13
Мы летим в Дубай чартерным рейсом. В наушниках сменяется песня из альбома корейской поп-группы, которую Суен открыла для себя. Подруга меломан и если находит то, что достойно её внимания, обязательно подсадит и меня на эту музыку. Я давно перестала сопротивляться этому. Если мне действительно нравится, то просто позволяю себе насладиться музыкой. Сейчас я не понимаю значения слов песни, о чём она, но мне нравится, как звучат голоса ребят и мелодия соответствует моему настроению.
Во рту чувствуется кисловатое послевкусие от выпитого бокала вина. Я смотрю на красную жидкость, плавно танцующую в бокале, что успели наполнить вновь, и обдумываю, хочу ли я пригубить еще? Оно приятно кружит голову, опаляет щеки. Беру в руки тонкую ножку бокала, рассматриваю алую жидкость сквозь прозрачное стекло. Преподношу к лицу и, пригубив, наслаждаюсь.
Бросаю взгляд на мужчину, что сидит напротив. Уже более двух часов полёта он не отрывается от экрана макбука. Лицо сосредоточенно и отчуждённо, он всё время что-то читает и печатает.
Мой взор блуждает по его груди. Серое поло на Чонгуке обтягивает плечи и крепкие руки. Вжавшись в кожу кресла, он набирает текст, его пальцы ловко летают по кнопкам.
Невольно вспоминаю, как эти ладони с заботой и нежностью касались моего лба, проверяя спала ли температура. Его лицо тогда не было таким суровым, в глазах читалось беспокойство. Кажется, он действительно переживал за моё состояние тогда.
Стягиваю со ступней туфли, поднимаю их на кресло. Замечаю, как на изменение моей позы реагирует Чонгук. Он не поднимает взгляда от экрана, но его пальцы всё же замедляются. После того, как я подминаю ноги под себя, они продолжают свой полёт.
С тех пор, как мы сели в самолет, едва обмолвились парой слов. Чонгук сразу же погрузился в работу и, кажется, забыл о моём существовании. Он даже не взглянул в мою сторону, несмотря на то, что я нахожусь прямо по траектории его взгляда.
Возможно ли, что он избегает взгляда на меня из-за короткой юбки? От этой нелепой мысли становится смешно. Я льщу себе. Просто Чонгук действительно завален работой и вынужден выполнять её даже сейчас. И ему нет никакого дела до взбалмошной девицы, которая так жаждет его внимания.
Решаю оставить его в покое и дать спокойно поработать без моего пристального взгляда. Кладу бокал с вином обратно на столик. Пожалуй, с меня достаточно алкоголя. Мы летим на день раньше начала конференции, ребята из моего отдела должны будут освещать это событие, и мне следует проконтролировать их работу.
Беру сумочку в руку, чтобы достать мобильный. Нужно написать команде. Они прилетят завтра прямо к мероприятию, и необходимо выяснить, всё ли идёт по плану.
Открыв сумочку, натыкаюсь на письма, которые таскаю с собой с тех пор, как нашла их. Гляжу на них так, словно вижу впервые. Вновь впадаю в ступор. Прошло столько дней, а я всё ещё не решилась прочитать их. И, скорее всего, так и не сделаю этого. Папа не вскрывал их. Так почему это должна делать я?
Не имею я права лезть в чужую жизнь, душу, историю. Даже, если я являюсь частью всего этого.
Взяв один из конвертов в руки, кручу его, поглаживаю пальцами, прощупываю лист, сложенный вдвое внутри.
Достаточно открыть его, пройтись глазами по буквам и, возможно, мне станет чуть яснее, что же произошло между отцом и этой женщиной.
Но я запрещаю себе. Мне не хочется иметь ничего общего с ней, её мыслями и чувствами. Не хочется становится к ней ближе.
«Ким Джихе» - повторяю вновь про себя имя женщины, которая родила меня.
Прислушиваюсь к себе, но, как и раньше, оно не вызывает во мне никакого отклика, ни грамма эмоций. Только от мысли, что она и её брат связаны со смертью отца, горечь разливается по венам. В груди начинает печь и скручивать внутренности. Ледяной озноб вновь охватывает позвоночник, и стынет кровь.
С тех пор, как я узнала правду, это состояние не покидает меня. В тот день мне стоило огромных трудов взять себе в руки и уйти из дома отца, прихватив в собой письма и документы.
Когда я оказалась во дворе, то поняла, что уже глубокая ночь. Меня знобило и трясло. Садиться самой за руль не было сил. Вызвав такси, я поехала домой. И уже по дороге осознала, что у меня жар. При том, что ощущала я лишь холод.
Я запрещала себе думать, о том, что узнала. Не допускала информацию в своё сознание. И тело таким образом отреагировало на моё состояние.
В лифте я молилась лишь об одном - доехать до нужного этажа, оказаться в квартире, не потеряв сознание.
Перед глазами всё плыло, и я еле передвигала ноги. Поэтому, когда оказалась на диване в гостиной, это казалось мне настоящим подвигом. Я отключилась моментально.
Мне снилось синее море. Оно бушевало. Было такое красивое. Волны зазывали нырнуть в них. Я шла по берегу прямо к нему и, когда стала заходить в воду, увидела, что оно кишит змеями. Их было очень много. Я хотела бежать назад, но они стали обвивать моё тело. В ужасе я начала кричать и звать на помощь.
Оглядывалась вокруг в панике. Увидела, как недалеко на берегу стоит Тэян, а в его руках - длинная чёрная змея. Он что-то нашептывает ей, отпускает на песок и с омерзительной улыбкой наблюдает как та начинает ползти в мою сторону.
Я вновь начала визжать, старалась отбросить от себя ползучих тварей. Собственный крик оглушал меня, голос пропал, и я просто открывала рот, не издавая при этом ни звука.
Сердце бешено колотилось в груди. Липкий страх сковывал позвоночник.
Потом откуда-то появился отец. Он был одет в белый льняной костюм, в молодом возрасте. Я смотрела на него и не могла поверить своим глазам. Папа зашёл в воду. Змеи стали уплывать от меня. Папа протянул руку, я взялась за него. Он стал тянуть меня из воды. Я сумела выйти на берег, змеи остались позади. Я радостно обвила шею отца. Страх отступил, я почувствовала радость от того, что вновь обнимаю его. Что он жив.
Я отодвинулась, чтобы заглянуть ему в лицо, но увидела, что нахожусь не в его объятиях. Я обнимала Чонгука.
Я в растерянности смотрела на мужчину и не могла понять, куда делся отец. Почему вместо него Чонгук? Ведь это папа вытащил меня из воды, спас от жутких тварей.
- Чонгук, где папа? Где папа? - потребовала у него ответа, отстранившись. - Папа, папа, - я срывалась на крик, оглядывая пляж.
- Лалиса, это всего лишь сон, - услышала голос и распахнула глаза.
Узнала голос Чонгука. Его лицо расплывалась, и мне пришлось приложить усилия, чтобы сфокусировать взгляд. Чонгук сидел на краешке рядом со мной. Я не до конца понимала, что проснулась, и это не продолжение сна.
- Чонгук, папа. Он меня спас. Он жив...
Его брови сошлись на переносице. Лицо выражало обеспокоенность. Я почувствовала, как ладонь легла мне на лоб. Она была холодная и дарила приятную прохладу.
- Это всего лишь сон, - сухо бросил он. - У тебя жар, Лалиса.
Он попытался встать на ноги, но я схватила его за запястье:
- Нет. Не уходи, - мне хотелось оглянуться, посмотреть назад, не ползут ли змеи в мою сторону, грань сна и яви всё ещё была стёрта в моем подсознании. - Не оставляй меня одну.
Губы пересохли, было больно говорить. Сердце начало колотиться. Мне казалось, что если я останусь одна, то вновь погружусь в кошмар, от которого пробудилась.
- Не уйду, только перенесу тебя в спальню, - пообещал он, подхватив меня на руки. - Кажется, ты заболела.
Чонгук нёс меня на руках. Я не могла понять, сколько сейчас времени, и как он оказался рядом. Но его прикосновение, запах никотина, что исходил от него, дарили мне умиротворение.
Чонгук шёл не в мою спальню, а вышел на террасу и, кажется, направлялся к своим апартаментам. Мне хотелось спросить, почему он несёт меня к себе, но мысли затерялись где-то в голове, не обретя жизнь в моих устах.
Я была обессилена, яркий свет ламп слепил даже сквозь прикрытые веки. Когда я вновь почувствовала под собой опору, в виде кровати, то забилась крепким сном, игнорируя жажду. Не было сил даже на то, чтобы попросить воды.
Я спала, видя тревожные сны, но они были менее чёткие и не отложились в сознании, как сон с папой. Иногда пробуждалась от того, что Чонгук преподносил к моему рту воду, заставлял меня пить лекарство. Я чувствовала его присутствие рядом, его голос доносился до меня, как из тумана.
Он всё время прикладывал ладонь к моему лбу. В эти моменты я открывала глаза. Смотрела на него, отмечая как напряжено его лицо. Но снова уходила в забвение.
Только на следующий день мне стало лучше, и я сумела пробудиться ото сна и мыслить ясно. Проснувшись, наткнулась на Чонгука. Он сидел возле моей кровати, вытянув ноги вперед. Его глаза были закрыты. Я засмотрелась на его ресницы. Сейчас, когда его волосы были коротко подстрижены, ресницы казались особенно длинными. Черные, густые и красиво изогнутые, ими можно было любоваться вечность. Губы плотно сжаты, руки скрещены на груди. Его поза говорила о том, что он уснул случайно, скорее всего, просто измотался, пока ухаживал за мной. Я почувствовала себя виноватой.
- Чонгук, - не успела произнести, как он распахнул глаза, и сел ровно.
- Как ты себя чувствуешь? Хочешь что-то? - спросил резко.
- Воды, если можно.
Кивнув, Чонгук встал и подошёл к прикроватной тумбе, он налил из графина воды. Я села на постели и с благодарностью приняла из его рук стакан с водой.
С каждым сделанным глотком я словно возвращалась к жизни. Выпив до дна, отдала стакан Чонгуку. Он поставил его обратно.
- Тебе уже лучше? - прозвучал его голос. - Стоит вызывать врача?
- Да, лучше, - я кивнула. - Нет, врача не нужно. Я хочу встать.
- Хорошо, - бросил он и вышел из комнаты.
Скорее всего, я находилась в гостевой комнате. Стоял полумрак, включён был лишь ночник на тумбе. Шторы закрыты наглухо, и я не могла определить, какое время суток сейчас. Я смутно вспоминала свои пробуждения, но то, как Чонгук переодевал меня, почувствовала. Посмотрев на себя увидела, что на мне мужская пижамная рубашка.
Оглянулась в поисках своей одежды, но не нашла её взглядом. Откинув одеяло, встала. Голова немного кружилась, но это, скорее всего, от того, что я слишком долго пролежала в постели.
Спустившись вниз, нашла Чонгука внизу, говорящим по телефону. Он решал какие-то рабочие вопросы. Кажется, возникли проблемы с доставкой стройматериалов. Его голос звучал жёстко. Он отчитывал кого-то по ту сторону телефона. Я села за высокий стол в части барной стойки у кухонной зоны. За окном уже темнело. Город пестрил яркими огнями.
- Извини, что тебе пришлось возиться со мной, - начала я, как только Чонгук закончил разговаривать и обратил на меня своё внимание.
- Всё в порядке, - буркнул он, убрав телефон в карман домашних брюк.
Осмотрел меня с ног до головы мимолётным беглым взглядом. От его взгляда кровь прилила к моим щекам. Рубашка на мне едва прикрывала ягодицы и на мне не было бюстгальтера. Чонгук видел меня и вовсе без одежды. Но то, что на мне была его вещь, а под ней практически ничего, было как-то по-новому пикантно.
- Нет, правда, спасибо тебе, - я остановилось, чтобы прочистить горло.
Мой голос казался мне рванным и его потряхивало, как при шторме. Я ненавидела себя за это.
- Я отняла у тебя столько времени. Ты наверное не ездил в компанию сегодня? Не знаю, как умудрилась так простудиться. Мне стало плохо в один момент. Хорошо, что ты оказался рядом. Ты зачем-то приходил ко мне?
Я замолчала, понимая, что тараторю без умолку, не давая ему возможности ответить.
- Я вышел покурить, когда услышал твой крик. Кажется, тебе снилось что-то не очень хорошее. Двери были открыты, и я зашел.
Я кивнула, вспоминая детали сна. Вновь стало жутко. Змеи всегда были моей фобией и, видимо, я кричала не только во сне, но и на яву.
- Спасибо, - ещё раз прошептала я, глядя на него.
Чонгук мог не возиться со мной, позвонить кому-то из моих родных. Но он не сделал этого. Был рядом всё время, пока мне было плохо. Меня это смущало. Я не знала, как себя вести и что говорить. Он смотрел на меня в упор. Казалось, что он хочет спросить о чём-то. В воздухе чувствовалось напряжение.
«Слышал ли он тогда в компании, от кого цветы?» - задавалась вопросом. Я не могла себя объяснить почему, но мне от чего-то не хотелось, чтобы Чонгук думал, что я продолжаю общение с Тэяном.
- Я пойду, наверное, - прошептала, готовая сорваться с места и бежать от неловкости, что испытывала сейчас.
- Я бы предложил тебе поужинать, но помню твой пунктик на счёт совместной трапезы, - его губы исказились в кривой усмешке, в глазах промелькнула ирония.
Я почти выдохнула, когда он вновь стал собой. Знакомая манера общения, состоящая из колкостей и препирания, вселила в меня уверенности. Я знала, как вести себя с таким Чонгуком, а не с заботливым и невероятно милым.
- Может, ты всё же предложишь? Я забыла, когда в последний раз ужинала, - произнесла жалобно, наклонив голову набок.
Смотрела на него с замиранием в сердце, ожидая ответа. Мне казалось, он молчал вечность, прежде чем пренебрежительно кивнул в знак согласия.
- Тогда я схожу в душ и вернусь.
Я радостно рванула с места и, оказавшись у себя, приняла душ невероятно быстро, хотя всегда растягивала это дело. Мне нравилось наслаждаться тёплыми струями воды, расслабляться, обдумывая события дня.
Покинув ванную, замешкалась при выборе наряда. Смотрела на полки с домашней одеждой и не могла решить, что надеть. Меня охватило дикое волнение. Я чувствовала себя так, будто иду на какое-то особое торжество. Хотелось скорее вернуться назад к Чонгуку.
Надев велосипедки и белоснежную оверсайз футболку, завязала влажные волосы на затылке и направилась назад.
Чонгук разговаривал по телефону. Был взвинчен, передвигался по гостиной из стороны в сторону. По разговору я поняла, что он обсуждает всё ту же проблему с доставкой стройматериала.
Пока Чонгук решал вопрос и не обращал на меня внимания, я прошла к кухонной зоне и, следуя аромату, исходящему из духовой печи, заглянула в неё. В ней готовился стейк из лосося. На плите в сковороде были тушёные овощи.
Мой желудок совершил кульбит от предвкушения. Неужели, он всё время готовит сам?
Затем я заглянула в холодильник. Нашла в нём разные закуски и салат. Достала их. Порывшись в ящиках в поиске посуды, стала накладывать еду. Решила расположиться на барной стойке, а не нести всё в гостиную на стол.
К моменту, когда Чонгук закончил говорить по телефону, у меня всё было готово. Я была чертовски довольна собой. В прошлый раз я показала себя не с лучшей стороны и выглядела перед Чонгуком неумелой. Но сервировать стол и подать уже готовую еду и закуски я всё же способна.
- Что там за проблема? Удалось решить? - спросила, когда он опустился напротив меня на стул.
- Задержка бетона на таможне. Проблемы с документацией. Если не решится в ближайшие дни, у нас встанут все стройки.
Я задумалась. Да, последствия грозили серьезные. Один день простоя на стройке грозил большими убытками.
- Уверена, что всё решится уже к утру, - постаралась подбодрить его.
Он лишь пожал плечами. Мы принялись за ужин, и воцарилась тишина. Чонгук был погружён в свои мысли. Я в свои. Как бы я не старалась не думать об Ким Джихе и её брате, но стоило только погрузиться в себя, как сразу же множество вопросов образовывались в голове.
- Мы можем принять приглашение Ким Сумина на юбилей сестры? - спросила я внезапно.
Чонгук посмотрел на меня удивлённо. Прищурился, отложив вилку с ножом, схватил стакан с водой и, откинувшись на спинку стула, ответил:
- Зачем? Не вижу смысла. Возможно, к этому времени девушку найдут, и он будет за решеткой.
- Хорошо, если так, - отправив в рот кусок рыбы, ответила я. - Но если к этому моменту ничего не изменится, мы можем сходить?
Я старательно жевала, но почти не чувствовала вкус еды. Идея посетить праздник в честь дня рождения сестры Кима настигла меня неожиданно. Я пока не понимала, зачем именно мне это нужно.
- Можем, только зачем тебе это?
- Интересно посмотреть на женщину, которая была знакома с отцом, - ответила уклончиво.
Интересно, похожа ли она на брата? Такая же холодная и неприятная, как Сумин? Моё настроение упало, аппетит пропал. Я вновь почувствовала, как холодок ползёт по спине.
Мобильный Чонгука затрещал, и он, встав из-за стола, принялся снова говорить по нему.
Пока мужчина разговаривал, я убрала со стола. Разобравшись с посудомойкой, запустила её. Затем, прислонившись к столешнице слушала разговор Чонгука, чтобы не блуждать в своих мыслях. Мне нравилось, как звучал его голос. Уверенно и жёстко, деловой тон не терпел возражений. По ходу беседы я поняла, что пока проблемы с таможней не решатся, нам доставят товар со склада внутри страны, а это означает, что стройка не встанет, и проблем никаких не последует.
Мало кому захочется терять такого крупного партнера, как наша компания.
Закончив говорить, Чонгук присел на диван, отбросил телефон и выдохнул. Он потянулся к волосам и, кажется, по привычке хотел нырнуть в них пальцами, но вовремя понял, что теперь такая роскошь ему недоступна.
Пока я наблюдала за ним, внутри разливалось тепло и щемило от желания быть к нему ближе. Он бросил на меня взгляд через гостиную. Нас разделяло расстояние, и его взгляд, словно магнит, притягивал меня. Оно послужило толчком, и я направилась к нему.
Этот вечер казался мне необычным. Не знаю, возможно, на меня так влияла перенесённая болезнь. Внутри было тихо и спокойно, как при штиле на море. Нежность и ласка к мужчине плескались в душе и требовали выхода.
Мне хотелось остаться сегодня с Чонгуком. Провести ночь в его объятиях. Хотелось прикоснуться к нему, обнять его и заснуть.
Я была безмерно благодарна ему, что он был рядом со мной, пока я болела.
- Ну вот, всё решилось, - прошептала я, встав вплотную напротив него.
Плечи Чонгука напряглись, но он не отступил и не отстранился. Наблюдал за мной неподвижно пристальным взглядом. Мне не удавалось ничего прочесть в его взгляде. Чувствовала, что он держит дистанцию. Это щекотало нервы.
Я решила действовать сама. Прислонилась лбом к его лбу, хотелось дать понять ему, что нуждаюсь в нём. Хочу остаться сегодня с ним.
Чонгук стоял, не предпринимая никаких встречных действий. Он упирался руками о спинку дивана. Я положила ладонь на его щеку, стала поглаживать её подушечками пальцев. Наши зрачки растворялись друг в друге, я медленно потянулась к его губам.
- Тебе лучше распустить волосы и просушить их, - произнёс он, когда мои губы едва не коснулись его.
Чонгук отстранил назад голову, не дав себя поцеловать.
- Иначе вновь заболеешь.
Меня оглушили его слова, погрузили в транс. Я старалась уловить их суть, смотрела на него и не могла поверить, что он меня только что отшил. В горле пересохло, в ушах начало зудеть.
- Да, пойду просушу их феном, - выдавила из себя с усилием.
Затем развернулась и вышла из гостиной в открытые двери террасы. Не помню, когда в последний раз я чувствовала себе такой униженной. Меня колотило, было мерзко. Я дико злилась на себя за то, что так откровенно предлагала себя Чонгуку и получила отворот-поворот от него.
Не зная куда себя деть, я действительно начала сушить волосы феном. Всё время прокручивала в голове картину своего унижения. Горькие слезы наровились скатиться с глаз. Но я отгоняла их от себя.
Последующие дни я старательно избегала Чонгука в компании и дома. Я погрузилась в работу и всё время обдумывала, как быть с информацией о своей биологической матери. Стоит ли поделиться этим с братьями?
На фоне маячила и другая проблема в виде Тэяна. Он стал присылать сообщения. Я блокировала его, не открывая и не читая все, что он писал. Мне сейчас действительно было не до него. Он остался в прошлом. Был лишь моей глупой ошибкой, о короткой не хотелось вспоминать. И кроме легкого раздражения ничего не вызывал.
Порой мне хотелось сорваться и поехать к Минхо, рассказать ему о Киме и о том, кто его сестра. Спросить у него совета. Но мне до безумия не хотелось поднимать эту тему. Всё моё нутро и сознание сопротивлялись этому.
Я не хотела быть ничьей дочерью, кроме отца и матери своих братьев. Мне было так досадно от того, что меня родила не Айри. Возможно, будь я её дочерью, она любила бы меня так же, как братьев.
Дни сменяли друг друга, они были серыми и унылыми. Я пребывала в состоянии депрессии. Всё в моей жизни казалось неправильным и фальшивым. Мне хотелось что-то изменить, но я не знала, что именно.
Заперла все чувства и эмоции на замок. Я ела, пила и спала по инерции.
Мне до одури хотелось увидеть Чонгука, но наказывала себя и продолжала его избегать. И, судя по всему, он делал тоже самое.
В один из дней, Сюзанна, фотограф со свадьбы, прислала файл с фотографиями Суен, а она переслала мне. Я просматривала их дома, после рабочего дня, и у меня случился нервный срыв.
Фотографии были такими красивыми. Мы с Чонгуком выглядели на них счастливой и красивой парой.
«Ведь это все могло бы быть правдой» - думала я, истязая себя изнутри.
С каждой просмотренной фотографией во мне поднималась волна панической атаки. Меня ломало и крутило. Хотелось немедленно бежать к Чонгуку. Почувствовать его присутствие в своей жизни. Мне его безумно не хватало. Такого никогда не происходило раньше. Два дня оставалось до нашей совместной поездки на конференцию, а мне казалось, что два столетия.
Я пришла к выводу, что я нахожусь на стадии того, когда девичья влюблённость к Чонгуку трансформируется в зрелую любовь, в глубокие чувства.
Он был так необходим мне. Находился за стенкой, но нас разделяла моя раненная гордость и бездна необратимых ошибок.
Я вставала, шла к террасе, но всегда возвращалась назад.
«Сходи к нему. Спроси что-то насчет поездки в Дубай. Еще целых два дня...» - настаивал внутренний голос.
Я останавливала себя, стиснув зубы и впиваясь до боли пальцами в ладони. Запрещала себе идти к нему. Перед глазами вставала картина того, как он уклоняется от моего поцелуя.
Чонгук уже миллион раз мог сам прийти. Но он не делал этого. Даже все вопросы относительно поездки на конференцию он решал через своего ассистента.
Навязываться ему я не собиралась даже при том, что подыхала от тоски по нему.
Вырвавшись из паутины размышлений, я вновь устремляю взгляд на Чонгука. И на этот раз встречаюсь с его глазами. Он смотрит на меня, затем опускает взгляд на письмо в моих руках.
- Что-то важное? - спрашивает небрежно.
Убирает макбук на стол. Ждёт ответа. Я теряюсь от интереса, что он проявляет. Обдумываю ответ.
- Не знаю. Это одно из писем, которые Ким Джихе писала отцу. Всего их девять.
Удивляюсь сама себе от того, что решаюсь поделиться с ним этим. Брови Чонгука взлетают вверх.
- Я нашла их у него в кабинете. Они запечатаны, он их не читал.
- Интересно, - выдает он коротко, брови сходятся на переносице, он размышляет о чём-то. - В них может находиться ответ на то, какие мотивы преследует Ким. Будь готова, что нужно будет передать их следователю.
Я поспешно убираю письмо назад в сумочку. От такой перспективы становится неуютно. Неизвестно, что в них. Не хочу, чтобы они попали в руки третьим лицам, даже если это поможет в деле смерти отца.
- Не уверена, что хочу этого, Чонгук, - отвечаю ему.
Он не сводит с меня взгляд, смотрит несколько секунд, не мигая. Затем вздёргивает плечами, меняет положение в кресле, возвращается к макбуку.
Я раздосадовано слежу за его действиями. Вижу, что он вовсе не собирается работать, как прежде. Моему взору открывается половина экрана макбука. Вижу, как Чонгук открывает приложение с онлайн кинотеатром.
- Можно и мне с тобой? - я киваю на экран.
- Я собираюсь смотреть боевик, - отмахивается он, очевидно считает, что это должно меня отпугнуть.
То, что я росла с четырьмя старшими братьями повлияло на мой вкус. Предпочитаю остросюжетные боевики мелодрамам. Люблю смотреть бокс, чемпионат по футболу.
- Мой любимый жанр, - улыбаюсь в ответ на его предупреждение и, встав с места, нагло пересаживаюсь к нему.
Чонгук немного отодвигается в сторону, позволяя мне расположиться рядом. Листает список фильмов, и когда я вижу, что он выбирает, выкрикиваю:
- О, «Доспехи Бога», обожаю Джеки Чана, - широкая улыбка расползается по моему лицу от того, что оставшуюся часть полета буду наслаждаться Джеки и Чонгуком.
- Знаю, - покосившись на меня отвечает Чонгук. - Минхо рассказывал, как его сестра после просмотра фильмов с Джеки Чаном старалась повторить те же приемы.
Я заливаюсь краской и не сдерживаю смех, вспоминая, как в детстве тренировалась на Минхо, пытаясь изобразить драку Джеки Чана.
Время за просмотром фильма летит неуловимо быстро. Как только заканчивается первая часть, Чонгук включают вторую. Я смотрела этот фильм, знаю всё, что произойдёт на перед и сейчас наслаждаюсь не просмотром, а тем, что нахожусь настолько близко к Чонгуку.
Меня ведёт от того, что я вновь ощущаю аромат его парфюма. Хочется прильнуть к нему, положить голову на плечи, но я сдерживаюсь и не нарушаю границы, которые он воздвигнул между нами.
«Границы воздвигнула ты, он лишь придерживается их» - обвиняет внутренний голос.
Наши случайные тактильные прикосновения будоражат мой разум. Я понимаю, что не смогу долго сдерживаться. Я устала гасить в себе порывы. Морально истощена. И если Чонгук собирается и дальше не подпускать меня к себе, то я просто сойду с ума, сорвусь ко всем чертям.
Одержимость им граничит с психологическим расстройством.
Его холодное отношение и безразличие причиняют боль на физическом уровне.