Мой рокен-н-ролл

Когда Давид открыл дверь квартиры, его сразу же окутал приятный запах свеже сваренного кофе. Это не было обычной картиной для его повседневной жизни, ведь Никита никогда не был тем, кто мог бы что-то приготовить на кухне. Они с ним часто смеялись над этим — даже макароны могли стать настоящей катастрофой для Берга.

Но на этот раз все было иначе.

— Что это? — поинтересовался Давид, ставя сумку на пол. В его голосе чувствовалось удивление, хотя и небольшая ирония тоже присутствовала. — Кофе?

Давид прошел в спальню, где запах был самым сильным. В помещении горела единственная настольная лампа, даря слабый рассеянный свет.

У окна стоял Никита. Он был развернут к Давиду спиной, но и этого хватило, чтобы увидеть как тяжело поднимается его грудь в тяжелом дыхании. Руки тряслись, держась за подоконник, взъерошенные волосы неаккуратно торчали в бока, делая их очень забавными. 

 – Никит? – Давид подошел к старшему, касаясь его спины пальцами. - Прости... Я не имел...

– Давид?

Омега сразу умолк, услышав голос Берга. Дрожащий, но грубый, с внутренним рычанием. Что-то было не так. Это не был голос Никиты, с которым он поругался пару часов назад.

- Н.Никит? – Роменский отступил шаг назад, как вдруг спохватился.

Низкий голос, сильный запах ниоткуда, дрожащие руки... можно было все объяснить только одним - гон.

Ромашка опешил, не зная, что делать. Вроде бы в сердце зародился страх, но он в мгновение ока исчез.

Давид подошел к Никите в один шаг, резко заключив его спину в свои объятия.

- Давид... иди в другую комнату, - процедил сквозь зубы Берг, стараясь не дергаться в лишний раз.

– Никита, зай, пожалуйста, не прогоняй меня, – легко выдохнул. – Не сейчас.

– Прошу... – опустил голову, роня слезы. — Я сорвусь... Тебе плохо станет, хоть тебе и так нехорошо... Пожалуйста... Молю... Переночуй в комнате родителей...

– Я не уйду, – поцеловал шею старшего. - Не оставлю. Я виноват перед тобой. Давай, я помогу тебе?

– Ты понимаешь, что говоришь?

- Полностью.

– Давид, иди отсюда.

– Не уйду.

- Зло станет. Мое последнее слово: иди!

– Нет.

Роменский резко развернул Никиту и поставив ногу в чужой пах, рывком сомкнул их губы. Зрачки напротив расширились, сузились, стали нормальными. Столько махинаций, чтобы в результате просто скромно обнять меньшее. Но с какой опаской. И не зря.

Никита в поцелуе пошел к постели. Свергнув Давида на одеяло, стал крепко обнимать, тискать и прижимать к себе, боясь потерять или отпустить.

- Я... Я не могу... - как-то судорожно пролепетал Берг. - Сорвусь... Нельзя...

— Никита, молю, — говорит из-за жалости к альфе. – Это моя роль. Какая я тогда твоя омега, если с гоном не могу помочь?

– В следующий раз поможешь! — не выдержал и ударил кулаком у головы омеги. – Это будет только твой второй раз!

— Да хоть сотый! – крикнул в ответ. - И что из этого? Если все время жить в мыслях, ничего не будет. У нас не будет семьи, у нас не будет ничего... Только выдуманы иллюзии счастья, которые на самом деле не существовали и никогда не будут существовать! Так что возьми себя в руки, отпусти свой страх и выеби меня!

Такая резкая заявка ошеломила обоих.Давид покрылся румянцем, когда осознал содержание своих же слов, но не отступил. Никита находясь в легком шоке, потерялся в пространстве, но придя в себя, понял, что действовать ему позволено.

Как-то агрессивно рыкнув на самого себя, словно считая этот уступок низким, Берг приблизился к шее омеги, жадно целуя ее, оставляя не редкие засосы. Поцелуи по всему телу и не только; поглаживание по волосам, изгибам; игривый рык для еще большего возбуждения меньшего.

— Хах~ Не останавливайся! — еле сдерживается.

Берг сорвал с Ромашки футболку с его брюками, отбросил все в сторону. Сразу обнажив тело под собой, стал по новой расцеловывать его в тех местах, которые раньше прикрывались одеждой.

Сняв с себя ремень, закрепил запястье омеги на тельце, чтобы те не мешали процессу. В каро-серых глазах промелькнул страх, затуманившийся сразу пьяным удовольствием.

Достав банку смазки, Берг смазал два пальца и сразу проник в меньшее с приятными движениями "ножниц". Ноги легко затряслись и поднялись, стиснув таз альфы.

— Мнг~ха~... /// — закусил губу, прогнувшись в спине. - Да, попочка~...

В анал присоединился третий палец.Подняв от удовольствия, Давид поднял грудь, упершись копчиком в одежду. Блаженсво, что он ощущал, нельзя было обрисовать. Его трясло, рвало от желания остановить все и прибавить больше страсти.

Берг забрал пальцы, слизав с них остатки смазки, связанной со слизью организма омеги, ставшей для альфы сладкой по вкусу.

- Готов?Никита стал снимать с себя одежду, попутно, ожидая ответа на свой вопрос.

— Хах-мнг~ах!.. !///... Да~//... — взглянул на Берга пьяными от блаженства глазами. — Выеби меня, как последнюю шлюху~... !///... Папочка, давай~.... !///

Альфа хищно улыбнулся перед желанной добычей и облизав губы, приник к торсу меньшего. Пристав головку своего члена к проходу, неопровержимо вошел в конец.

Роменский прогнулся в спине, сразу издавая громкий стон. Глаза закатились, а на их уголках выступили крупицы слез. На губы упал язык, из которого стекала слюна, делая картину еще более возбуждающей.

— ХАХ~АХ~!///... попочка~... .а.а.а. !..Ах~ах... //.. ~ ... Пфи~... — покрылся густым румянцем. — Вот так~... Мнг~!.... ////

Никита обнял тело меньшего под грудь и стал убиваться с такой силой, что матрас прохрустел. Смазка стекала водопадом из члена, паха, анала, и капала на одеяло.

Со временем правая рука Берга отпустила талию Давида и стала у изголовья, опираясь в подушку. Сорвавшись полностью, альфа только успевал не забывать целовать и кусать тело, зализывая ранки, оставлять сильные багровые засосы.

— Хах~мнга~ах!... /// ... Пфи~ах~.. !.. Н.Никит~... Мнга!....

Ромашка отвечал на толчки громкими стонами, и толчками бедер на встречу, для большего чувства экстаза. Голос срывался в криках.

– К нам завтра точно придут соседи, – альфа улыбнулся, представив лица людей напротив, слушающих крики Давида. – Что им скажем?

— .. Что ты... Ах~... !// ..Хороший альфа~..///..!

Глаза, закрытые пленкой слез, уже ничего не видели кроме размытого потолка. Руки заныли в 'глазах' ременя, ноги стискивали таз альфы до хруста костей колен.

Никита только вжимался в тело меньшего, делая толчки с каждой волной все сильнее и резче.

***

Окончив живот омеги, развязал его руки и опустив на пол, поставил на колени, сразу давая в рот.

Давид, весь в слезах, слюне и поте, взял член не малых размеров сначала в руку, а потом за щеку. Вкус оставшейся на органе смазки попал в глотку сразу увлажняя ее, давая блаженство холодной слизи. Вкус был смешанный: сладкая сперма, смазка, слизь собственных стенок Давида; все это в одном миксе и в горле.

— Мнга~ — взял полный размер, вызвав у самого себя рвотный рефлекс.

— Голодный у тебя ротик~

Положив руки на коричневые волосы, стал не принудительно двигать голову пассива. Ромашка сосала активно и без чужой помощи, поэтому Бергу оставалось только удержаться на ногах от блаженства.

— Вот так, солнце~

Еще пара минут и он кончил меньшему в рот.

Отпустив орган, Роменский еще пару минут активно надрачивался, а потом лизнул пульсирующую головку.

— Ты уже все или еще раунд?

— Выдержишь? — поднял с колен и снова повалил на кровать.

— Ах~ Да~

— Я буду уже мягким.

По новой войде, Берг стал делать глубокие, но плавные толчки. Выходя к концу и входя по максимуму, ударял по самым приятным точкам, вызывая сухой оргазм.

- Аха~... ///!. Обожаю~... Мнга.а.а.а.ха..~

— Зайка.~..

***

Давид сидел на кровати, прижимая Никиту к себе, осторожно проводя рукой по его волосам. Тёплый свет лампы слегка освещал комнату, создавая атмосферу уюта и покоя. Никита, не открывая глаз, всё ещё оставался в объятиях Давида, чувствуя, как его тело постепенно успокаивает его нервы.

— Ты хорошо? — тихо спросил Давид, нежно поглаживая его по голове. Голос был мягким, спокойным, как будто он просто хотел убедиться, что всё в порядке, даже если это было очевидно.

Никита медленно поднял голову и встретил взгляд Давида. Его глаза были немного приоткрыты, но ещё не совсем проснулись от сна.

— Ещё немного... — ответил он, задержав взгляд на лице Давида, ощущая его тепло. — Ты всегда знаешь, как меня успокоить.

Давид улыбнулся, хотя не было видно, отвечает ли он на эти слова. Он лишь осторожно наклонился вперёд, обнимая Никиту ещё крепче, чтобы тот не вырвался из его рук. Легко провёл пальцами по спине, как будто пытаясь смыть все переживания и боли, которые оставались в нём.

— Ты же знаешь, что я всегда здесь, — прошептал Давид, мягко поцелуя верхушку головы Никиты.

Никита закрыл глаза, опираясь на грудь Давида. Он чувствовал его тепло, и это было именно то, чего ему не хватало. Его дыхание становилось всё ровнее, а давление в голове постепенно исчезало.

— Спасибо, — тихо произнёс он, пытаясь найти силы для ещё одного порыва. — Я иногда... не могу остановить свои мысли. Они просто не дают мне покоя.

— Я знаю, — сказал Давид, продолжая нежно массировать его плечи. — Я здесь, чтобы помочь. Если хочешь, можешь просто лежать и ничего не думать.

Никита глубоко вдохнул, чувствуя, как его тело расслабляется под руками Давида. Он снова попытался закрыть глаза, наслаждаясь моментом тишины и покоя. Ночь, которая раньше казалась тяжёлой и туманной, начала приобретать совсем другое окрашение — успокаивающее и нежное.

Давид нежно касался его плеч, как будто пытаясь снять весь боль, что накапливался. Его пальцы осторожно скользили по коже Никиты, передавая тепло и ощущение безопасности, которое он хотел бы дарить ему всё время.

— Я тебя не оставлю, — тихо прошептал Давид, и его голос казался нежнее от успокаивающего ритма дыхания Никиты. — Я буду с тобой, даже когда всё вокруг кажется тёмным.

Никита не ответил. Он просто прижался ещё ближе к Давиду, чувствуя, как его сердце спокойно бьётся, и это было наибольшее успокоение, которое он мог получить.

— Давид... — его голос был едва слышен, но достаточно сильным, чтобы Давид услышал. — Я не могу без тебя.

Давид тихо засмеялся, чувствуя, как Никита ощущает боль, но находит силы в его объятиях. Он провёл рукой по его шее, несколько раз, чтобы успокоить.

— И я не могу без тебя, — ответил Давид, серьёзно смотря на него, когда тот наконец поднял голову, чтобы встретить его взгляд.

Никита на мгновение замолчал, понимая глубину слов Давида. В его глазах появилась какая-то новая мягкость, которая смешивалась с благодарностью.

— Я люблю тебя, — сказал он, не ожидая ответа, но понимая, что в этот момент их сердца говорят одно и то же.

Давид улыбнулся, поцеловав его в лоб.

— Я знаю, — ответил он, как будто это была самая естественная вещь в мире. — Я тебя тоже люблю.

И оба снова замолчали, оставаясь вместе, чувствуя, как важны эти моменты.

***

Давид осторожно выбрался из объятий Никиты, который уже сладко спал, тихое равномерное дыхание указывало на то, что он наконец-то нашел покой. Давид сел на край кровати, внимательно наблюдая за младшим, пока тот спал. Он провел рукой по своей челюсти, тяжело вздохнул и, в конце концов, вышел из комнаты, собрав все свои мысли.

Прокладывая тихий путь по коридору, Давид подошел к двери, где на полу стояла сумка, готовая к поездке. Он набрал номер на телефоне и быстро покинул квартиру.

Улица встречала его холодным вечерним воздухом. Быстро дойдя до аптеки, Давид купил дополнительные таблетки от гона, точно зная, что это — только временное облегчение для Никиты, но на этот раз это должно было сработать.

Вернувшись назад, Давид почувствовал, как вновь охватывает нервозность, когда увидел, что двери квартиры уже открыты. Это были родители Никиты, которые вернулись домой. Мать, с сдержанным взглядом и слегка наклоненной головой, встретила взгляд Давида.

— Что случилось? — спросила она, наблюдая, как Давид, держа в руках сумку с лекарствами, входит в коридор. Ее голос звучал тихо, но с намеком на беспокойство.

Давид тяжело вздохнул, осознавая, что придется объяснять все в лаконичных терминах.

— Ничего страшного, — ответил он, пытаясь выглядеть спокойно. — Берг просто плохо себя чувствует. Это не больше, чем обычная усталость. Ему нужно немного отдохнуть, и все будет в порядке.

Мать всматривалась в его глаза, как будто пытаясь понять больше, чем он был готов сказать. Но она не спрашивала больше.

— Хорошо, — вздохнула она, оглядывая Давида, как будто посылая ему понимание своим взглядом. — Просто следи за ним. Он слишком много на себя берет.

Давид кивнул, понимая, что ничего больше не нужно добавлять.

— Я буду рядом, — сказал он тихо, снова проверяя лекарства в своей руке, а затем обратил внимание на отца Никиты, который стоял рядом, не показывая особых эмоций. — Это просто отдых, — повторил Давид. — Больше ничего.

Мать молча кивнула, а затем ушла в другую комнату, оставив Давида наедине с его размышлениями и вновь нарастающим чувством вины за то, что он не мог сделать больше для Никиты.

***

Давид сел на край кровати, в руках сжимая свой старенький телефон. Он внимательно посмотрел на экран — деньги на международные звонки у него были, и это было единственное, что могло отвлечь его от событий этого дня. В груди ощущалась какая-то тяжесть, и он не мог оставить эти мысли только для себя.

Он набрал номер Руды, который уже давно жил в Краснодаре. Линия была чистой, и через несколько секунд телефон начал звонить. И вот, знакомый голос быстро откликнулся:

— Привет, Дав! Что случилось?

— Привет, — ответил Давид, стараясь говорить спокойно. — Да все нормально... Просто сегодня был какой-то очень тяжелый день. У меня куча мыслей в голове. Ты не поверишь, что случилось!

Руда улыбнулся через телефон, хотя Давид не мог это увидеть, но чувствовал по голосу:

— Слушаю. Что случилось? Все живы-здоровы?

— Живы-здоровы, но это был не лучший день, — Давид начал рассказывать обо всем, что произошло: первая ссора с Никитой, его гон, последствия этого гона и так далее. — Как у тебя? Как снова этот гонор Домера?

Руда засмеялся, но в его голосе была усталость.

— Да, знаешь, не все так плохо. Домера, как всегда, трудно успокоить, но в этот раз я все-таки нашел правильный подход. Нужно просто больше терпения и мудрости, а вот с тобой было труднее, не так ли?

Давид тяжело вздохнул. Ему было трудно отпустить все эти неприятные моменты, которые тянули его вниз. Но сейчас, в этом разговоре с Рудой, было что-то спокойное, что помогало забыть хотя бы на минуту обо всем, что беспокоило.

— Наверное, ты прав. Просто иногда кажется, что не успеваю справиться со всем, — ответил Давид, чувствуя облегчение в голосе друга.

— Ты же знаешь, что ты не один. Мы всегда здесь. И даже если ситуация кажется сложной, я точно знаю, что ты справишься, — ответил Руда, и в его словах было что-то особенное, что помогало Давиду почувствовать, что он не один.

— Спасибо. Ты всегда на высоте, — Давид улыбнулся, чувствуя поддержку в голосе друга. — Так что, может, вместо стресса устроим какое-то настоящее развлечение?

— Обещаю, будет круто, — ответил Руда, и Давид почувствовал, как его настроение начало улучшаться.

Завершив разговор, он остался на несколько минут в тишине. Звонок от Руды стал для него отдушиной в этот тяжелый день. Хоть все и не было решено, но теперь он хотя бы знал, что у него есть поддержка.