Глава 23. У тебя есть время
Гу Янь был поражен, услышав это. Он отчасти понял, что имел в виду мужчина, но все же казался немного смущенным.
Цинь Чжиюань все еще молча ждал его ответа.
Гу Яню ничего не оставалось, как заговорить.
— Как ты можешь опоздать? Ведь есть люди, у которых вся жизнь утекла сквозь пальцы. — Он немного подумал и, решив, что выразился несколько размыто, и попробовал снова. – То есть я хочу сказать, ты не опоздаешь.
Он действительно так думал, без всякой задней мысли.
Цинь Чжиюань, естественно, догадался и немедленно наклонил голову для поцелуя. Поцелуй был очень страстным, его губы встретили губы Гу Яня с сокрушительной силой. Он целовал Гу Яня с такой одержимостью, что тот почувствовал легкую боль. Только закончив поцелуй, он осознал, что потерял над собой контроль, но не пожалел об этом, а просто погладил лицо Гу Яня рукой и сказал:
— Это здорово. В прошлом я упускал слишком много, поэтому всегда боялся, что опоздаю.
Говоря это, он снова повел Гу Яня вперед, он казался невероятно счастливым. Он вообще не объяснил, что имел в виду под этими словами.... Пространство, которое он оставил для воображения, действительно было весьма обширным.
Гу Янь не мог его понять.
По его впечатлению, Цинь Чжиюань всегда был мягким и сдержанным, очень редко выдавая какие-либо истинные мысли, но действия этого человека сегодня вечером были совершенно иными... что это было за предзнаменование?
Он знал Цинь Чжиюаня уже давно. Ему потребовалось довольно много времени, чтобы оказаться в его постели, и еще больше времени, чтобы стать тем, кто дольше всех там оставался. Он пережил огромный поток любовников, которые приходили и уходили. Но прямо сейчас ему не хватало только этого последнего шага. Возможно, если бы Гу Янь просто сделал этот шаг, то он смог бы проникнуть в сердце Цинь Чжиюаня. Или, возможно, он просто обманывает себя насчет его привязанности, и на самом деле их разделяет зияющая пропасть, обрекающая людей на то, чтобы разбиться в ее глубинах после одного-единственного шажка.
Но Гу Янь знал, что он обязательно попробует.
Какими бы хорошими ни были его планы, каким бы терпеливым он ни был, он уже навсегда потерян для Цинь Чжиюаня, потому что его сердце дрогнуло первым.
Гу Янь потер лоб, чувствуя усталость, и, когда они вернулись домой, довольно рано лег спать. Однако он спал не очень хорошо, и посреди ночи его разбудил кошмар. Подробности сна уже стерлись из его памяти, но холодный пот остался на спине.
После этого он долго ворочался, не в силах снова заснуть.
Цинь Чжиюань тоже спал не очень крепко и движения Гу Яня разбудили его. Протянув руку, чтобы обнять, он спросил:
— Что случилось? Не можешь уснуть?
— Немного. Возможно, я слишком много съел за ужином.
Цинь Чжиюань тихо рассмеялся.
— Твоя еда вкуснее, чем то, что готовят в ресторанах.
Гу Янь сказал»да , восприняв похвалу как должное; в этой области он никогда не скромничал.
Цинь Чжиюаню стало интересно. Изначально он был еще в полусне, но в этот момент почувствовал, что полностью проснулся, и протянул руку, чтобы погладить мужчину по волосам:
— Если ты не можешь заснуть, тогда почему бы нам немного не поговорить?
— Поговорить, о чем?
— Хм, нам стоит поговорить о тебе. Обычно ты такой тихий, о себе говоришь еще меньше. Тебе тоже иногда следует рассказывать о себе.
Единственная причина, по которой он редко это делал, заключалась в том, что один человек никогда не удосуживался спросить.
Но прямо сейчас Цинь Чжиюань спросил, и у Гу Яня тоже не было причин важничать. Изначально у него было много тем, о которых он мог поговорить, от съемок до Чжан Цзи, но в конце концов он просто сказал:
— Мне нравилось готовить с детства, и я хотел стать шеф-поваром, когда вырасту.
— А потом?
— А потом... Я стал таким, как сейчас. — Гу Янь дал краткое объяснение, прежде чем пнуть Цинь Чжиюаня по ноге. — Твоя очередь.
— Что?
— Не могу же я быть единственным, кто говорит, верно?
Цинь Чжиюань некоторое время молчал, потираясь лицом о шею собеседника, прежде чем сказать:
— Когда я был маленьким, я действительно ненавидел своего отца, и больше всего на свете хотел убежать из дома. А еще я сильно ненавидел Цинь Фэна и придумал кучу злых розыгрышей, чтобы подразнить его. В конце концов, на самом деле я ничего из этого не делал. Он очень, очень тихо вздохнул. — Я вел себя как хороший сын, хороший брат более тридцати лет.
— Может быть, просто такова твоя личность.
— Ты не прав. У меня просто не хватило смелости, вот и все. — Цинь Чжиюань обнял его сзади, шепча его имя. — Гу Янь, Гу Янь, я на самом деле трус.
Сердце Гу Яня бешено заколотилось.
Даже если Цинь Чжиюань не говорил, он уже давно знал это.
Он знал, что Цинь Чжиюаню нелегко выдавать свои истинные чувства, поэтому он тоже спрятал свое собственное сердце, как и ожидалось, став способным преуспевать во всем, способным делать что угодно, оставаясь рядом с другим ради преодоления трудностей.
Гу Янь открыл рот и, в конце концов, не сказал того, о чем думал:
— Это не имеет значения. Независимо от того, когда ты решишь повернуть назад, у тебя всегда будет время.
Цинь Чжиюань не ответил, казалось, что он уже спит, но его объятия не ослабли.
В этих объятиях они оба уснули, и в результате ни один из них не выспался как следует.