Принц Из Гетто

До обеденного перерыва оставалось немного времени, и Минни, со скоростью ветра пробегаясь пальчиками по клавиатуре ноутбука, уныло поглядывала на часы. Телефон, что лежал рядом на столе, неожиданно взорвался россыпью оповещений офисного чата, и руки девушки застыли в воздухе, а глаза в ужасе расширились. Таким эффектом обладал только один человек в здании, а значит, и сам он с минуты на минуту ворвётся в кабинет. Минни вздрогнула, когда дверь широко распахнулась, и высокий белокурый омега в брючном свободном костюме прошествовал к боссу, удостоив её скупым небрежным кивком. Дверь в кабинет председателя захлопнулась, а девушка отмерла и облегчённо выдохнула.

- К чертям собачьим. Менять нужно работу, иначе до тридцати поседею от стресса.

Разблокировав телефон, она открыла чат. Вихрь сообщений - ахи, да вздохи под фоткой Джина, входящего в здание компании. Конечно - с грустью думается Минни, - красавец, законодатель мод, икона стиля для всех омег города. И почему кому-то всё, а кому-то ничего? Омега расстроенно швыряет телефон подальше и настороженно прислушивается, тревожно глядя на дверь в кабинет босса и закусывая губу.

- Хоть бы сегодня пронесло, - обращая молитвенно глаза к потолку, бормочет она и нервно сцепляет руки на столе.

Джин, влетев ураганом в кабинет, не глядя на удивлённое лицо мужа, вальяжно расположился на кожаном чёрном диване, ожидая, когда тот закончит телефонный разговор и обратит на него всё своё внимание. Омега кардинально изменился за несколько лет. Сейчас его волосы окрашены в яркий блонд и живописно спадают до плеч. V-образный вырез пиджака открывает соблазнительный вид на острые ключицы. Изящное ожерелье под самой шеей и золотом вышитые инициалы на груди чёрного пиджака дополняют броский, вызывающе сексуальный и стильный образ. Джин великолепен и сам прекрасно об этом знает. В глубоких карих глазах плещутся решимость и отчасти стервозность. Чан с опаской переводит взгляд с шикарного тела на тонкие длинные пальцы, что нервозно постукивают по гладкой коже дивана, и удручённо вздыхает, предчувствуя очередной раунд их непрекращающегося уже месяц боя. Хотя, разве когда-то в их отношениях был полный штиль?

Джин, родив альфе двух прекрасных деток, не долго довольствовался ролью папы и уже через год настоял на обучении. Омега заявил, что не намерен отказываться от мечты стать дизайнером. Дипломную работу он делал в компании Чана, и та получилась настолько удачной, что проект нового ресторана их сети, сделанный Джином, воплотился в жизнь, собрав множество призов и наград. Это стало началом блестящей карьеры. Чан не захотел отпускать ни мужа, ни талантливого дизайнера из компании, и с тех пор они работают вместе. Совмещать отцовство и карьеру сложно, но в итоге Джин нашёл золотую середину. С помощью няни, что с ними уже почти три года, это выходит у омеги виртуозно. Да и Чан всегда на стороне мужа и готов помочь. Спустя годы их семья обрела баланс и гармонию, но тише не стала, ибо взрывной характер омеги остался при нём. Чанбин по-прежнему возмущается и бурчит - мол, как ты это терпишь? На что Чан улыбается и мягко произносит неизменное.

- Я не терплю, я люблю его....

Забыв, о чем говорил секунду назад, Бан хмурится, сжимая крепче телефон в руке. Вырез пиджака омеги черезчур откровенный, а метка выглядывает так кокетливо, завлекающе из-под ворота. Глаза скользят по открытым ключицам, и он сглатывает, чувствуя, как член в брюках моментально твердеет. Можно ли каждый божий день на протяжении нескольких лет влюбляться заново в собственного мужа? Бан Чан ответит - да, если это Хван Хёнджин. Альфа измученно стонет про себя. Навряд ли сегодня обломится что-то, ведь уже месяц они как кошка с собакой, и сдаваться первым ни один из них не намерен. Альфа пожирает взглядом кукольное личико, пухлые губы на котором капризно дуются, демонстрируя высшую степень недовольства, и едва не воет от тоски. Закончив разговор, кладёт телефон и косится с подозрением на мужа.

- Накамото в конце недели летит в Осоку и ждёт ответ. Что я должен сказать? Что мой муж - ревнивый тиран, вместо того, чтобы позволить мне реализовать проект мечты, намерен приковать к своей ноге до конца дней как собаку? - спрашивает омега, и бровь его высокомерно вздергивается вверх, в то время как лицо пышет праведным гневом.

Чан устало вздыхает и повторяет в сотый раз.

- Скажи, что проект может реализовать любой. Лишать себя и детей на месяц любимого мужа и папы ради того, чтобы какой-то желторотый юнец пускал на него свои слюни, прикрываясь проектом, я не стану. Так что нет, ты никуда не едешь. Точка.

Джина трясёт от злости. Стоит Чану запретить что-то, и он кидается в бой, словно бык на красную тряпку. Губа дрожит, в голосе предупреждающе проскальзывают истеричные высокие нотки.

- Проект разрабатывался год, он результат огромных трудов. Почему я должен отказаться от того, чтобы лично воплотить его в жизнь? Это нечестно....

Чан содрогается - дрожь в голосе, слёзы, что застыли на полном страдания лице. Новой истерики он не переживёт, насколько ещё его выдержки хватит? Альфа бесславно теряет позиции, но держится из последних сил и не уступает.

- То есть, это окончательно. Ты решил и, несмотря на моё твёрдое желание закончить работу лично, не намерен идти на компромисс...

Джин обречённо сурово произносит последнюю фразу, и Чан по-настоящему пугается. Зная мужа, уверен - грядёт нечто пострашнее и скандала и слёзной истерики. Омега тянется рукой к верхней пуговице пиджака, и та поддаётся, оголяя грудь. Следом ещё одна и ещё, пока пиджак не падает на диван, а Джин остаётся полуголым, светя розовыми сосками и впалым животом перед обескураженным альфой.

- Это ....ты грязно играешь, Джинни, - хрипит Чан, облизывая глазами бледную кожу.

Пальцы чешутся от желания прикоснуться, и слюной мгновенно наполняется рот.

- Учусь у лучших, - флегматично роняет омега, покрываясь до макушки мурашками под голодным животным взглядом мужа.

- Очень грязно, малыш. Придётся как следует тебя наказать, - рычит, зверея, Чан, и Джин чувствует, как позорно намокает от страха и предвкушения, и смазка липнет к тёсному кружеву, что сдавливает и натирает возбуждение.

Джин встаёт и дёргает пряжку брюк. Те спадают на пол, и Чан забывает о Накамото, ссоре, даже хангыль - всё, потому что на омеге из одежды лишь маленькие узкие белоснежные кружевные трусики и чулки с подвязками на бёдрах. Альфа и про дыхание забывает, разглядывая длинные стройные ноги, затянутые в белое, упиваясь их совершенством. Ласкает глазами сочные бедра в подвязках, выпирающий бугорок на кружевном кусочке ткани. Чан не сомневается, что малышу тесно и неприятно, и представляет, как выпускает измученный член из кружевного плена на волю. Сглатывает от восторга, но слюна тут же вновь наполняет рот. Омега медленно поворачивается спиной и встаёт коленями на диван, опираясь руками о спинку. Разводит ноги как можно шире и чуть прогибается, чтобы альфа разглядел всё в мельчайших деталях. Чан же тяжело дышит и надеется, что это не инфаркт или инсульт, хотя учитывая  разницу в возрасте, омега мог бы и пожалеть мужа. Альфа всё видит слишком отчётливо. Промокшую от смазки ткань кружева, что едва прикрывает текущую дырочку, но не скрывает круглых подтянутых ягодиц, дерзко выставленых на обозрение. Спину, что красиво выгибается, прямо под его большие руки, которые любят гладить, проводя пальцами от шеи до копчика, а затем скользят ниже, к заветному местечку меж ягодиц. Чан теряет терпение и способность мыслить связно, остаётся одно беспросветное желание. Он подходит к дивану и спускает брюки, достаёт стоящий колом член, проводит мокрой головкой по бледным ягодицам. Трётся о кружево, что скрывает пульсирующую жадно дырочку, выбивая из омеги несдержанный высокий стон, и вплетает пальцы в шелковистые светлые волосы. Тянет, не жалея, заставляя выгибать лебединую шею до предела, шепчет сбивчиво и мстительно в ухо.

- Ты хоть представляешь, что я с тобой сделаю за это, решил бросить вызов? Так жаждешь, чтобы всё всегда было по твоему? Я вытрахаю из тебя эту дурь раз и навсегда, малыш...

Чан злится, но хочет до умопомрачения. Только этот омега способен взрывать его мозг, доводить до края. Зверь срывается по щелчку, стоит омеге капризно повести бровью, вильнуть сказочно сладкой попкой перед носом. Альфа бесприкословно ведётся, не зная чего хочет больше - схватить за шею и сжать чуть сильнее или, порвав чёртово кружево, выебать суку так, чтобы не повадно было ставить условия и шантажировать своим охуенным телом.

Кажется, Джину удалось, радостью от осознания триумфа наполняется нутро, но радуется омега недолго. Тяжёлая ладонь хлёстко опускается на задницу, да так, что слёзы брызжут из глаз от боли - альфу он всё же вывел. Дёргается к спинке дивана, но настырные руки тащат назад, и новый шлепок разрезает воздух, оставляя на белой попке ярко-розовый след. Джин всхлипывает и мечется, как дикий зверёк, пытаясь вырваться, но догнавший задницу очередной шлепок заставляет сжаться, цепляясь за спинку дивана руками. Чан водит пальцами по бёдрам, сдирает беспощадно кружево и разводит влажные половинки под жалобные всхлипы. Вводит сразу два пальца, и Джин охает, укладываясь грудью на прохладную кожу дивана. Растягивает альфа недолго, пристраивается и вгоняет член в жаркое мокрое нутро. Рычит восхищенно, прикрывая глаза, трётся о спину омеги, порывисто целует и прикусывает шею. Давит ладонью на позвоночник, заставляя как следует прогнуться, и выходит на мгновение, чтобы вновь одним махом загнать член по самое основание. Трахает остервенело, жёстко, удерживая за плечи, прижимаясь и не позволяя выбраться из агрессивного захвата. Джин стонет так, что слышно, наверное, на несколько этажей ниже, но ему плевать. Пусть слышат - злобно проносится в мозгу омеги. Минни и десятки других, пусть глохнут от звуков их дикого секса. Джину нравится делать это в офисе ещё и потому, что он тоже альфу ревнует. Мысль о том, что тот в прошлом принадлежал не ему одному, задевает. И почему омеги не могут ставить метку? - терзается Джин.. он отчаянно хочет оставить на муже знак, который бы кричал, вопил каждому - это только моё и ничьё больше. Омега впивается ногтями в гладкую чёрную кожу и прикусывает до крови губы. Чан трахает размашисто, несдержанно резко, заставляя громко скулить. Горошины сосков его прижаты к холодной коже дивана, головка истекающего смазкой члена от особо грубых толчков снова и снова трётся о поверхность - Джину кажется, что все нервные окончания в теле оголены до предела и грань, за которой он взорвётся, уже близко. Чан обхватывает за талию, приподнимает и, прижав спиной к груди, продолжает трахать на весу. Толчки короткие, точные - альфа долбит без остановки, Джин дыхание не успевает переводить. Озверело вгрызается в шею, лижет метку, опускает ладонь на стоящий член и надрачивает, размазывая смазку по стволу, и Джин, запрокинув голову, кончает, орошая чёрную кожу дивана белым. Альфа натягивает до упора и выходит за считанные секунды до сцепки, заливая спину и ягодицы омеги спермой. Размазывает её злорадно, лениво, долго ласкает потное обмякшее тело, не желая выпускать из рук.

Джин застёгивает последнюю пуговицу на пиджаке и кидает невинные взгляды на мужа, словно он ни при чём - не шантажировал и не соблазнял грязно. Чан же, сидя в кресле и хмуро наблюдая за одевающимся омегой, молчит. Злость клокочет в нём, но поражение нужно принимать достойно. Бан проиграл, омега едет на месяц в Японию, и всё, что ему остаётся, видимо - дрочить на грёбаный диван, смотреть на который он вряд ли сможет без болезненного стояка. Спасибо омеге и белым кружевным трусикам с чулочками.

- Встретимся вечером дома. Что хочешь на ужин? - спрашивает и улыбается мило омега и тут же осекается под грозным взглядом альфы.

- Понятно, - нервно отвечает на свой же вопрос Джин, читая в глазах напротив, что это не конец, а на ужин и завтрак тоже будет он, в чулках или без них.

Омега молниеносно подбирает свои вещи и уносится прочь, подальше от разгневанного альфы, что с грустью в глазах откидывается на кресле и раздражённо кидает ручку на стол.

Сотни огней в панорамном окне пентхауса переливаются в ночи - город просыпается для разнузданого веселья. Но не для семьи Бан. Гостиная погружена в мягкую убаюкивающую тишину. На диване расположился альфа, пристроив ноги на стеклянном столике. Уткнувшись в ноутбук, он старался не двигаться - лишь пальцы тихонько сновали по клавиатуре, печатая. По бокам, облепив его, как коалы, сопели два очаровательных малыша лет пяти. Неугомонные маленькие двигатели, превращающие днем огромный пентхаус в шумную и весёлую площадку для игр и проделок, безмятежно спали, вымотанные за день, уютно пригревшись на альфе. Джин, сидя за высокой барной стойкой, оторвал взгляд от экрана ноутбука и замер, любуясь семейной идиллией, расплываясь в безмятежной улыбке. Так выглядит его счастье, но каким трудом оно досталось... проблемы со здоровьем, гормональные сбои, послеродовая депрессия, упорное желание добиться чего-то самому и бесконечная учеба, совмещать которую с отцовством поначалу никак не выходило. Ссоры, примирения и бесконечные компромиссы. Чан всегда ставил его на первое место, был рядом и крепко держал за руку. О своей любви ему не нужно было говорить вслух, омега жил в ней, именно она меняла и превращала его в того, кем он является сейчас. Того, кем восхищаются и на кого равняются, ставят в пример. Джин тихо выдыхает, скользя влюбленным взглядом по мужественной фигуре и не может не задаваться вопросами. Где бы омега был, если бы рядом не было Чана? Что с ним стало бы без его самоотверженной любви, поддержки, мудрости и доброты? Были бы у него Тэ и Ви? Слёзы наворачиваются на глаза омеги, и он поспешно стирает их с щёк. Джин бросает мимолётный взгляд на экран ноутбука с проектом Накамото и аккуратно закрывает, встаёт с высокого стула и подходит к дивану. Пристраивается рядом и кладёт голову на тёплое плечо мужа, обвивает руками его грудь. Чан отвлекается от работы, улыбается и бережно целует в висок.

- Я никуда не еду, - едва слышно произносит омега, а Чан замирает - тяжеленный камень падает с души, и жар расползается по телу, накрывая пеленой спокойствия и абсолютного счастья.

- Почему передумал? - коротко интересуется он.

Омега сглатывает и глядит на мужа полными слёз глазами.

- Я совсем не подумал, смогу ли сам прожить вдали от семьи целый месяц. Увлёкся нашим противостоянием, проектом и забыл, как это невыносимо оставлять вас даже на день, - слёзы омеги беззвучно катятся по щекам, не переставая, а Чан проводит большим пальцем, стирая их и ласкает заплаканное личико обожающим взглядом.

- Я так люблю тебя, - сквозь рыдания страстно шепчет Джин, - как ты терпишь меня вообще?

Чан солнечно улыбается в ответ, сверкая ямочками, и проводит успокаивающе ладонью по влажной покрасневшей щеке мужа.

- Я не терплю, я люблю тебя больше жизни.