ты. Неужели из-за веры мне не быть теперь с тобой? Все те боли и проблемы из-за нации другой? Понимая то, что больше не смогу я быть с тобой, разрывалось сердце в клочья, и боролась я с судьбой. Голос Бога мы не слышим, мы лишь слышим суд людской. Бог послал нам испытание, а мы прошли их стороной. И теперь так одиноко, жить с разбитою душой, но, ты знай, что я готова жить, любить и быть с тобой!»
- Я тоже готов, мой ангел... – прошептал я себе под нос, и встав с места выбежал в коридор.
- Ты куда, ахи?
- Я скоро буду, Мабрур.
Пробегая мимо армянского квартала, я дошёл до большого и очень красивого храма. Остановив проходящего мужчину, я спросил его:
- Ас-саляму Алейкум. Простите, а что это за храм? – спросил я прохожего.
- Ва алейкума Ас-салям. Католический храм какой-то.
- Не знаете, армяне сюда ходят?
- Вроде да.
- Спасибо.
Поднявшись по ступенькам вверх, я приоткрыл дверь и заглянул вовнутрь. В храме стояла тишина. Я сразу же почувствовал странные запахи. Непонятные запахи вскружили мне голову. Пройдя немного вперёд, я присел на скамейку и осматривал людей, находящихся в храме. Возле меня сидел какой-то парень и улыбнулся мне.
- Барев, – произнёс он шёпотом.
- Чего? – тихо переспросил я.
- Барев.
- А, хорошо, спасибо, – ответил я ему и улыбнулся.
Опять сидя в тишине, я смотрел, как люди что-то шепчут себе под нос. Впереди меня, через несколько скамеек, сидела девушка в чёрном платке. Вытянув шею, я пытался посмотреть, не Армин ли это.
- Эс инчес анум? – опять шепотом, спросил меня парень.
- Прости, я не понимаю тебя.
- Не знаешь армянский?
- Нет.
- Что ты за армянин такой эээ.
- Я не армянин, я араб.
- Ааа, араб-католик? Ясно.
- Нет. Я араб-мусульманин.
- Ааа. А что тут делаешь?
-Я девушку ищу.
- Ясно. Я Арсен.
- Приятно. Микдад.
- Что?
- Микдад, можешь просто Мик.
- Хорошо, ахпер.
Посидев ещё пару минут, я увидел, что парень что-то начал произносить себе под нос. После, когда он замолчал, парень провел кистью руки ото лба до груди, а потом с одного плеча до другого, изобразив на себе крест.
- Аллах... Что ты делаешь?
- Молюсь.
- А крест зачем на себе чертишь?
- Это чтобы всегда помнить о деянии Иисуса Христа.
- А что Он сделал?
- Его распяли.
- Оу... Извини...
- Ну, ты даёшь. Смешной ты.
Тут я увидел, как девушка поднялась с места и прошла в другую комнату. Я смотрел на неё и, встав со скамейки, направился за ней. Пройдя в другую комнату, я увидел Армин. Она подошла к большому портрету с изображением женщины и стоя возле него, что-то говорила.
- Аминь, – произнесла Армин и повернулась лицом ко мне, – Ой! Ты что тут делаешь?
- За тобой пришёл.
Заметив глаза Армин, которые полностью были заплаканными, я тут же схватил её за плечи и спросил:
- Что случилось?
- Ничего, давай выйдем из храма.
- Он тебя обидел?
- Нет.
- Армин, надо поговорить.
- Только не тут. Идём.
- А кто это? – спросил я, посмотрев на изображение женщины.
- Это святая Марьям. Мать Мария.
- Ааа. Красивая...
- Нечего тут болтать. Пошли.
Подойдя к дверям, чтобы выйти, Армин резко развернулась и поклонилась. Ничего не поняв, я также развернулся и нагнулся. Армин, как и тот парень, проводила руками по своему телу, изображая крест, и спиной к выходу вышла из храма. Я тоже шёл спиной, смотря на Армин. Наконец-то выйдя и сделав пару шагов, Армин развернулась и спустилась по ступенькам вниз.
- Что я сделал? – спросил я её.
- В каком смысле?
- Я тоже развернулся и нагнулся. Это зачем?
- Так принято. Нельзя спиной к храму выходить, а уходя надо поклониться обязательно.
- Надо же как...
- Зачем пришёл сюда?
- Не могу без тебя. Скажи, почему ты плачешь?
- Брат поругал.
- Этот Вазар что-то сказал про тебя?
- Он сказал брату, что я на самом деле одевалась закрыто, потому что общаюсь с мусульманами. Выставил меня чуть бы не предателем своего народа.
- И что теперь?
- Брат запретил мне покрывать голову. Хотя я всегда так хожу.
- Нравятся мусульманские обычаи?
- Причём тут это? Мне нравятся армянские обычаи, а у нас принято выглядеть как можно скромно.
- А платок?
- Я никогда не захожу в церковь, не покрыв голову.
- У вас тоже так?
- Ну ты странный, Мик, это у всех людей так. Бог же один над всеми, а значит и обязанности перед Богом у всех равные.
- Я рад, что ты так рассуждаешь. А почему только в церкви закрываешься? Бог ваши обязанности только там оценивает?
- Не дерзи мне. Я закрывалась всегда, а сейчас мне запретили и виной тому – ты!
Смотря на Армин, мы прошли чуть дальше за храм, где было красивое поле. Подойдя к большому дереву, Армин сняла с головы вуаль и легла на траву. Сидя рядом, я смотрел на её красивое лицо и длинные волнистые волосы.
- Посмотри, как ты красива. Как тебя не ревновать? Ты обязана носить лучшие украшения, на тебе должна быть самая дорогая ткань. Ухаживать за такой королевой как ты, одно удовольствие для мужчины.
- Как же мне не хватало тебя..., – произнесла шёпотом Армин.
Схватив её за руку, я смотрел ей в глаза и улыбался. Моё тело всё кипело, я восхищался её красотой и тут же смотрел по сторонам, чтобы вдруг кто из прохожих не увидел нас.
- Армин, мы скоро будем отмечать свадьбу моего брата и сестры. Потом я улетаю в Абу-Даби.
- Как? Надолго?
- Я приду просить твоей руки. Если мне откажут...
- Тебе откажут. Меня не отдадут за тебя. Ты мусульманин.
- Ну и что? Что мы вам сделали?
- Мы умирали от рук мусульман.
- Ой, ты знаешь сколько мусульман по сей день гибнут от рук христиан? Мы с тобой тут сидим, а в других странах умирают мусульманские дети и женщины. Спроси меня за что? Отвечу: за то, что они мусульмане. Но это же никого не волнует?
- Я знаю всё это, мне очень жаль...
- Ты спроси моего друга Бурхана. Он ненавидит иноверцев. Ну и армян.
- А нас за что?
- Долго рассказывать. Он увидел, как на иноверных сайтах выставляют издевательские картинки с изображением нашего Пророка и Аллаха.
- Вай! Какой ужас... Бесстыжие люди. Бог им судья. Каждый, кто посмеет осквернить, чью-либо святыню, понесёт за это наказание.
- Вот Бурхан и решил сделать митинг. Показать всем, что мы возмущены и недовольны наглостью иноверцев.
- Глупо он поступил...
- Почему?
- Подумай сам. Для чего рисуют это?
- Если честно, я даже не знаю, зачем сидеть и рисовать подобное.
- Кто рисовал не понимал, что это вызовет у мусульман гнев? Понимал. Он не понимал, что вы будете возмущенны и потребуете справедливости? Понимал. Он сделал то, чтобы спровоцировать вас на агрессию, твой друг оказался подвластным этому. Он повёлся на это. А это ещё один козырь в руки ваших врагов, показывая какие вы злые, буйные и дикие.
- Может ты и права. Но почему мы боимся осквернять ваши святыни, а вы наши нет?
- Кто вы? Я в жизни не посмею сделать подобного. Ни мои родители, ни мои родственники. Я не понимаю людей, которые такое делают. Это не люди. Иисус сказал: « Не судите, да не судимы будете, ибо каким судом судите, [таким] будете судимы; и какою мерою мерите, [такою] и вам будут мерить». Оставь этих грешников, не осуждайте их, им Бог судья. А другу передай, если он так борется за уважение к исламу, то пусть вспомнит, к чему призывал пророк Мухаммад. Он призывал к терпимости. Ведь Мухаммад сказал: «Наша цель не завладеть землями, а завоевать сердца людей». Это вам не доказывает, что не нужно идти на них войной? Нужно сделать добро и доказать, что ислам добрая религия. А вы на каждую провокацию кидаетесь, как сумасшедшие, не замечая, что вами манипулируют. Не кидайтесь, а остановитесь и начните доказывать обратное.
- МашаАллах... Откуда в твоей армянской голове столько ума?
- Ах-ха, я просто много читаю, а ты и твой друг не читаете, а смотрите и верите интернету да телевидению. Всегда помни одно, тот кто читает книги всегда сможет управлять теми, кто смотрит телевизор.
- Я тоже хочу так наизусть знать фразы пророков.
- Читай Коран. Вот, могу тебе Библию дать почитать. Она как раз на арабском языке у меня.
Армин вынула из сумочки небольшую книгу. Внутри были красивые картинки и узоры.
- Какая красивая книга.
- Да. Мне её папин друг подарил, он араб, но католик.
- А мне можно это читать?
- А что с тобой будет если ты прочтёшь?
- Я знаю, что у нас есть расхождения во взглядах.
- Например?
- Ну... Я так не вспомню, но вы ходите не покрытые.
- В Библии сказано закрывать себя.
- А есть свинью?
- Так же запрещено.
- Что серьёзно?
- Разве сегодняшний портрет Марии тебе не показал, как должна выглядеть девушка?
- Да... Она закрыта. Подожди. А изображения? Вы молитесь на них.
- Не на них, а возле них. Ты же не ковру молишься, а на ковре. В библии не сказано молиться возле икон.
- Тогда зачем вы всё это делаете?
- Это традиции и у каждого они свои. Кто-то соблюдает традиции, а кто-то соблюдает исключительно советам из Библии. Я отношусь к тем, кто соблюдает советы Библии. А есть иконы рядом или нет, я не смотрю на это. Но если ты откроешь Коран и Библию, ты поймёшь, что самые основные требования Бога, у нас одни и те же.
- Армин. Если твои будут против меня... Улети со мной.
- Куда?
- В Абуд-Даби. Родители потом поймут и простят...
- Я никогда, не пойду против слова родителей из-за чувств мужчины.
Я внимательно смотрел на Армин и злился, на её капризный характеру. Нахмурив брови, я подвинулся впритык к ней. Медленно коснувшись её тела, я водил кончиком носа по её шее и нюхал каждый сантиметр её кожи.
- Что ты делаешь? Мик, мне щекотно. Люди ещё увидят, отойди.
- Я хочу наесться тобой.
- Нюхая меня как собачка?
- Могу и целовать.
- Не надо, – сказала Армин, покраснев.
- Как только будешь выходить из церкви, я буду ждать тебя тут.
- Хорошо, как пожелаешь.
Армин поднялась с места и убежала. Я сидел и любовался её стройностью. Так, спустя ещё пару недель, я каждый раз приходил к храму и ждал на поле Арминэ. Мы много общались, делились своими мыслями. Казалось, что мысли о нашей нации и религии давно нас покинули. Может мы и были разными, но были с «одной планеты». Наши взгляды, мысли и желания совпадали во всём. С каждым днём мы всё больше влюблялись друг в друга.
Kb'y<_