9
Подмяв под себя ноги и укутавшись в плед, я сижу в кабинете отца.
Уже несколько часов, как неотрывно смотрю на экран ноутбука. Там один за другим сменяются кадры из семейного архива.
На этой записи мне десять лет, и я впервые встала на ролики. Рядом Джун и Минхо держат меня за руки и осторожно ведут вперёд. Я смотрю на девочку с каре, щуплую, с брекетами и едва узнаю в ней себя.
- Отпускайте уже её, - звучит голос Кана за кадром.
Он приобрёл новую камеру. Мечтал стать режиссёром и снимать всё, что только можно.
- Она может упасть, - отрицательно качая головой, говорит Минхо.
Его лицо на плёнке крупным планом, и в глазах видна тревога.
- А как ещё она научится? Или так и будешь всегда её за руки катать? - анонсирует Кан. - Отпускайте!
- Лалиса, не бойся, просто держи равновесие, - даёт наставления Джун.
- Хорошо, - произношу я. - Я готова.
Братья отпускают мои руки. Я качусь, переминаясь с ноги на ногу и отталкиваясь об асфальт. Кажется, у меня вполне получается. Приобретаю уверенность и добавляю скорости.
Камера начинает трястись - это Кан бежит за мной, стараясь запечатлеть исторический момент.
- Не набирай сильно скорость, - слышится голос Минхо. - Ты без защитной экипировки.
- Минхо, у меня получается, - кричу ему.
Поворачиваю голову назад, чтобы посмотреть, видят ли братья мои успехи.
Отвлекаюсь и не замечаю, как дорога уходит по наклону вниз. Перестаю отталкиваться, выпрямляю тело и просто лечу по наклонной.
- Я не могу остановится, - слышится паника в моем голосе. - Останови-и-ите меня-я-я.
Братья бегут за мной, Кан продолжает бежать и снимать одновременно. Меня не успевают догнать. Я спотыкаюсь и падаю лицом вниз. Камера съезжает, какое-то время виден только асфальт и слышен мой плач и голоса братьев. Затем съемку завершают.
На следующих кадрах я уже дома, сижу в гостиной, а вокруг меня братья и отец. Папа держит в руках мазь и бинт. Он только что закончил бинтовать мои колени и локти.
- Встречайте нашу пострадавшую Лалису Манобан. Только она могла умудриться разбить нос об асфальт, - голос Кана заставляет папу повернуться к камере.
- Кан! - произносит он сурово. - По-твоему это смешно? Куда вы смотрели, почему на ней не было каски и наколенников?
- Ты обещал, что не будешь ругать мальчиков, - спешно напоминаю ему. - Я сама во всём виновата.
- Обещал, принцесса, - лицо отца смягчается, когда он вновь смотрит на меня.
Наклоняется вперёд, целует меня в красный, исцарапанный нос.
Я нажимаю на стоп. Закрываю глаза, борясь со слезами, и дотрагиваюсь до носа. Призываю свою память и воображение, чтобы ощутить тот утешающий поцелуй. Но у меня ничего не выходит. Досада и отчаяние накрывают меня. Я раскрываю веки, смотрю на экран и шепчу, протягиваю руку:
- Папа.
Провожу пальцами по экрану, на котором застыло крупным планом его лицо.
Мои губы растягиваются в печальной улыбке. Сколько фото и видео я пересмотрела за последние дни, но всё ещё вздрагиваю, стоит ему появится на экране. Как же хочется вернуться назад. Вернуться в детство. Вернуться туда, где он жив.
- Папа, - зову вновь.
Одергиваю руку. Игнорирую нарастающую боль в груди. Сбросив с плеч плед, спускаю ноги и встаю с кресла отца. Прохожу вперёд, вновь оглядываю его кабинет. Вот уже неделю, как я вернулась домой и все ещё не могу насытиться этим местом. Ничего не изменилось ни в доме, ни в кабинете отца. Тут все напоминает о нём. Каждая деталь, каждый уголок дома дышит им. Тут тоска по нему сильнее цепляет в меня свои когти и раздирает душу.
В дверь стучат, затем открывают её и входят. Я оборачиваюсь и вижу бабушку. Она держит в руках блюдо с нарезанными фруктами. При виде неё, моё настроение меняется. Тревога отступает, и наступает облегчение.
- Я знала, что найду тебя здесь.
Она проходит и садится на диван, поставив на журнальный столик блюдо. Похлопывает рядом с собой, предлагая мне сесть. Мне до сих пор не верится, что Нани находится тут, что она согласилась приехать со мной. Хоть и ненадолго, но главное, что она не отказала мне. Ведь за столько лет ни разу она не гостила у нас, не соглашалась покидать свой дом. Даже отцу не удавалось уговорить её.
Я шагаю к ней и сажусь рядом, как она просит.
- Ты не пришла на ужин. Съешь хотя бы фрукты, - кивает на стол.
Пока я жила с ней в деревне, она всё время заставляла меня питаться и сейчас продолжает заботиться обо мне.
Я чувствую, как в груди теплиться благодарность и тепло к ней.
- Нани, если бы не ты, я наверное давно умерла с голоду, - отвечаю ей, чтобы угодить, протягиваю руку и беру гроздь винограда.
- Ну-ну, не преувеличивай, - смущается она.
Я с интересом наблюдаю за ней. Мне нравятся её мягкие черты лица, добрые глаза, аура тепла и спокойствия, которой она обладает. Вдруг осознаю, что успела полюбить её. И в этот же момент меня накатывает чувство утраты и обиды, что столько лет, имея такую бабушку я не общалась с ней, не проявляла интереса к своей родственнице. Она всегда была, но где-то далеко. Отец столько раз предлагал поехать с ним навестить её, погостить. Но я предпочитала проводить каникулы с друзьями, имена которых сейчас и не припомню.
- Спасибо, бабушка, - слова благодарности сами собой льются из меня. - Спасибо тебе за всё. Спасибо, что не отказала и приехала со мной.
- Как тут не поедешь. Как никак единственную внучку замуж выдаю. Только учти, после свадьбы я сразу поеду обратно с твоим дядей. Не могу я долго отсутствовать.
Так получилось, что я действительно являюсь единственной девочкой среди внуков бабушки. Помимо отца и дяди у неё, ещё две дочери, и у обеих только сыновья.
- Да-да, знаю я, что ты безумно скучаешь по своим курочкам, - шутливо парирую, стараюсь не заострять свои мысли о свадьбе.
«Завтра. Уже завтра» - вскрикивает внутренний голос.
- Признаюсь честно, я тоже скучаю по твоим курочкам, - смеюсь громко, чтобы заглушить все голоса в голове. Внутренние. Сторонние. Любое упоминание о том, что должно произойти завтра.
Бабушка посмеивается вслед за мной. Потом её взгляд замирает на моём лице. Она смотрит на меня так пронзительно, что и моя улыбка стынет на губах.
Ощущение, что маска трескается и обнажает все мои чувства, страхи, всю панику, что я переживаю где-то глубоко внутри себя.
- Почему тебе так страшно, девочка? Чего ты так боишься? - не отрывая от меня взгляда, спрашивает она низким голосом.
Я ищу ответ на её вопрос внутри себя. И от их количества и избытка начинаю сходить с ума. Приподнимаю брови, открываю рот и просто не могу вымолвить ни слова.
- Брачной ночи боишься?
Её вопрос вызывает глупый смешок из груди. Я сосредотачиваюсь на нём, а всё прочее отгоняю в сторону.
- А мне стоит её бояться, бабушка? - спрашиваю нарочито тревожным голосом.
Бабушка меняется в лице, пытается оценить шучу я или нет. Я напускаю на себя серьёзный вид, рисую на лице неподдельный интерес.
- Кхммм, - прочищает горло она, я вижу, что она в замешательстве, пытается подобрать слова. - Нет, это не страшно. Хотя нет, конечно страшно, но не так страшно, как тебе сейчас может казаться...
- Так бабушка, страшно или нет? Или ты позабыла уже обо всём? - я не выдерживаю и смеюсь, кидаюсь к ней и начинаю тискать и обнимать.
- Твоей матери или одной из невесток стоит поговорить с тобой на эту деликатную тему. Объяснить, чего ждать, как себя вести, - лепечет она, пока я её обнимаю.
- Ох, Нани, какая ты милая, когда смущаешься, - говорю, отпуская её из кольца своих рук. - Им не нужно говорить со мной на эту тему. Никто уже так не делает, как в твои времена. Я сама все знаю!
Я вижу, как она бледнеет, губы складываются в тонкую линию. Она смотрит на меня расширенными глазами.
- Как же... ты же...
Я приподнимаю одну бровь смотрю на неё, жду, когда она сумеет побороть свой шок и подобрать слова.
- Как же, разве ты не девственна? - наконец, произносит после долгих стараний.
Её лицо покрывается красными пятнами. Меня это умиляет и восхищает. Как можно прожить столько лет и остаться такой наивной, такой чистой помыслами и взглядами на жизнь.
- Девственна только физически, бабушка, но мора-а-ально нет, - растягивая последние слова, я давлюсь от смеха.
Её плечи опускаются, сопровождаясь громким выдохом. Она укоризненно покачивает головой, видя моё неуместное веселье.
- Мало тебя в детстве пороли, - ворчит, встаёт на ноги. - Шутки такие шутишь. Вставай давай, спать отправляйся. Завтра твоя свадьба, силы и энергия тебе нужны будут.
- Хорошо, сейчас поднимусь. Ладно, иди ложись тоже, - отвечаю ей.
Когда бабушка покидает комнату, иду обратно к папиному креслу. Сажусь, включаю следующее видео. Вновь окунаюсь в прошлое, запрещая себе думать о том, что завтра меня ждёт свадьба. Несколько часов смотрю семейные видео, наши дни рождения, празднования нового года. На кадрах запечатлены самые счастливые годы нашей семьи. По ним можно отследить, как мы с братьями росли, менялись.
Затем листаю фотографии, до тех пор, пока глаза сами собой не начинают слипаться. Полусонная шагаю к дивану и, прежде чем уснуть, посылаю в космос мысленный призыв:
«Пусть завтра никогда не наступит»
***
- Лалиса, Лалиса, вставай! - ощущаю, как меня настойчиво трясут за плечо, заставляя проснуться.
Нехотя открываю глаза. Лежу пару секунд, уткнув взгляд в пространство, прихожу в себя. Спустив ноги с дивана, сажусь на нём, чувствую, как болят мышцы во всём теле.
- Ты почему до сих пор спишь, да ещё и тут? - передо мной встаёт Суен.
Уткнув в меня требовательный взгляд, ждёт разъяснений.
- Ни о чём не спрашивай, - произношу сонным голосом, зеваю, приподнимаюсь на ноги и начинаю разминать руками шею.
- Боже, ты выглядишь хреново.
- Спасибо, дорогая. И тебе доброго утро, - с упрёком бросаю ей.
- Какое утро? Время одиннадцатый час! - она подходит ко мне и бесцеремонно переворачивает к двери, подталкивает к ней. - Быстро в душ и завтракать. Через полчаса приедет команда стилистов, а ты в таком виде, словно тебя переехал трактор.
- Если бы, - буркаю и безвольно плетусь к выходу из кабинета отца.
Как только мы выходим из комнаты, я застываю от произошедших изменений в доме. Когда его успели украсить? Ноздри щекочет от аромата свежесрезанных роз. Кажется, цветы находятся повсюду. Ими украшена арка между гостиной и прихожей, обвита лестница, что ведёт на второй этаж. Повсюду пестрят вазы с огромными букетами в нежных тонах.
Незнакомые мне люди шныряют по дому, выполняя разную работу. Слышу голоса, направляю взгляд в гостиную, вижу обслуживающий персонал. Они заняты сервировкой фуршетного стола.
- Здравствуйте, - нас замечает молодая девушка, стильно одетая в коричневый брючный костюм. Она держит в руках фотоаппарат. - Я Сюзанна, фотограф. А где невеста? Я бы уже хотела начать снимать.
- Привет, - бросает Суен в ответ, прикрывает меня собой. - Невеста ещё не готова, я приглашу вас позже.
- Договорились, - жизнерадостно отвечает девушка, широко улыбается и отходит от нас.
Включает фотоаппарат и начинает работать с оформлением.
- Давай пойдём скорее, - подруга подталкивает меня вперёд к лестнице. - Я сойду с ума, Лалиса. Как можно было проспать столько, - ворчит она, пока мы поднимаемся вверх.
Я никак не комментирую её выпад. Борюсь с желанием повернуть с лестницы в сторону входной двери и унести ноги в неизвестном направлении.
Мы поднимаемся на второй этаж, заходим ко мне в комнату. Суен сразу заталкивает меня в ванную комнату.
- Умоляю, приведи себя в божеский вид, - кричит по ту сторону двери.
Я закатываю глаза, но ничего не отвечаю ей. Начинаю раздеваться и захожу в ванную. Направляю горячую струю в область шеи. Мякну от облегчения и отступления болевых ощущений.
«Боже, помоги мне пережить этот день» - позволяю себе единственную мысль о происходящем.
Выполняю все утренние процедуры по инерции. Выключаю воду, накинув пеньюар, выхожу из ванны и с благодарностью принимаю из рук подруги ароматную чашку кофе.
- Ты в порядке? - спрашивает Суен.
- Ага, - делаю глоток и испытываю настоящее блаженство от того, как горячий американо обжигает моё горло.
- Я так не думаю, Лалиса, - задумчиво произносит подруга и протягивает мне поднос с выпечкой, продолжая изучать меня. - Мы ведь толком не поговорили после твоего приезда. Я была так занята подготовкой к твоей свадьбе, теперь понимаю, что нужно было поговорить. Мне кажется с тобой что-то не так.
- Со мной все нормально, - убеждаю её и себя. - Спасибо, что взялась за всё, - от того, как неискренне звучат слова благодарности в адрес подруги, режет слух.
Суен не виновата в том, что всё ограничивается не простой и тихой регистрацией брака, а целым спектаклем под названием: «Свадьба единственной дочери покойного Хвана Манобана».
Дядя Чвон настоял, что нужно сыграть самую пышную и роскошную свадьбу. Соответствующую семье Манобан. Взялся лично присутствовать и проконтролировать всё.
Я отказалась участвовать в подготовке к ней. Меня абсолютно не волновали детали того, где она будет проходить, кого позовут, какое платье и прическу мне сделают. Ничего.
Но разве это хоть кого-то смутило? Нет. За организацию взялись братья и их жены. А мне только остаётся скрывать раздражение, наблюдая за всем со стороны.
Суен улавливает горькие ноты в моём голосе. Она как никто другой знает меня. Нахмурив брови, обдумывает что-то. Чтобы как-то разрядить обстановку и чем-то себя занять, беру из тарелки булочку, присаживаюсь на пуфик у туалетного столика и начинаю её неистово жевать, запивая кофе.
- Мы поговорим с тобой позже. Обязательно поговорим, - озвучивает свои размышления, после недолгого молчания.
Я киваю, продолжая жевать. Слышится стук в двери.
- Входите, - командует Суен.
Двери открываются, в комнату входят горничные, несут чехол со свадебным платьем и коробочки.
- Положите тут. Да, а это сюда, - даёт распоряжения. - Когда приедет стилист с визажистом, проводите их к нам.
Девушки кивают и выходят. Я ставлю пустую чашку на столик. Наблюдаю за Суен, она проверяет платье, содержимое коробок. Суетится.
Расстёгивает чехол свадебного платья, аккуратно достаёт его и, приподнимая руку с вешалкой вверх, демонстрирует мне.
- Ну, что скажешь?
- Какую реакцию желаешь? Я должна запищать? - спрашиваю насмешливо.
Суен меняется в лице. Это говорит о том, что я перешла черту, и её терпение на исходе. Вспоминаются годы, когда наша дружба с ней ещё не завязалась. Это было противостояние наших характеров. Мы долго с ней соперничали и соревновались, пока не стали подругами. Её характер наравне с моим - скверный и тяжёлый. Во мне просыпается чувство вины перед подругой.
- Ты должна засунуть своё поганое настроение глубоко в... - она не договаривает очевидное слово, бросает платье назад на кровать. - И оценить, блин, что я для тебя делаю. Потому что придёт день, когда ты будешь благодарна, что я не позволила тебе в этот день выглядеть, как чучундра.
Её выпад отрезвляет меня, я начинаю искренне смеяться. Встаю, подхожу к ней, обнимаю.
- Прости, мне правда нравится, - перевожу взгляд на свадебный наряд.
- Ты правда не узнаёшь это платье? - спрашивает она, впиваясь в меня взглядом.
Я отрицательно качаю головой. Как ей объяснить, что я сейчас в таком нервном и подвешенном состоянии, что для меня это платье, как кусок савана.
* Са́ван - это одежда для усопшего или покрывало, которым накрывают тело в гробу. Это одеяние обычно белого цвета.
- Вот блин! Лалиса, это платье от Тубы Ирани! - эмоционально вскрикивает. - То самое, которое тебе тогда понравилось на неделе моды в Нью-Йорке.
В памяти всплывает, как несколько лет назад мы с Суен в поисках её идеального свадебного платья, побывали на нескольких показах на неделе моды в Нью-Йорке. Тогда среди множества просмотренных нами вариантов, мне понравилось одно платье. Точнее позже я осознала, что дело было не в самом платье, а в девушке, что его демонстрировала. Она показалось мне такой напуганной, такой встревоженной, но несмотря на это, очень нежной и хрупкой. Создавалось впечатление, что она не модель, а действительно влюблённая невинная невеста, волнующаяся на собственной свадьбе. Её образ запечатлелся у меня в голове. И позже, когда мы с Суен обсуждали показ и платья, я сказала, что больше всего меня зацепило то, которое было на главной модели Тубы Ирани.
- О, - только и получается выдавить у меня из себя под взглядом Суен. - Это действительно то самое платье?
- Оно самое! И если бы ты знала, чего мне стоило его достать: сколько связей задействовать, куда поехать, чтобы встретиться с этой чудной женщиной-дизайнером, то возможно ты проявляла больше воодушевления, глядя на него.
Её рассказ и тон вновь вызывают у меня улыбку. Чтобы угодить подруге, наклоняюсь, провожу рукой по кружеву на подоле платья.
- Красивое, - говорю искренне. - Не поделишься историей?
Суен не успевает ответить, в дверь стучат.
- Входите, - бросаю я, поправляя пеньюар на себе.
Двери отворяются, и комнату заполняют, по меньшей мере, пять человек. Они следуют друг за другом, неся в руках железные кейсы.
- Расскажу потом, - шепчет Суен. - Ты упадешь со смеху.
- Хорошо,- обещаю ей с улыбкой.
Нехотя направляюсь к туалетному столику, у которого меня ждёт парень-визажист с накаченными губами, вооружённый кистями и кремами.
Примерно через полтора часа за командой визажиста закрывается дверь, мы с Суен вновь остаёмся одни. Я рассматриваю себя в зеркало и остаюсь довольной своим внешним видом и маникюром. Единственное, о чём я попросила визажиста перед тем, как он приступил - это сделать максимально естественный макияж. Нужно отдать ему должное, всё выглядит так, будто я действительно красавица с рождения. Всё очень нежно и естественно. Волосы, собранные в небрежную прическу, дополняют образ.
Я отвожу взгляд от зеркала и гляжу на Суен, над которой также поколдовали мастера.
- Вау, ты красотка, - не скрываю своего восторга.
Стрелки подчёркивают крупные глаза подруги, а красная губная помада убивает и сражает наповал.
- У меня платье красного цвета в пол. Вся соль в вырезе на всю спину. Минхо его не видел. Не буду поворачиваться к нему спиной всю свадьбу, - тараторит, сопровождая своё откровение нервным смешком. - Если увидит, то уверена, после свадьбы, дома он меня за...
- Уволь меня от интимных подробностей, - останавливаю её, смеясь.
- Задушит! Я это имела ввиду, пошлячка! Ты же знаешь, он не любит, когда я откровенно одеваюсь. У нас с ним часто ссоры на эту тему.
- Да-да, знаю. Но тем не менее, ты продолжаешь его провоцировать, - упрекаю её, подхожу к кровати и беру в руки свадебное платье. - Поможешь?
- Да, нужно уже переодеваться, - направляясь в мою сторону, говорит Суен. - Просто миримся мы всегда в постели и бурно!
- И ты ещё меня пошлячкой называешь?
Я ухожу в гардеробную, открываю ящик с нижним бельём, пытаясь отыскать что-то подходящее под платье. Озадаченно смотрю на бельё в тёмных и ярко-кричащих оттенках. Ни одного светлого комплекта. Большинство моих вещей находятся в квартире, где я жила. После приезда, бабушка и дядя поселились в загородном доме отца, и я решила остаться с ними.
- Я позаботилась и об этом, - следом появляется Суен, кладёт коробку на полку и сразу исчезает.
Открыв коробку, я обнаруживаю в нем белоснежный сексапильный комплект из тонкого кружева с поясом для чулок и сами чулки.
- Дамы и господа, - произношу торжественно, пока надеваю на себя бельё. - Номинация лучшая подруга и невестка года присуждается Суен Манобан.
Слышу, как подруга смеётся. Рассматриваю своё отражение в зеркале. За время, что я провела в деревне, похудела на несколько килограмм и от этого кости выпирают во всём теле. При желании можно и рёбра пересчитать.
- Подхали-и-имка - кричит в ответ.
Выхожу обратно к ней и сразу ныряю в свадебное платье, которое она держит наготове.
- Кстати, - восклицает, помогая застегивать мне пуговицы на спине. - Когда я пришла, разговаривала с Нани. Краснея и бледнея от смущения, она попросила поговорить с тобой о первой брачной ночи. Скажем так, подготовить тебя.
- На-а-ани, - улыбаюсь, вспоминая наш вчерашний разговор с бабушкой.
- Она очень милая, - говорит подруга, заканчивает с платьем и переворачивает меня лицом к зеркалу. - Мне нравится. Выглядишь потрясающе.
Бросаю взгляд в зеркало, киваю удовлетворённо. Волнение и внутренний трепет накатывает на меня лавиной.
Суен ловит мой взгляд в зеркале. Прищуривается, стараясь считать мои мысли.
- Ты ведь к нему неравнодушна, - говорит, понизив голос. - Почему всё усложняешь, Лиса?
Я отворачиваюсь от зеркала, подхожу к окну, пытаясь спрятаться от проницательного взгляда подруги.
«Ты ничего не знаешь» - хочется бросить ей.
Моё внимание привлекает машина старшего брата, заезжающая в открывавшиеся ворота. Автомобиль останавливается, и из неё выходят Дживон и мама. При виде неё, у меня колет в сердце. Вспоминаю нашу встречу после моего приезда. Она изменилась со смерти отца. Всегда статная и яркая - теперь же словно потускнела. Плечи поникли и печаль отражается в глазах. Теперь она живет с Дживоном. Ей сложно находиться одной в доме, без отца.
- Давай спустимся вниз, - говорю подруге, по-прежнему избегая её взгляда. - Мама с Дживоном приехали.
- Давай, - соглашается она, принимая моё желание не углубляться в тему моих чувств к Чонгуку. - Только осталась последняя деталь, - она подходит к кровати и достаёт из чехла длинную фату.
- За что ты мне мстишь? - спрашиваю её шокированным тоном. - Пятиметровая фата? Серьезно, Суен?!
- Трёхметровая, - поправляет меня, будто это что-то меняет. - Присядь, я зацеплю её, - говорит, посмеиваясь.
Я послушно шагаю к ней. Сама виновата. Раз не захотела участвовать в выборе платья и прочего, то и жаловаться не стоит. Остаётся только надеяться, что я сумею пережить этот день, где я главный «гость».
Как только Суен заканчивает свои манипуляции, мы покидаем комнату. Приподнимая подол платья, я осторожно спускаюсь по лестнице. Суен следует за мной. Замечаю, как фотограф внизу видит меня и начинает щёлкать, словно все это время поджидала тут.
Оказываюсь у подножья лестницы в тот момент, когда мама и брат входят в дом.
Они видят меня и замирают. Я вижу, как лицо брата смягчается. В его глазах читается нежность и любовь. Он подходит ко мне. Подняв мою ладонь, запечатлеет на пальцах легкий поцелуй. Моё сердце ёкает. Между мной и им связь не такая сильная, как с остальными братьями. Дживон старше меня на тринадцать лет, и это всегда сказывалось на наших отношениях. У нас не было общих детских шалостей, лишь разные увлечения и интересы.
- Будь счастлива, сестра, - говорит с несвойственной ему хрипотой в голосе.
«Счастлива» - повторяю про себя. Это слово кажется таким незнакомым и чужим, и никак не ассоциируется со мной. Всё, что ждёт меня впереди - это мрак.
- Спасибо, - выдавливаю из себя, следуя этикету.
Смотрю на него с упрёком и обидой. Дживон отпускает мою ладонь, проходит в гостиную, на полпути его догоняет Суен и, взяв под руку, начинает расспрашивать о чём-то. Я провожаю их взглядом, затем смотрю на маму, что до сих пор застыла у входа. Стараюсь найти на её лице и в глазах какие-то эмоции, но мне это не удаётся. Она следует вперёд, подходит ко мне.
- Давай поговорим в кабинете Хвана, - произносит, вместо приветствия.
Следуем в кабинет, закрываем двери за собой. Чувствую, как во мне трепещет волнение и неуверенность. Мы ни разу не оставались с ней наедине, с тех пор как не стало папы. Ни разу не делились переживаниями. Каждая из нас переживала своё горе вдали друг от друга.
Вина за его смерть вновь проникает в мою кровь, отравляет сознание. Вакуум, в который я собственноручно упрятала свой разум, чтобы суметь пережить всё что мне предстоит, лопается.
- Тебе не было и месяца, когда Хван привёз тебя к нам в дом, - начинает разговор она, стоя ко мне спиной. - Он просто поставил меня перед фактом.
- Ты уверена, что это то, о чём стоит говорить в данный момент? - спрашиваю, не понимая, почему она сейчас затрагивает эту тему.
По позвоночнику проходит холодок. Мне становится досадно и обидно. Не этих слов я ожидала от матери. Она никогда не дарила мне ласку и тепло, но ледяного холода, что сейчас исходит от неё, тоже не демонстрировала.
- Ты единственная боль, которую он причинил мне. Единственная ошибка, которую он совершил за всё время нашего брака, - словно не слыша меня, продолжает она. - Но я слишком сильно любила Хвана и приняла эту боль. Жила с ней. Играла роль твоей матери, которую он мне навязал.
- Спасибо. Низкий поклон тебе,- не удерживаюсь от желчи, что вызывает во мне её откровения. - Мы можем приблизиться к сути нашего разговора, мама? Что ты хочешь всем этим сказать?
Задыхаюсь от волны раздражения, вызванной её словами.
- Я хочу сказать, что ты не первая и не последняя женщина в этом мире, которая идёт на жертвы! Из-за твоего поведения, мои сыновья чувствуют себя виноватыми! Они считают что принуждают тебя к браку, - она замолкает, сверля меня колким взглядом.
Раздражение во мне сменяется злостью. Кажется, что сейчас лопнут вены от напряжения в висках.
- Перестань строить из себя бедную и несчастную! Я хочу, чтобы сегодня ты вела себя достойно! Как счастливая, влюблённая в своего жениха невеста! Всем нам приходится играть определённые роли, Лалиса. Против воли, вопреки всему.
Мои брови взлетают вверх от удивления и неожиданности. Ну и требования!
- Мы играем свадьбу, когда ещё не наступила годовщина смерти отца! - выплёвываю яростно то, что гложет меня больше всего в этой ситуации. - Я единственная, кого это волнует? Вы все не думали, что подумают люди? Ведь можно было всё организовать без этой помпезности. Почему никто не счёл нужным отговорить дядю? Я готова сделать всё, что требуется, чтобы сохранить компанию отца, но для чего при этом я должна сиять и прыгать от счастья?
- Твоему дяде не перечил даже Хван. Он старший в семье, и его решения не оспариваются. Но если ты просидишь весь вечер на собственной свадьбе с несчастным или каменным лицом, это вызовет много вопросов и пересудов! Отдай дань уважения отцу. Он хотел этой свадьбы. Всем это прекрасно известно и никто не станет нас осуждать за неё, если ты будешь вести себя, как подобает!
Мама замолкает, даёт мне время на обдумывание. Я стараюсь анализировать её слова. Понять. Принять. Шестерёнки в моей голове начинают шевелиться. Отгоняю эмоции и чувства. Очищаю от них разум и понимаю, что ее утверждения вполне рациональны.
- Я поняла тебя, - выдавливаю, преодолевая ком в горле. - Хоть и не ты меня родила, но воспитала ты. Я сумею притвориться, если это требуется от меня. Прекрасно помню все твои уроки, ма-ма, - делаю паузу. - Или ты желаешь, чтобы я перестала тебя так называть? В конце концов, отца больше нет и играть роль моей матери у тебя нет надобности.
- Некоторые роли с нами на пожизненно, дорогая, - один уголок её губы летит вверх, взгляд смягчается, она приближается ко мне, кладёт руку на моё плечо. - Ты права, родила тебя не я, но той, кем ты являешься сейчас, моя заслуга. Не ударь лицом в грязь. Для всех ты дочь Хвана и моя! Я не хочу, чтобы твоя свадьба стала темой для сплетен в обществе. Определённое время ты должна играть роль жены Чона, думаю пару лет точно.
Меня словно бьют кулаком в челюсть. План о разводе через пару месяцев, что я выстроила у себя в голове, проваливается с треском. Мне хочется взвыть от отчаяния.
«Не сейчас. Не сейчас. Придумаешь что-то позже» - утверждаю себе мысленно, отгоняя в сторону панику.
Очевидно, сказав всё, что хотела, мама выходит из кабинета, оставляя меня одну. Прикрыв глаза, я стараюсь отогнать от себя пустоту, что образовалась после нашего с ней разговора. Шагаю к стеллажу, где находится мини-бар отца. Открыв дверцу, хватаю первую попавшуюся бутылку, откручиваю пробку и, приподняв её, делаю глоток. Горло начинает жечь, точно также, как жжёт сердце. Морщусь с непривычки. Снова глоток. Ещё один. Использую алкоголь, как допинг.
Убрав бутылку и закрыв дверцу стеллажа, натыкаюсь на своё отражение в стекле.
«Вот и румянец, который полагается взволнованным и переполненными счастьем невестам» - смеюсь мысленно, при виде покрасневших щёк и глаз, что слезятся от употребления спиртного.
Словно актриса перед началом спектакля, тренируюсь, меняя выражение на своём лице.
«Наденешь белое свадебное платье, губы натянешь в одну из своих искусственных улыбок. Счастье в глазах нарисуешь.» - голос Чонгука отбивается в ушах, как гром.
На утро после нашего разговора, когда я проснулась, его уже не было. Он уехал один. Братья остались и сопровождали нас с дядей и бабушкой домой. С момента приезда мы так же не виделись, чему я безмерно рада.
- Что же, раз всем так хочется видеть меня сегодня «счастливой», получайте, - говорю своему отражению, придавая лицу безмятежность. Тяну улыбку, делая её как можно шире.
- Лалиса, - вижу в отражении, как в кабинет входит Суен. - Там в гостиной дядя Чвон и бабушка. Они зовут тебя.
Разворачиваюсь к подруге.
- Когда уже этот блядский день закончится? - говорю с механически натянутой улыбкой на лице. Мои слова и выражение на лице разнятся, вызывая между собой диссонанс.
- Ты меня пугаешь, - говорит Суен, когда мы сравняемся. - Что за улыбка Джокера у тебя на лице?
Начинаю нервозно смеяться, хотя хочется разрыдаться.
Я уже дала себе установку, настроила все вектора. «Я. с. ч. а. с. т. л. и. в. а. Я. в. л. ю. б. л. е. н. н. а.»
- Боже, да от тебя разит алкоголем, - ужасается Суен.
Я лишь хмыкаю в ответ, выхожу из кабинета.
- Стой, - она преграждает мне путь. - Минуту, - отходит на пару секунд и снова врастает передо мной, держа в руке бутон белой розы. - Жуй, перебьёт запах, - требует шёпотом.
Вкладывает мне в руку бутон, давая понять, что настроена серьезно, и пока я не выполню её требование, она меня не отпустит.
«Вот она, моментальная карма за пьянство» - проносится в голове, пока я смиренно жую лепестки роз.
Наверное, увидь кто-то нас сейчас со стороны, подумал бы, что у нас, точнее у меня, не всё в порядке с головой.
Заставив съесть добрую половину цветка, подруга отпускает меня в гостиную.
Где я сразу подхожу к дяде. При виде меня он встает с кресла, опираясь на трость. В гостиной кроме него присутствуют мама с Дживоном и бабушка с Суен. Они внимательно наблюдают за нами.
- Благословляю тебе, племянница, - говорит он, прикасаясь руками к моей макушке. - Будь счастлива в доме мужа. Подари ему здоровых наследников, цвети и процветай.
«Наследников? Смешная шутка, дядя!» - комментирую мысленно.
- Спасибо, - отвечаю покорно, борясь с икотой, которая норовит вырваться наружу.
- У меня для тебя подарок, - он лезет в карман пиджака, вытаскивает свёрток из красной бархатной ткани. Раскрывает её, и моему взору открывается старинный золотой браслет с причудливыми узорами, - Протяни руку, - я выполняю его просьбу, дядя надевает на меня украшение. - Этот браслет когда-то твой отец привёз в подарок для моей любимой. Единственная ценная вещь, которая была у моей жены. Она очень любила его. И я хочу, чтобы оно досталось тебе.
Меня трогают его слова и жест. Знаю, как он сильно любил свою жену, и раз он передаёт мне вещь, которая принадлежала ей, это о многом говорит. Только вот знал бы он, что я последний человек на земле, кто заслуживает такого трепетного отношения к себе и таких ценных памятных подарков.
- Спасибо за такой подарок, дядя, - отвечаю трогая браслет рукой.
- Позвольте я сниму вас, - раздаётся мелодичный голос, а затем словно из под земли вырастает девушка фотограф.
«Кажется ее зовут Сюзанна» - размышляю, разглядывая её. Молодая, красивая и очень жизнерадостная. Она каким-то образом создает непринужденную атмосферу праздника и веселья. Глядя на её улыбку, сразу хочется улыбнуться в ответ.
- Да, конечно, - отвечаю ей, встаю рядом с дядей и хватаю его под локоть.
Естественная улыбка сама собой расплывается на моём лице. Сюзанна начинает нас щёлкать, затем просит сделать фотографии и с остальными членами семьи. Раздавая всем восхищенные комплименты и мило ведя беседу, она выжимает из нас эмоции для своих кадров. Я сосредотачиваюсь на ней, словно губка впитываю её положительную энергетику. Совершенно незнакомый мне человек действует успокаивающе на нервную систему и эмоциональный фон.
Постепенно гостиная заполняется только что прибывшими гостями. Двое братьев с жёнами и детьми присоединяются к нам. Становится шумно и весело. Я то и дело слышу слова поздравления, и напутствия. Благодарю, улыбаюсь всем, постоянно ловлю на себе одобрительный взгляд матери. Это придаёт мне внутренней уверенности. Осознаю, что она имеет большое влияние на моё психическое состояние. Мне хочется угождать ей. Чтобы она была довольна мной. Это желание живёт во мне и тянется ещё с детства.
В гостиную заходит Минхо. Увидев брата, я радуюсь, а когда он прижимает меня к себе, забываю обо всём на свете. В миг всё перестаёт существовать, он действует на меня, как глоток свежего воздуха.
- Чонгук приехал, - шепчет он мне на ухо, прижимая к себе, а затем отстраняется. - Я никому не позволю тебя обидеть и ему в том числе, поняла меня? - ждёт ответа, и я утвердительно киваю. - Ты всегда можешь на меня положиться! Всегда!
Я вновь киваю. Его слова заставляют меня чувствовать себя в безопасности, значимой и любимой. Когда-то так на меня действовал отец. Одного его присутствия было достаточно, чтобы я почувствовала себя королевой всего человечества.
Брат выпускает меня из своих объятий и обращает внимание на Суен, которая подходит к нему.
- Ты долго! Где ты был столько времени? С кем ты был?
Минхо переводит на меня красноречивый взгляд, говорящий о том, что его жена в своём репертуаре. Взяв её за руку уводит в сторону, что-то шепчет ей.
Моё внимание переключается на голоса, что слышатся из прихожей. Слышу, как мама и бабушка приветствуют сторону жениха. Через пару минут Чонгук заходит в зал, сжимает в руке букет для невесты из белых каал.
Мои любимые цветы. «Интересно кто его консультировал по поводу букета? Суен?» - задаюсь вопросом.
Чонгука сопровождают сестры и мать, и ещё пару молодых незнакомых мне мужчин. Одет как и подобает жениху, в чёрный приталенный смокинг, волосы стильно уложены назад.
При виде него сердце предательски делает кувырок. Оборот. Ещё один кувырок. Затем начинает стучать, как будто забилось впервые после удара электрошоком.
«Эй ты, там внизу! Что ты творишь? Быстро возьми себя в руки» - обращается внутренний голос к мышечному сосуду.
Наши взгляды с Чонгуком встречаются. Он не торопясь направляется в мою сторону.
«Ну что ж, начнём!» - даю себе установку, отгоняю все негативные эмоции, готовые нахлынуть на меня.
Придаю своему взгляду мягкость и нежность. Изображаю смущение, опускаю ресницы, робко улыбаюсь. Подняв на него взгляд снова, вижу как радужки карих глаз Чонгука впились в меня. На его лице недоумение от моей реакции. Возможно, он ожидал, что я встречу его с винтовкой? Именно так бы и должно было быть, имей я хоть немного власти руководить своей жизнью сама.
Я снова прячу взгляд, беру передышку, не выдерживая натиск, с которым он смотрит на меня.
Чонгук преодолевает путь. Безмолвно передаёт мне букет. Встаёт рядом. Я чувствую, как от него исходят вибрации напряжения.
По традиции нас начинают поздравлять, благословлять. Старшее поколение наших семей говорят напутственные слова и дарят золотые украшения и подарки.
Я всё стойко выдерживаю. Играю отведённую мне роль: раздаю улыбки и лепечу слова благодарности.
- Нужно собираться в банкетный зал, - оповещает Мелисса. - Чонгук, мы все поедем вперёд, нужно встречать гостей. Вы с Лалисой приедете чуть позже.
Он кивает и все начинают суетиться, собираясь в дорогу.
Я начинаю нервничать. Остаться с Чонгуком наедине не лучшее испытание для меня. Вся моя выдержка и нервная система может полететь в тартарары.
- Давайте начнём съёмку,- предлагает фотограф, когда мы остаёмся одни.
- Да-да, конечно, - поспешно отвечаю я, сдерживая в себе порыв поцеловать её.
Эта девушка, поистине, как ангел сегодня для меня.
- Отлично, тогда возьмите пожалуйста невесту за руку, - сразу же включается в работу она.
Чонгук берёт меня за руку. Его прикосновение обрушивается на меня, как тонна металла. Я заглядываю ему в лицо и вижу, как он приподнимает одну бровь, словно ожидает протеста. Но вместо этого я лишь трепещу ресницами и начинаю поглаживать пальцами кисть его руки. От чего его глаза суживаются до маленьких щелчков.
- Отлично, Лалиса, теперь, можете повернуться и положить одну ладонь на грудь жениха?
- Конечно, - воодушевленно выполняю её наставления.
Чувствую под рукой, как напряжены мышцы Чонгука. Он словно груда камней. Лицо задумчиво и сосредоточенно. Сюзанна продолжает командовать, просит менять позы, встать то тут, то там. Я выполняю все её требования с излишним энтузиазмом. И каждый раз, вглядываясь в лицо Чона, встречаю его недоверчивый взгляд.
- Мне нужно сменить объектив, - спустя какое-то время говорит девушка и уходит, оставляя нас одних.
Я делаю шаг в сторону от Чонгука, хочу уйти на безопасное расстояние. С тех пор, как он зашёл в дом, мы не перекинулись и парой слов. Даже во время фотосессии, он выполнял все просьбы фотографа молча, лишь испепеляя меня взглядом.
Когда мой взгляд был направлен не на него, я чувствовала, как он изучает меня, словно под микроскопом.
Делаю ещё пару шагов, но Чонгук не даёт мне уйти. Он перехватывает мою руку, дергает назад так, что я ударяюсь спиной ему в грудь.
- Что ты делаешь?! - шиплю.
Отстраняясь немного назад, он приспускает край свадебного платья, обнажая лопатку. Я замираю, забываю, что нужно дышать. Противоречивые друг другу чувства начинают одновременно бурлить во мне.
- Проверяю, не подменили ли тебя, - его голос металлический, сухой. - Нет, это всё-таки ты! Родинка под левой лопаткой на месте!
«У меня есть родинка на левой лопатке?» - впадаю в ступор.
- Я здесь. Вы готовы продолжать? - щёлкая фотоаппаратом на ходу, спрашивает вновь появившаяся в зале девушка. - Давайте пройдём к лестнице. Там очень красиво.
- Да, пойдёмте, - отвечаю, сбегая от Чонгука.
Слышу, как он идёт следом. Сюзанна вновь начинает командовать нами. Просит то обнять, то заглянуть в глаза друг друга. С каждым прикосновением Чонгука к участкам оголённой кожи, я чувствую прилив жара и трепет.
Мне становится всё труднее от нашего взаимодействия. От близости тел и взглядов. Нервы начинают звенеть и выкручивать.
«Какой бессмыслицей мы занимаемся! Эти фотографии не нужны ни ему, ни мне! Фальшивая свадьба, фальшивые эмоции...» - размышляю при позировании для очередного кадра.
- Мне кажется, пора уже ехать в зал, - говорю, не скрывая раздражения.
- Да, - соглашается девушка, заглянув на смарт часы.
Чонгук не комментирует, но направляется к выходу. Мы с Сюзанной следуем за ним. У двери накидываем верхнюю одежду. Когда выходим во двор, я застываю в изумлении. Идёт снег. Такая редкость в наших краях. Мелкие хлопья падают с неба, и весь двор покрыт тонким слоем из белого полотна.
- Вот это да! - восклицает девушка рядом. - Как же я поведу машину, у меня летняя резина.
- Поехали с нами, - отвечаю ей, наблюдая за Чонгуком, ждущим меня у белого гелендвагена.
- Ой, спасибо! Не откажусь, я недавно за рулем, боюсь не справлюсь с управлением в такую погоду.
- Никаких проблем, - улыбаюсь ей, в очередной раз отмечая, насколько она приятная и лёгкая в общении.
Мы спускаемся с крыльца и пока идём к автомобилю, я подставляю лицо под снежные хлопья, не боясь испортить макияж.
У машины, Чонгук открывает двери перед нами. Мы садимся в салон. Он усаживается за руль, машина трогается с места. Пока мы едем, я погружаюсь в свои мысли. Думаю о том, что впереди меня ждёт самое сложное. Нужно играть роль счастливой невесты на публику, больше половины которой не знаю. В груди начинает покалывать. Правильно ли я поступила, что согласилась на весь этот балаган? Возможно, нужно было остаться в деревне или уехать, куда подольше? Не соглашаться на брак, не вступать в права наследства, и будь что будет с компанией, с акциями. К чёрту бы всё! Лишь бы подальше от Чона.
Устремляю взгляд в зеркало заднего вида. Рассматриваю в нём отражение Чонгука. Он сосредоточенно смотрит на дорогу.
Я выхожу замуж за Чонгука. Будь это два года назад, я бы умерла от счастья. Ведь я этим грезила не один год. Сейчас же меня до одури пугает наш брак. Мы два ненавидящих друг друга человека, с одним грехом на двоих. Не самая лучшая основа для того, чтобы связать себя священными узами.
Словно услышав мои мысли, Чонгук переводит взгляд в зеркало и ловит мой. Я цепенею под мрачным напором его взгляда, но свой не отвожу, тоже смотрю на него.
- Я сойду первая, хочу запечатлеть вас, входящими в ресторан, - слышу голос рядом с собой и всё же первая увожу взгляд в сторону.
Машина тормозит, Чонгук паркуется. Сюзанна первая выходит из салона. Я делаю глубокий вдох, хватаю свой букет и вкладываю ладонь в протянутую руку Чонгука.
Он помогает мне выйти из салона автомобиля. Я собираю фату в руку, чтобы не испачкать, второй цепляюсь за рукав Чонгука.
Мы шагаем к ресторану. Фотограф выполняет свою работу, непрерывно щёлкая нас в движении.
У входа нас встречает Суен и Минхо. Подруга помогает мне с верхней одеждой, забирает шубку, затем они идут вперёд, показывая нам путь. Ведущий объявляет о нашем приезде. Я втягиваю в себя воздух, словно это последний выход в моей жизни. Чонгук берёт меня за руку, и мы заходим в банкетный зал. Гости встречают нас стоя, аплодисментами.
Я теряюсь от множества глаз, направленных на меня. В глазах плывет, в очередной раз приходится побороть желание бросить всё и сбежать. Чонгук сильнее сжимает мою ладонь в своей, и этот жест отрезвляет.
«Ты всё сможешь» - налаживаю внутренний настрой и натягиваю лёгкую улыбку.
Мы идём к арке, где стоит государственный работник загса. Встаём напротив у стойки, и она зачитывает свою речь.
- Лалиса Манобан согласны ли вы взять в мужья Чон Чонгука? - спрашивает меня.
- Да! - выпаливаю мгновенно, тонюсеньким писклявым голосом.
В висках нервно стреляет. Я думала, что не смогу произнести это пресловутое «Да». Казалось, слова застрянут где-то в горле. Всё оказалось проще, чем я себе представляла.
Раздаются аплодисменты и весёлый хохот гостей. Они принимают мой мгновенный выпад за желание поскорее стать женой Чонгука.
- Чон Чонгук, согласны ли вы взять в жёны Лалису Манобан?
- Да, - следует его невозмутимый ответ.
Когда Чонгук надевает на мой палец обручальное кольцо, мои пальцы сотрясает мелкая дрожь.
«Ну вот и всё» - моё сознание затуманивается.
Накатывает осознание, что теперь, я официально жена Чон Чонгука. Рефлекторно расписываюсь в документах, затем беру свидетельство о браке, которое мне протягивают.
Где-то на фоне доносится голос ведущего, аплодисменты оглушают, бьют по ушам. Рука об руку шагаем к президиуму, садимся за стол. Отыскиваю стол, за котором сидят все мои родные. Моя семья. Ловлю их взгляды. Успокаиваюсь.
Один за другим выступают популярные артисты, исполняются разные развлекательные номера. Столы лопаются от изобилия блюд и угощений. Царит атмосфера праздника и веселья. Организованна свадьба по высшему разряду, не придерёшься. Словно со стороны я наблюдаю за происходящим. Тщательно скрываю нервный трепет. Внутри пронзительно тихо, в то время, как веселье набирает обороты. К нам постоянно подходят гости, фотографируются, говорят добрые пожелания.
- Дорогие друзья, позвольте поблагодарить вас, что пришли и разделили с нами такое важное событие, - голос дяди привлекает моё внимание.
Смотрю на сцену, где он стоит с микрофоном в руках.
- Сегодня среди нас нет двух очень важных людей, дорогих нашему сердцу. Они завершили свой путь и рано покинули эту бренную землю. Но я уверен Хван и Сохек сейчас вместе, наблюдают за своими детьми с небес и гордятся ими. Мечта двух друзей, которые хотели породниться, сегодня сбылась. Давайте почтим минутой молчания их светлые души.
Пока дядя произносил речь, я не дышала. Вцепилась в рукоятку стола и сжимала до ломоты в костях. Внутри всё воспламенилось и превратилось в прах. В руины. Гордятся ли они нами? Рад ли папа, что я всё-таки выхожу за Чонгука? Жгучее чувство сожаления, что ослушалась его, и он не стал свидетелем этого дня, грызёт изнутри. А понимание, что его не стало из-за нас, лишает рассудка.
Как в тумане я встаю вслед за Чонгуком со стула и вместе с приподнявшимися на ноги гостями погружаюсь в тишину.
Спустя минуту речь продолжает ведущий.
- Пусть покоятся с миром, все кого с нами нет. Пусть их духи возрадуются.
Звучит медленная мелодия. Ко мне подходит Джун, берёт за руку, выводит на танцпол. Остальные братья присоединяются к нам. Дживон, старший брат, начинает вести меня в медленном танце, напоминающем вальс. Спустя несколько минут передаёт Кану, тот кружит до тех пор, пока у него не забирает меня, в свои объятия Джун. Я задыхаюсь от боли. Слёзы невольно катятся из глаз. Голова кружится, всё передо мной плывет. Танец отца и дочери братья заменили таким образом.
Когда музыка заканчивается, я вижу, что уже в объятиях Минхо. Вглядываюсь в их лица. Каждый из них так похож на папу. Они понимающе и с грустью улыбаются мне. Обнимают.
«Ах, папа, прости. Прости меня.» - тоска накрывает меня с головой. Еле держусь, чтобы не разрыдаться сильнее. Аккуратно вытираю слёзы из глаз.
Возвращаюсь назад в сопровождении Минхо. Он передаёт меня Чонгуку, тот отодвигает стул. Я не смотрю ему в лицо, лишь шепчу: «спасибо». Сажусь и погружаюсь в себя. Мысли, чувства, всё путается в клубок из раскаяния и запоздалых горьких сожалений.
Погрузившись в свои мысли, натыкаюсь взглядом на мать. Она показывает мне мимикой, чтобы я улыбалась, затем роняет взгляд на Чонгука, говоря тем самым, чтобы я улыбалась ему.
Обуздав гнев, что зарождается внутри от её манипуляций, я поворачиваю голову к Чону, изображаю трепетный взгляд и посылаю сладкую улыбочку.
Его уже не удивляет моё поведение. Кажется, он распознал, какую игру я веду. Он воспринимает всё, как должное. Одаривает меня тяжелым взглядом. Его невозмутимость, непоколебимая уверенность в себе, начинают бесить меня, но мне вновь приходится подавлять в себе все чувства.
«Я сойду с ума».
- А сейчас свадебный танец жениха и невесты, - объявляет ведущий, торжественно. - И вы не можете даже представить себе, кто будет исполнять песню для наших новобрачных, - интригует.
Я чуть ли не хлопаю в ладоши от радости. Это означает, что свадьба близится к концу. Свадебный танец. Разрезание торта. А потом жених с невестой покидают банкетный зал.
Ведущий приглашает нас на танец. Чонгук помогает мне встать, мы спускаемся, и я чуть ли не мчусь вперёд. Хочется выполнить все действия в ускоренном режиме и поскорее завершить весь этот спектакль.
- Встречайте, живая легенда среди современных музыкантов - Чан Да Хен! - взвывает он, наконец.
Меня торкает, когда он произносит имя исполнительницы. Чан Да Хен? Не может быть! Она музыкант, чьё творчество завораживает. Услышав ее раз, влюбляешься навсегда. Она тот, чьи песни я прослушала до дыр. Кумир времен моей юности. Под ее музыку я страдала, впервые влюбившись в Чонгука
Перед глазами всплывает картина из далёкого прошлого. Папа с Минхо везли меня в колледж. Брат включил радио, где зазвучала песня Чан Да Хен. Я начала громко и от души подпевать, не имея музыкального слуха.
- Пощади, - умолял Минхо. - Что за вой? У меня вянут уши.
Я пропустила мимо ушей слова брата, продолжая истошно вопить, не попадая в ноты.
Он не выдержал и выключил радио. Назло ему я пела соло без музыкального сопровождения. Папа громко смеялся.
- Если бы эта Чан Да Хен знала, как ты опорочила ее музыку, она бы повесилась.
- Погоди, эта Чан Да Хен ещё будет петь на моей свадьбе, - задиристо ответила ему я. - Правда папа? Ты же всё устроишь?
- Конечно, дочь. И не только она.
Все, кого захочешь, позову.
- Слыхал? - дразнила брата, показывая ему язык.
- Если найдется камикадзе, желающий жениться на тебе, - не остался он в долгу.
Чан Да Хен больше пяти лет как завершила карьеру и нигде не появляется. Она не даёт интервью и тем более не выступает на торжествах личного характера. По залу проносится гул голосов. Появления артистки приводит всех в экстаз.
Я не могу поверить, что она тут, что будет петь на моей свадьбе. Но ровно до того момента, пока не начинает звучать мелодия, и она выходит на сцену. Впервые я проявляю свои истинные эмоции и начинаю пищать от восторга. Оглядываюсь в поисках Минхо. Вижу брата с левой стороны от себя.
- С днем свадьбы, сестренка, - наклонившись ко мне, говорит Минхо. - Мой свадебный подарок. Всё, как ты и говорила. Чан Да Хен поёт на твоей свадьбе.
- Ты самый лучший брат на свете, - обнимаю его со слезами, что застилают глаза.
То, что Минхо помнил о нашем разговоре и сделал практически невозможное лишь для того, чтобы исполнить мою мечту, заставляет мою душу трепетаться и взвыть вверх.
Завораживающий голос Чан Да Хен разливается по залу. Я узнаю одну из самых моих любимых песен в ее творчестве. Минхо передаёт меня в объятия Чонгуку. Его руки ложатся на мою талию, я приподнимаю свои и обнимаю его за шею. Зал погружается в полутьму, нас обволакивает густым дымом. Я закрываю веки, позволяя себе забыть, что эта свадьба фикция. Что мы ненавидим друг друга. Растворяюсь в этом миге, желая навсегда сохранить его в потайном уголке сознания. Отдаюсь во власть музыке.
«Ты не узнаешь, что заставляет меня пережить
Твоё отсутствие, любимый
Бесконечные вопросы, тянутся ночи
Эти размышления, огорчения
Ты - большая часть моей юности
Ты - смысл моей молодости
Что мы только не пережили вместе
Как герои романа
В тот момент, когда ты уходишь, я в безысходности
Мои мысли путаются, мне нет покоя
Душевное равновесие портится
Ты даже не узнаешь, что ещё
Послушай, что говорю, я не скрываю
Жить без тебя кажется мне сложным
Ты всё время во мне, в моём сердце
Я люблю тебя, люблю
Я не могу жить без тебя, не могу быть без тебя
Жить без тебя кажется мне сложным
Ты всё время во мне, в моём сердце
Я люблю тебя, люблю.»
Слова песни заканчиваются, звучит лишь мелодия. Мои руки съезжают с его шеи на грудь. Распахнув веки, встречаюсь с взглядом Чонгука. Его глаза излучают мягкий свет и что-то похожее на нежность?
Его прикосновение к моей талии почти неощутимы. Кажется, он даже не дышит, не чувствую ударов его сердца под рукой.
Хмурюсь. Всматриваюсь в него пристальнее. Свет в зале включается, и я вижу, что ошибалась. Игра воображения. Нет в его глазах и намёка на нежность, лишь колючая сталь.
Отстраняюсь от него, злясь на себя за глупые предположения. Слишком увлеклась, одурманенная романтичной мелодией.
В центр зала выкатывают торт внушительных размеров. Родственники и молодёжь собирается вокруг него. Все фотографируют и снимают на смартфоны. Намотав волю в кулак, я беспрекословно выполняю все манипуляции с тортом. Даже кормлю им Чонгука с вилки, сопровождая всё восторженной улыбкой.
- Ну что ж, дорогие гости, настало время нам проводить молодых. Давайте ещё раз пожелаем им счастливой жизни, - звучат долгожданные слова ведущего.
Ликую. Замечаю, что больше половины гостей уже ушли. Остались в основном близкие родственники и друзья наших семей. Многие подходят к нам и контрольно желают счастья.
«Счастье - это свалить отсюда, как можно скорее» - ворчу досадливо.
Наконец, нас отпускают, и мы, попрощавшись со всеми, выходим в фойе.
- Чонгук, Лалиса, - нас перехватывает сестра Чонгука - Юна, в сопровождении неизвестного мне парня. - Мы долго думали о свадебном подарке для вас, - начинает взволнованно, глядя на нас. Поочерёдно.
«Мы?» - удивляюсь. Внимательнее смотрю на коренастого парня рядом с девушкой.
- Ох, Лалиса, для начала позволь представить. Ван - мой жених, мы обручились недавно.
- Поздравляю, - ограничиваюсь лишь этим.
Если я и сама начну желать кому-то счастья, меня просто стошнит от переизбытка этого слова за сегодняшний день.
- Мы тоже вас поздравляем, - вступает в беседу паренёк, добродушно улыбается. - Счастья вам, - добивает меня.
- Так вот. Мы долго думали о свадебном подарке для вас, - вновь начинает Юна. - И решили сделать вам сюрприз, но для этого вы должны сейчас поехать с нами.
- Сюрприз не может подождать, Юна? - спрашивает Чонгук с пассивной агрессией в голосе.
Хоть в чём-то сходятся наши мысли. На самом деле, какой ещё сюрприз!?
- Нет. Не может. Пожалуйста, брат, - жалостливо просит девушка, её лицо меняется, смотрит на Чонгука умоляюще. - Если не сегодня, всё потеряет смысл, - чуть не плача, умело манипулирует девушка.
- Мы не отнимем у вас много времени, - подключается её жених.
- Хорошо, - сдаётся Чонгук.
Он даже не думает поинтересоваться моим мнением. Единственное, чего я хочу, чтобы этот день закончился. Достаточно сегодня с меня сюрпризов!
Собираюсь возразить, но девушка переключает на меня свой взгляд. Понимает, что я собираюсь оспорить решение её брата. Она безмолвно просит меня согласиться. Что-то в её мимике меня трогает, и я уступаю ей. Юна светится от радости.
- Тогда поехали? - спрашивает Ван.
Чонгук кивает, и мы вчетвером идём к выходу. Один из официантов держит на готове мою шубу и пальто Юны. Я забираю свою вещь, накидываю на плечи. Когда мы оказываемся на улице, я поражаюсь тому, сколько снега выпало, пока длилась свадьба. Деревья, машины - всё покрыто снегом.
- Как красиво, - озвучивает мои мысли Юна. - Просто волшебно. И свадьба получилась сказочно прекрасной, Лалиса.
- Точно! Прям сказка, а не свадьба, - не сдерживаюсь от сарказма, смысл которого ясен лишь одному из присутствующих.
Чонгук, стоящий впереди, рядом с женихом сестры, оборачивается и мечет в меня предупреждающий взгляд. Я нагло ухмыляюсь, давая ему ощутить, что спектакль окончен и любезничать я больше не намерена.
- Поедем на нашей машине? - предлагает жених Юны.
- Можно, - соглашается Чонгук.
Спускаемся и идём к парковке. Холод пронизывает моё тело. Оказавшись в салоне авто, я чувствую себя ледышкой, тающей в тепле.
Машина трогается с места. Выезжаем на трассу. Юна весело щебечет о свадьбе, рассказывает наперебой свои впечатления, обсуждает гостей и артистов. Вовлекает в разговор своего жениха и Чонгука. Когда она обращается ко мне, я отделываюсь односложными ответами. И вскоре девушка перестаёт меня тревожить. Прислоняюсь к холодному стеклу, ощущаю, как усталость дня накатывает на меня. Клонит в сон.
- Ван, мы чуть поворот не пропустили. Вот сюда, - громкий голос выдёргивает из полусна.
Раскрываю глаза, всматриваюсь в темноту. Машина заезжает за железные ограждения, двигается дальше. Подъезжает к кромке леса. Как зачарованная, я смотрю на сосны и ели, одетые в пушистый снег.
Заезжаем в чащу, дорога становится не ровной и нас начинает слегка потряхивать.
«Что они задумали? Что мы делаем в лесу?» - ломаю голову, в которую лезут лишь криминальные предположения.
- На месте, - выключая двигатель, говорит Ван.
- Приехали, - поворачиваясь к нам с переднего сиденья, подтверждает его слова девушка. - Выходите.
Она разворачивается и вылетает из машины первой. Чонгук следует за ней. Дёрнув за ручку двери, я тоже покидаю салон. Оглядываюсь по сторонам. Ночную темноту освещает лишь свет фонарей машины. Ничего кроме деревьев по обе стороны от дороги я не вижу.
- Юна, ты уверена, что мы приехали в нужное место? - задаёт вопрос Чонгук, опережая меня. - Какого дьявола мы тут делаем?
- Да, уверена! Сейчас увидите, - улыбается загадочно девушка. - Ван, включай, - командует своему парню.
Я следую за её взглядом. Ван засовывает руку в карман пальто. Достаёт из него что-то. Нажимает на кнопку. Недалеко от нас, в глуби деревьев зажигаются множество огоньков, очерчивая небольшой треугольный домик, построенный из дерева.
- А вот и сюрприз. Надеюсь, вам нравится? Так хотелось, чтобы эту но... - недоговаривает, в голосе слышится смущение. - Этот вечер вы провели в особенном месте. Правда, тут очень красиво?
Я не знаю, что ответить. Теряю дар речи, словно врастаю в землю. Не могу оторвать взгляд от открывшейся мне картины. Огоньки гирлянд завораживают. Я будто впадаю в транс. Ночной заснеженный лес, дом с панорамными окнами. Это кажется настолько нереальным, что у меня проскальзывает мысль о том, что возможно я сплю.
- Вам что не нравится? - проникает в сознание растерянный голос Юны.
Оторвав взгляд от домика, я направляю его на неё, затем метаю в Чонгука.
Он стоит, спрятав руки в карманы брюк, мне не удаётся прочесть эмоции на его лице, но по позе определяю, что он напряжён так же, как и я.
Размышляю, как выйти из сложившейся ситуации. Если быть объективной, то это место волшебно. Но как только подумаю, о том, что придётся находиться с Чонгуком тут наедине, нервы начинают потряхивать.
Я думала, что нам предстоит поехать к нему домой, в менее романтичное место. И уж там бы я нашла отдельную спальню.
- Нравится, - сухо произносит Чонгук. - Сюрприз удался.
Его тон говорит об обратном. Его сестра не обращает на это никакого внимания.
- А тебе, Лалиса? - допытывается.
Я прочищаю горло, чувствую, с каким интересом наблюдает её жених за нашей реакцией. Даже дураку понятно возникшее напряжение. Вспоминаю наказ матери о том, что она не хочет, чтобы о нас сплетничали. Что за человек этот Ван и насколько ему можно доверять-непонятно. Поэтому я беру себя в руки и натягиваю улыбку. Нельзя, чтобы все мои старания пошли насмарку.
- Мне нравится настолько, что я в шоке, Юна, - шагаю к Чонгуку, прислоняюсь к нему, кладу голову на плечи. - Это место просто духосшебательно! Правда, любимый? - заглядываю ему в лицо.
- Правда, - цедит сквозь зубы.
Не шевелится. Ощущение, что я обнимаю скалу, а не живого человека.
Лицо Юны озарятся радостью. Она поворачивается к жениху и заливается звонким смехом.
- Ох, я уж было подумала, что вам не понравился наш сюрприз. Ну все, мы тогда поехали, не будем отнимать у вас время.
- Спасибо, - единственное что удаётся мне сказать.
Я отстраняюсь от Чонгука. Юна обнимает меня на прощание, мужчины жмут друг другу руки.
Они шагают к машине. Садятся. Юна, пребывая в приподнятом настроении, машет в окно. Отъезжают от нас. Не дожидаясь того, пока они исчезнут с поля зрения, направляюсь к дому. Поднимаюсь по лесенкам, осматриваюсь. На террасе находятся два деревянных стула, небольшой столик. В дверь вставлен ключ. Открываю замок, захожу внутрь. Сбрасываю туфли. Нахожу включатель, тусклый свет обволакивает пространство вокруг. Первым делом замечаю огромную кровать, занимающую почти всю комнату. Тут же находится крошечная кухонная зона и дверь, ведущая в ванную комнату. Низкий квадратный стол, на нём стоят два бокала, бутылка шампанского в ведре для льда и фрукты.
«Слишком крошечное пространство для нас двоих» - проносится в голове.
Бросаю шубу с плеч на пол. Втягиваю в грудь воздух, получается болезненно. Свадебное платье сдавливает рёбра.
«Игнорировать Чонгука» - задаю настройки, истощенной от стресса, нервной системе.
Решаю просто лечь спать. Как можно скорее выключиться. Тяну руки вверх, желая снять с головы фату. Дёргаю ткань. Тщетно.
«Суен приклеила её что-ли» - злюсь.
Слышу, как открывается дверь. Чонгук входит в дом. Одариваю его быстрым, презрительным взглядом.
- Что такое, пару минут назад, я был «любимый», - говорит он, проходя вперёд.
Снимает с себя пиджак и бросает его на стул.
- Пару минут назад, мы были не одни, - парирую в ответ. - Нет надобности больше скрывать моё истинное отношение к тебе.
Подняв руки, ещё раз безуспешно стараюсь стянуть с головы фатин.
- Браво, играешь натурально. В начале я даже поверил в твои гляделки, - ухмыляется, снимая с рубашки запонки. Закатывает рукав.
Не смотрит на меня. Ведёт себя непринужденно и расслабленно. Решаю следовать его примеру. Необходимо снять с себя это чёртово платье, иначе оно раскрошит мне рёбра.
- Не знала, что ты настолько наивен.
Тяну руки к спине, нащупываю пуговицы. Нереально. Они настолько маленькие, что самостоятельно расстегнуться мне не удастся.
- Не знал, что ты настолько артистична, - закатывает рукав рубашки на второй руке.
Закончив удостаивает меня коротким взглядом. Берёт в руки пиджак, шарит в кармане, достаёт пачку сигарет, вытаскивает одну, зажимает между губами.
Размышляю над достойным ответом, но вспоминаю, что собиралась игнорировать его. Молчу. Желание, во чтобы то не стало снять платье, перетекает в маниакальную необходимость.
Нужно найти способ! Не просить же его об этом!
«Нет, конечно! Лучше разорвать его на себе к чёртовой матери» - бредовое желание оседает в голове и крепнет.
Почему бы и да! Направляюсь к кухонной зоне, открываю полки и ищу что-то подходящее для моей цели. В одной из них нахожу садовые ножницы. Беру их и с неким извращённым удовольствием засовываю в декольте. Аккуратно начинаю резать, чтобы не зацепить кожу. Сосредоточенно слежу за своими действиями. Материал плотный, даётся тяжело.
Слышу, как Чонгук направляется ко мне. Останавливается напротив. Практически вплотную. В лицо ударяет дым и запах никотина. Забирает у меня ножницы. Не успеваю возмутиться, как он продолжает начатое мной, сжимая в зубах тлеющую сигарету.
Я запрещаю себе дышать. Не останавливаю его. Не хочу, чтобы он думал, что меня волнует его близость. Слышу звук трескающейся материи. Миллиметр за миллиметром ткань расходится в разные стороны, открывая ему вид на мою грудь, обтянутую в кружево. Он доходит до талии и прекращает резать. Вкладывает обратно мне в руки ножницы. Отступает назад и проходится по мне взглядом. Вынимает сигарету из рта. Злая усмешка искажает его губы.
- Я постоянно представлял себе, как снимаю с тебя свадебное платье, - произносит, не сводя взгляда и затягивается вновь. - До тех пор, пока ты не сбежала к любовнику.
Меня словно ошпаривают кипятком по оголённым нервам. Ярость, вспыхнувшая внутри, отрезвляет. Кидаю ножницы на кухонный гарнитур. Приподняв руки, приспускаю края платья, снимаю рукава и вылезаю из него. Делаю шаг в сторону, и оно остаётся грудой лежать на полу.
Предстаю перед Чонгуком в одном нижнем белье и фате. Когда в его взгляде вспыхивает огонь, испытываю моральное удовлетворение.
- Интересно, - хмыкаю, подняв руку к волосам, в очередной попытке избавиться от фаты. - Представлял, как снимаешь с меня свадебное платье, когда раздевал других? Ты думал, что будешь менять тёлок у меня на глазах, спать с каждой из них, а я буду сидеть и ждать, когда ты соизволишь жениться на мне?
Он молчит, лениво затягивается сигаретой и выпускает дым в потолок. Скользит взглядом по моему телу. Мне вновь не удаётся снять фату. Стоит только начать дёргать сильнее, как волосы больно тянут кожу.
К чёрту! Буду спать в ней! Шагаю к кровати, намереваясь лечь в неё. В тот момент когда прохожу мимо Чонгука, его рука ложится на мой живот, скользит по коже и притягивает меня к себе, схватив за бок.
- Да! - цедит мне в лицо. - Да, блять! Это так должно было и быть! Ты знала, что ты моя! - удерживая меня за талию, он движется вперёд вместе со мной.
Я ударяюсь попой о столешницу. Он наклоняется и тушит сигарету об раковину. Упирает руки по обе стороны от меня. Яростно шарит глазами по моему лицу. Меня пугает его напор. Стараюсь контролировать себя, чтобы не показать ему это.
- Я никогда не считала себя твоей, - нагло лгу.
Сколько лет я мечтала о нас с ним? Сколько ночей фантазировала о нём, трогала себя, представляя, что это его прикосновения.
- Поэтому сбежала с другим и легла под него? А затем, как ни в чём не бывало вернулась назад? Почему ты не вышла замуж за этого ублюдка? Почему отдала ему то, что принадлежало мне по праву?
- Иди к чёрту. Я не обязана тебе ничего объяснять!
Злость льётся из меня через край. Грудную клетку разрывает от несправедливости его обвинений. Почему он считает во всем виноватой одну меня?
Со всей силы я отталкиваю его, выскальзываю из плена. Отхожу к окну. Смотрю на заснеженный лес, пытаюсь выровнять дыхание.
«Девственность - вот что волнует эту сволочь. Его задевает, что он не первый»
Через пару секунд чувствую Чонгука за спиной. Его рука зарывается в мои волосы. Теряюсь от неожиданности. Ловким движением пальцев он вытаскивает из волос шпильки. Они летят к моим ногам. Пару манипуляций, и он магическим образом стягивает с меня фату.
- Это кощунство, - шёпотом произносит у уха. - Ты не достойна ни этого белого платья, ни фаты.
- Кощунство - это наш с тобой брак, - шиплю в ответ. - Может ты уже отпустишь, распутную и порочную меня, спать?
- Спать? - переспрашивает зловещим тоном. - Сегодня наша первая брачная ночь, - на его лице появляется не менее зловещая усмешка.
Он наступает на меня. Я отхожу назад, теперь упираюсь спиной в холодное панорамное окно.
-- Я имею законное право попробовать тебя на вкус.
- У нас фиктивный брак, - напоминаю ему.
Он скалится. Мои слова лишь забавляют его. Резким движением, разворачивает меня спиной к себе. Убирает волосы в сторону, умело расстёгивает бюстгальтер. Стягивает его с меня. Не сопротивляюсь и не прячу наготу. Я исчерпала все внутренние ресурсы, сил бороться с ним и с собой просто нет.
- Сегодня всё могло бы быть по-другому. Я бы целовал каждый миллиметр твоего восхитительного тела. Вот эту родинку, - надавливает под лопаткой. - Взял бы тебя нежно, - говорит шёпотом обречённо, а затем горько усмехается. - Если бы ты сохранила себя для меня.
Дикое необузданное желание, чтобы он узнал насколько ошибается на мой счёт, проникает в сознание. В голове зарождается план, как заставить его пожалеть о сказанных словах, расплатиться за все унижения.
«Месть дороже чести. Есть только один способ...» - подначивает внутренний голос.
Он впечатывает моё тело в стекло. Проводит ладонью снизу-вверх, очерчивая позвоночник. Нежность прикосновений идёт вразрез с насилием, которое он применяет.
От его близости и прикосновений руки к обнаженной коже внизу живота загорается пламя. Он поднимается вверх, разливается по всему телу. Пожар внутри борется с холодом, что ощущает кожа, прижатая к стеклу. Мой разум затуманивается.
«Я хочу его. Всегда хотела» - признаюсь себе честно. Безумство, что происходит между нами, лишает рассудка.
- Какая поза тебе нравится? - шепчет сипло, прижимаясь бёдрами к моим ягодицам. - Чему он тебя научил?
Вот же зацикленный больной психопат.
Отстранив меня назад, накрывает ладонью грудь. Стискивает грубо. Беспощадно мнёт. Словно хочет причинить боль. Унизить. Растоптать. Что ж, мне подходит такой расклад. Посмотрим, кто опростофилится в итоге.
- Так нравится? - сопровождает свои действия словами.
- Нравится, когда меня трогают там, - отвечаю томно, укрепляю его заблуждения в своей опытности.
Положив ладонь поверх его руки, переплетаю наши пальцы. Медленно скользя по животу, направляю его вниз.
Слышу, как тяжелеет его дыхание у моей щеки. Ощущаю жар, исходящий от него.
Забравшись под кружево трусиков, выпускаю его пальцы из своих. Ползу вверх ладонью по коже его руки. Останавливаюсь у локтя, впиваюсь ногтями.
- Приласкай меня, - прошу его отрывисто.
Грань между игрой и реальным желанием размывается. Вижу отражение наших тел в стекле. Это дико возбуждает и дурманит.
Он борется с собой, не желая уступать. Я нарушаю правила игры, что он затеял. Забираю у него ведущую роль.
- Пожалуйста, Чонгук, - призывно изгибаюсь телом.
Услышав своё имя из моих уст, он прикрывает глаза. Буквально на долю секунды. Сдаётся. Оттягивает мои трусики вниз, я перешагиваю через них. Его ладонь накрывает самое сокровенное место на моём теле. Пальцы проникают в потаённые складки. Начинают медленный чувственный танец. Вторая рука скользит к груди, накрывает её, лаская в такт с пальцами.
Сознание уплывает от меня. Голову кружит, опрокидываю её назад, ему на шею. Ёрзаю телом, подстраиваюсь под движение его рук. Сгораю от мучительного желания. Дыхание становится отрывистым. Слышу собственные сдавленные стоны. Впиваюсь пальцами в кожу его рук.
- Блять. Что ты со мной творишь, - рычит он. - Сука, я убью подонка, который тебя касался. Я убью его.
Движение его пальцев ускоряют ритм, надавливают сильнее. Терзают меня. Моё дыхание становится тяжёлым, это мучительно прекрасно. Ещё немного, и я достигну пика.
- Да, - извиваюсь, предчувствуя, что меня ожидает фееричная разрядка, которою я когда-либо получала.
И доведёт меня до неё Чонгук, а не его образ в голове.
- Не так быстро, - цедит жестко.
Убирает руки. Я готова взвыть от досады и разочарования. Разворачивает к себе, хватает за подбородок, заставляя сфокусировать на себе взгляд.
- Хочу, чтобы ты смотрела мне в глаза, когда будешь кончать, - яростно целует, сминая мои губы.
Я отвечаю ему с таким же напором, засасываю его язык. Поднимаю руки, начинаю лихорадочно расстёгивать пуговицы на рубашке. Стягиваю с его плеч. Помогаю снять. Не перестаём целоваться. Просунув руки между нашими телами, тянусь к ремню на брюках. Расстёгиваю его. Управляюсь с пуговицей и замком. Брюки ползут вниз.
Его рука мнёт мою грудь, сжимает ягодицы. Приподняв меня, сажает на свой торс, обвиваю его ногами, удерживаясь на весу. Он засасывает вершинку на холмике груди. Мычит. Зарываюсь пятерней в его волосы, навожу беспорядок в волосах. Вбираю в себя запах наших тел.
Чонгук шагает к кровати, укладывает меня на постели. Стягивает с себя боксеры. Беззастенчиво изучаю его обнаженное тело, скольжу по торсу, иду вниз по дорожке тёмных волос. Сглатываю от увиденного. Едва перевожу дыхание. Он ухмыляется, поймав мой взгляд. Ложится сверху, придавливая тяжестью своего тела. Жесткая ткань фатина царапает мою спину, причиняя дискомфорт.
Чонгук проходится поцелуями по шее, ключицам. Руки по-хозяйски шарят по всему телу. Припадает к груди, обводит языком вокруг ореола, поддразнивает. Воздух покидает лёгкие. Выгибаюсь рефлекторно. Он разводит толчком колена мои ноги в сторону. Устраивается между бёдер. Природный страх пробуждается в глубине естества, заставляя сжаться, словно в пружину. Зажмуриться.
- Открой глаза, - требует, замерев надо мной. - Я хочу, чтобы ты видела, кто тебя трахает, - хриплый голос пронизан гневом.
Склоняется ко мне. Ведёт носом от впадины на ключице до шеи. Вцепляется в губы, обтягивает зубами кожу. Цепляет мой взгляд. Удерживает его.
Смотрю на него. С изощрённым удовольствием жду момента, когда поймёт какой он мудак! Желаю, чтобы этот момент наступил как можно скорее. Упираю ладонь в его грудь, ползу к плечам, притягиваю к себе.
- Я хочу тебя, - ускоряю процесс, посылая ему взгляд полный похоти.
Его член упирается в меня, расставляю ноги шире, обхватываю ими его бёдра. Призывно поддаюсь вверх.
- Блять, - рычит, удерживая мой взгляд.
Резким стремительным выпадом вперёд проникает в меня.
Ощущение, что меня прорезает насквозь. Тело немеет. Боль парализует сознание. Низ живота обдаёт раскалённым железом. В глазах рябит. Чонгук замирает надо мной. Превращается в каменную статую, не дышит. Удары его сердца, как раскаты молнии, отбиваются у меня в ушах.
«Не верит. Он не верит.» - клокочет в голове.
Отстраняется мгновенно. Встаёт с меня. Его движения вызывают новый приступ боли внизу живота и мышцах. Сползаю назад по кровати. Сажусь. Обнимаю свои колени. Мышцы ног сводит судорогой. Игнорирую боль. Наблюдаю за каждым движением Чонгука, изучаю его эмоции на лице.
- Ты... Что это? - обтирает пальцами кровь с паха, преподносит к лицу.
Рассматривает. Глаза расширяются. Бросает взгляд на кровать и видит алые пятна, размазанные по фате. Потом на меня.
Его лицо мрачнеет, искажается. В глазах вспыхивает ледяная ярость.
Безудержное внутреннее ликование вырывается из меня истеричным хохотом. Вот момент, которого я ждала. Из-за которого позволила всему зайти настолько далеко. Нельзя его упустить. Встаю с кровати, каждое движение даётся мне с трудом. Комкаю фату в руках. Подхожу к нему.
- То, чего ты так хотел! - швыряю ему под ноги доказательство. - Девственность. Чистота. Невинность. Мой свадебный подарок тебе. Можешь потешать своего эго.