Insensitive

Хосоку двадцать восемь лет. Детство альфа провёл в Корее. Это те далёкие, казалось, существующие в другой жизни времена, когда его отец Цуками был ещё обычным охранником и не имел ничего общего с преступностью. Своё шестилетие Хосок отметил в маленьком домике на окраине Токио, здесь то все и началось.

Из грязи в князи, говорят, люди способны выбраться, что и произошло с Чонами... Только власть их, деньги и авторитет собраны из трупов жертв Цуками, из испачканных кровью денег и грязи.

В отличие от Чонгука, старшему Чону не привыкать пачкаться. Напротив, он не против работёнки, где нужна грубая сила.

Хосока порой называют Мучителем: если нужна какая-нибудь информация, если кого-то необходимо заткнуть, лучше альфы с этим никто не справится. Сколько раз его скулы пачкали капли крови, брызгающей из разорванной сонной артерии жертвы. Сколько раз его руки были по локоть в красном. Сколько глаз он выколол раскладным ножом, сколько ногтей он вырвал с корнем кусачками. И всегда, по закону, придуманному самим же мужчиной, жертвы наблюдали за одной и той же улыбкой, за оскалом, пропитанным чужой болью и ничтожеством, за безумием в истинном обличии.

Чонгук не пачкается, а Хосок пачкает.

Прошла неделя со звонка отца. Альфа понимает, что так больше не может продолжаться: дни сменяются ночами, а сдвигов в деле никаких. Акира утверждает, что Юнги неприступное безэмоциональное бревно, Чонгука ближе не подпускает и о Цуками говорит с одним Тэхёном, и то - прячась за углом.

Откровенно говоря, Хосока это заебало. Сегодня пятница, он решает посвятить ночь себе. Бросив ключи от спорткара в ладонь охранника, блондин сдержанно кивает и, стянув с прямого носа солнечные очки, входит в клуб.

Фиолетовые оттенки светодиодов тут же скручивают ему голову. Стойкий запах коктейлей и аромат омег забиваются в ноздри, вытесняя трезвость ума - ему на смену приходит экстаз.

Хосоку выделяют целую веранду для отдыха. Он откидывался на пурпурный диван и сразу приглашает на бёдра омегу, разрешая официанту разлить ему текилу. Отсюда открывается вид на танцпол, где полно людей, оставивших адекватность снаружи, позволивших похоти забиться в поры. Музыка с подходящей атмосферой закрепляет эффект хаоса, и Хосок послушно ему поддаётся.

Спустя минуту альфа уже в туалете: стоит упираясь спиной о стену, томно дышит и зарывается ладонью в густую шевелюру отсасывающего омеги.

Хосок от удовольствия рычит, сам насаживает, двигает бёдрами и дёргается в приятной судороге, когда блядь заглатывает член до конца и лижет языком головку. Альфа готов кончить парню прямо в рот, тот сидит на коленях, надрачивает и одновременно сосет так мокро и глубоко, что у Чона подкашиваются ноги.

В самый пик Хосок дергает омегу за волосы назад, кончая тому на лицо, но неожиданно дверь в уборную открывается, и в помещение входит, к удивлению одурманенного минетом блондина, Ким Тэхён.

Это было внезапно, потому ему подумалось, словно брюнет - следствие усталости и опьянения. Тем не менее, Тэхён реален.

Он стоит у порога, смотрит на картину перед носом с долей презрения, затем быстро отводит взгляд от члена, откуда капает сперма, и подходит к крану, чтобы помыть руки.

Хосок помутневших глаз с прокурора не сводит, глядит на него через зеркало и подмечает в отравленном текилой уме, что Ким в жизни намного красивее, нежели на фото. Впрочем, и там, и там он богичен, и, стоит заметить, будь тот омегой, Хосок бы мимо не прошёл.

Тем временем омега поднимается с колен, немного смущённый подходит к раковине, где стоит невозмутимый брюнет, берет бумажные полотенца и пулей вылетает из сортира, на ходу вытираясь.

Хосок застегивает ширинку брюк, случайно поймав через зеркало ещё один взор альфы. Ухмыляется, медленно натягивая ремень.

— Тоже хочется?

— Прошу прощения? - не понимает Тэхён.

— Отсосать мне.

Наконец-то на лице брюнета появляется эмоция - возмущение. Он собирает брови и разворачивается к мужчине, кривя уголком рта.

— Я похож на того, кому интересны альфы?

— Судя по тому, как ты смотрел на мой член, вполне, - ехидно подмечает блондин, пройдя мимо оцепеневшего Кима и остановившись у раковины.

Хосоку удалось его смутить, вывести из строя, чем он и гордится. От Чонгука толку мало, поэтому будет лучше подстраховаться и вступить в игру. Возможно, Чон ошибается, и альфа правда предпочитает омег, однако проверка лишней не будет.

— Если хочешь, просто попроси, - добивает Хосок, открыто издеваясь над ошарашенным чужими словами прокурором.

— Что ты о себе возомнил?! Ты в курсе, что ведёшь диалог с представителем закона?! - Тэхён в ярости напоминает огромный куст терновника.

Он наступает, мрачнея с каждой секундой, сжимает кулаки. Глаза цвета густого мёда вынуждают Чона стушеваться.

— Наверное, я ошибся.

— Ещё как!

— Прости, - пожимает плечами Хосок, и в его «прости» ни грамма искренности.

Блондин следит за тем, как Тэхён, разнервничавшись, достаёт из внутреннего кармана джинсовой куртки Мальборо. Тот сует сигарету в рот, но не успевает зажечь, поскольку Хосок вытаскивает соломинку прямо из чужих уст и тащит в свои.

— Какого хрена?! - беснуется парень.

— Не обессудь, мне только что отсосали. Я нуждаюсь в перекуре.

Брюнет на это зло фыркает и достаёт из пачки новую сигарету.

— Что ты тут делаешь, представитель закона? Неужели за кем-то следишь? - Чон в уме восхищается сценой, которую ему устроил прокурор.

Так красиво курить никто не умеет. По крайней мере, таких людей альфа ещё не встречал. Тэхён затягивается секунды три, его скулы впадают, а налитые вишнёвым соком губы-бантики надуваются, и эта картинка доставляет Чону эстетическое удовольствие. Он даже случайно ловит себя на мысли, что такие губы идеально бы смотрелись на его члене. Да блять, они созданы для поцелуев и минетов.

— Не твое собачье дело, - дерзко обрывает Ким, попятившись к соседней стене, на которую он облокачивается затылком, открывая вид на лебединую шею.

Парень одет в белую футболку, джинсовую куртку и штаны. Просто, но, черт возьми, на нем эта одежда выглядит, как на модели Гуччи. Почему красивые парни рождаются альфами? Почему Хосоку так не везёт?

— Какие мы грубые и загадочные. Повезло твоему омеге, - выдыхает дым Чон.

— Нет у меня омеги.

— Значит, всё-таки альфа?

Тэхён усмехается, затягивается в последний раз и бросает окурок в унитаз. Отталкивается от плиточной стены и, проходя мимо блондина, высокомерно отвечает:

— Мечтай.

— Может, и помечтаю. Мысли-то материальны, - не оборачиваясь, говорит второй и ловит запах мяты.

Он остаётся в уборной один, но ещё долго ему кажется, что Тэхён рядом. Запах не тлеет. Не тлеет и мысль о том, как смотрелись бы губы Кима на члене Хосока. Это настораживает блондина. За двадцать восемь лет он никогда не задумывался, что ему могут нравиться альфы, однако после встречи с прокурором, он вдруг переосмыслил некоторые вещи. Его пугает собственное необъяснимое желание - желание, чтобы Тэхён ему отсосал.

Хосок выходит в зал, но не поднимается на веранду, а идёт прямо к выходу, чтобы обсудить свои ощущения с братом.

***

Юнги только выходит из судебного заседания, прощается со свидетелями и, насвистывая простенькую мелодию, идёт по тротуару. Погода хорошая, светит солнце, и на небе ни тучки. Однако шаг омеги замедляется, стоит ему заметить Чонгука.

Альфа одет в чёрную рубашку, пиджак и того же цвета классические брюки, которые отлично сидят на его бёдрах. Акира стоит, прислонившись к двери дорогой машины; его губы держатся в приветливой улыбке, брови приподняты, да и весь он сам выглядит бодро.

Заметив насупившегося омегу, Чонгук машет ему.

— Что ты здесь делаешь? - сходу начинает пепельноволосый, держа руки прямо.

— За тобой заехал. Ты, наверное, устал. Давай помогу, - японец забирает из ладони Мина дипломат, специально задержавшись в изогнутом положении, оставив между собой и Юнги жалкие десять сантиметров расстояния.

Омега хлопает ресницами, демонстративно отворачивается и собирает руки на груди. За две недели пребывания в компании этого ёжика Чонгук заметил за ним подобную привычку: чуть что - сразу кисти собирает. Акира улыбается этому, склонив голову к земле.

— Не надо за мной больше приезжать.

— Почему нет? Мне несложно. Я скучаю.

— Перестань, - закатывает глаза Мин, — мы не встречаемся.

— Тебе тоже обидно, что нет? - щёлкает пальцами Акира, и Юнги больше не выдерживает шуток, уходит в только ему известном направлении. — Эй, ты сумочку свою забыл.

Омега резко тормозит, возвращается обратно, забирает свою вещь.

— Это не сумочка, а дипломат.

Снова разворачивается, уходит, опять тормозит, стоит так от силы две секунды и круто поворачивается всем телом к наблюдающему за непонятным поведением парня Чонгуку.

— Твоя правда, я устал. Подвези меня, - и, не спрашивая разрешения, садится на переднее сидение.

Альфа расплывается в широкой улыбке, глубоко вздыхает и садится за руль.

По дороге они молчат, да Чонгук только и рад этому, потому что есть время обо всем поразмыслить. Например, подумать о самом Юнги. Всего две недели было нужно, чтобы вычислить его привычки. Про руки мы уже знаем. Также он надувает щеки, задумываясь над чем-либо, забавно хмурится, допуская ошибки; собирает губы в трубочку, сосредотачиваясь на работе. Он разбавляет кофе молоком и играет на воображаемом пианино, пока раскладывает пасьянс на ноутбуке. Юнги не любит дождь. Он чуть было не остался ночевать в офисе, лишь бы не промокнуть. Ещё он души не чает в своём домашнем питомце.

Юнги издалека кажется серьезным, хладнокровным прокурором, но стоит узнать его поближе, в нем, как бутон цветка, раскрываются прелести характера. Но он правда не такой, как все. Акира покамест не понимает, в чём именно заключается эта его особенность, но в том, что на Юнги можно конкретно зависнуть, убеждается.

— Тут налево, - приподнимается на месте пепельноволосый.

Чонгук кивает, глядя на дорогу, однако потом не выдерживает и всё-таки обращает взор в сторону пассажирского сидения. О господи, Юнги такой крошка по сравнению с машиной. Альфа прикусывает нижнюю губу, чтобы не рассмеяться в голос, и отворачивается, мысленно давая себе пощёчины.

«Какого хрена, Акира Чон? С каких пор ты смеёшься, а не злорадствуешь? Это же просто омега».

— Можешь здесь развернуться, - подсказывает меж тем Юнги, отстёгивая ремень безопасности.

— На кофе не позовёшь?

— Нет.

Альфа цокает.

— А отблагодарить за то, что подвёз?

— Спасибо, - дверь за омегой захлопывается.

Чонгук остаётся в салоне, с вытянутым лицом, смотрящим в спину строптивого парнишки.

— Блять. Да он издевается! - психует альфа, сжимая челюсть.

Он ждёт, пока Юнги зайдёт в подъезд, потом сидит, ожидая непонятно чего, и, выругавшись, на высокой скорости пробуксовав и подняв столб пыли, выезжает на главную дорогу.

«Заебал! Как же он заебал! Я так ни за одним омегой не бегал, как за ним! Комплименты делай, подвози, угощай, ухаживай, не груби! Фу, блять, пошёл нахуй! Сученыш мелкий...»

Акира одной рукой держит руль, второй рыщет по карманам, в поисках сигарет. Закуривает.

«Я спал с самыми красивыми омегами этого гребаного мира, а он строит из себя монаха! Да кто ты такой?! Кто?! Сто лет ты мне не сдался, я вообще от тебя только информацию хочу, идиот. Мин Юнги... Дебильное имя, дебильный омега, дебильная страна! Все, надоело! Эра добренького Чонгука закончилась. Я Акира, я получаю все, что хочу. И я хочу информацию».

Поток сердечных высказываний прерывается звуком уведомления на телефоне. Японец открывает смс, хмурится, потом его лоб сглаживается, и он довольно усмехается.

Похоже, появилась отличная возможность уничтожить накопленное на Цуками. Чонгук не собирается уступать и тем более проигрывать. Тем более Мин Юнги.

***

Хосок не разуваясь проходит в огромную гостиную с бильярдным столом по центру. Он стягивает с тела пиджак, оставаясь в рубашке без рукавов, и исподлобья оглядывает непривычно надутого и задумчивого Чонгука.

— Что с тобой?

— Ты ещё спрашиваешь? Взгляни вон туда, - Хосок прослеживает за взглядом брата.

В самом углу, у окна с тяжелыми шторами, лежит чёрная коробка. Чон расправляет плечи и подходит к таинственному предмету, уверенно заглядывая внутрь. Рот кривится от отвращения и, возможно, не радости.

На дне чёрной коробки находился мёртвый белый голубь - звоночек от Цуками, его личная визитная карточка, с помощью которой он предупреждает о скором действии. Голубь с кровью на грудке - намёк, чтобы братья спешили закончить начатое, иначе вместо птицы в коробке окажутся их головы.

— Он слишком нетерпелив, - с горечью качает головой не на шутку встревоженный альфа.

Акира облокачивается на свои колени.

— Ещё две такие коробки, и мы трупы. Хосок, - со сталью произносит японец, — пора с этим заканчивать. Меня тоже заебал весь этот спектакль. Я уже не могу.

— Мы только начали.

— Послушай. Завтра приём в честь какой-то годовщины сотрудничества компаний. прокуроришки тоже приглашены, это наш шанс достать флешку. Сегодня Ким Тэхён намекнул Юнги насчёт дела отца. Флешка у него дома.

При упоминании альфы Чон скользко улыбается и садится напротив брюнета.

— Допустим, мы найдём флешку, но я уверен, есть копии.

— Сперва отыщем оригинал, с остальным разберёмся позже. План таков: ты с ребятами обыскиваешь квартиру Тэхёна, я слежу за ними на вечере. Возможно, удастся выяснить что-нибудь ещё.

— Легче было бы убрать обоих прокуроров, но будет подозрительно, да? - Чонгук смотрит на старшего взором «Ты смеёшься? Конечно». — Отлично, наберу Чико, начнём подготовку к миссии «Грязное бельишко прокурора Ким Тэхена». Кстати, знаешь, он ничего такой. Как же жаль, что он не омега.

— И как жаль, что Юнги не альфа, потому что он заебал.

— Ты просто бесишься, что он тебя динамит, - посмеивается Хосок.

— Мне похуй, пусть и дальше течёт по своему смазливому прокуроришке. Я собираюсь обвести его вокруг пальца, а не в чувства играть.

Лишённый всякого настроения, Акира уходит в комнату, прыгая на двуспальную кровать. Он включает сотовый, заходит в интернет и просматривает в пятый раз за два часа страничку Мин Юнги.

Всего три фотографии в профиле. Почему так мало? Юнги явно себя недооценивает, и Чонгук презирает его работу, поскольку она лишает омегу его омежьего очарования: одни строгие костюмы, никакой косметики и причёсок.

Чон открывает последнюю фотографию, где Юнги с панамой на голове и дежурной улыбкой на бледном лице стоит у какого-то монумента. Альфа разглядывает повседневный наряд и усмехается надписи на футболке. Вдруг его палец случайно соскальзывает и касается экрана, отчего на фото появляется полупрозрачное сердце.

В груди альфы заполыхало. Он округляет глаза, садится на постели и буравит шокированным взором телефон.

— Блять! Я ему лайк поставил! Я его лайкнул, сука!

Акира панически гадает, стоит ли убирать отметку, а потом смачно ругается и швыряет мобильный в стену.

Юнги сидит по-турецки на диване, на нем развалился Гурым. После долгого трудового дня парень решает посмотреть фильм и похрустеть попкорном, но его внимание отвлекает звук уведомления. Юнги заходит в сеть, жуёт кукурузу, однако через секунду застывает, отказываясь верить глазам.

Его фотографию оценил Чон Чонгук.

Юнги медленно переваривает данную информацию, сто раз обновляет ленту, вдруг ошибка, но нет. Акира правда поставил лайк. Значит, он просматривал его профиль.

Задрав подбородок, омега откладывает телефон, возвращаясь к просмотру передачи, хрустит солёным попкорном. Тем не менее все его мысли остались там, в ленте, где чёрным по белому написано: Чон Чонгуку нравится ваша публикация. Юнги держится всего пару минут, после чего резко хватает телефон и, отыскав в галерее достойную фотографирую, постит в интернет, решая проверить, лайкнет ли его Акира снова, или это было случайностью.

Он ждал десять минут, полчаса, час, однако больше альфа о себе знать не давал.

***

У входа в ресторан собрались папарацци. Мелькают вспышки камер, повсюду шум и гам.

Юнги надеялся приехать на вечер с Тэхёном, но днём альфа дал ему понять, что не намеревается того сопровождать. Расстроенный Мин даже думал отказаться от идеи пойти на вечер, однако Шон, разозлившись на самодовольного Кима, потребовал Юнги собраться.

— Ты пойдёшь на вечер, даже не думай отвертеться! Мы из тебя сейчас принца сделаем, твой Тэхён сам к тебе прибежит.

Минус тысяча баксов со счета, и от Мин Юнги, прокурора юридической фирмы «Хару», ничего не осталось. Из пепла, подобно фениксу, восстал Юнги, красивый молодой омега, мечта всех альф.

На улице на него оборачивались, повсюду шептались, те, кто посмелее, даже просили номер. Юнги смущенно кусал губу и поворачивался в сторону Шона в поисках поддержки, а в уме представлял в красках реакцию Тэхёна.

Шон одной рукой красил Юнги, а второй выпрямлял себе волосы. Омеги, помогая друг другу, нарядились и были уже готовы отправляться на вечер. Вот тут уже, на выходе, в голове Мина мелькнуло, что было бы неплохо, если бы за дверью оказался Чонгук, согласный подвезти их.

Шон отворяет дверь, за ней никого. Юнги мысленно даёт себе пощёчину за глупую надежду: альфа не обязан, он не его шофёр.

Гурым, провожая омег звонким лаем, виляет хвостиком и жалостливо смотрит на хозяина, прося взять его с собой. Увы, это не во власти пепельноволосого - пёсик остаётся сторожить дом.

Чонгук залпом выпивает шампанское, переписываясь с Хосоком. Альфа постоянно оглядывает хрустальный зал, ища Кима и, наконец заметив его, печатает брату «начинай» и прячет новый мобильник в карман пиджака.

Он повторно глядит в угол Кима и скалится. Тэхён не один, он пришёл с каким-то омегой в розовом, безвкусном, по мнению Чона, костюмчике. Да и вообще, весь этот омега какой-то фальшивый, похож на проститутку. Акира вообще не понимает вкуса альфы: в него втюрился Юнги - мозговитый, воспитанный и, чего молчать, красивый парень. Его невозможно не заметить. Только если нарочно игнорировать.

Будь Акира на месте Тэхёна, он бы поступил умнее и не упустил бы лакомый кусочек с ароматом сакуры.

Кстати о сакуре. Чонгук слышит излюбленный запах, внюхивается и пропускает его через лёгкие, пьянея от него быстрее, чем от спиртного. Мужчина незаметно осматривается, понимая, что пришёл Юнги, и на мгновение забывает обо всем на свете.

Забывает своё имя, где он и для чего, забывает, как дышать и моргать. Он целиком и полностью сконцентрирован на нем.

Если ангелы существуют, то Юнги один из них. Омега сказочно прекрасен, настолько, что японец не верит, что это он. Настолько, что пальцы скрючиваются от желания коснуться, поиграть, проверить, живое ли это существо, не плод ли мечтаний?

Мин Юнги в офисе и Мин Юнги сейчас - это Инь и Ян, это вода и суша, это ночь и день, это буря и затишье перед ней.

Омега старается не обращать внимания на прикованные в свою сторону взгляды. Отдаёт верхнюю одежду бете и, не поднимая глаз, выходит чуть вперёд. Чонгук не двигается, не дышит, не моргает, только смотрит, желая запечатать картинку и никогда не забывать.

Омега одет в белоснежную блузку с прозрачной сеточкой в зоне ключиц, на шее шелковая повязка-чокер. Такого же цвета брюки хорошо сидят на талии, выделяя изгибы фигуры, а пепельные волосы в завитушках напоминают облачко. Макияж такой же нежный, как сегодняшний образ Юнги: все в персиковых оттенках, глаза по-кошачьи вытянуты стрелками, губы на вид мягкие, розовенькие, просящие утянуть их в поцелуй.

Юнги проходит рядом со столиком, где сидит Тэхён, набирается мужества, чтобы посмотреть на реакцию альфы, однако все идёт наперекосяк, стоит омеге заметить фигурку в розовом.

Что-то треснуло внутри, скорее всего, его сердце, так как Тэхён привёл на вечер омегу.

Омегу. И этот омега не Юнги.

Тень печали толстым одеялом ложится на лицо Мина. Уверенность иссякает, а на глаза напрашиваются слёзы. Он ускоряет шаг, опускает голову, много раз моргая, и спешит спрятаться ото всех, чтобы дать волю чувствам. Шон за ним еле поспевает.

Внезапно Юнги бьется макушкой о что-то твёрдое, но тёплое. Он поднимает расплывчатый из-за пелены слез взгляд, встречаясь с чёрным дном.

Чонгук ему тепло улыбается. Без слов альфа бережно берет того за руку и ведёт за свободный столик, помогая парню сесть.

— Ты очень красивый, не стоит слезами портить макияж, - шепчет ему на ухо горячим дыханием Акира, прежде чем сесть напротив.

Юнги поджимает губу, выпрямляется, откашливаясь.

— Я в порядке.

— Не сомневаюсь. Хватит туда смотреть, - Чонгук запросто разоблачает Мина, который прожигает обидчивым взглядом профиль беседующего с омегой в розовом Тэхёна, — он не заслуживает тебя. Если он предпочёл тебя этому, у него заниженные стандарты.

— Я не хочу говорить об этом. Лучше налей мне выпить.

— Налью, если обещаешь мне танец.

Они заглядывают в глаза друг друга.

— Значит, сам себе налью, - Юнги тянется к вину, тем не менее Акира ловко перехватывает чужую инициативу.

Теперь Юнги должен Чонгуку танец.

***

Дверь взламывают, и первым в квартиру заходит Хосок, в нос которого сразу забивается мята и какие-то духи с тонким запахом. Свет везде выключен.

Хосок оценивает интерьер и высокие потолки, смотрит на чистые комнаты и ровно сложенные вещи, в одобрении кивает.

— Делимся на три группы. Нужно найти флешки - берите все, что увидите. Мы не знаем, сколько у нас времени, но все должно остаться без изменений.

Чико фотографирует квартиру до обыска, чтобы после расставить вещи по местам. Альфы принимаются за дело, обыскивают каждый угол, щель, стучат по стенам, смотрят за картины, рыщут в гардеробе. Хосок им лениво помогает, но в основном бродит туда-сюда, своровав из вазы две шоколадные конфеты.

Чон открывает для себя, что Тэхён поклонник искусства. На каждой стенке картины, некоторые стоят на полу, у стен. Также он коллекционирует пластинки: на полке покоится огромный виниловый проигрыватель. Альфа берет первую попавшуюся пластинку и запускает музыку. Итальянская опера.

Сперва идёт проигрыш аранжировки, после чего, будто человек поднимается на гору, появляется глубокий мужской голос. Песня тяжёлая, мрачная, как раз то что надо для Чона.

Он театрально заламывает брови, садится в кресло и слушает пластинку, пока его люди выворачивают чужой дом наизнанку.

— Какой тонкий вкус, я впечатлен. Значит, наш господин прокурор  поклонник Андреа Бочелли...

— Босс, - забегает в гостиную Чико, — кажется, нашли.

***

На небе полумесяц, вокруг него скучковались мелкие огоньки. Юнги щурится, всматривается, стараясь разглядеть их повнимательнее, но ни черта не получается. Вскоре он сдаётся и опускает ладони на перила веранды.

Он погрузился в собственные переживания, даже не заметив присутствие постороннего. Чонгук уже десять минут стоит, оперевшись о косяк, за спиной омеги, разглядывая во всех ракурсах круглую упругую попку.

Акира готов отрезать себе язык за то, что так сильно недооценивал Юнги. Все омеги, с которым он спал, и рядом не стоят. Сравнивать их - оскорбление для Мина.

— Завтра у тебя выходной? - нарушает тишину японец, пугая задумавшегося парня.

Пепельноволосый вздрагивает, разворачиваясь всем телом к мужчине.

— А что, хочешь на свидание пригласить? - не будь Юнги пьяным, ни за чтобы не говорил с Чонгуком в дерзком тоне, но его сегодня отшили, даже пальцем не шевельнув, ему можно.

Акира останавливается в шаге от крохотного насупившегося омеги.

— А смысл, ты меня все равно пошлёшь.

Юнги усмехается.

— Знаешь, а ты гораздо сообразительнее Тэхёна.

— И гораздо красивее, богаче, сексуальнее...

— Жаль, что ты мне не нравишься, - как будто не слыша реплики, продолжает омега, томно вздыхая.

— Это можно легко исправить.

— Как? - он произнёс это «как» настолько смешно и мило, что у японца произошла передозировка.

— Давай потрахаемся, - просто отвечает Чонгук.

Юнги хмурится, смотрит на альфу с недоверием и вдруг громко хохочет, утыкаясь носом тому в грудь. Акира покорно дожидается конца чужого всплеска эмоций. Он ведь не пошутил.

Ему правда хочется переспать с Мин Юнги. Это желание стирает кости в порошок.

— Но я не могу с тобой трахаться, - бубнит парень.

— Почему? - Акира пользуется моментом, поглаживает ладонью поясницу омеги, пропускает через пальцы шелковистые кудри и внюхивается в аромат вишни.

— Потому что ты японец, а я японцев ненавижу. Один из них убил моего папу.

— Из-за одного плохого человека считать плохим весь народ неправильно, не думаешь? Это предвзятое мнение.

— Ну и пусть, я японцам не доверяю, - настаивает на своём Мин, почти что обняв альфу.

На словах отталкивает, а на деле сам льнёт к нему.

— Так сильно ненавидишь Цуками Дзэна? - старается не дрожать голосом брюнет.

— Ненавижу. Он лишил меня папы, он столько зла принёс миру, что заслуживает смерти, не то что пожизненного срока. Ему повезло, что у него нет семьи. Был бы я его сыном, то сгорал бы от стыда и угрызений совести. Лучше расти без отца, чем иметь такого.

Рука Акиры замирает на несколько секунд. Он проглатывает тяжёлый комок и впадает в прострацию, забыв о рядом стоящем Юнги. Слова стали настоящим ударом для мужчины, ведь правда всегда застаёт врасплох. Чонгук часто задумывается о делах отца, часто сравнивает себя с ним и надолго замолкает. Альфа не знает, к кому себя относить, но ему известно, что после преступления следует наказание.

Омега совсем обмяк, соединил руки вокруг талии Чонгука и прислонился щекой к горячему, вкусно пахнущему телу.

Чонгук пахнет вечностью.

— Я пойду с тобой на свидание. Докажи мне, что не все японцы плохие.

Акира наконец-то дышит, поднимает голову к небу и чувствует себя настоящим злодеем, как Цуками Дзэн, его отец.