21
Не знаю, правильно ли я поступила, приняв решение встретиться с Кимами. Чувство, что я предаю свою семью, царапает сознание. Давит на грудь. Я стараюсь не поддаваться страху и панике, что зарождаются внутри при мысли, что меня ждёт на этой встрече.
После прочтения писем у меня возникли неоднозначные чувства. Мне было жаль женщину, жаль, что так сложилась её судьба. Но не более. Не было слёз и истерик, не было желания побежать и броситься к ней в объятия.
Её письма отцу были полны боли и сожаления. Она любила своего ребенка, которого отдала. Любила отца. Но любил ли он её? Если да, то разве так поступают с человеком, которого любишь? Я не могла понять его мотивов. Но и судить была не в праве.
Весь вчерашний день я блуждала в своих мыслях. Перебирала разные варианты встречи с Джихе. Что я ей скажу? Как поведу себя? Как всё будет происходить? Все эти вопросы пугали и вызывали неуверенность.
Внедорожник Чонгука набирает скорость, лавируя в потоке машин. Чувствую на себе его взгляд, но избегаю прямого контакта с ним. Вжавшись в сидение, притворяюсь, что меня занимает вид сумрачного города. Хотя картинки за окном не меняются - они искажаются светом фар, проезжающих мимо машин.
Навигатор начинает издавать сигнал и механически твердить, что мы сбились с намеченного маршрута и движемся в неверном направлении. Я бросаю взгляд на Чонгука. Он не обращает внимания на прибор, перестраивается в другой ряд и съезжает на повороте. Затем вовсе отключает навигатор.
Вглядываюсь в окно, стараюсь определить, где мы находимся. Местность мне знакома - это единственная односторонняя дорога, которая ведёт к набережной.
- Чонгук, - зову его. - Что ты делаешь? Куда мы?
- Прогуляемся немного, - бросает он, не глядя на меня, сосредоточенно сжимает руль.
- Прогуляемся? - уточняю озадаченно, морщу лоб в непонимании.
Чонгук не отвечает. Преодолевает крутой спуск к набережной, внимательно осматривает стоянку, выискивая свободное место. Паркуется. Выходит из машины, обходит её и открывает дверь с моей стороны. Я сижу, не шевелясь. Не понимаю того, что происходит. Мы ведь ехали на юбилей, что он творит?
Нагнувшись, он залезает в салон, отстегивает ремень безопасности. Взяв меня за руку, вытягивает из салона автомобиля.
- Не спорь. Проветримся немного, потом поедем дальше, - твёрдо произносит, предотвращая протест, готовый вырваться из моих уст.
Мне не остаётся ничего другого, как смиренно кивнуть. Ветер, гуляющий по набережной, пощипывает кожу оголённых плеч. На мне короткое коктейльное платье винного цвета, туфли на высоких каблуках. Не самый подходящий вид для прогулки по набережной в вечернее время. Несомненно, мы привлечём внимание многочисленных горожан, неспешно и по-обыденному прогуливающихся по бульвару.
- Надень, - произносит Чонгук, достав и накинув на мои плечи блейзер, который я оставила на заднем сидении.
Он оказывается очень кстати. Я надеваю его на себя, сразу становится теплее и уютнее. Чонгук переплетает наши пальцы и тянет меня по дорожке, ведущей к бульвару.
Мы шагаем рядом, рука об руку. Кажется, ещё долгое время - это будет для меня чем-то удивительным и волшебным.
Я наслаждаюсь прекрасным видом. По ту сторону моря - здания зеркально отражаются на водной глади и завораживают своей красотой и огнями вечернего города.
На набережной шумно и многолюдно. Семьи с детьми, влюблённые парочки, пожилые люди, неспешно прогуливаются вдоль берега. Некоторые, утомившись, сидят на скамейках, расположенные возле цветущих растений и декоративных кустарников. Велосипедисты, юные парни и девушки на роликах и скейтах лавируют в потоке людей.
Ветер кружит в воздухе смех прохожих, обрывки их фраз, а также запах моря, нефти, попкорна, различного фастфуда. Кафе заманивают яркими вывесками.
Мы замедляем шаг, вливаемся в поток людей, Чонгук обнимает меня за талию, прижимая плотнее к себе.
Я стараюсь вспомнить, когда последний раз была тут. Наверное, это было, когда я училась на последнем курсе в университете.
- Разве мы не опоздаем к Кимам? - интересуюсь, опомнившись, когда мы преодолеваем приличное расстояние от парковки.
- Подождут, - Чонгук сжимает мою руку и ведёт к торговым палаткам.
Останавливается у одной из них и покупает сахарную вату.
- Минхо рассказывал, что ты её очень любишь, - говорит, протянув мне огромное воздушное облако.
Губы растягиваются в широкой улыбке. Прихожу в восторг, меня охватывает детская непосредственная радость.
- Спасибо, - умиляюсь, принимая из его рук вату.
Хочется броситься в его объятия и поцеловать в губы, но сдерживаюсь. Слишком много вокруг нас людей.
- Покатаемся на колесе обозрения? - воодушевляюсь, бросая взгляд на гигантское сооружение у моря.
- Покатаемся, - соглашается Чонгук, и мы направляемся к аттракциону.
Мы быстро доходим до него, и пока Чонгук покупает билеты я занимаю очередь. В ожидании него, принимаюсь отрывать и есть вату. Она моментально тает во рту. Сладкий вкус возвращает меня в детство, в наши редкие прогулки с отцом и братьями.
Замечаю пристальный взгляд пухлого розовощёкого мальчишки из очереди спереди. Он смотрит на мою вату с таким вожделением, что аж облизывается. Смотрю на него предостерегающе, отворачиваюсь так, чтобы он не видел моё лакомство. Продолжаю отрывать куски и есть, не обращая внимание, что она липнет к рукам.
Чонгук возвращается ко мне. Держит в руках билеты.
- Думаю, этот парень будет преследовать тебя во сне, - говорит он, кивая на мальчишку.
Улыбается, очевидно, он наблюдал за мной, пока стоял в очереди у кассы. Я вновь бросаю взгляд на мальчика. Он всё ещё не сводит взгляда с ваты.
- Не могу же я просто отдать ему её, - наклонившись, шепчу Чонгуку. - Думаю, что его бабушка этого не оценит.
Рассматриваю седовласую женщину рядом с мальчишкой. Прикидываю в голове, как может отнестись его бабушка, если мы купим новую и угостим парнишку? Вдруг, это рассердит её.
- Я уверена, что штуки три он уже съел за эту прогулку, - продолжаю шептать Чонгуку заговорщическим тоном.
Он весело смеётся, я тоже не сдерживаю улыбки.
Очередь потихоньку движется вперёд. Мальчик продолжает поедать мою вату глазами, одаривая меня ненавистным взглядом. Словно мысленно проклинает, что вата не в его руках. Бабушка замечает, что внимание мальчика рассеяно. Она смотрит на него, затем лезет в сумку. Протягивает ему огромный пряник. Он недобро улыбается, берёт в руки и начинает демонстративно есть свой пряник, как бы дразня меня.
Я включаюсь в игру, притворяясь, что жажду пряник в его руках. Смотрю жалобным и голодным взглядом. Чонгук тихо посмеивается, наблюдая за нашими гляделками. Очередь мальчика и его бабули доходят, и они, сев в кабинку, медленно едут вверх. Он прилипает к стеклу кабинки, показывает мне язык, корча разные рожицы.
- Вот зараза мелкая, - бурчу с негодованием.
Не остаюсь в долгу. Отрываю сахарную вату и с наслаждением отправляю её в рот, дразня его.
- Ты сама, такая же зараза мелкая, - говорит Чонгук, внимательно рассматривая меня.
- Он первый начал, - оправдываюсь в ответ.
Незаметно для себя, моё настроение поднимается. Чувствую себя маленькой девочкой, которой для счастья нужен лишь аттракцион и огромная сахарная вата.
- Тебе определённо ещё рано становится мамой, - смеётся Чонгук, обнимает меня за плечи. - Будешь сражаться за печенье с детьми.
- Давай без сарказма, - бросаю на него взгляд с прищуром. - И почему «детьми»? Я планирую одного!
- А я трёх, - продолжает смеяться он. - Как будем решать вопрос?
- Можем договориться о двоих. И не на одного больше, - отвечаю деловито.
- По рукам, - улыбается довольно.
Мы ещё немного топчемся в очереди. Когда она доходит, протягиваем билет контролёру и садимся в освободившуюся кабину. Гигантский механизм начинает медленно поднимать нас вверх. Я восхищённо смотрю на оживлённый мегаполис.
«В каком красивом городе мы всё же живем» - зарождается мысль.
- Почему ты боишься встречаться со своей мамой? - в лоб, без всяких предисловий, спрашивает Чонгук.
Я перевожу на него свой взгляд. Он сидит напротив меня, занимает собою всё пространство кабины. Демоническая чернота глаз озаряется обжигающими вспышками.
- С чего ты взял, что я боюсь? - задаю встречный вопрос.
Получается тихо и неуверенно.
Чонгук откидывается назад на сидении упирает в меня проникновенный взгляд, будто лезет глубоко под кожу, в самые недра души.
- Боишься, что она тебе понравится, - сам же отвечает на свой вопрос.
Он произносит вслух то, в чем я боялась признаться сама себе. Поражает меня тем, как хорошо он успел узнать меня. Как тонко считывает моё настроение, страхи.
- Она может понравится мне, как человек. Как любой другой человек, - уточняю. - Не как женщина, которая меня родила, - ёжась, отвечаю ему.
Сердце от чего-то болезненно сжимается. Меня это злит, не должно оно так реагировать. Огни города вновь плывут перед глазами цветными точками.
- Важно, чтобы твой родитель нравился и импонировал тебе прежде всего, как человек, - философски заключает Чонгук, отрывает от меня взгляд, уводит его за мою спину.
- Она не мой родитель! - сердито отвечаю ему. - И никогда таковой я её считать не стану!
Чтобы чем-то себя занять и успокоиться, вновь начинаю отрывать и есть остатки сахарной ваты. Только теперь она отдаётся во рту горечью.
Возникает ощущение, что я теряю контроль над собственными чувствами. Меня страшит, что после прочтения писем изменилось моё отношение к Сумину. Мужчина жутко не понравился мне при встрече на совещании. Он показался мне бесчестным, холодным и хищным бизнесменом, убившим моего отца. Сейчас же я видела в нём любящего и заботливого брата.
- Ты пока с ней не знакома, - мягко произносит Чонгук.
Он тянет меня за запястье, сажает подле себя, обнимает мои плечи, целует в висок.
- Я усвоил один урок: «никогда не говори никогда», - цитирует фразу. - Время всё расставит по своим местам.
Я улыбаюсь, понимая, что он имеет ввиду. Чонгук утверждал, что не женится на мне. Но в итоге - мы женаты. Нам пришлось проделать путь сквозь взаимные обиды, недопонимания и недомолвки. Наверное, в этом всём и заключалась наша с ним история. Наша проверка на любовь.
Так же я улавливаю суть, которую он пытается завуалировано мне преподнести. Имеет ввиду, что мне не стоит что-то утверждать, пока я лично не познакомилась с женщиной.
- Что она пишет в письмах твоему отцу? - спрашивает. - Как вообще получилось, что она отдала тебя ему?
Я молчу. Строки из писем вновь всплывают в сознании. В письмах было так много всего. Много любви, много страданий, много тоски.
- Если не хочешь, не будем говорить об этом, - произносит он, так как моё молчание затягивается.
- Если коротко: Джихе забеременела от папы и хотела избавится от ребенка, так как он был женат, а у неё на руках был племянник, который сильно болел. Когда она озвучила своё решение папе, он предложил ей деньги, чтобы она родила и отдала ребенка, - мой голос с каждым произнесённым словом, становится всё взвинченее.
Глаза наполняются влагой. Я сжимаю их, запрещая себе плакать. Но пару капель всё же вырываются и падают на сахарную вату растворяя её.
- Как чудовищно, правда? Я ребёнок, которого продали и купили, - произношу, шмыгая носом сквозь вымученную улыбку. - И теперь я должна встретиться со своим продавцом.
- Не говори глупости, - его голос звучит раздражённо.
- Это же так. Без лирики и по существу, - стараюсь засмеяться, чтобы не признавать боли, ползущей по венам в область сердца.
- Лалиса, если ты не хочешь, мы не поедем к ним, - говорит он, взяв мой подбородок и разворачивая лицом к себе.
Пару минут я обдумываю его предложение, утопая в его глазах. Карусель начинает снижаться.
- Нет, давай поедем, иначе это превратиться в незакрытый гештальт.
- В таком случае, нужно возвращаться к машине, - произносит он, подавая руку при выходе из кабинки.
Кивнув, я шагаю за ним. Мы доходим до машины быстрее, чем я ожидала.
Оказывается, не такой и большой путь мы проделали, пока гуляли.
Сев в салон, я смотрю на электронные часы на панели приборов. Приедем на приём с опозданием примерно в два часа.
- Странно, что они такое масштабное празднование устраивают у себя в особняке, - озвучиваю свои мысли Чонгуку.
- Может, сейчас так модно, - ведёт плечами. Заводит двигатель, и мы выезжаем с набережной.
Чтобы не думать о предстоящей встрече, я завожу с Чонгуком разговор о работе. Сообщаю, что новая рекламная компания разработана, и скоро мы её реализуем.
Спрашиваю его о проекте, связанном с японцами. Чонгук вводит меня в курс дела и детали, в чём она именно будет заключаться.
Дорога до элитного посёлка, где расположен дом Кимов, занимает не так много времени.
Мы заезжаем на территорию, называем на посту свои данные и к кому едем. Нас сразу пропускают. Особняк Сумина выделяется среди других домов. Он в два раза больше. Заезжая в ворота, с первого взгляда, даже по облицовке дома, можно определить, что этот человек не стесняется выпячивать на всеобщее обозрение своё богатство.
Мы выходим из машины. Нас встречают охранники, провожают к дому. Уже во дворе у меня закрадывается подозрение, относительно масштаба празднования дня рождения Джихе. Никаких припаркованных машин, шума или музыки из дома не доносится.
Поднимаемся на крыльцо. Моё сердце даёт о себе знать, начинает громко трепыхаться в груди.
- Ты скажешь им, что знаешь правду? - спрашивает Чонгук, взяв мою руку в свою.
- Нет. Не знаю, - отвечаю растерянно глухим голосом.
Мы не успеваем постучать в дверь, как она сама распахивается. Перед нами стоит Ким Сумин. Он отступает назад, пропуская нас внутрь.
- Вы припозднились, - говорит несдержанно, в голосе слышатся недовольные нотки.
- Не настолько, чтобы все ваши гости успели разъехаться, - отвечает в тон Чонгук.
- Я немного слукавил, - протягивает руку.
Мужчины пожимают их друг другу.
Сумин переводит взгляд на меня, всматривается.
- Добро пожаловать, Лалиса, - я улавливаю волнение в его голосе. - Пожалуйста, проходите.
Мы не успеваем ступить и нескольких шагов, как слышится голос:
- Кого там нелегкая принесла, Сумин?
В холле появляется женщина. Короткие кучерявые волосы, крашенные в блонд, очки с толстой оправой не скрывают синеву глаз, лицо морщинистое - это все, что я успеваю отметить за короткое время. Она не может быть Джихе, выглядит старше. Скорее всего - их мать. Женщина смотрит на нас с полминуты. Её взгляд останавливается на мне, потом убегает к Сумину, снова ко мне.
- Мама, это деловые партнеры Джихе, - прочищая горло, выдает мужчина. - Моя мама - Ким Ери, - представляет её.
- Сумин, Джихе... - говорит в растерянности.
- Мама, познакомься, Чонгук и Лалиса Чон, - прерывая её, произносит он.
Мы стоим, так и застыв на месте.
- Давай пригласим наших гостей в дом, - добавляет с нажимом Ким.
Я не вижу его глаз, но уверена, что он красноречиво смотрит на мать, давая ей понять, чтоб держала себя в руках и не говорила ничего лишнего.
Значит, он не предупредил её о нашем приходе.
- Мама, кто пришёл? Чего вы застряли там? - слышится мелодичный голос изнутри дома.
По моей спине проходят мурашки. Удивительно, но ощущение, что голос мне знаком. Я цепляюсь ногтями в руку Чонгука. Всё во мне начинает дрожать. Дико пугаюсь своей реакции, мне хочется развернуться и бежать. Чонгук сжимает мою руку, поглаживает пальцами, заставляя взглянуть ему в глаза.
«Всё хорошо, не паникуй» - внушает мне взглядом.
Я пытаюсь насыщать свой организм кислородом, чтобы не задохнуться.
- Идем-идем, Джихе, - оборачиваясь к залу, произносит женщина взволнованно.
- Пожалуйста, проходите, - Ким указывает нам рукой, предлагая двинуться вперед.
- Проходи, дитё, - рассматривая меня, говорит Ким Ери.
Чонгук плавно ведёт меня вперёд, поддерживает за талию. Я чувствую от него поддержку на вербальном уровне. Это придаёт мне сил, успокаивает.
Мы оказываемся в огромном зале, вижу накрытый праздничный стол. Мебель и техника - всё громоздкое, вычурное.
Обвожу взглядом пространство, и натыкаюсь взглядом на женщину в инвалидной коляске. Она сидит возле приоткрытого окна, в руках книжка, читает её. Я практически не вижу её лица, только макушку русых волос.
- Сиран пришёл? - спрашивает, не отрываясь от чтения.
- Нет, Джихе. Это твои деловые партнеры. Я говорил тебе про акции этим утром.
Женщина отрывается от книги, переводит удивлённый взгляд в нашу сторону. Смотрит на брата.
- Я думала ты несерьёзно, какой из меня держатель акций, Сум... - застывает, когда её взгляд касается меня.
Её лицо каменеет. Она словно превращается в статую, у которой живы только глаза. Они упираются в меня, зрачки то увеличиваются, то уменьшаются.
Я от чего-то пошатываюсь. Вцепляюсь в Чонгука, как за спасательный круг.
Сумин подходит к женщине. Заслонив её собой о чём-то говорит с ней. Они спорят, я понимаю, что женщина не ожидала нашего появления. И уж тем более, они не ожидают, что я знаю правду.
Они говорят с минуту, пока Ким Ери о чём-то беседует с Чонгуком. Ким вновь оборачивается к нам лицом. Улыбается и идёт в нашу сторону. Женщина катит себя следом за братом. Бросает взгляд в мою сторону, ловит его. Смотрит, как на приведение. В них отражается шок и страх. Я стараюсь не выдать себя. Держу невозмутимое лицо, только лишь продолжаю отыгрываться на пальцах Чонгука, сдавливая их от нервов.
Сердце сжимается от того, что она в инвалидной коляске. Я не могла это даже предположить. Прокручиваю её письма и вспоминаю строки, где она говорит, что решила уйти из жизни, а следом сообщает, что ей не удалось это сделать, но она теперь наказана. Неужели, её попытка самоубийства привела к этому?
Сумин подходит к нам, следом Джихе. С такого расстояния черты лица женщины становятся более отчётливыми. У неё красивые и мягкие черты лица. Кожа бледная - фарфоровая. И синие глаза, как у брата и матери.
- Лалиса, Чонгук, моя сестра - Джихе, - представляет нас друг другу.
- Здравствуйте, - первым произносит Чонгук.
- Здравствуйте, - вторю ему, с трудом справляюсь с сухостью во рту.
Она протягивает руку ко мне. Я смотрю на неё, не сразу решаюсь вложить свою. Чонгук спасает и жмёт её вместо меня. К этому моменту я собираюсь с мыслями и следом за ним вкладываю свою ладонь в её руку. Она ледяная. Ощущаю, как её тело поддаётся мелкой дрожи от нашего прикосновения.
- Здравствуйте, Лалиса, - говорит она, не выпуская моей руки.
Потом словно приходит в себя, медленно переводит взгляд на мужчину рядом со мной.
- Вы очень похожи на своего отца. Как будто передо мной стоит сам Сохек, - её губы дёргаются в слабой улыбке. - Он был хорошим человеком.
- Спасибо, - сдержано отвечает Чонгук.
Она переводит взгляд вновь на меня. Вижу, как слезы застилают синеву её глаз. Теперь они напоминают мне печальное море. Она героически сдерживает их.
- Примите мои соболезнования, Лалиса, - сквозь ком в горле произносит женщина. - Уход Хвана - большая утрата... - она запинается и добавляет: - Для всех нас.
Возможно, не прочти письма, я бы не расслышала в её голосе нотки глубочайшей боли и сожаления.
Я бросаю взгляд на Кима. Пытаюсь определить по выражению его лица, причастен ли он к смерти отца или нет.
- Благодарю, - отвечаю ей.
Я не сомневаюсь в искренности её слов.
- Пройдем к столу? - приглашает нас Ким Ери. - Сиран присоединится чуть позже.
Пройдя за праздничный стол, они начинают присаживаться, а я замираю у своего стула, брожу взглядом по ним, замечаю, как они волнительно переглядываются между собой.
Меня грызёт сложившаяся ситуация. Ким заманил нас сюда под ложным предлогом. Я не ожидала, что мы окажемся одни у них дома, что никаких других гостей помимо нас не будет.
- Чонгук, ходят слухи, что вы заключили договор с японцами? Неужели, правда? - интересуется мужчина.
- Да, слухи правдивы, - коротко бросает Чонгук, выдвигая для меня стул и помогая сесть.
Проводит по моему плечу ладонью, усмиряя пыл. Ким задаёт ему ещё пару вопросов, пока его сестра, что сидит напротив меня, изучает нас с ним, словно под микроскопом.
- Деточка, от чего же вы ничего не едите? - спрашивает у меня Ким Ери через пару минут после того, как все приступают к трапезе.
- Я не особо голодна, - бросаю взвинчено и излишне резко.
Беру бокал, отпиваю минеральную воду, что мне услужливо налил Чонгук. Цирк, что они разыгрывают, бьёт по нервным окончаниям.
- Может вам предложить десерт? - неуверенно интересуется Джихе. - У нас есть торт, с какой начинкой вы предпочитаете? Или может какое-то особое блюдо? Только скажите, всё быстро приготовят.
Я понимаю, для чего все эти вопросы. Помню её письма.
- Я не люблю сладкое, особенно, торты, - несдержанно сообщаю ей. - Ничего другого тоже не хочу.
Слышу в собственном голосе сталь. С каждой секундой мне всё больше кажется, что наш приезд - величайшая ошибка.
Получается, Сумин преподнёс меня, как подарок сестре? Во мне пробуждается злость от собственных мыслей. Не намерена играть и делать вид, будто мы просто пришли на ужин для знакомства с партнером.
- Джихе, кстати, я прочла недавно письма, что вы писали моему отцу, - за столом воцаряется молчание.
Мои слова будто парализуют женщину.
Я перевожу на Ким Сумина испепеляющий взгляд. Ухмыляюсь ему.
- Сумин, когда вы при нашей встрече сказали, что ваша сестра знакома с нашими отцами, очевидно, вы просто забыли упомянуть, как тесно она была знакома с моим?
- Вы знаете правду, - констатирует он, отрывая взгляд от меня, смотрит на сестру.
Я делаю тоже самое. Вижу, как женщина сидит, прикрыв глаза. Её руки сжимают ручки инвалидной коляски.
- Джихе, - шепчет Ким Ери, её глаза полны тревоги.
То, что теперь мы играем без притворства и лжи, раскрыв все карты, остужает мой пыл, успокаивает нервы.
Я смотрю на Чонгука, вижу, что он сбит столку. Наблюдает за мной и за всеми остальными.
- Джихе, - зову женщину. - Вы можете на меня взглянуть?
Решаю, что сегодня нужно поставить точку в этой истории. Поговорить, выяснить всё и никогда больше не возвращаться к данному вопросу.
Вижу, как женщина борется с собой. Раскрывает глаза, смотрит вниз и нервно массирует виски.
- Джихе, тебе плохо? - интересуется Ким.
Он встаёт, подходит к сестре. Смотрит на меня с предупреждением. Очевидно всё пошло не по его плану, и сейчас мужчина злится.
Женщина переводит взгляд на брата, в её глазах блестят слезы.
- Зачем? Зачем ты так поступил? Сколько раз я тебе говорила, что она не должна знать правду?
- Не вините своего брата, - отвечаю вместо него. - Он просто пытался сделать вам подарок в виде меня. Вернул вам то, что вы продали, - смеюсь нервно, рука Чонгука ложится поверх моей.
Я смотрю на него.
«Контролируй себя» - даёт мне безмолвную установку.
- Вы всё неправильно поняли, - жёстко произносит мужчина.
- Поверьте, я поняла всё правильно, - отвечаю ему таким же тоном. - И вовсе не виню её. Она поступила так, как вынуждали обстоятельства. Письма расставили всё по своим местам. Но вот к вам, Сумин, у меня вопрос - это вы причастны к смерти моего отца? Это вы надоумили Мин Дамлу довести его до сердечного приступа?
- Что? Сумин, о чём говорит Лалиса? - встревоженно шепчет женщина. - Хван, его...
Она обрывает свою речь, подбородок начинает дрожать.
- Ты обещал никогда больше не трогать его, - бормочет, обращаясь к брату.
Ким меняется в лице. Я вижу, что он не понимает, о чём речь.
- Что за чушь ты несешь, девочка? - сжав зубы, рычит мужчина. - Я к смерти твоего отца никак не причастен!
- Папа не знаком с Дамлой, - раздаётся голос позади нас.
Через мгновение, возле Джихе встаёт блондин. Он наклоняется, целует оцепеневшую женщину в щеку.
- Но знакомы с ней вы, Сиран, - опережая меня, произносит Чонгук.
Парень выдвигает стул, садится напротив нас.
- Добро пожаловать домой, - смотря мне в глаза, говорит он. - Значит, план папы с приобретением акций сработал.
- Так что вам известно о Мин Дамле? - не дав мне ответить, спрашивает Чонгук. - Сейчас идет следствие, вы же понимаете, что всё всплывет наружу.
- Сиран - шокировано произносит Ким Ери.
- Я понимаю, на что вы намекаете, - ухмыляется он. - Я чист и не при чём. Просто осведомлён, что девушка винила руководство вашей компании в смерти своего отца. Остальные выводы сделал, исходя из ваших слов.
- Что за девушка, Сиран? - спрашивает Ким сына.
Он проходит и садится на своё место.
- Вы хотите, чтобы мы в это поверили? - сузив глаза, зло произношу я, не давая возможности парню ответить своему отцу.
- Можешь верить, во что хочешь, сестренка, - откидываясь на стуле, с улыбкой произносит он.
Я начинаю кипеть от его наглости. Осматриваю всех их поочерёдно.
- Я тебе не сестра! - сквозь зубы бросаю парню.
Сдерживаюсь, чтобы не выплеснуть содержимое своего бокала ему в лицо.
- Сиран, - строго одёргивает его Джихе. - Я не понимаю, о чём вы все говорите. Кто такая эта девушка Дамла, откуда ты её знаешь?
- Джихе, девушка на меня работала, потом ушла в работать к ним, - поворачиваясь и накрывая её руку своей, объясняет он.
Женщина смотрит на него с безусловной любовью, веря в каждое произнесённое им слово.
Ким начинает что-то говорить Чонгуку, пытается уверить, что он не имеет отношения к смерти отца.
Я не свожу взгляда с Джихе и Сирана. Внезапная и неожиданная ревность внутри меня закручивается в торнадо, сметая на своём пути остатки здравого смысла. Из-за этого «Сирана» она оставила меня когда-то.
Выбрала, его. Его здоровье предпочла мне.
- Ваш брат, Джихе, очевидно считает, что, купив акции нашей компании, он выкупил меня обратно для вас, - говорю с насмешкой женщине.
В её глазах сразу вспыхивает боль. Я упиваюсь ею, как вампир, что насыщается, выпивая человеческую кровь.
- Только имейте ввиду, что вы, как были мне чужой, так и останетесь ею.
Отодвинув стул, я встаю на ноги. Нервы сдают настолько, что находиться больше в их доме и обществе больше нет никакого желания.
- Скажу вам даже больше. Я благодарна вам. Продать меня отцу было лучшим решением.
Я замечаю на себе взгляд Чонгука. Он придаёт мне сил и уверенности.
- У меня была и есть прекрасная семья, счастливое детство. Я не хочу ничего общего иметь с вами.
Джихе кивает, хотя я понимаю, как больно бью её словами.
- Попрошу вас только об одном. Установите цену за акции и дайте возможность выкупить у вас их обратно.
Чонгук встаёт со своего места, понимая, что я собираюсь уходить.
- Эта компания - наследие наших отцов. Оно нам дорого, - заканчиваю свою речь.
Перевожу взгляд на Сумина. Вижу, как мужчина, нахмурив брови, уставился перед собой.
- Мы вернём акции, - говорит твёрдо Джихе. - Сумин поступил неправильно, - заключает, бросив на него взгляд.
- Буду благодарна, - наклонив голову в знак признательности, отвечаю ей.
Напоследок обвожу взглядом сидящих за столом.
- До свидания, нам уже пора, - ища руку Чонгука, пячусь назад.
- До свидания, - прощается с ними и Чонгук. - Мы сами найдём выход.
Нам ничего не отвечают. Никто не рвётся провожать.
Мы разворачиваемся и шагаем к выходу. Как только за мной закрывается входная дверь, слезы слетают с глаз. В душе образовывается дыра.