16 Глава
Середина января.
Я уже и забыть успела какого это - учиться. Оказывается, это весьма нудное, очень длительное и совершенно бесполезное занятие. Учитывая, что мои мысли совершенно не направлены на изучение уголовного права.
Перекатывая между большим и указательным пальцем правой руки ручку, я подпираю левой щёку и смотрю на дверь. На часы. На дверь. На часы. Жду какого-то чуда.
Чудо номер раз: стрелки резко начнут набирать обороты, и в ближайшую минуту я услышу звонок, оповещающий о конце пары. Чудо номер два: в аудиторию через эту самую деревянную дверь влетит Матвей, размахивая чем-то огнестрельным и заберёт меня отсюда, выкрикивая что-то вроде «Всем лежать, а эта девочка со мной!» Ну, знаете, как в эдитах с Пэйтаном Мурмаером...
Я с характерной скоростью опускаю голову на руки, сложив их на парте, и зажмуриваюсь, пытаясь прогнать эту картину из головы, чтобы не засмеяться в голос и не вылететь с пары.
Мда, такими темпами деградация совсем меня погубит...
Поднимаю голову и пытаюсь наконец вслушаться в слова препода, но до разума его слова не доходят. Как говорила бывшая преподавательница английского: «In one ear and out the other», что означает: «в одно ухо влетело, из другого вылетело». Да уж, она была любительницей русских пословиц.
Не выдержав этой хандры, я поднялась с места и, оставив все вещи, кроме телефона, и не предупредив препода, вышла из аудитории. Такое в нашем университете было нормой. На первом курсе нас даже ругали за то, что мы отпрашиваемся и прерываем ценные монологи, ведающие нам о не менее ценных знаниях.
Почти бегом добираюсь до туалета, чтобы позвонить Матвею. Эту практику я повторяю несколько раз на дню: во время пар, во время перерыва между парами, после пар (даже когда знаю, что он ждёт меня снаружи, всё равно не могу не воспользоваться возможностью слышать его голос как можно чаще).
Затеянное сделать не удаётся: в одной из женских кабинок я слышу плач.
Не то, чтобы я горела синдромом спасателя и очень хочу разбираться в чужих проблемах, но как-никак капля человечности и женской солидарности во мне есть.
Аккуратно стучу по дверце кабинки.
- Эй, у тебя всё в порядке? - всхлипы затихают. - Извини, ты... - я не успеваю договорить, как дверца открывается. Из неё выходит весьма заплаканная девушка, которая, видимо, совершенно не жаждет утешений.
- Тебе что, больше всех надо? - цыдит охрипшим голосом и прочищает горло, грубо толкнув меня плечом и подойдя к раковине. Из её глаз продолжают течь слёзы.
Вообще, я её понимаю, потому что сама терпеть не могу жалость, но всё же мне не всё равно. Я даже чувствую какую-то, что ли, ответственность за неё, так как застала её за этим занятием и проигнорировать было бы грубо.
Делаю пару шагов и ровняюсь с ней.
- Как тебя зовут? - да, Мия, переговоры ты вести умеешь. Так и хочется закатить глаза на свой же вопрос.
Девушка смеряет меня гневным взглядом, смотрит в раковину, выключает кран, ставит руки на неё и вздыхает, переставая хмурится. Кажется, будто она что-то обдумывает, но происходит это недолго, и в следующую секунду она поворачивается ко мне лицом и говорит почти будничным голосом:
- Ангелина.
- Приятно познакомиться, я Мия. Скажи, тебя кто-то... Обидел?
- Можно и так сказать.
- Понимаю, не моё дело, но...
- Всё в порядке, - она резко перебивает, выпятив ладони, - Я зря нагрубила.
Мы помолчали.
- Знаешь Данила с третьего курса? - спрашивает она. Я слегка хмурюсь, потому что в универе мало с кем знакома. Больше знаю своих одногруппников, может, пару первокурсников, но тех, кто старше...
- Данил Соловьёв, - говорит она, и что-то у меня в голове щёлкает.
- Подожди, это не тот, который чуть кухню в общежитии до тла не сжёг?
- Ага, - она складывает руки на груди, - Он самый.
- Я слышала о нём от соседки, когда ещё в общаге жила... Ой, и стрёмный же тип!
- Да он долбаёб натуральный! - Ангелина плещет руками.
- Это он тебя... Довёл? - спрашиваю аккуратно.
Девушка снова всхлипывает и несколько раз моргает.
- Угу, - вырывается мычание из её груди.
- Расскажешь, что случилось? - я аккуратно стараюсь выведать, и когда она смотрит мне прямо в глаза, машу руками. - Но, если не хочешь, не говори!
- Всё нормально, он просто... - новая знакомая сглатывает. - Он просто козёл! - она резко поворачивается к зеркалу. Берёт салфетки, вытирает подтёки от туши и с уверенным выражением лица откидывает пряди длинных русых волос назад. - Чёртва с два, Данил, ты ещё раз меня обидишь! - почти рычит она в зеркало, поворачивается ко мне, хватает за плечи, целует в щёку с характерным чмоком, отодвигает меня в сторону и уверенным шагом, не оборачиваясь, и со словами «Спасибо, Мия!», покидает женский туалет.
Я стою в оцепенении, после чего из меня вырывается нервный смешок. Интересная девица. Такой спектр эмоций даже я не в силах пережить в столь короткое время.
Поправляю причёску в зеркале и наконец вспоминаю, зачем вообще сюда пришла. Набираю контакт «Будущий муж» и слушаю гудки. Первый, второй, третий.... Четвёртый, пятый... И трубка кладётся.
- Че-го? - не понимаю и набираю ещё раз. Матвей снова сбрасывает трубку. Сердце колотится как не в себя, дыхание резко учащается... Вот уж чего я совсем не ожидала! Обычно он отвечает после второго или третьего гудка, а тут... Что-то случилось!
Меня уже слегка потрясывает, я набираю его телефон снова и снова, пока он наконец не отвечает.
- Матвей! - кричу в трубку.
- Ангел, что стряслось? - его голос не менее встревожен.
- Почему ты не взял трубку сразу?
- Что случилось? Куда приехать? С тобой всё в порядке? Кто, скажи? - один за другим на меня валятся басистые вопросы.
- Да ничего не случилось, разве что я узнала, что совсем тебе не нужна! - конечно, это не так, и я это знаю, но сейчас безумно зла и обижена на него.
- Прости, что не ответил. Я в суде.
- На суде ты, ага! - с максимальным сарказмом говорю, а потом до меня доходит: МАТВЕЙ В СУДЕ?! - Подожди, что? Ты... Матвей? Но... Стоп! - я хватаюсь за край рядом стоящей раковины и смотрю в зеркало.
- Мия, прошу тебя, успокойся. Сделай глубокий вдох, - я делаю его, - И спокойно выдохни. - повторяю эту практику несколько раз. Перекладываю телефон в левую руку, а правой дёргаю резинку на запястье.
- Что ты делаешь в суде? - говорю уже спокойнее.
- Мия, давай поговорим дома. Это не телефонный разговор.
- Забери меня прямо сейчас. Я должна всё знать!
- Суд ещё идёт, я не могу уйти. И так еле отпросился на перерыв, чтобы перезвонить тебе.
Я поджимаю губы. Глаза начинает щипать. Что случилось? Он же давно с той ситуацией разобрался... Ну или он мне соврал? Одно предположение не лучше другого. Мне страшно за него, а, учитывая его наклонности и нездоровое помешательство, он мог снова кого-то грохнуть. Соседа, например, с которым я вчера поздоровалась... Чёрт, это звучит ужасно!
Утираю слёзы, слушая его дыхание в трубке.
- Мия?
- Я просто хотела услышать твой голос. Ты всегда отвечаешь, а сейчас не ответил, поэтому я подумала, что что-то случилось и стала названивать раз за разом... А ты вообще в суде, оказывается, и я ничего не понимаю...
- Чёрт, Мия, прости, я не хотел тебя пугать. Ангел, я идиот. Дождись, пожалуйста, окончания суда, и я заберу тебя, как только всё закончится. Ладно?
Я киваю, но вспоминаю, что он меня не видит:
- Хорошо, Матвей. Подожду.
- Ты успокоилась? Мне стоит ещё поговорить с тобой?
- Нет, не нужно.
- Я буду занят ещё минут сорок. Если почувствуешь, что тебе плохо, звони своему доктору. - он имеет ввиду моего психолога.
Максимально необычно слышать от него совет поговорить с другим мужчиной, и, будь я в другом настроении, точно подстегнула бы его этим и вывела на ревность, чтобы в очередной раз услышать, что я только его, но не сейчас.
- Всё в порядке. Удачи, и я тебя жду.
- До встречи, Ангел, - он кладёт трубку.
Теперь то я уж точно не вернусь на лекцию об уголовном праве. Я просто сойду с ума.
Решив проветриться, забираю куртку из гардероба и, нараспашку и не надев шапку и варежки, покидаю университет.
Холодный воздух немного приводит меня в себя, отрезвляет. В белых берцах, чёрных утеплённых леггинсах, носочках, натянутых до середины икры, свитере с горлом, я засовываю руки в карманы пуховика и прогуливаюсь вдоль здания. Под ногами хрустит снег, который мизерными снежинками ложится на землю. Вдыхаю воздух носом и выдыхаю через рот. Изо рта вырывается пар.
Я иду, глядя себе под ноги и резко останавливаюсь.
- Балииин! - я забыла вещи в аудитории.
Назад я уже точно не вернусь. Может, попросить кого-то их забрать? А кого? Алису? - поёживаюсь только от этих мыслей.
Ну уж нет. Может тогда Иру? Она вроде хорошо ко мне относится. А, блин, она же болеет...
Я поворачиваюсь в сторону дверей, почёсывая выбившиеся пряди.
Нет! - отворачиваюсь. Не пойду. Попрошу Сашу. Он, пожалуй, самый безобидный из всех знакомых и не станет задавать лишних вопросов.
Захожу в ВК и ищу его страницу. Могла бы написать в телеграмме, но у меня нет его контактов. Нахожу его страницу и, не добавляя в друзья, сразу пишу: «Саш, привет. Ты ещё на паре? Она вроде должна скоро закончиться, а я не могу вернуться... В общём, я забыла сумку латексную такую, белую, с двумя ремншочками... Ты не мог бы мне её вынести? Я на улице, возле входа.»
«Пожааалуйста!!! Ты бы мне очень помог...»
Ответ приходит почти сразу.
«Без б.» - и уже через 10 минут, когда я знатно успела намёрзнуться, но всё ещё не застегнулась и не надела ничего согревающего, тот самый одногруппник появился из-за двери. В руках он держал мою сумку.
- Привет ещё раз! - он сразу протянул мне вещь. - Саша, ты меня спас, спасибо большое!
- Ага, с тебя косарь, - спокойно сказал. Моё лицо вытянулось от удивления, и он расхохотался:
- Мия, я шучу, спокойно! - его рука опустилась на плечо. Он несколько раз меня похлопал, а я так и стояла в недоумении нахмурив брови.
- Очень смешно, - процедила, хмурясь и делая шаг назад, - Короче, спасибо тебе. Если что - можешь тоже ко мне как то обратиться. - я всё также пятилась назад, ибо не любила таких тупых подколов, да ещё и меня в край обескуражило его это «дружеское похлопывание».
Лицо Саши стало серьёзным. Он смотрел так, словно собирался со мной драться, взгляд был размытым, загипнотизированным. Я не сразу поняла, что смотрит он не на меня.
Повернулась и встала как вкопанная, глядя на разъярённого Матвея, оперевшегося на машину, с сигаретой в руках.
Сказать, что он, сейчас в бешенстве - не сказать ровным счётом ничего.
***
Только приехал из суда, где меня обвиняли в насильственном отношении к бывшей жене, и готов прямо сейчас туда вернуться и самому сдаться. Сказать: «О да, я псих, колечащий людей».
Вдыхаю дым как можно интенсивнее и глубже. Пожалуйста, пусть мои лёгкие откажут до того, как я размажу это пустоголовое недоразумение о стену.
Сигарета летит в сторону. Я делаю шаг, ещё один и ещё, намереваясь познакомить кусок мяса со своими костяшками. Это будет приятно. Давно я никого не квасил.
Вопреки моему порыву, дорогу прикрывает малышка, маленькими ладошками упираясь мне в грудь. Хотел бы я почувствовать эти прикосновения не через куртку, а нагишом, но не сейчас, милая. Сначала я его убью.
- Матвей! - нежный голос заставляет меня вновь остановиться. Я только сейчас опускаю глаза и вижу то, что совсем не должен был.
- Где твоя шапка? - грубым голосом, тон, которого сейчас не контролирую, спрашиваю. Мия смотрит мне в глаза, в которых читается сожаление. Нет, не делай этого сейчас, не останавливай меня.
Я слишком резко опускаюсь на корточки и застёгиваю её пуховик, аккуратно придержав молнию в конце, чтобы не прищёлкнуть её шелковую кожу. Малышка тянет голову вверх, переживая о том же самом, и я бы мог рассмеяться с этого или умилиться, не будь так разъярён.
- Шапка, - говорю, и она протягивает её мне, выудив из кармана.
Головной убор оказывается на ней. Я поправляю края, заправляю волосы под шапку, машинально целую её в нос и, как пушинку, переставив себе за спину, направляюсь к идиоту, что так и застыл, как вкопанный.
- Матвей, стой! - Мия пытается меня догнать, но бесполезно: мой кулак уже врезается в его скулу.
Парень летит на землю, но я не даю ему сладкой передышки и, взяв за грудки, поднимаю на себя.
- Ещё раз ты её тронешь - умрёшь. Понял?
Ублюдок сплёвывает и кивает.
Я вдаряю ещё раз, неудовлетворённый молчанием.
- Ты понял?
- Понял! - орёт, качая головой то туда, то сюда, что совершенно неудивительно. Сотряс и кровопотеря - дело серьёзное. Я швыряю его на землю и одариваю взглядом зрителей. Омерзительные малолетки.
Поворачиваюсь и вижу большое разочарование в зелёных, так ярко выделяющихся на белом заснеженном фоне глазах.
Она качает головой, глядя на разбитые костяшки. Сама делает шаги вперёд и берёт мою огромную лапу в свои миниатюрные ладошки, рассматривая образовавшиеся ссадины со вздохом.
- Ну и зачем?
- Чтобы знал своё место, - гляжу на неё сверху вниз, запоминая каждое мгновение: каждой вздох, каждое содрогание ресниц, каждое приоктрывание сладких губ, движения глаз.
- Он мне помог.
- В чём?
Она демонстрирует мне сумку, предварительно выпустив мою руку из своей хватки.
- Я вышла с аудитории, чтобы тебя набрать, думала, что вернусь, но не сделала этого. Заходить обратно не хотелось, и он вынес мне её.
- Это мог сделать и я.
- Тебя бы туда не впустили!
- Ангел, с моими связами мне открыты все дороги.
- Да и откуда мне было знать, как долго тебя не будет? Я знаешь, как замёрзла стоять здесь и ждать тебя? Хотела уже пойти в кафе погреться!
- Хочешь кушать?
- Хочу! - малютка заявляет об этом с негодованием, причина которого ясна как день.
Я использую один из любимых приёмов и подхватываю её на руки. Она негодует, когда я так делаю, но этот блеск, отражающийся в зрачках, её выдаёт. Я бы никогда не сделал ничего, что бы её расстроило.
Сомневаюсь, что она дорожит этим одногруппником или кем он там ей является. А если так, то я слишком мало сделал. И так придержал все силы, чтобы не забить какой-нибудь торчащий из стены гвоздь его головой.
Мы приезжаем в понравившийся Мие когда-то ресторан, в котором всё ещё царит новогодняя атмосфера.
Я вешаю наши куртки на вешалку, отодвигаю ей стул и сажусь напротив, наблюдая за тем, как забавно она складывает руки на груди и надувает и без того пухлые губки.
- Я жду объяснений!
- По поводу..?
- По поводу суда. Ты что, так и не разобрался с той ситуацией? - уже с разочарованием говорит она.
Видит дьявол, не хочу погружать её в какие-либо подробности. Даже самые безобидные.
- Всё оказалось куда сложнее...
- Почему не рассказал? Когда всё закончится?
- Уже закончилось. Сегодня.
- Значит, это конец, точно? Ты не обманываешь?
- Конец, говорю правду.
Мия опускает руки на колени и, наверное, дёргает резинку. Она часто стала так делать - говорит, это ей помогает при стрессе. Но всё же я не могу идьавить от мысли, что это тоже приносит ей боль. Что она причиняет себе боль из-за меня.
- Я по тебе соскучилась, - её глаза поднимаются на меня.
- Или сюда, - я машу ей рукой, и Мия тут же соскакивает с места и удобно устраивается у меня между ног, чуть поелозив и прижавшись спиной к моей груди, мгновенно вызвав эрекцию. Я расстегнул пиджак, так что в полной мере чувствую её тело, пусть и сквозь безумно подходящий ей свитерок. Не совсем её стиль, но мои просьбы беречь своё здоровье она выполняет. Почти всегда.
- Что будешь? - хриплю ей ухо, прекрасно зная, как она отреагирует. Поёживается от обжигающего дыхания и смущается. Жаль, что сейчас я не вижу её лица.
- Хочу что-то сладкое, - её ручки тянутся к пушистому меню.
Она перелистывает страницы, разглядывая картинки и, уверен, не читая надписей, пытается что-то себе подобрать.
Я клада голову ей на плечо и вокруг её тело создаю кокон, перехватывая меню из её ладошек.
Нахожу страницы с десертами, и она сразу тыкает в первую понравившуюся картинку.
- Это! - она поворачивается ко мне. - Хочу синнабон с белым шоколадом!
- Хорошо. - говорю, ухмыляясь, и зову официанта.
- Нам синнабон с белым шоколадом, зелёный чай без сахара и одну чашку классического чёрного кофе.
Девушка кивает, записывает в блокнот всё мною перечисленное и спрашивает:
- Это всё?
- Ещё салат греческий, будьте добры. Его мы с собой возьмём.
- Хорошо, ваш заказ будет готов в течении десяти минут, ожидайте, - с этими словами она уходит.
- Как давно ты ешь салаты? - непонимающе уставилась на меня Мия.
- Это не мне, а тебе. Как только выйдем из кафе, сразу кушать захочешь. Будет что перекусить.
- Мы могли бы и дома поесть, - жмёт плечами она, улыбаясь.
- Домой мы не скоро доедем. Хочу тебя в одно место свозить.
- Куда? - она оживает в моих руках.
- Секрет, - целую её в макушку, оставляя в неведении. Пускай тоже немного помучается. Не одному же мне страдать из-за постоянных представителей мужского пола вокруг неё.
***
Чего чего, а вот того, что Матвей привезёт меня к себе на работу, я не ожидала.
- У тебя ещё какие-то дела?
- На сегодня у меня только одно дело: ты, Мия. - Матвей целует меня в щёку, ведя за руку по зданию.
С нами здороваются его сотрудники, открывают перед нами двери.
- А куда мы идём?
- Сейчас всё узнаешь, - последнюю дверь Матвей сам открывает передо мной, пропустив вперёд.
- О мой бог! - глаза чуть не выпадают из глазниц. - Матвей, это же!.. - взгляд скользит с одной тачки на другую.
- Спортивная коллекция моей компании, - он довольный, как кот чеширский, накрывает мою спину и подталкивает вперёд. - Какая больше всех нравится?
- Подожди! - я останавливаюсь и смотрю на технику. Иду вдоль машин в одну сторону, обхожу со всех сторон, иду в другую и в итоге останавливаюсь перед машиной с затонированными окнами, крашеную в чёрный и белый цвета, с номером 59 на задней дверце и мощным крылом сзади.
- Эта! - восклицаю. Ну просто шедевр!
Матвей открывает передо мной переднюю дверцу, подаёт руку, и я усаживаясь в заниженную технику. Сам он огибает машину и присаживается за руль.
- Прокатимся?
- Ты серьёзно? - уверена, сейчас я выгляжу не умнее утёнка. - На этом? Прямо поедем?
- Да, - его бархатный голос плавит меня. Руки очерчивает шею, проникая под воротник свитера, он поглаживает её заднюю часть и еле касается моих губ своими губами.
Застёгивает мне ремень и поворачивает уже вставленный ключ.
Я ахаю, когда слышу рёв мотора.
- Зверюга... - шепчу, глядя восхищёнными глазами.
- Когда-нибудь я научу тебя её водить, - и с этими словами Матвей выезжает из помещения. Огромные ворота нам открывает сотрудник, похожий на охранника.
Мы оказываемся на гоночной трассе.
- Здесь вы машине испытываете? - я оглядываю красивые красные линии, как на беговых дорожках, по которым бегают спортсмены, оцениваю размеры поля, трибуны... Стоп, трибуны? - Здесь тоже гонки устраиваются? - спрашиваю, поворачиваясь к мужчине.
- Нет, это место только для тестирования тачек.
- А зачем места для зрителей?
- На них обычно сидят эксперты. Иногда ещё механики, бывают проверяющие и всякие другие люди, задействованные в процессе работы.
- Удобно, - киваю головой и возвращаю взгляд на трассу. Матвей выезжает на старт.
- Любишь скорость?
- Ещё бы! - я в предвкушении потираю вспотевшие ладошки.
- Тогда держись, ангел, мы взлетаем. - и с этими словами Матвей выжал мотор, зарычавший как изголодавший лев.
Я улыбалась как дурочка, глядя на то, как проносятся мимо трибуны и как мы летим чуть ли не в стену, пока Матвей резко не выворачивает руль, закругляясь.
- Очуметь! Это просто блеск! - я ловлю на себе мимолётняй взгляд довольного мужчины и вжимаюсь в сиденье, когда он прибавляет скорости.
- Это максимум? - почти кричу.
- Ещё нет.
Меня одолевает мандраж, предвкушение, ёжики бегают по телу, а сердце бешено стучит.
Спустя минут двадцать такой езды Матвей спокойно тормозит на финише стадиона, и я отстёгиваю ремень, перебираясь на его колени. Безудержно целую, сжимая его волосы и шею. Чувствую его руку на подбородке и слушаюсь, приоткрывая ротик и впуская в него язык мужчины. Переплетаю его со своим и с хныканьем трусь о его брюки. Сейчас во мне кипят страсть и адреналин.
Руки Матвея сжимаются на моей талии, забираются под свитер, касаются груди сквозь кружевное бордовое бельё, что я ношу для него. Его руки тёплые, вопреки морозной погоде. Мне безумно жарко и так хорошо!
Матвей притягивает меня ближе, почти сливая наши тела, а я крепче трусь о твёрдое достоинство, понимая, что близка к неудержному оргазму.
Да, одна из немногих моих особенностей - я чертовски быстро возбуждаюсь и также быстро кончаю даже от дьявольски невинных прикосновений.
Рот в рот, дыхание вперемешку, слившиеся влажные языки, вкус мяты и сладости, мощные руки, перекатывающие сквозь бельё соски между пальцами, - и, о боже!
- Матвей... - стону ему в рот, и он всё понимает.
Приостанавливает свой язык и отлипает от моих губ, чмокнув меня в оба уголка рта и опустив голову мне на плечо. Он убирает руки из под одежды, крепко обнимает за талию и поглаживает её до тех пор, пока моё дыхание не приходит в норму.
- Как ты, ангел?
- Лучше всех! - я захихикала и отстранилась так, чтобы смотреть ему в глаза. Его рука коснулась моей щёки, и я прильнула к ней, поцеловав ладонь.
- Как же мне с тобой повезло, Ангел, - прошептали его губы.
- Это мне с тобой повезло, демонёнок, - и я искренне заулыбалась ему.
***
Уже дома я перекусила тем самым греческим салатом из ресторана, сидя на столе и наблюдая за с таким же аппетитом поедающим сваренную мною вчера пасту с курицей Матвеем.
Вообще, я редко готовлю, но при виде того, как он с упоением поедает всё, что я сделала, мне хочется всё больше и больше делать это. Приятно, знаете ли, когда ваш труд ценят.
Нашу идиллию прерывает звонок телефона. Я хмурюсь, потому что, когда мы вдвоём и кто-то звонит на один из наших телефонов, ничего хорошего не случается.
Матвей видит замешательство в моих глазах и сам берёт мой телефон, глядя на надпись на экране. Я рассматриваю в телефоне «Отец», и всё внутри холодеет. Тут же хочется выблевать всё, что я до этого съела.
Сморю ему в глаза и трясу головой:
- Не бери. - но уже поздно.
Пусть он и не ставит на громкую связь, до меня всё равно доносится:
«Здравствуй, шалава, по братцу своему не скучаешь?» - на фоне я слышу отчётливый детский визг. - «А он немного соскучился». - в голосе мужчины читается насмешка. - «Если сегодня же не приедешь, он умрёт. Передавай привет своему трах...». - не давая дослушать, Матвей кладёт трубку.
У меня нет слов, я просто трясу головой, глядя перед собой.
- Они не могут... - Матвей подходит ко мне, забирает из рук тарелку и обнимает, поглаживая по спине. - Надо ехать... Надо... Они его грохнут... Эти изверги... - у меня совсем не остаётся сил. Вязкий и неприятный узел закручивается в животе, появляются спазмы, кишки выворачивает, кажется, что меня вот-вот стошнит. И стошнило бы давно, если бы не поглаживания Матвея. Его тёплое и большое тело закрывает меня от опасностей, преграждает дорогу злу, не позволяя до меня дотянуться и дарит ощущение заботы и любвеобильности.
- Я сам к ним съезжу и заберу его.
- Игоря.
- М? - Матвей смотрит мне в глаза, не понимая.
- Мой брат... Его зовут Игорь.
- Хорошо, - он кивает.
- Я поеду с тобой.
- Исключено, - мягко, но отрезает.
- Он испугается, чёрт, да он уже адски напуган! Я должна быть там, рядом, успокоить его. Пожалуйста! - я вцепляюсь руками в его предплечья, умоляя взять меня с собой.
Матвей со вздохом кивает и вновь привлекает к себе.
Когда уже эти ироды перестанут травить детям жизнь..?