Я хотел ненавидеть Питер

— Всё, ребят, покасики! — натягивая на голову мягкий капюшон толстовки, привычно прощался Антон.
— Давай, Тох. До сегодня! — Саша пожал ему руку, а второй в это время нажал на кнопку запуска кофемашины.
— Надеюсь, ещё увидимся, — хмыкнула Вика, возвращаясь из зала с блокнотиком и ручкой в руках.
— В смысле? — непонимающе выгнул бровь Шастун, закидывая на плечо широкую лямку рюкзака.
— Ну, мало ли… Препод-то твой всё же обещал поговорить, — усмехнулась девушка, шагая в сторону небольшой кухни.
— Ой, иди ты! — улыбчиво отмахнулся парень. — Всё, Сань, побежал, — кивнул он бармену, дождавшись, когда Вика скроется на кухне с чьим-то заказом.
— Ага, Шаст. Удачи! — дружелюбно улыбнулся студент, проводив коллегу взглядом.
Шастун выскочил на улицу и тут же закурил сигарету по пути на остановку. Автобус приехал ожидаемо вовремя.
У ворот лицея Антон встретился с Димой, а после и с Катей, и они вместе зашли внутрь.
Парни бурно обсуждали какую-то игрушку на телефоне, словно пятиклассники, а Катя многозначительно вздыхала и закатывала глаза на эти речи, пока все (кроме Шастуна) размещали свои куртки в раздевалке. Антон же в это время просто ждал, потому что ходит он в одной кофте и пока «норм», а переобуваться никто из друзей даже и думать не думал.
Затем тема разговора незаметно сменилась на вопрос об отношениях. И в общем шуме никто и внимания не обращал на них, кроме Никитина и его шайки, что важно расхаживали в фойе среди остальных школьников.
— Слышь, Тох, — обратился к нему Позов, — ну мы знаем, что сейчас нет, а раньше девушки были? — выходя из забитой людьми раздевалки, спросил он. Следом вылезла оттуда и Катя.
— Не-а, — просто ответил Шастун, смотря куда-то в окно.
— Серьёзно? — искренне удивилась девушка.
— Ага, — опять спокойно и даже сонно сказал подросток.
— Странно, — покачал головой Дима, и все трое двинулись по коридору, но вдруг притормозили.
— А чё странно-то? — усмехнулся где-то поодаль басистый голос. — Кому он нужен…
— А-ха-хах! — поддержал эту реплику такой же громкий гогот. Ребята ушли недалеко, потому всё услышали и обернулись, как раз увидев среди шумных младшеклассников Артёма, Мишу и ещё двух парней, которых Антон пока не очень запомнил (потому что «Ну, а нахер они мне нужны?»), но это точно были их одноклассники.
— Чё-т хотели? — вздохнул Антон, не желая вступать сейчас в какие-то конфликты. Ну правда, утро, едва восемь часов. Какие могут быть конфликты, когда ты говорить не хочешь?
— Да ла-а-адно тебе… Девственник и девственник, — продолжал ухмыляться Никитин. — Вряд ли кто-то здесь пытался определить тебя как альфа-самца, — и снова такой тупой и противный смех всех четверых.
— Ну а кого тогда? Тебя, что ли? Оч самонадеянно, — в ответ хмыкнул Шастун.
— Слышь, длинный, — Артём агрессивно приблизился на расстояние шага, а с его лица пропала та самодовольная ухмылка.
— Ой-й-й! Ой-й-й! — покривился Антон, будто вокруг раздался противный запах. — Ну ты хоть подготовился бы немного…
— Чего? — заметно смутился тот.
— Ну чё длинный-то? Хотя бы там… шпала, каланча, дылда… Ну я не знаю, может, столб фонарный… — применив всё своё актёрское мастерство, задумчиво перечислял мальчишка.
— Слышь, клоун! — прервал это Артём, в момент схватив одноклассника за грудки, но тот оставался невозмутимым на вид, хотя у самого внутри всё сжалось и задрожало, кожа явно покрылась толстым слоем мурашек, а сердце забилось чаще. Он чувствовал, как по телу разливается паника. Сейчас все факторы подсказывали зло отшвырнуть этого Никитина, как бы он это сделал с любым другим человеком, но в секунду в его сознании что-то щёлкнуло и он будто снова оказался перед отцом, который держал его так же почти каждый раз. Шастун словно на рефлексах расслабил мышцы и сделал безразличное лицо. Он поступил как самый настоящий робот…
А вот Катя с Димой хотели было закончить эту «схватку», но решили немного повременить, хотя держали всё, как им казалось, под контролем, стоя по обе стороны от друга.
— Да слышу, я слышу… Чё ты заладил? — полный уверенности ухмыльнулся Антон. — Вот, кстати, с клоуном уже получше. Молодец, растёшь. Но, если интересно, они мне не очень нравятся…
— Ты чё нарываешься? Довыёбываешься ведь, — Никитин снова его дёрнул на себя.
— Так, Рэмбо, ветеран вьетнамской войны, — нагло и в лицо усмехнулся Шастун, не воспринимая услышанных угроз, — ручки бы свои от меня убрал, а то щас опять в медпункт потащат, а ты потом плакаться всем будешь, какой ты бедный и несчастный, а Шастун псих ненормальный… — а это прозвучало так тихо и устало, со скрипом будто. Шастун точно не хотел всего этого, он только отвечал.
— Охуел совсем?! — в мгновение вскипел парень и тут же приложился кулаком к носу Антона, из которого мгновенно хлестнула алая кровь. Шастун чуть пошатнулся, но его продолжали держать второй рукой. В коридоре кто-то из детей испуганно запищал, а Катя с Димой тут же кинулись с попыткой разнимать, но, видимо, не в этот раз, потому что обоих подхватили «дружбаны» Никитина. В этот момент поражала смелость и стойкость Добрачёвой. Она очень отчаянно пыталась заступиться или вырваться.
— Гришин, грабли свои убрал от неё! Охренел совсем?! — свирепо зарычал Дима, видя как тот стиснул руки девушки. Она же смотрела только на то, что происходило впереди — на «схватку» Антона и Артёма.
— А тебя не спрашивали! Ты вообще с какого хуя повёлся с ним?! — резко дёрнул на себя подростка второй их одноклассник.
— Баля-я-ять… Опять… — прошипел Шастун, поморщившись и закатив глаза. А в голове его только и думалось: «Хоть бы это всё можно было замазать, и я нормально отработал смену. Столько прогулов уже…» Но на деле мальчишка ловко прописал однокласснику боковой с левой прямо в печень, да так, что тот моментально отпустил его и согнулся пополам.
— Э! Ты чё, охуел?! Ты чё творишь, ублюдок?! — тут же налетели и сбили Антона с ног Гаврилов, который был сзади и Гришин, что держал Катю. Один навис сверху и начал многократно бить парня по лицу, а второй успевал пинать по животу и ногам. Шастун не особо сопротивлялся. Он не мог, он опять действовал по привычке, зная, что если он будет защищаться, достанется только больше. Гаврилов держал его крепко своим корпусом и ногами, потому оставалось только кое-как уворачиваться, но это удавалось редко.
По всей рекреации доносились испуганные крики, больше совсем детские. Пока Никитин загибался от хорошего удара Шастуна, Катя уже с явным гневом кинулась на того тупоголового, что пинал её друга. Дима тоже смог вырваться, потому бросился вниз, чтобы оттолкнуть Гаврилова, но снова не смог, так как пришлось отбиваться от опять налетевшего сильного одноклассника. Вот так все и разделились по импровизированным парам. Позов, между прочим, очень ловко уходил от ударов благодаря росту и успевал наносить от себя. Катя тоже не промах. Её, конечно, почти не трогали, всего лишь хотели убрать, чтобы не мешалась, но не тут-то было: Добрачёва ловко, но так по-женски, правда, ударяла того, кто попадался под руку и под ногу тоже. Все конечности летели в ход, и это очень даже работало. Дима получил всего пару раз в то время, как Шастун изредка уворачивался и извивался от кулаков Гаврилова.
Среди детских визгов, так как этаж этот всё же для начальной школы, и учеников средней и старшей было тогда мало, разнеслись возмущённые вопли охранника, потом завуча, а следом и так «удачно» спустившегося вниз Попова.
Все трое подлетели к большой толпе из детей. А тут и Никитин очухался, с удовольствием присоединившись к Мише, который продолжал мазать кровь кулаком по лицу Антона. Охранник первым влез в образовавшийся вокруг драки круг и попытался разнять первых попавшихся ему Диму и, как выясняется, Агапова. Всё кроется многочисленными криками от завуча и охранника, ну и от Арсения, само собой. Он в ужасе замер на секунду, когда увидел на полу Шастуна, лицо которого было в крови чуть ли не целиком. Он тут же кинулся туда, грубо схватив за шиворот Никитина, что продолжал лупасить ногами по скрючившемуся телу Антона, попадая то по животу, то по груди, то по ногам.
— Никитин! Мать твою! — стиснув зубы, зарычал мужчина, встряхивая ученика снова и снова. А тот продолжал от души крыть матом Шастуна, ну как и все остальные друг друга.
Вдруг рядом появились старшеклассники, видимо, параллель одиннадцатого класса. Эти двое играли с Шастуном в волейбольной команде. Они моментально втиснулись в толпу и разняли оставшихся, потому что завуч по воспитательной работе, более известная как Вера Николаевна, совершенно ничего не могла сделать, кроме как криком бросать угрозы. В особенности один из этих спасателей помог Кате. Ну всех удивило её такое проявление себя в мужской, по сути, драке.
— Сукин ты сын! Ты что творишь, Никитин?! — продолжал яростно трепать мальчишку Попов, обеими руками сжав горловину его кофты.
— Отпустите! — рычал в ответ подросток, дёргая руками и корпусом.
— Так, ну-ка все успокоились! — завопила на весь этаж завуч, и вроде все затихли, но по крайней мере, перестали махать кулаками. — Дети, быстро расходимся по своим кабинетам! — скомандовала женщина, осмотрев собравшихся вокруг малышей и их учителей. Они тоже находились в шоке, но старались забрать всех ребят по классам, ну или хотя бы отвести от драки.
— Тоша! — послышался испуганный писк откуда-то. Из конца коридора прямо на место происшествия прибежала маленькая светловолосая девочка в аккуратной белой кофточке, таких же колготках и чёрненькой юбочке. Это Полина. Все резко обратили на неё внимание.
— Чёрт! — выплюнул Арсений, увидев девочку. Он слегка оттолкнул от себя Никитина, который влепился в стену, и тут же с разворота ловко поймал Полину, присев на корточки. — Оп-оп-оп! Стоять! — постарался улыбчиво и весело говорить учитель, держа руки на маленькой талии. А у самого внутри была жёсткая паника. Он только и успевал оглядываться на Шастуна, закрывая его собой от детских глаз.
— Тоша! — очень испуганно вырывалась Полина, разглядев беспомощно лежащее на полу тело, которое, кстати, было абсолютно без надзора. Так получилось, что все останавливали и держали кого-то, но никто не мог помочь пострадавшему подростку, который скрутился, истекал кровью и кашлял, не открывая глаз. Все замолчали и уставились только на Полину и Арсения, которые стояли чуть больше, чем в метре от Антона.
— Поль, тебе сейчас нужно пойти в свой класс, — он очень старался говорить спокойно, чтобы ещё больше не пугать ребёнка.
— Нет, там Тоша! — продолжала вырываться девочка, но благо у литератора сил сдержать хотя бы её хватало. — Ему больно! У него кровь!
— Нет, Поль, всё хорошо. Всё будет хорошо, честно. Это я тебе говорю. Обещаю, что всё будет хорошо. Веришь? — Арсений пытался её убедить, и тут, среди уже пустого коридора, ведь детей быстро и умело уводили, появилась учительница девочки.
— Полина, идём! — более строго сказала женщина, протянув ладонь.
— Нет! — выкрикнула Полина, продолжая брыкаться в руках Арсения.
— Поль, давай ты сейчас пойдёшь с Надеждой Ивановной, а чуть позже поговоришь с Тошей, ладно? — всё ещё пытался найти подход Попов. Девочка немного успокоилась и сфокусировала взгляд на мужчине.
— Полина, идём! — опять сурово повторила её учитель, на что Арсений зло стрельнул в неё глазами.
— Пожалуйста. Я обязательно буду с ним рядом. Я помогу. Сейчас тебе нельзя к нему, — пытался хоть как-то объяснить он, в душе понимая, что ребёнку нельзя видеть то, что будет и что есть. — Я приду к тебе после этого урока и отведу к Тоше, хорошо?
— Обещаете? — дрожащим голосом спросила девочка.
— Обещаю, — кивнул Попов, стараясь не показать ребёнку своего же волнения за этого мальчишку. Полина нехотя ухватилась за руку учительницы и вместе с ней начала отдаляться от толпы, иногда оглядываясь на происходящее позади.
Арсений выдохнул, когда они завернули за угол и буквально подполз к Шастуну. Рекреацию с раздевалкой пока оперативно закрыла завуч, поэтому сюда никто не мог попасть, хотя первый урок начнётся через каких-то десять минут. Литератор в ужасе осматривал ученика.
— Тош! Тош! — шёпотом говорил он и несильно шлёпал его ладонями по щекам, потому что и так всё было явно повреждено.
— Арсений Сергеич, в медпункт! — скомандовала Вера Николаевна, нависнув рядом.
Попов аккуратно стащил с плеч дрожащего парня портфель и оставил его на полу, а сам с лёгкостью подхватил чуть ли не невесомое тело мальчишки на руки. Он выпрямился, не отводя беспокойного взгляда от Антона и молча направился на второй этаж через лестницу, которая была совсем не далеко. Его уже не волновало, как будут разбираться с его другими учениками, которые остались внизу. Он знал, что под присмотром вряд ли они повторят, да и причина всего мордобоя, видимо, сейчас у него на руках.
— Тише-тише… Тише-тише… Сейчас… Потерпи чуть-чуть… — тихо приговаривал Арсений, поднимаясь по пустой лестнице.
— Спасибо, — хрипло отозвался Шастун, привалившись лбом к предплечью учителя.
— Чего? — удивлённо переспросил мужчина, явно не ожидав подобного в эту минуту.
— Спасибо… что Полю убрали… Ей… Ей правда не надо было… видеть меня… таким… — тихо и запинаясь из-за сбитого дыхания, говорил подросток, выталкивая изо рта тонкие струйки крови, что стекали по подбородку к шее.
Внутри у Арсения в этот момент всё перевернулось. Он чуть не споткнулся на последних ступенях, но ничего не ответил, плотно сжав губы. Попов молча донёс мальчишку до медкабинета, не обращая внимания на косые и удивлённые взгляды школьников. Тот же обессиленно лежал на руках с закрытыми глазами.

***— Марина Геннадьевна! — Арсений сам открыл и тут же закрыл дверь одним локтём.
— О, Боже! — женщина вскочила из-за стола, увидев мальчишку на руках у учителя. И кстати, это была не та медсестра, что вчера приводила в чувство Шастуна, та бы вообще охренела от везучести подростка, если бы увидела всё это сейчас. — Кладите! — она кивнула на кушетку в отдельной комнатке чуть позади, а сама тут же бросилась к ним. Попов аккуратно уложил парня на койку и начал встревоженно оглядывать лицо, а потом и тело ученика, боясь дотронуться до него. — Что случилось?
— Драка, — коротко пояснил мужчина.
— Как зовут? — снова спросила его медсестра.
— Антон.
— Антон, — повторила женщина. — Антон, как ты? Эй! Как ты себя чувствуешь? — переключилась она уже на подростка.
— Лучше всех, — саркастично ухмыльнулся Шастун, приоткрыв глаза. Оба взрослых удивились такому ответу, но виду не особо подали.
— Что-то болит? Где? — снова задавала вопросы медик, осматривая и щупая мальчишку, на что тому уже было сложно реагировать.
— Н-нет… — поперхнулся Антон, глотая и выталкивая последнюю кровь во рту. — Я просто хочу… полежать…
— Господи… — нервно выдохнул Попов, не принимая это паясничество.
А дальше Марина Геннадьевна сама аккуратно стащила с подростка кофту и футболку, и обоим открылась пугающая картина: живот, грудь, бока и спина были усыпаны серыми и жёлтыми синяками и покраснениями. Они переглянулись, но промолчали. Шастун же продолжал лежать и изредка приоткрывать глаза, бормоча что-то себе под нос. Тогда медсестра самостоятельно спустила парню штаны, оголив ноги, которые тоже были усеяны синяками, но чуть реже.
— Антон… — прошептал самому себе Арсений, стоя в стороне от кушетки. Он заметно испугался за парня.
— Так, сейчас сделаем компресс, обработаем, промоем… — женщина тут же залетала по кабинету. Она достала из морозилки припасённые задолго грелки со льдом, а также просто лёд в упаковках и вручила эту стопку Попову. — На! Заматывай аккуратно! — распорядилась Марина Геннадьевна, дав ещё какие-то тонкие полотенца. Арсений тут же начал оперативно обматывать весь лёд тканью и отдавать врачу.
— Что ещё нужно? — обеспокоенно спросил литератор.
— В холодильнике перекись. На столе вата, — коротко изъяснилась женщина. Попов молча исполнил указание, отдав ей всё нужное в руки.
— Кто ж тебя так?.. — тихо говорила она, осторожно протянув руку, чтобы обработать разбитые губы, нос, где-то бровь и скулы.
— Нет! Не надо! Не надо! — тут же подскочил и громко запротестовал подросток, оставаясь в полулежачем положении. Его сразу же скрутило от боли этих движений, но он упрямо отвернулся лицом к стене, чтобы никто не увидел его скорчившейся физиономии. Медсестра аж испугалась этого подобия крика и попятилась назад.
— Ты чего? — нахмурилась она.
— Ничего! Не нужно ничего делать! Дайте просто полежать немного, и я уйду! — ответил он, дикими глазами смотря на всё вокруг.
— Точно… — шёпотом произнёс Арсений, поняв в чём дело. Он вспомнил тот момент, когда пытался всего лишь перекисью промыть раны на лице Антона, и тот шарахался и возмущался. А что говорить об обыкновенных касаниях…
— Давай я ссадины твои промою. Что ты..? — она снова потянулась рукой к лицу подростка.
— Нет! — встревоженно вскрикнул мальчишка и через боль и даже вырывающиеся сквозь стиснутые зубы сдавленные стоны он забился в угол кушетки, поджал к себе ноги, обхватив их руками. А лицо своё он спрятал в костлявых коленках, только краем глаз выглядывая наружу.
Медсестра ничего не понимала, ошарашенно глядя на парня.
— Всё-всё, тише! — успокаивающе заговорил Арсений, бросившись к ученику. Тот же отшатнулся, ещё сильнее стараясь забиться в угол глубже. — Не бойся, — тихо сказал он Шастуну, склонив к нему голову и бережно взяв за руки, которые тоже словно в конвульсии отпрянули от учителя и спрятались под коленями.
Попов не подавал виду своей растерянности, хотя сам был достаточно напуган состоянием парня. Марина Геннадьевна продолжала недоумённо таращиться на них, Арсений времени не терял. Он постарался мельком заглянуть в глаза мальчишки, который пытался спрятать их, но всё же смог разглядеть там неподдельный страх, а плотно сжатые челюсти говорили только о боли, доносимой избитому телу.
— Антош, не бойся, пожалуйста, — сев на край больничной койки, шёпотом заговорил литератор, снова ощутив резкую судорогу мальчишки, когда положил свою ладонь на его мягкие волосы. — Я здесь. Я тебя в обиду не дам, слышишь? — тихо продолжал он, перебирая пальцами пшеничные пряди.
Через пару секунд он силой, но всё же с немого позволения Шастуна, уложил его голову к себе на плечо. Тот боязливо, словно котёнок, уткнулся теперь и в шею учителю. В этот момент Арсений поднял глаза на медсестру, что всё ещё стояла и пыталась что-то понять. Он лишь коротко и отрицательно качнул головой, поджимая губы.
Кажется, Марина Геннадьевна всё поняла, потому что в то же мгновение она молча ушла в другую комнату кабинета, которая была как бы для осмотра. Немало у неё было подобных случаев за всё время работы в медицине, особенно с детьми.
— Тш-ш-ш… — успокаивающе прошептал мужчина, продолжая поглаживать подростка по голове.
— Не… не н-надо, Ар… Арсений Сергеевич. Я н-не хочу… — заикаясь и запинаясь лепетал Антон, явно пребывая чуть ли не в немой истерике.
— Тихо-тихо, я здесь, Тош. Всё хорошо будет. Тише… — тут же отвечал учитель, крепче прижимая к себе парня.
— Я боюсь… Я не буду… Не надо… — отрывками, перебивающимися на тяжёлые хрипы, вторил он.
— Пока я здесь, тебе никто не причинит вреда, — уверенно заявил старший. И в проходе появилась медсестра, благо её не видел Шастун. Она вошла со шприцом и неоднозначно кивнула Арсению. Тот же резко расширил глаза и замотал головой из стороны в сторону, буквально запрещая приближаться к этому мальчику. Как он понял, она собиралась вколоть успокоительное или обезболивающее. Было всё равно. Попов и представить себе не мог, как Антон мог бояться шприцов с этими иглами, если он так шарахается от обычной перекиси. Конечно, было не понятно, почему он так реагирует, но выяснять сейчас было бы слишком бесчеловечно.
— Правда? — спустя долгую паузу спросил Шастун.
— Да. Да, конечно. Ты мне поверишь? Доверишься? — сбито спрашивал Попов. Антон молчал. Долго молчал. Поэтому Арсений решил переспросить его. — Антон?.. Антон? — снова обратился он к мальчишке, затаившему дыхание на груди у учителя.
Арсений уже испугался за него, потому аккуратно отстранился, чтобы увидеть, что с ним. А увидел никак не того парня, который отчаянно вступает в споры и драки, а настоящего зашуганного и убитого жизнью котёнка с улицы. Такой обычно сидит на углу квартала у маленькой лужицы воды из-под кондиционера: там, где люк канализационный и где очень темно; где всегда тень, независимо от времени года или времени суток. Такой маленький, одинокий, брошенный с самого детства, совершенно не знающий любви и счастья. Часто он задавлен простым существованием мира вокруг него. А выглядит… выглядит ужасно: всклоченная грязная шерсть, где-то лысая кожа то ли из-за лишая и блох, то ли из-за других кошек и собак, что сумели подрать его; загноённые глаза ничего не видят даже через эти маленькие щёлочки; иногда погрызанное ухо, хромая лапа, обрубленный улицами хвост. Он без сил прижимается к холодной стене, стараясь не спать всю ночь, чтобы просто выжить, чтобы завтра снова его шпыняли по всем дворам. День за днём…
Таким и видел Арсений парня в этот момент. Глаза Шастуна были неподвижны и испуганы, а лицо было в крови и белый воротник рубашки учителя, кстати, тоже.
— Антош, помнишь, я тогда… давно тебе обрабатывал раны на лице? Помнишь? — медленно и спокойно задал вопрос мужчина. Антон беззвучно кивнул, сглотнув от страха дальнейшего разворота событий. — Не больно было? — тихо спросил Попов, держа ученика за плечи. Тот же пару раз качнул головой из стороны в сторону. — Давай мы это сделаем снова? Давай? — с внушительными паузами после слов спрашивал он, вглядываясь в сухие, будто замертвевшие глаза, которые в этот момент резко оживились, почувствовав приближавшуюся опасность. — Обещаю, я не сделаю тебе больно, — тут же спешно добавил литератор. — Слышишь?
— Угу… — неуверенно пробормотал парень, а у самого сердце чуть не выскакивало из груди.
— Ты согласен? — ещё раз на всякий случай тихо и с надеждой в голосе спросил Арсений. Антон очень тяжело кивнул. Попов в этот момент был поражён таким решением мальчишки. Он понимал, что заслужил его какое-то доверие, какого он не оказывал никому.
Всё в очередной раз перевернулось в нём в этот момент. Учитель молча помог принять Шастуну лежачее положение, смотря на скрытно корчившегося от боли парня. Он пытался отвернуться, заткнуться в руку, но ничего не помогало. Лицо менялось с каждым сигналом тела о его физической боли.
В это время вернулась Марина Геннадьевна и уже хотела было что-то спросить, но Арсений намеренно опередил её:
— Марина Геннадьевна, дайте перекись с ватой и поруководите мной немного, пожалуйста, — абсолютно размеренным тоном попросил он.
— Что? Что Вы…
— Я справлюсь сам, только помогите немного, — снова уверенно сказал Попов, незаметно для мальчишки подмигнув и кивнув женщине. Она постояла так пару секунд, а потом молча протянула учителю нужные предметы со стола.
В итоге Арсений умело и осторожно, почти без подсказок медсестры, на которую с трудом косился подросток, обработал все ссадины на лице и где-то на теле. И когда хоть капля этой дезинфицирующей жидкости попадала на открытую рану, он начинал активно дуть, пытаясь облегчить жжение. По мнению Антона, у него получалось это. Конечно, парень продолжал бояться и морщиться буквально каждую секунду, но в какой-то момент он настолько растерял все свои силы, что эти процедуры проводились уже с закрытыми глазами. Казалось, будто парень уснул, но на самом деле ему просто было трудно двигаться и фокусировать на чём-то свой взгляд.
Когда же с этим закончили, между прочим, достаточно быстро, они начали укладывать на избитое тело припасённый незадолго лёд в полотенцах. Шастун тут же зашипел и задёргался.
— Ну не надо… — сразу же скривился Шастун. Медсестра нахмурилась, но тогда на её место встал литератор, а затем и присел на корточки, оказавшись лицом к лицу с мальчишкой.
— Антош, пожалуйста, — тихо попросил Попов, приложив руку со льдом к его лицу, тем самым надавливая на него.
— Ну больно же… колет… — хныкал парень, смотря в глаза учителю.
— Тош, ну потерпи, пожалуйста. Так будет полегче, — продолжал мягко уговаривать его Арсений.
— Он щиплет… Всё горит от него… — жаловался Шастун, кривясь, но продолжая через силу смотреть только на Попова, а находились они в сантиметрах двадцати друг от друга.
— Нужно подержать его немножко, чтобы отёки сошли. Хочешь, я побуду с тобой? Здесь? — предложил мужчина, искоса наблюдая за тем, как медсестра раскладывает лёд по всему телу.
— Угу, — смущённо, но незамедлительно ответил подросток.
— Хорошо… — чуть растерянно кивнул учитель, запустив ладонь в светлые мягкие кудряшки. И тот шумно выдохнул, внушая себе, что всё нормально.
Попов решил немного отвлечь парня, незатейливо водя пальцами по волосам. Антон же, почувствовав себя защищённым рядом с Арсением, закрыл глаза. Медсестра на это всё лишь благодарно кивнула, потому что лёд действительно был необходим, а это не из приятного в данной ситуации…
Пока Арсений ласково гладил ученика по голове и встревоженно оглядывал тощее побитое тело, Марина Геннадьевна подготавливала мази, бинты эластичные, повязки всякие. Уже и звонок на урок прозвенел, а Попов всё продолжал молча перебирать мягкие пряди волос ученика, когда тот потихоньку восстанавливал дыхание и переставал хрипеть и кашлять, но недовольно кривился от процедуры охлаждения его синяков.
— Арсений Сергеич, Вы родителям мальчика уже звонили? — вдруг в полной тишине спросила медсестра, разбираясь с многочисленными бумажками на своем столе. Шастун тут же распахнул испуганные глаза, которыми он с надеждой смотрел на растерявшегося вмиг учителя. Арсений сам испугался такой реакции парня, но снаружи оставался серьёзным и невозмутимым, особенно уж со спины.
— Да, конечно, — соврал мужчина, и Антон тут же нервно сглотнул и попытался подняться, но Попов мгновенно покачал головой и незаметно для Марины Геннадьевны приложил указательный палец к губам, чем заставил подростка выдохнуть и спокойно лечь обратно.
— И что же? — снова спросила женщина.
— Они… Они заняты. Никто не сможет приехать, — продолжил на ходу придумывать Арсений, глядя только на Шастуна, который едва заметно приподнял уголки губ, обрадовавшись тому, что учитель не звонил его родителям.
— Это как же так? У них же сына избили! Как не приехать?! — действительно негодовала та в это время.
— Марина Геннадьевна, давайте не будем, — настоял Попов, заметив, что Антон смущённо отвёл взгляд и прикусил без того разбитую губу.
На этом разговор о родителях действительно был закончен, но на смену ему у Арсения зазвонил телефон в кармане пиджака.
— Да, — твёрдо обозначился он, поднявшись на ноги и отойдя ближе к двери. — У каждого учителя в классе есть аптечка. В чём проблема? — жёстко спросил Попов, стараясь не показывать эмоции. — Я с ними не разговаривал. Откуда я могу знать? Вы заведующая по воспитательной части. Почему бы Вам не заняться этими детьми, пока меня нет рядом? Как только я освобожусь, я тоже максимально задействую свою кандидатуру, — чуть раздражённо отвечал он на реплики по ту сторону телефонной трубки. — Нет, Вера Николаевна… Я найду себе замену, не переживайте, — сурово сказал Попов, смотря на дверной косяк в упор. Он сбросил звонок и тут же набрал другого человека, а Антон в это время внимательно слушал и пытался хоть что-то понять.
— Алло, Паш. Без лишних вопросов. У тебя же сейчас нет урока? — быстро и чётко спросил Попов. — Отлично. Иди в мой кабинет. Там восьмой класс. Просто посиди с ними, — распорядился он и тут же отключился, зная, что друг выручит, а отвечать на какие-то вопросы сейчас не время.
Арсений закинул смартфон во внутренний карман пиджака и вернулся к ученику на то же место.
— Прости, — неловко пожал он плечами и снова запустил пятерню в шелковистые волосы.
— А где… Поз и Катя? — обеспокоенно и тихим хрипом спросил Шастун, открыв глаза. — Они ж вообще там…
— Не волнуйся, всё с твоими Позом и Катей нормально будет, — улыбчиво перебил Арсений, не желая тревожить мальчишку ещё больше.
— Точно?
— Точно, Тош, — расплылся в мягкой улыбке литератор. Парень поверил и всё же расслабился, опять прикрыв тяжёлые веки.

***— Так, время вышло. Компресс надо снимать, — спустя ещё минут пятнадцать, объявила медсестра, подходя к кушетке.
— Ну сла-а-ава Богу… — нетерпеливо протянул подросток. — Думал, не доживу до этого момента…
— Доживёшь ещё как! — весело воскликнула женщина, забирая с ног и тела многочисленный лёд в ткани. Арсений же убрал последний, что был под глазом и носом.
— Ой-й-й… — недовольно скривился Шастун.
— Умничка, — тихо похвалил его Попов, улыбчиво потрепав по кудряшкам, вьющимся по лбу. — Замёрз? — заботливо спросил он.
— Да нет, нормально… — вообще-то соврал Шастун, но да ладно.
— Ложись аккуратно на спину, — попросила Марина Геннадьевна, взяв в руки тюбик с охлаждённой мазью.
— А можно не надо? — так по-детски скривился подросток, поняв намерения медика. А внутри была неистовая паника, особенно при виде этого белого халата.
— Антош, она только покроет кожу. Ни щипать, ни жечь не будет. Честно, — пытался спокойно уговаривать его учитель.
— Ну я не хочу… — парень продолжал смотреть на Арсения с надеждой на освобождение от этой процедуры.
— Это не больно, — покачал головой Попов, стараясь убедить ученика.
— Я не могу…
— Но нужно потерпеть, — в свою очередь, настаивал мужчина. — Я обещал твоей сестре привести её к тебе после этого урока. Давай обработаем все синяки и ты оденешься? — он решил надавить на слабое место Антона. Полина — та, ради кого он мог сделать всё. И Арсений это понял, зная парня так недолго.
— Ладно, — обречённо выдохнул подросток.
— Молодец, — благодарно улыбнулся Попов, кивнув медсестре. Она же наблюдала за этим всем настороженно, но с пониманием, что на самом деле редко.
Короче, под тщательным присмотром Арсения она всё же обработала все синяки и ушибы минут за десять, а потом замотала обе ноги (одну на голени, другую чуть выше колена) в эластичные бинты и обе руки, потому что именно ими парень защищал лицо какое-то время.
— Теперь можешь одеваться. Только очень осторожно и без резких движений, — разрешила Марина Геннадьевна, убирая мусор после всех этих бинтов, ваты и их упаковок. Арсений решил помочь. Он взял ранее им же сложенные джинсы и протянул их подростку.
— Спасибо, — вяло кивнул тот.
— Тош, кофта в крови, — озадаченно сказал мужчина, разглядывая толстовку в своих руках.
— А у Вас рубашка… Извините, — Шастун неловко поджал губы.
— Брось. Это не страшно. Я что-нибудь придумаю, — тут же хмуро отмахнулся мужчина. Антон растерянно промолчал, не поднимая глаз на литератора.
— А футболка? — всё же спросил он через пару секунд.
— Держи, — Попов отдал ему чистую майку, а кофту снова сложил. Корчась от резкой боли Антон всё же оделся и сел на кушетку, облокачиваясь на холодную стену спиной и затылком.
— Арсений Сергеич…
— М? — откликнулся учитель, сев рядом. Медсестра в это время что-то писала за своим столом.
— Простите, — тихо сказал тот, привычно нервно вращая браслеты на левой руке.
— За что? — непонимающе нахмурил брови мужчина.
— Ну… Опять вас подставляю всякими драками… Этого же могло и не быть, а я как всегда… — искренне объяснялся подросток.
— Антош, ты чего?.. Всё хорошо. Главное, чтобы просто все были живы и здоровы, чтобы ты поправился…
— А чё теперь будет? — спросил парень, медленно водя большим пальцем по браслету, который для него сделала Полина.
— Это сейчас так важно? Всё хорошо будет, Антон. Не переживай, — старался убедить его литератор.
— А драка? — продолжил тот. — Это же разборки будут…
— Так, Шастун, — Арсений с усмешкой включил строго учителя, стараясь разрядить атмосферу. Он выпрямился, буквально отпрянув от тощего тела. И в итоге на него уставились удивлённые тёмные глаза. — Прекращай, давай. Мы сейчас не будем обсуждать то, что произошло. Это будет чуть позже. Ладно? — мягче и с улыбкой спросил Попов.
— Ладно, — Антон слегка приподнял уголки губ, только чтобы Арсений остался доволен, и снова прильнул спиной к стене.
— У тебя много браслетов… — спустя полминуты вслух озвучил Арсений, в который раз внимательно разглядывая запястья подростка. Тут Антон немного напрягся, ведь они там не только потому, что ему так нравится.
— Люблю украшения, — выдохнул Шастун, продолжая перебирать по кругу всё тот же бело-оранжевый браслетик.
— Так! — вдруг рядом появилась медсестра с каким-то листочком. — Всё обошлось, вроде как. Ты очень легко отделался, сильных повреждений нет. Никаких переломов, как я поняла. Органы задели, конечно, но… рентген не нужен, но если что-то не то почувствуешь, то обязательно в больницу. Пока только многочисленные ушибы и ссадины, — выдала вердикт Марина Геннадьевна. — Вот это передай родителям. Пусть купят в аптеке. Это заживляющая мазь, — она вручила ему в руки небольшой листик с названием препарата. — Повязки менять каждые пять-шесть часов, но на ночь снимать совсем. Это важно. Постельный режим на выходные дни. Если будет слабость, боли, то ещё пару дней. Всё понял? — нахмурившись, серьёзно спросила женщина.
— Да, конечно, — ответил парень.
— Вот и отлично, — улыбнулась Марина Геннадьевна. — Поправляйся.
— Спасибо, — кивнул подросток, и медик вернулась к себе.
— Дай-ка… — Арсений ловко вырвал листочек из рук ученика.
— Э-э-эй! — только и успел воскликнуть Шастун. Попов продолжал подбадривающе улыбаться, пока читал рецепт.
— Ты не будешь к родителям обращаться? — негромко уточнил учитель. Антон лишь прикусил краешек губы и мотнул головой из стороны в сторону. — Давай, я куплю?
— Нет! Не надо! — тут же запротивился парень. — У меня есть деньги. Я схожу в аптеку.
— Уверен? — заметно помрачнел литератор.
— Конечно, — кивнул мальчишка, состроив брови домиком.
— Ладно. — Мужчина вздохнул и отдал листок обратно. — Сиди здесь. Схожу за твоим рюкзаком. До конца урока меньше десяти минут, так что заберу Полину, и вы поговорите, — распорядился Арсений, поднявшись с кушетки.
— Ага…