5 Глава
Через неделю. Выписка.
- Солнышко! - сестра Матвея бросается мне в объятия.
Она оказалось довольно милой и очень разговорчивой. Увидев мои волосы, прозвала солнцем, а я её в ответ луной. Мы с ней абсолютно разные. У неё тёмные волосы и глаза и острые и холодные черты лица, как и у её старшего брата, а у меня наоборот очень мягкие и тёплые. У неё бледная кожа, моя же покрыта веснушками, её глаза карие, мои зелёные. Некие золотистый ретривер и чёрная кошка.
- Привет, Лиза, рада тебя видеть, - обрадованная её теплым приветствием, прижимаюсь к ней.
Следом в палату заходит Матвей.
- Привет, Ангел, - он встаёт в проходе и поднимает руку в приветственном месте.
- Привет, - смущённо проговариваю, отстраняясь от Лизы.
Я не привыкла к такому вниманию и, должна признать, это очень приятно, знать, что тебя рады видеть.
- Все вещи собрала? - снова подаёт свой басистый голос мужчина.
- Все, - киваю, сжимая в руках один-единственный пакет.
- Ну что, Мия, готова покинуть стены больницы? - в проходе появляется врач с полюбившейся мне медсестрой.
- Жду не дождусь, когда переступлю порог этого места, - отвечаю.
Все смотрят на меня с улыбкой, а Матвей и вовсе с восхищением. Или мне только так кажется?
- Ну давай, проводим тебя, - заключает Игнат Андреевич, и мы всей компанией спускаемся на первый этаж.
Распрощавшись с лечащим врачом и Ниной, я поблагодарила их за всё, что они сделали, и вот мы втроём едем в машине Матвея.
Я решила не садиться на переднее сидение, чтобы поболтать с Лизой на задних.
Я слушаю её рассказы о тупых одноклассниках, изредка замечая на себе взгляд Матвея.
- И, представляешь, он на тусовку пошёл и лизался там с ней, хотя у самого девушка есть!
- Девушка об этом узнала? - интересуюсь.
- Узнала, там такой скандал был! Ну это я тебе в следующий раз расскажу. Просто в очередной раз доказал, что он козлина! А я говорила, говорила, что он придурок, а меня никто не слушал! Я ведь за километр гнилых людей чувствую.
- Лиза, а ты что, на какую-то тусовку ходила? - только сейчас понимает Матвей.
- Ну, мы одноклассниками собирались... - понимая, что рассказ об этом при нём был ошибкой, попыталась она сгладить точёные углы.
- Я говорил тебе, как это опасно? Лиза, ты хоть понимаешь, чему себя подвергаешь, находясь среди пьяных малолеток, у которых только одно в голове? - начинает нравоучения её брат.
Лиза расстраивается и притихает.
- Ну в школе я ведь с ними учусь...
- Школа - охраняемое место, в которое вы приходите учиться, а сбор у кого-то на хате - совершенно другое дело. И как тебя отец отпустил?
Девушка молчит.
- Ты ему не сказала, - со вздохом заключает он, - Лиза, я к тебе охранника приставлю.
- Опять ты об этом! - она начинает злиться.
Мне очень некомфортно находиться в разгар ссоры рядом. Я не встреваю, ведь не знаю всех сторон их отношений, да и в целом не имею на это права, и стараюсь быть тише воды, ниже травы.
- Ты не оставляешь мне выбора. - Матвей останавливает машину.
Сквозь тонированные стёкла распознаю место, в котором жила последние 2 года.
- Я пойду, наверное, - аккуратно заявляю, и Лиза тут же оттаивает. Мы обнимаемся на прощание, и она заявляет, что на днях мы обязательно должны сходить в кино.
Я покидаю машину, и следом за мной выходит Матвей. Он захлопывает дверь и смотрит на меня сверху вниз. Такой высокий, что мне приходится запрокинуть голову, чтобы видеть его лицо.
- Мне... Пора? - неуверенно вопрошаю.
- Ты думаешь? - с ухмылкой говорит он, и к лицу приливает жар. Его эта манера говорить хрипотцой и смотреть томным, глубоким взглядом сводит меня с ума.
На нас оборачиваются студенты, в том числе и мои однокурсники.
Ещё бы, девушка, что увезли на скорой с раскромсаной рукой, возвращается на заряженной машине с грозным и сексуальным мужчиной.
- Мия, я могу задать вопрос?
- Задавай, - киваю.
Он тянется куда-то в карман, и достает оттуда лезвие.
Меня тут же обдаёт холодным потом. Это моё лезвие, перепачканное моей кровью.
Я не видела его с того дня, как уронила в больнице. Неужели он его нашёл? Или Нина нашла и передала ему? Или Игнат Андреевич?
Я не знаю, что сказать, просто прилипла глазами к металлической пластинке, и не могу никак отвести взгляд.
- Что это делало под твоей постелью в больнице? - он приподнимает лезвие, рассматривая выражение моего лица, словно ища в нём ответы.
- Матвей, я... - мой голос дрожит. Я не знаю, что сказать ему. Что оно всегда со мной? Что я потеряла его? Что случайно упало? Что?..
- Оно всегда при тебе? - читает он мои мысли, и я качаю головой в отрицательном жесте. - Не ври мне, Мия. Ты наносила ещё порезы после того, как разрезала себе вену в общежитии?
- Н-нет, - отвечаю честно, но из-за страха голос предательски вибрирует.
- Не ври.
- Это правда! Я лишь хотела, но...
- Но что? Передумала?
- Тогда медсестра вошла, и я уронила его, а потом ты пришёл, я тогда искала его. Помнишь, ты ещё подумал, что я без одежды была, потому что сказала тебе, чтобы ты подождал, пока я оденусь? - поток признаний льётся из меня как водопад. Руки дрожат, а слёзы сдавили горло. Вот я уже думаю, что сейчас он назовет меня слабочкой, дурой или вообще бросит, станет презирать, кричать, возненавидит.
Но делает он совсем иное.
Матвей подходит ко мне, поднимает руку, и я инстинктивно зажмуриваюсь, сжимаясь. Ну всё, сейчас он меня ударит, как это часто делали приёмные родители.
Забитый щенок, в очередной раз завидев запрокинутую на него руку, уже готовится принять удар от человека, что наоборот, казалось бы, должен защищать.
Я чувствую на голове его ладонь, но это не больно, это очень... Приятно?
Я раскрываю глаза и вижу его сожалеющие глаза. Он... Он просто положил на меня свою руку? Не ударил, не побил, а просто положил.
В секунду я оказываюсь в его объятиях. Непонимающая, ошарашенная, зашуганная.
Слёзы рвутся наружу, пропитывая его белую рубашку.
Я не замечаю как цепляюсь за одежду Матвея, как жмусь к нему сильнее.
- Ты из-за меня тогда его достала? В больнице.
- Ты не виноват, Матвей, - схлипывая в очередной раз, отрицаю.
- Я ещё раз спрошу: из-за меня?
- Из-за твоей жены, точнее моей ревности к ней. Но я ведь не резала руку, я не сделала этого и не собираюсь!
- Но ты хотела.
- Я передумала.
- Твою мать, а если бы ты успела?
- Ничего не случилось...
- Но могло!
- Прости меня, - шепчу, поднимая к нему заплаканные глаза.
- Не смей извиняться. Это моя вина.
- А ты не смей себя винить, - переводя свою боль в агрессию, хмурюсь.
Он вздыхает и снова прижимает меня к себе за голову, аккуратно поглаживая макушку и верхнюю область шеи.
- У тебя есть ещё лезвия?
- Есть.
- Ты сегодня же их выкинешь, - грубо твердит он, и в противоречие своим жестким словам, нежно утирает мои слёзы.
- Но ведь мне нужно бриться.
- Оплачу тебе пилинг или как там эта процедура по удалению волос называется? А лезвия все выбрасывай.
- Но, Матвей!
- Никаких но. Я провожу тебя, пойдём, - он берёт мою ладошку в свою и ведёт в общежитие.
Потирая свободной рукой мокрое лицо, я еле поспеваю за ним. Заметив мои торопливые шаги, он замедляется.
До комнаты мы идём в тишине.
Я открываю дверь своим ключом и запускаю его следом. Сейчас обед, а потому Алисы в комнате нет.
- Где они? В ванной? - не уточняя то, что именно спрашивает, задает он вопрос.
Лишних объяснений мне и не нужно.
- В ванной. Она там, - киваю на дверь в комнате, и он заходит в неё. Я иду следом.
Достаю из нижнего шкафчика бритву с лезвиями и передаю ему.
- Это всё?
- Всё.
- Проверю? - недоверчиво заглядывает он в шкафчик, и я отступаю.
- Здесь есть ещё.
- Это не мои.
- А чьи?
- Алисы, - он очерчивает меня взглядом и вздыхает.
- Матвей, я не трону их. Обещаю.
- Я надеюсь на это, - только и говорит он, покидая ванную.
У выхода из комнаты он ставит на тумбочку коробочку с изъятыми орудиями моего самоповреждения и достаёт что-то из кармана пиджака.
- У меня для тебя подарок, - улыбаясь, говорит Матвей и протягивает мне длинную маленькую коробочку.
- Что это? - с удивлением смотрю на неё.
- Открой, - он передаёт её мне в руки, и увиденное заставляет меня поднять на него мокрые от слёз глаза.
- Матвей, ну зачем? - в моих руках оказывается серебряная подвеска в виде сердечка с надписью «Angel» и крылышками по бокам.
- Чтобы она напоминала тебе обо мне.
- Я и так о тебе часто думаю.
- Часто мне недостаточно, я хочу завладеть твоими мыслями полностью и без остатка. Иди сюда, - подзывает он к себе, и я, передав подвеску ему в руки, поворачиваюсь спиной.
Серебро холодит кожу, но его горячие пальцы тут же развевают весь холод, окутывая тело жаром.
Услышав звук застегнувшегося замочка, поворачиваюсь к нему и ныряю в объятия.
Чтобы обнять меня, Матвею приходится сильно наклониться, а мне привстать на носочки.
Наше дыхание выравнивается в унисон, а феромоны смешиваются друг с другом. Я тянусь руками к его шее и обхватываю её, сильнее прижимаясь. Руки Матвея несмело обвивают мою талию. Он касается меня так, словно боится сделать больно.
- Обними меня крепче, - прошу, ёрзая в его руках, и он на удивление слушается.
Его руки сжимают меня с обеих сторон. Становится очень тепло, даже жарко. Я выдыхаю, щекоча дыханием его ухо, затем прижимаюсь щекой к его щеке и уже хочу дотянуться до губ, как он отворачивается и, еле касаясь, целует меня где-то за ушком. Мурашки украшают моё тело, а ноги становится ватными. Не хочу, чтобы он уходил, не хочу лишаться тепла и терять сладость момента, но у телефона Матвея другие планы. Он так резко разрезает тишину, что от неожиданности я подпрыгиваю.
Матвей убирает свои руки.
- Матвей, пожалуйста... - умоляюще хныкаю.
- Прости, ангел, я и так себе лишнего позволил. Увидимся завтра.
Он на последок гладит меня по голове и уходит. За дверью я слышу его грубый и жёсткий голос. Должно быть, звонящему он не рад.
Взбужораженная и разочарованная, решаю прибраться.
Разобрав все свои вещи, прокручиваю в голове всё произошедшее со мной за последний месяц.
Ссора с родителями, ужасный день, горячий кофе, прачка, лезвие, больница, ссоры с Матвеем и Тимой, написывающим мне уже который день, Лиза, и вот я снова сижу в месте, где вся эта история и началась.
Я чувствую усталость от переизбытка эмоций. Боль, страх, надежда, нежность, злость, влечение и горечь.
Слишком быстро в моей жизни всё развернулось на 180 градусов.
Взяв в руки телефон, захожу в диалог с Тимофеем.
Вчера. 12:50.
«Ну и какого ты молчишь?»
Вчера. 12:51.
«С ним сейчас, да?»
Вчера. 20:07.
«Ну и трахайся со своим педофилом»
Сегодня. 03:57.
«Мия, прости, я придурок»
Сегодня. 04:03.
«Давай плговорим»
Пропущенный вызов.
Сегодня 04:07.
«Значит кинула меня, да?»
Сегодня. 05:25.
«Мия, блять, не молчи»
Сегодня. 05.37.
«Пожалуйста, ответь»
Ну и что это за эмоциональные качели? У него по пьяне совсем кукушку снесло?
Наверняка, как проспится, зайдёт в чат и ещё раз пошлёт меня.
На удивление надпись «В сети» появляется тут же. А через несколько секунд уши разрывает звон мобильного. На экране светится имя «Тима».
Я поднимаю трубку.
- Мия?
- Привет, Тимофей.
Представляю, как он сейчас скривился. Терпеть не может полную форму своего имени.
- Злишься?
- А как ты думаешь?
- Думаю, что пиздец как. Угадал?
- Да.
- Мия, я звоню извиниться.
- Надо же. Твоё «прости» прямо в край ситуацию изменит.
- Знаю, я еблан. Наговорил тебе чуши, потому что приревновал.
- Че-го? - говорю по слогам.
- Да, ты всё правильно расслышала. Но не думай, я как за подругу за тебя переживаю. Ты ведь и так вечно депрессуешь, а если он что тебе сделает, так вообще убьёшься.
Его это излияние заботы меня не то, чтобы удивляет, а поражает до глубины души. Не верится в его слова после всей высказанной им грязи.
- Мия, ты меня слышишь?
- Слышу.
- Я извинился.
- Ясно.
- Бля, ну что мне ещё сделать, чтобы ты перестала злиться?
- Разве ты дорожишь общением со мной?
- Да.
- Ты сказал, чтобы я тебе больше не писала.
- Я был с похмелья, бешеный и злой.
- Это не оправдывает твоего поведения.
- Знаю, и мне жаль.
- Ладно.
- Я прощён?
- Стоишь на учёте.
- Понял, - его голос приобретает радостные нотки. - Ты где сейчас?
- В общаге.
- Давно вернулась?
- Час назад.
- Ясно. А я на квартире сейчас.
- С каким размером на этот раз та, с кем проснулся?
- С нулевым.
- Окак.
- Это я про себя если что. Ну в смысле один проснулся.
- Не нашлось достойной особы?
- Да надоело мне просыпаться с разными девушками.
- Окак.
- Хватит цитировать кота из мема.
- А что ты так резко решил замонашиться?
- Что сделать?
- Монашкой стать.
- Да говорю ж, надоело. Хватит с меня одноразовых связей.
- Похвально. Пить тоже бросаешь?
- Бросаю.
- Сколько уже не пил?
- Часа 4.
- Все с чего-то начинали.
- Не веришь в меня? - отчего-то обессиленно вопрошает он.
- Верю, Тим. Ты всё сможешь.
- Мия.
- Мм?
- Прости меня, я в самом деле позволил себе лишнего, вмешавшись в твою личную жизнь и оскорбив тебя и твоего этого...
- Матвея.
- Матвея, да. Сорян короче, я не хотел обидеть.
- Забыли.
- Серьёзно?
- Могу передумать.
- Не надо, я понял, спасибо.
- Не за что, Тим. У меня соседка скоро придет, так что давай прощаться.
- Пока, Мия. Завтра созвонимся?
- На вряд ли, у меня же учёба.
- Я думал, ты забила на уник.
- У меня официальный больничный был.
- Ясно. Ну пока.
- Пока, - я скидываю трубку.
Что ж, одной проблемой меньше.
Интересно, он и правда за ум взялся или это похмельное побуждение вроде обещаний больше никогда не пить?
Надеюсь, что всё-таки первое.
Он парень хороший, ему бы в самом деле взять себя в руки и начать пользоваться возможностями, что дают ему родители, тратив жизнь на саморазвитие и постройку карьеры, а не на пьянки и девушек.
В скором времени в комнату возвращается Алиса. Видеть она меня не рада, наверняка привыкла к одиночеству в этих стенах.
- О, здорова, суицидница.
- И тебе привет.
- Нагулялась?
- В смысле?
- Ну ты же в уник не ходила. Тебя там не отчислили ещё, не интересовалась?
- У меня справка о больничном.
- Ааа. Папик твой обеспечил? Везёт, мне бы такого.
- Матвей мне не папик, и справку мне в больнице выдали.
- По его просьбе, - щёлкает она пальцами и валится на кровать.
- Нет, но...
- Ой, - перебивает блондинистая особа, - Не утруждайся, мне всё равно.
- Ясно, - протароториваю.
С ней мы никогда особо не ладили, но сейчас я чувствую особенное напряжение между нами. Словно она злится на меня за что-то, или вовсе ненавидит.
Мы часто гуляли с ней на первом курсе, но постепенно наше общение сошло почти на нет. С Алисой можно общаться, но приятного впечатления она мало производит. Говорит то, что думает, за языком часто не следит и даже может оскорбить под предлогом шутки.
- Нам что-то задали на завтра? - решаю спросить хоть что-то, чтобы тишина не была такой давящей.
- Нашла кого спросить, - шипит та, - Я понятия не имею что нам там задали.
- Ну ладно, - поднимаюсь с кровати, - Чаю не хочешь?
- Давай, - равнодушно жмет плечами соседка, - Ты ведь сделаешь? - и одаривает меня милейшей улыбкой.
- Сделаю, - делаю ей одолжение и покидаю комнату.
Спустившись в общую кухню, нахожу наши с ней кружки и кладу в каждую по чайному пакетику. Они парные, ведь я когда-то сделала ей такой подарок. Всё ещё помню её презрительный взгляд на двух котиках, каждый из которых обведен линией в виде половины сердечка и слова «Мы как будто лесбухи».
Тишину общежития прерывает громкий женский голос. Должно быть, это Инга, подруга Алисы. Тоже крашеная блондинка, только худее и выше её.
Она заваливается на кухню, болтая с кем-то по телефону.
- Прикинь! Прямо Майбах заряженный подъезжает, и оттуда качок выходит! Он ну просто огромный был... Да я тебе отвечаю, его татуировки через ткань заметно было!.. - чуть ли верещит она в трубку, не замечая меня.
Я разливаю закипевшую воду по кружкам, улыбаясь про себя.
Матвей постоянно привлекает всеобщее внимание. Но улыбка спадает, когда я слышу продолжение:
- Да с ним какая-то дура рыженькая была. Не, ну как рыженькая, цвет такой, ну знаешь... Как ржавчина, во! Да-да-да, ржавая, именно! А это не та суицидница, а?.. Реально ж, тогда я тоже какую-то тачку видела... Ага, ага, - девушка пропадает за дверью, а я, обездвиженная, пялюсь в стену до тех пор, пока ноги не начинает жечь горячая жидкость. Я тут же отскакиваю, только сейчас замечая, что лью мимо. Закрыв чайник, добавляю в стаканы холодной воды и с сырыми тапочками иду в комнату.
- Ты не слатила чай? - возмущается соседка.
- Нет. Я так его пью.
- Ну вот ты кукушка, а я-то с сахаром.
- Ну иди и послати, - говорю очевидное.
- Сходи ты.
- Нет, - отчеканиваю и возвращаю взгляд к окну, наблюдая за тем, как улицы постепенно начинает засыпать снегом.
Начало ноября, как-никак, уже достаточно холодает, несмотря на то, что зима в нашем городе обычно тёплая и не заснеженная.
Интересно, чем сейчас занят Матвей?
Я решаю написать ему, но на ответ не сильно надеюсь. Он совершенно не любит переписываться. Говорит, что общение в сети ненадёжно. Отчасти я с ним согласна, но что делать, если мне хочется поговорить с ним, а его рядом нет?
***
- Бестолковые долбаёбы, я вам что сказал сделать? - срываюсь в очередной раз на подчинённых. - Я ещё раз повторяю: ЧТО ВЫ ДОЛЖНЫ БЫЛИ СДЕЛАТЬ?
- Подготовить документы на куплю-продажу китайских иномарок, - отвечает самый затюканный из них.
- А вы что сделали?
- Н-ничего.., - заикается он.
- Тогда какого хуя я вам зарплату плачу, а? Чтобы вы мне тут просто так шлялись?
- Н-но н-нам же н-нужно было...
- Н-но, н-нам... - пародирую идиота, - Ты, блять, разговаривать сначала научись, утырок, потом рот уже открывай. А вы чего языки в жопу засунули? Давно не увольнял никого? Нахера мне стадо тупых баранов, не способных вообще ни на что? Чтоб через полчаса на моём столе были все документы. С каждого спрошу, - указываю на них пальцем и киваю на дверь, - Быстро пошли делать свою работу.
И ежесекундно кабинет пустеет. Разбегаются как тараканы, кто куда, лишь бы больше не слышать меня. Свора ленивых попугаев. Сверлят мне одно и тоже, а ничего не меняется. Я за них работать должен?
Расстёгивая верхние пару пуговиц, позволяю себе вдохнуть.
Нет, так не пойдёт. Кислородом тут не отделаешься. Я достаю пачку Sobranie и скуриваю без перерыва половину сигар. Потушив последнюю, усаживаюсь в кресло и потираю глаза, вдавливая глазные яблоки куда внутрь.
Злюсь я на самом деле не на рабочих, а на себя, на реакцию своего тела на прикосновения Мии, они буквально сводят меня с ума.
Стоит ей взглянуть мне в глаза, и я хочу подарить ей весь мир, стоит коснуться, и мною тут же одолевает желание завладеть ею в самых чистых помыслах, стоит загрустить, и мне хочется разорвать в клочья каждого, кто находится рядом.
Не уловил момента, когда стал помешан на ней, но прекрасно понимаю, что процесс одержимости ею уже запущен, и его, сука, ничем не остановишь.
Я думаю о ней всегда. Каждую секунду, минуту, час, каждое гребаное утро и ночь. Засыпаю с мыслями о ней и просыпаюсь тоже. Завтракаю - и хочу видеть её рядом, еду в машине - и хочу слушать её болтовню, вижу - и хочу зажать в тиски и не выпускать никогда.
Понимаю, что эта помешанность нихуя не нормально, понимаю, что влечение к малолетке паранормальное, но ничего с собой поделать не могу. Я хочу её, во всех смыслах, и от осознания этого хочу перегрызть самому себе глотку.
Чувствую ли я себя извращенцем?
Да.
Считаю ли себя помешанным долбаебом?
Да.
Хочется ли мне быть всегда рядом с ней и оберегать от любой пылинки?
Определенно.
Пытаюсь ли я это пресечь?
Пиздец как, но пока не выходит. Оттого и отхватывает каждый, кто, сука, попадается под руку.
Телефон вдруг вибрирует в кармане, и я достаю его с мыслью «А вдруг это Мия?». И я не ошибаюсь.
«Не занят?»
«Для тебя - нет»
«Значит, работаешь»
«Да»
«Тогда не буду мешать»
«Ты не мешаешь»
«Но ты же работаешь?»
«Уже нет»
«Я просто хотела сказать, что соскучилась»
Сука. И как мне после таких слов не сорваться и не поехать к ней?
«Знаю, ты не любишь переписываться, поэтому не буду мучить тебя смс-ками»
Девочка моя, с тобой я люблю всё. Каждый твой взгляд, каждое слово и просьба - закон.
«Хорошего тебе вечера» - далее идёт смешной стикер, на котором улыбающийся крокодил словно бы достаёт из себя сердечко.
Это нормально, что мужик, которому почти 30 сидит и с дурацкой улыбкой пялится в телефон, улыбаясь какому-то крокодилу? Я точно рехнулся.
Видели бы это мои подчинённые, глазам бы не поверили.
Немного приободрившийся, мысленно стряхиваю с себя наваждение и выключаю телефон.
О том, что тоже скучал, скажу лично. Такие слова должны произноситься вслух при встрече.
***
- Эй, Мия, - соседка машет передо мной рукой.
- А? - оттаяв из оцепенения, перемещаю взгляд с экрана на неё.
Матвей почему-то не ответил на последние два сообщения, и я залипла в переписку, перечитав её от и до несколько раз.
- Давай в шоколадницу в тц сгоняем за матчей?
- Давай, - легко соглашаюсь. Делать всё равно нечего, а так этот вечер хотя бы прогулка скрасит. Покупать ничего не буду, но зато по городу пройдусь.
Отыскав в шкафу старое молочное потасканное пальто, я обулась в такие же потёртые женские берцы, и с Алисой мы покинули общежитие.
Шли преимущественно в тишине, пока она не решилась расспросить меня о Матвее.
Я отвечала общими фразами, не желая делиться своим сокровенным.
- То есть, хочешь сказать, он запретил тебе возвращаться в общежитие, когда ты хотела?
- Ну, не то чтобы... - и зачем я ей вообще ляпнула про то, что хотела раньше вернуться?..
- Ты же понимаешь, что он ограничивает твои права?
Решив не спорить с ней и не развивать эту тему, отвечаю:
- Понимаю.
- Тебя это что, устраивает?!
- Да.
- Это ненормально!
- Для тебя ненормально. Мне подходит.
- Нравится быть ущемлённой?
- Он меня не ущемляет, - всё же не выдерживаю этого натиска. И кто она вообще такая, чтобы говорить мне подобное? - Мне нравится его слушаться. Я сама хочу этого.
- Хочешь, чтобы тобой помыкали? - хмыкает Алиса, остановившись посреди улицы.
- Да. Мне нравится быть в его власти и слушаться каждого слова. Так я чувствую себя комфортно.
- Да ты психичка! Ведёшь себя как дешёвая подстилка! Трахаешься с ним из-за денег, да и только.
- Не смей так говорить. Его деньги мне не нужны.
- Конечно, твой кулончик из чистого серебра так и кричит, что деньги для тебя не главное.
- Я понятия не имею, сколько стоит эта вещь, да и знать не хочу цену тому, что он мне подарил. Я не просила его об этом, Матвей сделал это для меня по собственной воле.
- Конечно, ведь надо ему как-то платить тебе за секс.
- Да пошла ты.
- Мия, ты зазналась. Как только этот богатый папик в твоей жизни появился, тут же перестала быть тухлой замухрышкой. Весь универ только о тебе одной и говорит, а я лишь от сплетниц и узнала, что у тебя парень оказывается есть. Разве это по-дружески?
- А когда мы с тобой подругами были? Когда ты пускала обо мне грязные слухи? Когда подставила меня перед всей аудиторией, сказав, что это я всех спалила, когда вы всей группой свалили? Не были мы никогда подругами и не будем. Пока, Алиса, больше я с тобой ничего общего иметь не хочу, - я разворачиваюсь и иду обратно в общагу.
- А как же мы жить с тобой в одной комнате то будем? - кричита та, но, когда не дожидается ответа, решает просто меня оскорбить, - Малолетняя шлюха!
- Завистница! - кидаю в ответ и показываю ей средний палец.
Дура психанутая. Как с ней вообще можно общаться?
Алёна Швец - Неудачница.
Быстрым шагом несусь по улице, пока не чувствую насквозь промокших сапог. Остановившись на светофоре, рассматриваю свои ноги и замечаю дырку на мини-берцах.
- Чёрт, ну только этого не хватало! - настроение становится хуже некуда.
Я не могу позволить купить себе новые, потому что поругалась с родителями, и деньги они мне не присылают. Мне еле хватает того, чтобы прокормить себя, какая уже там речь может идти о новой одежде? Тем более, что сейчас самый сезон и всё подорожало втрое.
Загорается зелёный светофор, и я перехожу на другую сторону. Рядом свистят колёса, и я только и успеваю сделать пару шагов в сторону, чтобы не оказаться сбитой чьей-то машиной.
К мою огромному везению остановка этого железного барахла происходит в огромной, грязной и мерзкой луже, частичное содержание которой уже оказывается на моём пальто.
Я уже не выдерживаю и просто рыдаю взахлеб, шагая дальше по улице.
Ну почему, почему, как только стоило мне вернуться в привычную жизнь, всё тут же возвращается на круги своя?
Каждый шаг сулит мне проблемы, сопровождающиеся слезами.
Достаю телефон, захожу в телеграмм и обновляю чат с Матвеем.
Он до сих пор не ответил, может, я слишком навязалась? Зря ему написала. Вообще зря всё это начала, жила бы своей привычной жизнью без надежды на лучшее, и не разочаровывалась бы, когда поняла, что судьбою уготовлено мне быть вечной неудачницей.
Опустошённая, продрогшая и еле передвигающаяся подхожу к общежитию, как слышу знакомый басистый голос.
Поворачиваюсь и вижу его. Матвея.