Глава 16
ЛИСА.
Я начинаю закрывать дверь перед лицом Чонгука. Это неподходящая, детская реакция, я знаю, но в этот момент мне все равно. Я слишком шокирована и подавлена, чтобы думать о том, что я делаю, и все, что я знаю, это то, что я не хочу, чтобы в моей квартире жил незнакомый мужчина, и я хочу, чтобы этот разговор закончился.
Но это неважно, потому что Чонгук делает шаг вперед, прежде чем дверь успевает закрыться, вклинивается в нее ногой и упирается предплечьем в дверь, его голубые глаза сужаются.
— Лиса...
В его голосе слышится предупреждение, но я его игнорирую. Я толкаю дверь, пытаясь вытолкнуть его из оставшегося пространства, но он просто толкает ее назад, открывая ее еще шире и вталкиваясь в мою квартиру, когда я издаю визг и захлопывает дверь за собой.
Гас остается снаружи.
— Убирайся! — Кричу я, и Пуговка начинает лаять из спальни, но Чонгук, как ни странно, не обращает на это внимания. Либо он думает, что звук доносится откуда-то еще, либо он слишком сосредоточен на мне, его глаза прищурены, когда я поворачиваюсь и хватаюсь за дверную ручку, чтобы открыть ее и вытолкнуть его наружу.
Его рука смыкается вокруг моего запястья, оттягивая его, и прежде чем я это осознаю, он разворачивает меня спиной к двери, сжимая мое запястье в своей руке, когда он нависает надо мной.
О боже. Меня охватывает жар, ядовитые слова поднимаются к моим губам в тот же момент, когда мое сердце начинает колотиться в груди, мой взгляд прикован к Чонгуку, когда он смотрит на меня сверху вниз. Я в ярости, я готова откусить ему голову за то, что он ворвался в мою квартиру, и я так возбуждена, что едва могу думать. И это делает меня еще злее.
— Видишь, как это было легко? — Спрашивает Чонгук обманчиво спокойным голосом. — Вот почему тебе нужен Гас здесь, Лиса. Я так легко попал в твою квартиру. Это мог бы быть кто угодно.
Но ты не кто угодно, хочу я сказать, колкие слова, которые я хотела бросить ему, умирают у меня на языке, пока запах его одеколона и кожи наполняет мои чувства, давление его пальцев на моем запястье заставляет мое сердце биться в странном ритме, заставляя меня думать о вещах, которых я никогда не думала хотеть раньше. Он так близко, ближе, чем любой мужчина был ко мне за долгое время, и все, что я хотела крикнуть ему, растворяется, когда я пытаюсь не утонуть под внезапной, всепоглощающей волной похоти.
— Ты можешь позволить Гасу остаться, — говорит Чонгук, его голос жесткий и неумолимый.
— Или ты можешь пожить в моем пентхаусе со мной, где моя охрана здания сможет следить за тобой. Но Гас все равно будет с тобой, куда бы ты ни пошла. Это не подлежит обсуждению, Лиса.
— А если я скажу нет? — Бросаю я ему в ответ, слова застревают у меня в горле. Мне кажется, что я не могу дышать.
— Нет слова «нет». — Его голос падает до рычания, глаза сужаются. — Я сказал, что буду защищать тебя, Лиса. Так вот, я защищаю тебя...
— Я не хочу, чтобы в моей квартире был незнакомец! — Огрызаюсь я, мой гнев снова выходит наружу. — Я не хочу, чтобы кто-то следил за всем, что я делаю, постоянно преследуя меня...
— Ты даже не заметишь, что Гас здесь...
— Да, я замечу! Моя квартира размером с почтовую марку…
— Тогда пошли ко мне. — Чонгук неумолим. Его глаза не отрываются от моих ни на мгновение, и я чувствую, как напряжение пробегает по нему, как натянутая струна на грани разрыва. Интересно, чувствует ли он тот же жар, разливающийся по его венам, то же желание, обрушивающееся на него, требующее того, чего я не должна допускать. —Собирайся и поехали со мной в мой пентхаус.
— Нет. — Я решительно качаю головой. — Я этого не сделаю.
— Почему? — Бросает вызов Чонгук, и я втягиваю воздух, потому что вижу жар в его глазах. Он знает почему. Он точно знает, почему я не хочу делить с ним крышу на день раньше, чем это необходимо.
— Лиса… — На этот раз, когда он произносит мое имя, его голос звучит сдавленным.
Его пальцы ослабляют мое запястье и снова сжимаются, его взгляд опускается на мои губы. Внезапно на его лице появляется голодный взгляд, как будто он голодал всю свою жизнь, и он вдруг увидел что-то, что ему не терпится попробовать.
А затем, прежде чем я успеваю сказать хоть слово, его рот обрушивается на мой.
ЧОНГУК.
КАКОГО ХРЕНА Я ДЕЛАЮ?
Последнее, что я должен сделать в мире, это поцеловать Лису. Но она так близко, такая теплая, ее запястье зажато в моих пальцах, а ее сладкий голос швыряет в меня колкости, единственное, о чем я могу думать, наблюдая, как она спорит, - мне нужны эти губы против моих.
Дело даже не в том, что я хочу, чтобы она замолчала. По какой-то причине я уверен, что мог бы слушать, как эта женщина кричит на меня весь день, хотя я никогда не терпел ничего подобного раньше. Мне просто чертовски нужно поцеловать ее.
Мне нужно узнать, какая она на вкус. Мне нужно...
Я бросаюсь вперед, когда мой рот захватывает ее губы, единственная мысль в моей голове - какие чертовски мягкие ее губы, когда я прижимаю ее спиной к двери, мое тело напряжено от желания, а мой член твердо стоит у ее бедра. Звук, который она издает, когда я целую ее, наполовину протест, наполовину желание, воспламеняет меня.
Она так чертовски хороша рядом со мной. Мягкая и податливая, ее запястье хрупкое в моих пальцах, ее полные груди прижаты к моей груди, и я клянусь, что чувствую каждый ее дюйм даже сквозь слои одежды между нами. Я провожу языком по ее губам, пробуя ее на вкус, тяну ее запястье вверх над головой, прижимая ее к дереву, и мне даже плевать, что Гас все еще стоит прямо по ту сторону.
Я не могу вспомнить, чтобы когда-либо нуждался в какой-либо женщине так сильно, как в ней в этот момент. Мой член пульсирует, желание пульсирует во мне, как второе сердцебиение, и я снова провожу языком по шву ее губ, нуждаясь, чтобы она открылась мне. Все мысли ушли из моей головы, кроме одной - мне нужна Лиса, и она мне нужна сейчас. У этой двери, на полу в прихожей, мне все равно, лишь бы я мог продолжать пробовать ее на вкус. Лишь бы я мог узнать, каково ей, обволакивая мой член, пока я ее трахаю.
Рот Лисы раскрывается, но не для того, чтобы углубить поцелуй. На одну короткую секунду я чувствую, как она смягчается, а затем ее зубы крепко впиваются в мою нижнюю губу, когда она поднимает свободную руку и толкает меня в грудь со всей своей силой.
Потрясенный, я отшатываюсь назад, чувствуя вкус крови. Лиса выглядит так, будто она готова плеваться огнем, ее выражение лица убийственно, когда она смотрит на меня.
— Ты действительно думаешь, что я пойду и останусь с тобой после этого? — Шипит она. — Ты забыл о нашем гребаном соглашении, Чонгук? Как ты смеешь... как ты смеешь, черт возьми…
Я поднимаю руки, пытаясь думать сквозь туман похоти, который окутал меня. Моя губа кровоточит, а мой член все еще тверд, как камень, и все, что я могу думать, это то, что я бы позволил ей укусить меня снова, если бы я мог поцеловать ее еще раз.
— Пойдешь, останешься со мной или нет, — выдавливаю я, делая еще один шаг назад и опуская руки по бокам. — Но Гас останется, Лиса. Ты не сможешь защитить себя, если этот человек или кто-то другой из Воронов появится здесь. И я обещал защищать тебя. Ты можешь принять это, или ты можешь отказаться от нашей сделки, но если я уйду отсюда, а Гас будет со мной, нашему соглашению конец.
Я блефую, и я думаю, она это знает. Я никогда не хотел этого меньше. Прямо сейчас, когда мысль о том, что она отступит от нашего соглашения, со вкусом ее тела на моих губах и ощущением ее тела напротив моего, обожгла меня, все, чего я хочу, - это никогда больше не выпускать ее из виду. Я не уверен, что смогу позволить ей уйти еще раз. Если бы я ушел с Гасом, если бы я оставил ее одну, опасность для нее была бы колоссальной. И я не уверен, что смог бы жить с собой, если бы оставил ее в такой опасности.
Я вижу момент, когда это ее касается, и что это значит для нее, если я откажусь от нашей сделки.
— Ты серьезно, — шепчет она, и в ее голосе слышится боль. Я причинил ей боль, сказав, что готов бросить ее и ее мечты о восстановлении ее бутика, и я чувствую острый укол боли в груди от осознания этого.
Но это того стоит, если это сохранит ее безопасность.
— Да, — твердо говорю я ей, нажимая еще сильнее, и Лиса сжимает губы, ее глаза внезапно блестят.
— Хорошо, — говорит она, это одно резкое слово говорит мне, что между нами образовалась пропасть. Пропасть, которую я, возможно, никогда не смогу преодолеть. Но в конце концов, учитывая, как сильно я хочу ее, может быть, так лучше.
— Хорошо. — Я так же резко выдавливаю слово, и ее взгляд удерживает мой, ее глаза сужаются, когда она понимает, что не выиграет эту битву воли. Она не собирается убеждать меня отступить. И когда она это делает, она отталкивается от двери, направляясь к своей кухне.
— Если он останется, ты мог бы также пригласить его, — бросает она через плечо, хлопая ящиками, когда она начинает рыться в них. — Пусть он увидит, где он остановится.
Я так рад, что она согласилась, что не колеблюсь. Я открываю дверь, жестом приглашая Гаса войти, что он делает, не говоря ни слова. Он заходит внутрь, и Лиса поворачивается, чтобы посмотреть на меня, держа в руке пакетик чая.
— Ты можешь идти, — пренебрежительно говорит она.
— Теперь, когда здесь моя сторожевая собака.
Откуда-то снова раздается лай, как будто собака в здании услышала, как она сказала именно это, и обиделась. Я смотрю на Гаса, чье лицо совершенно бесстрастно.
— Я позабочусь о ее безопасности, босс, — грубо говорит он, и Лиса театрально вздыхает.
— О, боже, он говорит.
— Не будь грубой, львица. Этот человек получит пулю за тебя, если понадобится. По крайней мере, будь с ним вежлива.
Она выглядит слегка огорченной, хотя все еще смотрит на меня так, словно хочет ударить меня или, может быть, снова укусить. От этой мысли мой член неприятно пульсирует, и я прочищаю горло, глядя на Гаса.
— Держи меня в курсе того, что происходит — твердо говорю я ему. — Если что-то увидишь или услышишь, дай мне знать. Если возникнут какие-то проблемы, дай мне знать. Не стесняйся.
Гас кивает.
— Понял, босс.
Лиса уже вернулась к приготовлению чая, демонстративно игнорируя меня. Я знаю, что попытка поговорить с ней дальше не принесет ничего хорошего, и, честно говоря, я даже не могу сообразить, что сказать. Поэтому вместо этого я разворачиваюсь на каблуках, выхожу из квартиры и делаю знак Вику следовать за мной.
— Куда? — Спрашивает мой водитель, когда я снова сажусь в машину, и я щиплю себя за переносицу, думая о том, чтобы вернуться к тому, чем я занимался до звонка Лисы, а именно, сидеть в своем кабинете в особняке моего отца, разбираясь с документами.
Я не могу представить, что вернусь к этому прямо сейчас, когда в голове у меня туман похоти, а мой член все еще твердый после нашего поцелуя. Я все еще чувствую вкус собственной крови на языке, и каждый раз, когда я вспоминаю, как она меня кусает, моя эрекция возвращается с полной силой.
Я уже знаю, что проведу весь наш брак, слишком близко знакомясь с собственной рукой. Эта мысль почти болезненна, моя эрекция натягивается под ширинкой моих брюк в знак протеста, но я имел в виду то, что сказал ей. Я не хочу быть мужчиной, который изменяет своей жене, независимо от обстоятельств брака. Это часть того, что заставило меня сбежать от моей потенциальной помолвки с Никки.
Я еще не женат. Это мелочи, и я прекрасно понимаю, что спать с кем-то другим во время моей помолвки все равно, в большинстве случаев, будет считаться изменой. Но я в отчаянии, и я не могу думать ни о чем, кроме постоянного пульса похоти, пульсирующего в моем члене.
Если я собираюсь провести месяцы или годы в холодной постели, я должен сначала избавиться от этого.
— Направляйся в «Сейф», — говорю я водителю, откидываясь на спинку сиденья, пока Вик садится на пассажирское место, убедившись, что за нами не следят. — У меня там есть дела.
«Сейф» - это заведение, которое мой отец создал несколько лет назад, одно из многих законных предприятий, которые прикрывают наши более незаконные сделки. Это клуб с черной картой, который предлагает эксклюзивное членство менее чем сотне участников за непомерную годовую плату и предоставляет им первоклассные развлечения в любое время дня и ночи. Напитки, еда, женщины, спа-услуги, удовольствия любого рода - все это можно получить в стенах «Сейфа» и прямо сейчас я точно знаю, какие удовольствия мне интересны.
Те, от которых я собираюсь отрезать себя, как только дам клятву Лисе.