ТодоБакуДеку

                      Глава 7

Они не договаривались быть вместе. Не обещали, не клялись. Всё происходило само — как дождь в пасмурный день, как дыхание. Трое, связанные чем-то невидимым, на грани разума и сердца.

Шото смотрел на Бакуго, как будто пытался разглядеть в нём что-то, что давно потерял. Бакуго не отводил глаз — будто боялся, что стоит моргнуть, и всё исчезнет. Мидория смотрел на них обоих — издалека. И молчал.

До тех пор, пока в комнату не вошёл Киришима.

Он был светом. Прямым, честным, шумным. С ним даже Шото улыбался чуть легче, а Бакуго позволял себе не ворчать. Они сидели вместе на полу, в окружении тетрадей, какие-то бумажки, кофе, смех. И пока Мидория стоял в дверях, невидимый, он почувствовал, как его сжимает изнутри. Ревность вспыхнула не бурей — холодом. Он не сказал ни слова. Просто прошёл мимо, положил рюкзак и сел у окна, отвернувшись.

Шото заметил это сразу. Его глаза метнулись к Мидории, и он чуть прищурился. Мидория избегал взгляда. В груди пульсировало раздражение, чувство ненужности, предательства. Сам не знал почему. Это ведь не было чем-то официальным. Они втроём… были просто вместе. Иногда. Ночью. Когда не могли иначе.

— Ты злишься? — тихо спросил Шото, когда Киришима ушёл.
— Нет. — голос Мидории был чужим даже себе.
— Тогда почему ты молчишь?
— А ты не знаешь? — и он резко повернулся, глядя прямо, без мягкости, без страха.

Бакуго, стоявший рядом у стола, только напрягся, чуть дернулся. Он чувствовал запах бури в воздухе.

— Ты вечно со всеми. Сначала с ним, потом с кем-то ещё. Что, надоедаем? Или просто держишь всех при себе, чтобы не выбрать?

Шото выпрямился. В голосе Мидории звучала боль. Тонкая, щемящая. Она срезала как лезвие.

— Ты говоришь, будто сам не отстранился, — тихо, но твёрдо. — Когда ты последний раз был со мной, просто так? Без страха, что кто-то увидит, без этого взгляда, как будто я — ошибка?

Мидория поднялся. Лицо побледнело. Он хотел уйти, хлопнуть дверью, спрятаться. Но Бакуго не дал. Он схватил его за руку — сильно, резко.

— Хватит. Вы оба, — его голос гремел, но в нём не было злости. Только отчаяние. — Вам правда так сложно сказать, что вы хотите? Или проще молчать и тонуть?

Мидория дёрнулся, но Бакуго не отпускал. Шото подошёл ближе. Его рука легла на плечо Изуку, осторожно, почти извиняясь.

— Я не знаю, как это делать правильно, — выдохнул он. — Я не умею любить… так, как вы ждёте. Но ты — не ошибка. Никогда. Ни ты, ни он.

Мидория дрожал. Грудь поднималась резко, дыхание сбилось. Он не хотел плакать, но глаза налились.

— Почему тогда… — он осёкся, голос сорвался. — Почему тогда я всегда чувствую, что один?

Шото приблизился, ладонь легла к его щеке. Тепло. Настоящее. Без слов. Он не отвечал — просто прижался лбом к лбу. Мидория закрыл глаза, сжав пальцы на груди Шото, как будто пытался вцепиться в него, не упасть.

И тогда Бакуго шагнул ближе. Его рука легла на поясницу Изуку, вторая — на шею Шото. Он соединил их. Физически. Эмоционально. Жёстко, но нежно.

Между ними не было больше воздуха. Только жар. Смешанный, острый. Мидория повернулся, и его губы нашли губы Бакуго. Поцелуй — резкий, срывающийся, как пощечина чувствам. За ним — второй, мягче. А потом — рука Шото на его спине, дыхание в ухо, почти молитва.

Все трое потерялись. Вспыхнув, как искры от удара. Шумы исчезли. Остались только пальцы, губы, удары сердца. Их тела двигались не от желания, а от необходимости. Быть ближе. Исчезнуть в тепле.

Это не было сексом. Это было — возвращением. К себе. Друг к другу. Признанием без слов.

Позже, лёжа на одной постели, под простынёй, вплетённые друг в друга, они не говорили. Только смотрели.

В глазах Мидории больше не было одиночества.
В глазах Шото — страх ушёл.
В глазах Бакуго — осталась только тишина. И спокойствие.

Впервые за долгое время, они дышали в унисон.