Главы 39-40
Главы 39-40 (от лица Дмитрия Беликова)
Машина медленно и бесшумно остановилась у нужного мне подъезда. Опустив стекло, я на всякий случай снова проверил номер дома и улицу. Ну да, всё вёрно - именно этот адрес и назвала мне Вика, узнав его от брата Романова.
Вспомнив об этом, я вздохнул. Жаль парня. Действительно жаль. Когда Вика рассказала мне о смерти Дениса... Сказать, что я был в шоке, значит, ничего не сказать. Я не знал его близко, но мог понять. Мог понять, почему он поступает именно так, а не иначе. Почему уходит снова и снова, за что борется. И он был достойным уважения человеком. Сильным, уверенным, настоящим лидером. Почему он ушёл из школы? Он мог бы стать действительно хорошим стражем, если бы закончил обучение. Но он выбрал другой путь. И, что бы ни говорило начальство, уважать его и таких, как он, можно уже только за одно это - за выбор. Свободный, самостоятельный выбор. За то, что не побоялись пойти против системы. За то, что боролись. Ведь, кем как бы их ни называли, отступниками ли, отказниками или необещанными, их цель была заслуживающей уважения. И Денис, по крайней мере, погиб в бою, как настоящий воин. Вот только семье его от этого не легче ни на йоту.
И, как бы эгоистично это ни звучало, нужно смотреть правде в глаза - в первую секунду, когда я узнал о смерти Романова, всё, о чём я мог думать, это Роза. Как она там? Жива ли, не ранена ли? Она в порядке? Конечно, нет. Она потеряла бойца, друга и товарища. И наверняка винит в этом себя, если я хорошо её знаю.
И, чем больше я думал об этом, тем сильнее рвался к ней. Тем сильнее хотел увидеть её снова, взглянуть в тёплые шоколадные глаза, почувствовать под пальцами мягкий шёлк её волос, ощутить её тепло, понять, что она жива, что она рядом, что ей больше ничего не грозит. А потом - спрятать от всех, укрыть за своей спиной, никуда больше не отпускать, ни с кем не делить. И плевать, что я говорил раньше. Я сумею исправить это. Плевать, что она решила отпустить меня, отказаться, держаться подальше. Она - моя, и я сумею заставить её понять и смириться с этим.
Надо только сперва найти её и устроить хорошую взбучку, чтобы хоть изредка начала думать перед тем, как сделать что-то.
Заглушив мотор, я решительно вышел наружу, хлопнув дверцей. Внутри всё сжалось от осознания, что цель близка. Как она встретит меня? Будет ли рада хоть немного? Простит ли? Должна простить. Ей придётся это сделать, потому что больше я её не отпущу.
Мне повезло - из подъезда как раз выходила невысокая полная женщина средних лет с двумя тяжёлыми сумками. Я почтительно придержал ей дверь, получив в ответ благодарную улыбку и восхищённый взгляд. Впрочем, особого внимания на неё я не обратил, быстро и решительно войдя внутрь. Лифт я тоже проигнорировал, без особого труда вскочив вверх по лестнице, даже не сбив дыхания. Тринадцатая квартира была на четвёртом этаже. Глубоко вздохнув, я подошёл к двери и позвонил.
Дверь распахнулась почти сразу. Открыла мне симпатичная девушка с лицом, покрытым милыми веснушками и коротким каре тёмных волос. При виде меня её глаза широко распахнулись, но я не мог понять - от страха или же от изумления.
- Добрый вечер, - вежливо сказал я.
Хм... Ну да, вечер, как же. Теперь ясно, почему она так взволнована - в её дом явился незнакомец в половине двенадцатого ночи. "Добрый вечер"... Но что я мог сказать? Спокойной ночи?
А девушка всё молчала, глядя на меня снизу вверх широко открытыми глазами.
- Меня зовут Дмитрий Беликов, - на всякий случай представился я.
Девушка сглотнула, отвела взгляд, но всё же собралась и, чуть запинаясь, ответила:
- Очень приятно... Тамара...
- Том, кто это? - в коридоре показался молодой парень-дампир, настороженно глядя на меня, и, видимо, на всякий случай чуть выступил вперёд, словно собираясь защищать девушку.
- Дмитрий Беликов, - повторил я, внимательно оглядывая обстановку.
Оба они, и девушка, и парень, были одеты так, словно и не ложились совсем. Да нет, точно не ложились: оба бледные, с залегшими под глазами тёмными тенями. Сколько они не спят? Неужели охотились? Глупо с их стороны. После того, что случилось с их другом, нужно было хоть на время залечь на дно. Хотя, зная Розу...
- Что вам нужно? - устало и как-то равнодушно поинтересовался парень.
- Я ищу Розмари Хезевей, - сказал я. - Вы ведь знаете её? Она сейчас здесь?
По лицу парня скользнула тень, девушка по имени Тамара скривилась, словно от боли, как только я произнёс имя Розы... Сердце отчего-то пропустило удар, я замер, чувствуя неясную тревогу. К чему такая реакция?
- Её нет, - глухо сказал парень.
Я вздрогнул. Её нет? В каком смысле - нет?!
- Послушай, парень, - чувствуя нарастающий страх, выдохнул я.
- Руслан, - нехотя вставил тот.
- Руслан, - кивнул. - Я клянусь, что не причиню ей вреда. Но она в опасности, я хочу помочь! Если ты знаешь, где она, но не...
- Я же сказал, - хрипло перебил меня Руслан. - Её нет.
- Хорошо. Тогда где она?
- Вы не поняли, - тихо сказала Тамара, а в глазах её мелькнула боль. - Её совсем нет.
Эти слова заставили меня содрогнуться, как от удара. Её нет... Нет, такого не может быть. Я не мог опоздать. С ней всё должно быть в порядке. Она не могла...
- Что? - хрипло пробормотал я. - Что произошло?
Руслан горько усмехнулся и попятился, жестом пригласив меня войти. Тамара, едва слышно всхлипнув, шепнула, что сделает чай, и тут же исчезла из виду. Но мне не нужен был чай. Я хотел знать правду. Нет, не так... Я хотел услышать, что понял всё не так, что Роза в порядке.
- Рассказывай, - возможно, я погорячился, позволив голосу сорваться.
И уже через десять минут я знал всё. Знал, что после смерти Дениса Романова отряд необещанных распался. Что Роза велела им прекратить охоту и в тот же день собрала вещи и уехала - якобы назад, в США. Что Руслан, не сдержав обещания, продолжал выходить на охоту в одиночку и даже умудрился убить двух стригоев - его, как оказалось, тренировала Роза. И что Роза тоже обманула друзей, даже не собираясь возвращаться ко Двору.
Похолодев, я с огромным трудом сдержал растущий гнев и безнадёжность, слушая, как их двоих загнали в ловушку, как она велела Руслану убираться и бросить её одну, а сама осталась прикрывать его отступление... Я не винил его. У парня просто не было шансов. Роза поступила правильно... Я могу ею гордиться...
Твою мать, какого чёрта?!
Не знаю, в какой именно момент я потерял самообладание. Вернулось оно только с ноющей болью в правой руке - давая выход своему горю, я с силой двинул кулаком в стену. Было больно, но я даже не обратил внимания на эту боль. Потому что она была ничем по сравнению с той дикой, жгучей болью, что бушевала внутри.
Роза... Мертва... Я больше не увижу её..
Не успел. Не уберёг.
Родная моя, любимая, почему ты не дождалась меня? Зачем рисковала? И зачем пожертвовала собой? Глупая, никто не требовал от тебя героизма, никто не упрекнул бы в трусости! Зачем ты это сделала, зачем? Но по-другому ты не могла. Поступи ты по-другому, то не была бы Розой, которую я так любил.
Сейчас я с горечью вспоминал свой страшный сон, оказавшийся пророческим. Я обещал, что не позволю, чтобы с ней случилось что-то плохое. Я клялся, что всегда буду рядом, чтобы защитить её. И я солгал. В тот момент, когда я был ей нужен, меня рядом не было.
- Это моя вина, - горько пробормотал Руслан.
- Нет, - машинально покачал я, невидяще глядя перед собой.
Её нет... Её больше нет...
Нет! Этого. Просто. Не. Может. Быть.
Она не могла умереть.
Она жива. Должна, обязана быть жива.
И я найду её, где бы она ни находилась. И вытащу оттуда, чего бы мне это ни стоило.
- Она защищала меня, - упрямо покачал головой дампир.
- Сколько прошло времени? - хриплым, срывающимся голосом спросил я.
- Больше недели... - вздохнула Тамара, появляясь в комнате с подносом, уставленным чашками.
- Дней десять или одиннадцать, - уточнил Руслан.
Я судорожно вздохнул. Шансов почти нет. Она не могла выжить. Никто на её месте не выжил бы.
- Мы приходили на то место, - тихо продолжила Тамара, глядя на меня с сочувствием и жалостью. - Руслан разбудил меня, я тут же примчалась... Но там мы обнаружили только трупы стригоев.
- Трупы? - переспросил я, чувствуя, как зарождается надежда.
Быть может, если там были трупы стригоев, она смогла уйти?
Видно, дампирка по моему лицу сумела догадаться о моих мыслях, потому что в следующий миг медленно покачала головой:
- Её телефон не отвечает... Мы связались с её подругой, Сидни, но она тоже не получала никаких известий, Дмитрий. Если бы Роза была... В общем, она нашла бы способ с нами связаться. Обязательно.
Если только её не держат в плену, как когда-то это сделал я.
И если это так... Боюсь даже представить, через что ей пришлось пройти, через какие пытки и какую боль. Жестоко и эгоистично с моей стороны надеяться, что она всё ещё жива. Даже если они покалечили её. Но я надеюсь. Да, надеюсь на это, потому что это ещё можно исправить. Мы со всем сумеем справиться. Лишь бы только она была жива! Лишь бы только у меня была возможность обнять её, услышать её голос, увидеть её взгляд - нежный, любящий, преданный, до боли доверчивый. Взгляд, который она дарила только мне. Пока я не уничтожил его лично, сменив любовь и нежность в её глазах на боль и недоумение. Она пошла ради меня на всё, а я её предал. Она меня спасла, а я её подвёл.
Зачем вообще было это всё? В чём смысл? Я хотел защитить её. Хотел, чтобы она была в безопасности. Но вместо этого причинил ей боль, которая заставила её уйти. Так в чём смысл? Она любила меня, я любил её. Жизнь снова и снова ставила между нами непреодолимые препятствия. Мы справились с ними всеми - вместе. Но главное препятствие, мою фактическую смерть, она преодолела в одиночку. Прошла такой трудный путь, в чужой стране, отринув страхи и сомнения, и в конце концов добрела до меня, пришла ко мне. А я этого не оценил. Я сам отказался от неё.
А, если бы я сделал другой выбор, она была бы жива.
Прости меня, родная. Прости. Я не знал, что так выйдет. Если бы я мог исправить всё, если бы мог обменять свою жизнь на твою, сделал бы это, не задумываясь... Ты была моей жизнью, моей душой, моей карой и моим спасением... Моя единственная боль. Моя единственная любовь.
Я всегда буду любить тебя, Роза. До конца своей жизни. Жаль, что ты так и не узнала об этом...
"Не хмурься, товарищ. Тебе не идёт".
Вздрогнув, я выпрямился и с надеждой обернулся. Этот голос я узнал бы из тысячи. Её голос. Пусть тихий, едва различимый, путь приглушённый, словно доносился издалека... Но её.
Но её рядом не было. Снова.
Неужели я ослышался? Мне померещилось? Как тогда, на вокзале. Или я схожу с ума? Плевать. Мне действительно уже всё равно.
"И кстати, товарищ... Я тоже тебя люблю".
- Я знаю, - глухо пробормотал я.
Тамара и Руслан, прервав свой тихий разговор, непонимающе посмотрел на меня. Я лишь устало покачал головой и поднялся на ноги, поставив на стол чашку с нетронутым чаем и не чувствуя почти ничего, кроме странной, навалившейся внезапно апатии.
- Пожалуй, мне пора, - пробормотал я. - Спасибо за чай...
Они пытались вяло возражать, предлагали заночевать. Но я не стал. Рассеянно, почти машинально что-то говорил, не понимая смысла своих слов, а в голове тупой пульсирующей болью билось только одно: "Её больше нет..."
Уже в коридоре, сняв с крючка свой плащ, я услышал звонок в дверь. Тамара и Руслан недоумённо и встревоженно переглянулись, а я на автомате, не думая о том, что делаю, тут же открыл дверь, не удосужившись посмотреть в глазок. Тамара за спиной что-то протестующе пробормотала, но и сам уже привычно напрягся - за дверью никого не было. Готовый ко всему, я осторожно шагнул наружу...
В следующий миг кто-то с тихим сдавленным стоном упал на меня сбоку, я едва успел подставить руки и подхватить кого-то.
А ещё через секунду моё сердце остановилось и тут же забилось с утроенной скоростью - это была Роза.
С ужасом я вглядывался в родные черты любимого лица, сейчас искажённого мукой и страданиями.
Её тело было покрыто свежими царапинами и засохшей кровью. Лицо забрызгано кровью и покрыто копотью. Роскошные некогда волосы спутанным окровавленным колтуном спадали на глаза.
Кровь. Раны. Ожоги. Царапины.
Она выглядела ужасающе, но для меня была прекрасна - потому что жива.
Да, она едва дышала, да её тело сотрясала мелкая дрожь, да, её раны и ожоги пугали... Но она была жива! А всё остальное можно ещё исправить.
- Роза! - ахнула за спиной Тамара. - Господи, она мертва?!
- Нет, - глухо пробормотал я, в отчаянии прижимая девушку к себе. - Она жива. И будет жить.
- Дмитрий...
Не слушая, я моментально подхватил её на руки, так осторожно и бережно, боясь потревожить, причинить боль, словно хрустальную статуэтку. Нет, не "словно". Для меня она и была драгоценностью.
По лестнице я не шёл, бежал, прекрасно понимая, что нужно спешить, и краешком сознания с облегчением отметив, что Руслан мчится за мной, второпях крикнув что-то Тамаре.
Я не оборачивался. Сейчас каждая секунда на счету. Роза ещё жива, но жизнь уже покидает её тело. Вряд ли она протянет долго...
Нет! Она справится. Она сильная. Я должен успеть.
Не имею права на опоздание.
Лисса. Ей нужно к Лиссе. Вернее, к кому-то, кто умеет не лечить - исцелять, как Лисса. Но принцесса сейчас в штатах, ей никак не успеть. А значит, нужно найти того, кто мог бы сделать это вместо неё.
- Возьми у меня в кармане ключи, - скомандовал я, оказавшись у машины.
Руслан, понятливо кивнул, тут же вытащил ключи и открыл машину, не дожидаясь моих приказов, открыл пассажирскую дверь, прыгнул на водительское сидение. Я осторожно забрался в салон, ни на миг не выпуская из объятий хрупкое тело измученной, умирающей девушки.
- В Бийск, - отрывисто приказал я.
Машина резко рванула вперёд, почти мгновенно вырулив на шоссе. Руслан, понимая то же, что и я, выжимал из неё всё, что мог, мчался на предельной скорости. Но мне этого было недостаточно. Нужно ещё быстрее.
Одной рукой я с трудом нащупал свой телефон, набрал номер...
- Дима? - радостно отозвалась мама на том конце провода. - Сынок, всё в...
- Мам, не время, - перебил я. - Позвони Оксане и Марку. Пусть сейчас же едут к тебе и ждут меня там. Я буду, как только смогу.
- Димка, что случилось? - заволновалась та.
- Мам, прошу, делай, что я говорю! - не выдержав, сорвался на крик, с трудом перевёл дыхание и еле-еле смог продолжить. - Роза умирает...
- О, Господи! - ахнула она.
- Прошу, свяжись с Оксаной, - уже более спокойно выдавил я. - Это единственный шанс.
- Конечно, я позвоню...
- Спасибо, - прошептал я. - Я уже еду.
Всё будет хорошо. Всё обязательно будет хорошо, родная, только продержись. Прошу... Только живи...
***
Весь этот бесконечный путь от Новосибирска до моего родного города показался мне самой страшной мукой ада. Руслан, не говоря ни слова и решительно сжав челюсти, гнал машину в ночь, а я на заднем сидении медленно горел в огне страха и отчаяния, сжимая в объятиях израненное тело.
Я ни на что не реагировал, вглядываясь в любимое лицо, боясь не то что отвести взгляд, но даже моргнуть. Автомобиль на самой высокой скорости мчался по дороге, а я словно физически ощущал, как неумолимо утекает время. Словно мы изо всех сил пытались убежать на этой проклятой "хонде" от самой Смерти, а она, не желая сдаваться, гналась за нами, занеся косу надо головой...
Роза не приходила в себя. Не реагировала на мои слова, мои прикосновения. Только тихо стонала время от времени и часто, прерывисто дышала. Её лицо горело, словно в лихорадке, некоторые царапины упорно продолжали кровоточить. Моя одежда и руки уже испачкались в крови, но мне было плевать. И сердце судорожно сжималось в груди каждый раз, когда её начинала бить мелкая дрожь. В такие минуты я только крепко прижимал её к себе, ненавидя себя за то, что не могу ничем ей помочь, словно пытаясь таким образом удержать, защитить... И боясь даже подумать о том, что случится, если она умрёт здесь, на моих руках.
Она уже умирала. Я знал это. Чувствовал. Никакие врачи не смогли бы ничего для неё сделать, вся надежда только на пользователя Духа. Но до Оксаны ещё нужно добраться.
- Всё хорошо, родная, я здесь, я с тобой... - бессвязно шептал я, всё крепче сжимая объятия, словно боясь потерять, если хоть на миг выпущу из рук.
Она не отвечала. Только, приоткрыв рот, судорожно ловила ртом воздух и тихонько стонала.
- Быстрее, быстрее, - в отчаянии торопил я.
- Я не могу быстрее, - с таким же отчаянием отвечал Руслан. - И так выжал всё, что мог.
И снова сдавленный стон, дрожь хрупкого, измученного тела на моих руках, снова безумный страх потерять и снова - невыразимое облегчение, едва приступ отступил и дыхание её хоть немного, но выровнялась.
Замкнутый круг.
- Не бросай меня, слышишь? - бормотал я всякую чушь, лишь бы говорить, лишь бы она знала, что не одна, что нужна, что помощь уже близко. - Не смей. Ты нужна мне. Не оставляй меня одного.
Время превратилось в мёд. Густой, тягучий мёд, который не желал течь быстрее, словно застыв на одном месте. Время превратилось в боль. Тупую, ноющую боль в сердце, потому что каждый стон Розы, каждый её всхлип вонзался в меня отравленным кинжалом, оставляя незаживающие кровоточащие раны. Время превратилось в единственную надежду и единственного судью. Потому что жизнь той, что для меня дороже собственной жизни, висела на волоске и зависела только от того, хватит ли нам этого самого времени.
- Только не умирай...
Потому что без тебя я не смогу жить. Потому что именно ты - вся моя жизнь. Не будет тебя - не станет и меня.
- Не умирай...
***
Автомобиль резко затормозил прямо у моего дома, и его пассажирам было одинаково плевать на все правила дорожного движения.
К этому моменту я еле дышал, больше прислушиваясь к её дыханию, слабому, тихому, почти неразличимому, и боясь, что каждый вздох может стать последним.
Понятливый Руслан тут же оказался снаружи, небрежно хлопнув водительской дверцей и открывая дверь передо мной. Мне было плевать, что в данный момент мы находимся в городе, где живут дампиры, что нас могут увидеть. И мне плевать, что могли подумать другие, увидев, как я выбираюсь из машины с полуживой девушкой на руках.
Входная дверь распахнулась, не успел я даже пересечь улицу и дойти до крыльца. Видимо, в этом доме тоже не спали, со страхом дожидаясь конца, счастливого или... нет. На пороге стояла бледная, напуганная Виктория, с ужасом взирая на безжизненное тело в моих руках.
- Господи, Димка, что с ней случилось? - едва владея собой, прошептала она.
Не особо церемонясь, я просто осторожно отпихнул её плечом в сторону, чтобы стремительно войти в прихожую и уже с порога поинтересоваться, затаив дыхание:
- Где Оксана?
- Димка... - только и сказала Вика, закусив губу.
- Что? - не дыша, спросил я.
- Дима! - с этим криком к нам выбежала мама, бледная, с растрёпанными волосами, с маской горечи на лице.
- Мам, где Оксана? - нетерпеливый вопрос, возможно, слишком резкий.
Но как я могу говорить спокойно, если она умирает на моих руках?!
Но мама не отвечала, с какой-то странной смесью ужаса, горечи, жалости, страха и сочувствия глядя на Розу.
- Бедная девочка, - прошептала она.
- Где Оксана?! - не выдержав, заорал я.
- Дим... - появившаяся тут же Соня осторожно погладила меня по плечу, стараясь не смотреть на Розу. - Мы позвонили ей сразу, честно... Но Оксана вместе с мужем гостила у родственников... Она уже едет. Но пока её нет.
- Сколько?.. - выдохнул я.
- Ещё пару часов, - тихо сказала мама.
Я закрыл глаза, пытаясь дышать спокойно, стараясь не сорваться.
Два часа. Роза не выдержит столько. Помощь ей нужна уже сейчас. Сию секунду.
- Она справится, - уверенно заверил меня новый голос, и я выдохнул сквозь зубы, чувствуя надежду.
Кому-кому, а словам бабушки Евы я верил всегда. Если она сказала, что Роза сумеет, значит, всё будет хорошо.
- Ты уверена? - на всякий случай уточнил я.
- Она сильная, - без тени сомнения выдала Ева. - Сильнее, чем я думала. Справится.
- Дим, я приготовила комнату... для неё, - пробормотала мама, украдкой вытерев слезу. - Пойдём, уложишь её...
- Нет, - я машинально отступил, словно её могли отнять у меня.
Теперь я никогда не отпущу её. Даже если она захочет уйти сама.
- Не будь глупцом, - раздражённо бросила Ева, сверля меня недовольным взглядом. - Её нужно привести в порядок. Да и тебе не мешало бы помыться и переодеться.
- Но...
- Живо!
Ева - не тот человек, с которым можно спорить, если она чего-то хочет. Особенно, если она - твоя бабушка.
Я напрочь проигнорировал распахнутую дверь приготовленной для Розы комнаты, уверенно распахнув ногой дверь в собственную спальню. Тут её место. Здесь, рядом со мной. Осторожно, бережно уложил её на кровать, не заботясь о чистоте постельного белья. Плевать, на всё плевать. В комнате тут же показалась мама с сестрой, неся тазик с водой и небольшие полотенца.
- Иди, - уверенно кивнула мне Соня. - Мы о ней позаботимся.
- Я сам, - хрипло выдавил я.
- Ты не железный! - не выдержала мама. - А она мне как дочь, так что я тоже имею право ей помочь!
Спустя минуту я уже быстрым шагом направился в ванную. Не потому, что меня уговорили или убедили. Мне было плевать на все доводы. Но я понимал, что чем больше я буду спорить, тем дольше Роза останется одна.
В этот раз в ванной я пробыл рекордно короткий срок даже для себя. Просто скинул испорченную одежду на пол, наскоро ополоснулся под душем, быстро обтёрся полотенцем и натянул свободные спортивные штаны, в которых обычно ходил по дому. Больше тратить время на что-либо я не собирался.
Мама времени тоже не теряла. Когда я вошёл, изорванная и пахнущая дымом одежда Розы ровной кучкой лежала на полу, а сама она была одета в широкую ночную рубашку матери. Соня, намочив полотенце тёплой водой, аккуратно очищала её лицо от грязи и, по возможности, от крови. Я замер на месте, забыв, на мгновение, как дышать.
Чистое от копоти, её лицо выглядело ещё страшнее - во всей красе был виден неровный шрам по всей левой щеке, синяки, ожоги...
Твари! Господи, родная моя, что же они с тобой сделали...
И в этом есть моя вина.
И мне хотелось уничтожить того ублюдка, который мог сделать с ней такое.
- Ну вот и всё, - тем временем неуверенно прошептала мама, осторожно погладив Розу по щеке. - Бедное дитя...
- Оставьте меня с ней, - попросил я, неслышно подходя ближе.
- Димка, тебе нужно отдохнуть, - запротестовала Соня.
- И ты всё равно ничего не сможешь сделать, - сочувственно добавила мама. - Помочь ей может только Оксана, и всё зависит от Розы - справится ли она, дотянет ли...
- Она справится, - хрипло выдавил я.
Соня отвела взгляд и чуть заметно покачала головой, прикрыв глаза. Не верит. Плевать. Она не знает Розу так, как знаю её я. Она справится. Она сильная, она всё выдержит.
- Тем более, - более уверенно продолжала мама. - Ты должен отдохнуть, силы тебе ещё понадобятся, и...
- Я буду с ней, - чуть более резко, чем нужно, отрезал я.
Соня ещё пыталась протестовать, но мама уже всё поняла. Тихонько вздохнув и ещё раз с болью посмотрев на лежащую в постели девушку, она ободряюще погладила меня по плечу, взяла сестру за руку и покинула комнату, прикрыв за собой дверь. Я знаю, что одного меня всё равно не оставят. Знаю, что Виктория наверняка будет где-нибудь неподалёку, незаметно прислушиваясь к происходящему в моей спальне. Но мне было плевать. Сейчас меня волновала только драгоценная ноша в моей кровати.
Сколько я просидел рядом с ней, в кресле у постели, держа в руках её холодную ладонь? Не знаю. Я не следил за временем. За настоящим временем. Я напрочь забыл о секундах и минутах. Мне было плевать на часы. Я только сидел и считал её вздохи, и только по ним определял, сколько прошло времени.
Я уже не боялся. Не потому, что уверился в благополучном исходе. Просто самое страшное для меня - жить в мире, в котором больше нет её. Но я и не собираюсь. Так к чему беспокойство? Мы будем вместе, так или иначе. Здесь или там, уже неважно. Небеса должны это нам.
Иногда Розу вновь начинала бить крупная дрожь, дыхание её учащалось, сквозь чуть приоткрытые бледные губы вырывался стон боли... А я только прижимал к губам её руку, отчаянно мечтая быть способным забрать её боль, перетянуть на себя. Пройти это испытание вместо неё. Но это был её путь. Её дорога, которую она должна была пройти в одиночку. А я... Я мог только ждать её у финиша и надеяться, что она дойдёт, не сорвётся, не захочет сойти с дистанции. И я ждал. Ждал, надеялся и верил.
- Не уходи, - бормотал я, втайне надеясь, что она услышит, угадает смысл слов, вернётся. - Останься со мной... Я всё исправлю. Клянусь, я больше никогда не сделаю тебе больно. Я всегда буду рядом с тобой. Только живи, Роза. Только живи...
Краем уха я слышал печальные вздохи за дверью и понимал, что мои слова слушает не только Роза, но мне было всё равно. Пусть слушает хоть весь город, лишь бы услышала и поняла она...
Она не умрёт. Не посмеет оставить меня. Не захочет бросить Лиссу. Она вернётся. По-другому просто быть не может. Не может быть мира, в котором не будет её задорного смеха, лукавой улыбки, блеска тёплых карих глаз. В котором никто не назовёт меня этим дурацким "товарищ" и не посмотрит нежно, уверенно, ласково, как умеет лишь она одна. Такой мир мне без надобности.
Почему всё это дерьмо происходит именно с ней? Почему такие испытания выпали именно на её долю? Чем она заслужила подобное? В свои восемнадцать лет она прошла такое, с чем не справилось бы большинство взрослых и опытных стражей. Она умерла и воскресла. Она сумела сбежать из академии вместе с принцессой, защищая её, и оберегала её два долгих года, заставляя целые поисковые отряды специально обученных людей сбиваться с ног, разыскивая её. Она позволяла своей подруге питаться собственной кровью, напрочь забыв о собственном благополучии и репутации. Она в семнадцать лет смогла сделать то, что могло оказаться не под силу другим. Сумела выбраться из, казалось бы, безвыходной ситуации, вытащила оттуда мороев и друзей, оставшись сама, готовая пожертвовать собой. И она сделала бы это, если бы новичок Эшфорд не вернулся. А потом она убила двух сильных стригоев старым ржавым мечом.
Она прошла всё это и выдержала. Она видела призраков и не сломалась. Она боролась в настоящей полномасштабной битве и выжила, положив добрую половину всех немёртвых. А потом она потеряла меня, но справилась и с этим. Бросила всё, наплевала на своё будущее, оставила даже Лиссу, чтобы найти меня. И она сделала это, сделала невозможное возможным.
Её жизнь - сплошное испытание. Неужели всего этого было мало? Зачем ей нужно было проходить ещё и через это?
Она - истинная женщина. Женщина с большой буквы. Умеющая любить самоотверженно, всем сердцем, отдающая этой любви всю себя, без остатка. Преданная своему долгу и никогда не отступающая от собственных принципов. Верная своим друзьям и близким, всегда готовая помочь, поддержать, не способная предать. Уверенная в себе, благородная, сильная, в любую минуту готовая встать на защиту тех, кого любит, и беспощадная к врагам.
Моя женщина.
Почему мне нужно было так много времени, чтобы осознать это?
Роза на кровати вздрогнула и закашлялась, приоткрыв рот и ловя губами воздух. Грудь её тяжело поднималась и опускалась, ей было трудно дышать. А маленькая женственная ладонь в моей руке становилась всё холоднее, отдавая своё тепло мне, как последний прощальный дар. Я со стоном опустил голову, прижав её руку к своему лицу.
Время на исходе.
Пожалуйста, живи!
Дверь за спиной тихонько приоткрылась, пропуская в комнату мать. Она, не говоря ни слова, прошла к кровати, села на краешек и мягко погладила меня по волосам. Как когда-то очень давно, в далёком детстве, когда успокаивала мои страхи ночных кошмаров, сидела со мной по ночам, тихонько пела что-то ласковое, нежное...
- Держись, - только и сказала она.
Я держусь.
- Всё будет хорошо, - продолжала Соня, появляясь в проходе.
Конечно, будет. Я не хочу думать о другом исходе.
- Димка, это Марк! - радостно завопила Виктория где-то в прихожей.
"Димка, это Марк". Всего три слова. Это даже не "я тебя люблю". И тем не менее эти слова словно вдохнули в меня жизнь, дали новую надежду. Всё будет хорошо. Если Марк и Оксана здесь, всё будет в порядке.
Громкий, надрывный кашель заставил меня похолодеть. Из уголка красиво очерченных губ медленно стекала тоненькая струйка крови. Соня, не говоря ни слова, сорвалась с места и помчалась из комнаты, а я крепко сжал холодную руку, сейчас отчего-то начавшую дрожать.
- Всё хорошо, родная, уже почти всё, - торопливо шептал я, в отчаянии гладя её по щеке. - Ещё немного...
Нет, не может такого быть, чтобы она умерла сейчас, на моих руках, когда спасение буквально в двух шагах!
- Быстрее! - хрипло крикнул я срывающимся голосом.
В коридоре послышался громкий торопливый топот... Дрожь хрупкого тела стихала, сменившись короткой, едва заметной конвульсией... Тонкие губы приоткрылись в беззвучном стоне, но из горла не вырвалось ни звука... Я даже не отреагировал, когда по щеке скатилась слеза, которую удержать я был не в силах...
Кто-то резко и грубо отпихнул меня в сторону. Я не возражал - видел спину Марка, в отчаянии смотрел, как спешит к кровати Оксана, как напряжённо всматривается в лицо умирающей девушки, как сжимает её руку, закрыв глаза и сильно побледнев...
Время тянулось бесконечно. Я боялся даже дышать, лишь бы, не дай Бог, не помешать, не сорвать всё. И отчего-то даже не сопротивлялся, когда кто-то подхватил меня под руку и потянул прочь из комнаты, заставил сесть в кресло, сунул в руки стакан... Не раздумывая особо, я тут же опрокинул его, поморщившись - виски. Ненавижу.
Но, по крайней мере, алкоголь помог мне прийти в себя. Я снова начал разумно осознавать окружающий мир. Напротив меня, напряжённо сжав руки в кулаки, сидел бледный и осунувшийся Руслан. Похоже, это он вытащил меня из спальни. Вскочив на ноги, я уже снова бросился туда, как путь мне преградил необещанный:
- Ты ничем там не поможешь, - резко бросил он. - Только будешь мешать.
Конечно, я мог легко отбросить его в сторону, даже не напрягаясь. Этот парень в бою со мной и минуты не продержался бы. Но разум подсказывал всё-таки послушать его, не ходить, не мешать. В самом деле, что я могу сейчас сделать? Ничего. Это не моя битва. Не мой путь. Сейчас в игре только три игрока - Роза, Оксана и Смерть. Я могу только наблюдать, не имея возможности вмешаться и помочь.
Вот то, что я ненавижу больше всего - бездействие, необходимость ждать, когда близкий мне человек борется за жизнь. Невозможность сразиться с её противником, как со стригоем, одолеть его и тем самым выиграть эту самую жизнь - для неё. Но со Смертью нельзя драться.
Я снова потерял счёт времени, каменным изваянием застыв у окна, стиснув челюсти и сжав кулаки до боли в костяшках, хоть как-то пытаясь сдержать бурю, бушевавшую внутри. Тело словно окаменело, и где-то внутри робко, словно боясь сделать что-то не так, билось сердце. Мир снова потерял свои очертания, звуки исчезли, а я лишь стоял в своём собственном мирке, центром которого были огромные весы, на одной чаше которых была Жизнь, а на другой - Смерть. И в этом моём мире странным образом смешались боль, страх и отчаянная, слепая надежда. И только сам Бог мог знать, какая из двух чаш перевесит в этот раз...
- Димка? - где-то там послышался тихий голос.
Глубоко вздохнув и внутренне приготовившись ко всему, я покрепче стиснул зубы и обернулся. Если она скажет сейчас, что... Я не выдержу.
И тут же громко выдохнул, пропуская воздух сквозь сжатые зубы, позволяя облегчению проникнуть в свой мир.
Мама плакала. Всё её лицо было залито слезами, но в глазах сияла радость, а на губах была нежная улыбка.
- Всё хорошо, - шепнула она. - Роза в порядке...
И только тут я осознал, в каком напряжении держал себя всё это время. Осознал, потому что тело впервые в жизни ослабело настолько, что перестало слушаться хозяина, и спустя миг я обнаружил себя на полу, обессилено стоя на коленях, растерянно закрыв глаза и даже не пытаясь сдержать слёзы. Мне не было стыдно за эту слабость. Потому что моя личная сила сейчас лежала там, в моей спальне, и с ней всё будет в порядке, она будет жить. А всё остальное неважно.
Я даже не сопротивлялся, когда мама тихо опустилась на колени рядом со мной и крепко обняла. Только опустил голову и уткнулся в родное плечо.
Теперь всё будет хорошо.