Зависимость

Следующим утром Хоуп стоял у дома Моралес, переминаясь с ноги на ногу. Митос не позволил ему вернуться домой, а сразу из больницы повёз сюда. Тошнота прошла, но боль в голове и мышцах иногда давала о себе знать. Хоуп делал вид, что ничего подобного не испытывал, лишь бы Митос опять не смотрел на него этим взглядом. В свежей одежде Хоуп внимательно изучил все карманы, но не нашёл ничего, что его сейчас особенно сильно интересовало. В попытках самостоятельно справиться со своей тревогой Хоуп пересчитывал столбики забора, но всё время сбивался. Он заглянет всего на минутку, а потом побежит домой, он ещё успеет сказать всё, что думает, озвучить все слова соболезнования, которые вертелись на языке, и предложить любую помощь, которую он только мог оказать. Тем не менее, его рука всё ещё не могла надавить на ручку калитки.

Ломота в мышцах, казалось, усиливалась с каждой секундой, а стоять на месте становилось всё тяжелее то ли от пожирающей тревоги, то ли от судорог, то там, то тут терзающих его тело. В голове Хоупа боролись совесть, чувство вины и бешеное желание вернуться домой и употребить. Лицо Винсента стояло у него перед глазами: смеющееся и загорелое, его синие глаза с пониманием и теплом смотрели на Хоупа в ответ. Винс не обидится, если Мадлайн заглянет к его родным уже после похорон, им и так сейчас много хлопот. Конечно, такая большая семья сама сможет поддержать друг друга, он окажется там лишним. Сеньора Моралес даже не вспомнит о нём ближайшие недели, а сёстрам Винсента в целом никогда не было до него дела, особенно после того, как им исполнилось восемнадцать.

Хоуп помотал головой, отгоняя тошнотворные для него самого мысли. Он поднял голову и взглянул на выглядывающий из-за деревьев домик. Он казался всё таким же тихим, уютным и спрятанным от чужих глаз. Ничего не говорило о трагедии, произошедшем в нём. Не было ни толпы людей, ни фотографий молодого парня, который уже в двадцать пять думал о других заметно чаще, чем о себе. Для Испании он был ещё совсем ребёнком, но Хоуп, будучи даже на пару лет старше, видел в Винсенте не только друга, но и крепкую опору. И хотя они не так часто разговаривали, Хоуп никогда бы не забыл всего, что произошло за десять лет их дружбы.

В этот же момент Хоуп сорвался с места и помчался по пустой улице, сбегая от согревающих солнечных лучей, прикрытого дубами дома и воспоминаний. Его кроссовки со звоном отбивали рыжую брусчатку. Бежевых оттенков колонны и стены, разноцветные двери и оконные ставни сливались в единое расплывающееся пятно.

Он бежал около десяти минут, что оказаться у знакомой трёхэтажки. Хоуп, тяжело дыша и обливаясь потом, вбежал по лестнице и притормозил у двери в поисках ключа. Только через пару мгновений, подняв голову, Хоуп обнаружил, что дверь в его квартиру приоткрыта. Внутри у него всё похолодело, пот на лице мгновенно высох. Он точно закрывал её перед тем, как уйти на прогулку в тот день. Долг перед Садовником он покрыл ещё неделю назад, да и вряд ли тот бы стал такими методами напоминать Мадлайну о просрочке, у них были доверительные отношения, несмотря ни на что, по крайней мере Хоуп в это верил.

Заслышав в глубине комнат женский голос, Хоуп пришёл в себя, решительно толкнул дверь и тихо притворил её за собой. Может, это Лили решила вернуться? Вероятно, она почувствовала вину, либо узнала от Рафаэля, куда Мадлайн пропал так надолго. Хоуп со смесью обласканного эгоизма и настороженности в груди направился в кухню. Он не вспомнил в тот момент о том, что у Лили или у кого-либо ещё из его девушек никогда не было ключа от этой квартиры.

Каждый предмет на кухне стоял не на своём месте: чайник, совершенно опустошённый, разместился в раковине, каждый ящичек облезшего кухонного гарнитура был раскрыт, а его содержимое вывалено на столешницу или на пол. На столе в беспорядке лежало несколько пакетиков с различным содержимым рыжего или желтоватого цвета. У самого высокого ящика, в котором хранились специи, стояла девушка, ей пришлось встать на табурет. Но Хоуп не знал её. Он ошарашено разглядывал маленькую фигуру незнакомки, и та, почувствовав взгляд, повернула голову в его сторону. От испуга, девушка подскочила, чуть не опрокинув табурет, схватилась за дверцу шкафчика. Она закричала тонким, дрожащим голосом:

— Митос! Митос, скорее!

Она говорила по-английски. Пока Хоуп осознавал происходящее, Митос уже появился в дверях и, похлопав Мадлайна по плечу, прошёл вглубь кухни.

— Хоуп, не думал, что ты так быстро вернёшься. Мы с Элли решили немного прибраться у тебя, что скажешь? — Лицо Митоса растянулось в ехидной улыбке.

— Какого чёрта ты задумал, Корсо? — взгляд Хоупа переходил то на Митоса, то на пакетики, разбросанные по столу. Он постепенно осознавал происходящее, но не до конца принимал вероятность того, что могло произойти.

— Изъясняйся по-английски, Мадлайн, твоя гостья тоже хочет участвовать в диалоге. Она неплохо понимает испанский, но говорить ей пока сложновато.

— Отвечай на вопрос! — насмешливый тон Митоса выводил Хоупа из себя. Он чувствовал неладное, от этого дрожь снова нахлынула на всё его тело. Мадлайн уже забыл о девушке, опустившейся на пол и держащей тонкими пальцами очередной свёрток с дозой. Зачем Корсо всё это понадобилось? Он никогда не интересовался плодами труда Садовника, а если вдруг решил начать, то с чего бы Мадлайн должен с ним делиться? Хоуп вешался целыми днями на телефоне, чтобы заработать на эту подушку безопасности, которую так бессовестно вспороли.

— Я же тебе говорил, что как раньше уже не будет. Если ты сам не хочешь нормально жить, то я тебя заставлю. — Голос Корсо стал твёрдым и холодным, а брови надвинулись на суженные глаза. — Ты ничего из этого, — он махнул ладонью на стол, — больше не получишь.

Повторять несколько раз не пришлось. Хоуп ощутил в своём теле животную энергию. Дрожь больше не ощущалась, как и ноющая боль в мышцах и костях. Он рывком подскочил к столу, протянул руку, но Митос схватил его за плечи и решительно оттолкнул в сторону. Мадлайн, потеряв ориентацию в пространстве из-за застилающей глаза ярости, впечатался головой в один из распахнутых ящиков. Боль в затылке почти сразу перестала ощущаться, но она чуть остудила вырывающиеся наружу эмоции. Как только Хоуп снова сделал шаг в сторону Митоса, перед ним уже был живой щит: Корсо загораживал собой всю поверхность стола и держал перед собой за плечи девушку, из-за которой им приходилось говорить по-английски.

— Ты же не станешь кидаться на милую сеньориту, верно? — белые зубы Митоса показались из-под пухлых губ. — Я даже совсем не познакомил вас. Элли, этот жук — Хоуп Мадлайн, он не всегда такой дикий, но абсолютно всегда галантный по отношению к дамам, не сомневайся. Хоуп, это Эллен, подруга Каролины и моя любимая... ммм... кузина.

Хоуп раздосадованно пыхтел, глядя то на Корсо, то на стол за его спиной, то на Эллен, сжимающую в маленький белых ручках свёрток с огненного цвета кристаллами. Он невольно облизнул пересохшие губы.

— Я не ребёнок, Митос, и год преимущества в возрасте не даёт тебе права командовать. И если Каролина тебе что-то напела, то это тоже не наделяет тебя вселенской властью. — Хоуп поглядел на Митоса, но не смог удержать на нём взгляд, всё составляя в голове план обхода его огромной туши. Несмотря на то, что Мадлайн был немного выше, Хоуп понимал, что Митос при желании сможет переломить пополам его истощённое и измученное тело.

— Каролина Кэрроу – святой человек, и я не ударю тебя сейчас снова только потому, что ты явно не в себе. Когда-нибудь ты поймёшь, как и я когда-то понял, что ты можешь со всем справиться сам. Боже мой, Эллен, дай ему один, иначе он ума лишится, — простонал Митос, всё так же крепко сжимая плечи девушки ладонями.

Эллен протянула трясущуюся ладонь, удерживая пакетик двумя пальцами, будто боясь, что может лишиться руки. Хоуп моментально вырвал свёрток, раскрыл его и залпом высыпал себе в рот. Язык приятно обожгло, сладковатый привкус, похожий на подгоревшие сахарные леденцы, пробудил пустой с самого вечера желудок. Мадлайн запрокинул голову и опёрся затылком о шкафчик: место удара навязчиво заныло. Хоуп ощутил спокойствие, растекающееся по телу. Он с каждым мгновением отмечал, как одна мышца за другой постепенно расслаблялись, а дрожь отступала.

— Теперь послушай меня, Хоуп, — начал Митос спустя пару мгновений. Его хрипловатый голос звучал уверенно, но всё же мягко. — Я знаю, что ты уже можешь это делать. В течение всей нашей поездки в Барселону я буду следить за тем, сколько и что ты употребляешь. Сначала, чтобы ты не сдох по дороге, буду выделять тебе одну дозу в сутки. Ну, может быть пару, если ты совсем начнёшь сходить с ума. А потом меньше, пока как раз не кончится то, что ты здесь припрятал на чёрный день. Элли поможет мне в этом, верно, милая? У меня ты ещё можешь попробовать стащить своё сокровище, но Эллен ты тронуть не посмеешь. Если в тебе ещё осталось хоть что-то человеческое.

Хоуп раскрыл глаза и с трудом сфокусировал взгляд на Митосе. Тот расслабленно присел на край стола, а Эллен так и осталась стоять перед ним, боясь пошевелиться. Её волнистые волосы цвета жемчуга переливались в лучах полуденного солнца и оплетали бледные плечи и спину почти до поясницы. Ясные голубые глаза неотрывно смотрели на него, и мурашки ужаса пробежали по его спине. Хоуп ощутил на себе будто взгляд Винсента и нахмурился. Его одолел суеверный страх смерти, которая смотрела на него, не моргая. Под его взглядом Эллен будто вся съёжилась и опустила взгляд в пол, как оленёнок, замерший при виде смертельной опасности..

— Ты хочешь сказать, что она поедет с нами? — Хоуп, поморщившись, поднял взгляд на Митоса. — Да ты шутишь, Корсо, она же ещё дитя. Тебе хотя бы есть восемнадцать, а, крошка?

— Поверь, она себя сейчас ведёт явно взрослее, чем ты, здоровый лоб. — Лицо Митоса странно напряглось. Его руки подтянули Эллен к себе и, как будто защищая, прижали к груди. — Это уже не обсуждается.

Хоуп помолчал, бодаясь взглядом с Корсо. Он не мог понять, по какой причине Митос принимал такие решения и считал, что они не требуют обсуждений. Более того, он не мог понять его мотивацию. Совершенно точно, что он снова прогнулся под уговоры Каролины, которая захотела потащить свою подружку с собой. Лучше бы они попытались уговорить поехать Рафаэля, рано или поздно он бы сдался и перенёс все свои выставки на пару дней: его натурщицы точно бы его дождались. Но что-то было в лице Корсо, что заставило Хоупа уступить. Он уже видел это лицо раньше, и поэтому Мадлайн точно решил, что обсудит всё с ним позже, но уже наедине.

— А что потом, когда мы вернёмся из Барселоны? — наконец пробормотал Хоуп, переводя взгляд на Митоса.

— Потом я от тебя отстану, клянусь, — медленно произнёс Корсо и кивнул в подтверждение собственных слов. Его лицо наконец расслабилось, но оставалось всё таким же серьёзным. — Если ты сам этого захочешь, конечно.