Повелитель Смерти I

 Пока Леонхард оставался без сознания, Доминик не терял времени.

- Мне нехорошо, отец, - сказал он тихо, стараясь выглядеть как можно более бледным и усталым. - Думаю, мне стоит вернуться домой.

Его голос был ровным, спокойным, без лишнего волнения, словно ему действительно просто стало плохо. Отец бросил на него грозный взгляд, но не успел ничего сказать, как Доминик поспешно покинул зал, не оборачиваясь.

Как только он скрылся из виду, его шаги ускорились. Он побежал, лавируя между слугами и гостями, пока не оказался в тёмном, безлюдном коридоре. Там, где его никто не увидит.

Молодой Лорд сбросил парадный наряд, ловко развязал воротник, скинул дорогие сапоги. Быстро, отработанными движениями натянул старую, простую одежду раба - поношенную тунику, грубые штаны, кандалы и накидку. Волосы небрежно сбив, чтобы казались грязными и неухоженными.

Теперь он снова Лиам.

Он спрятал свои вещи в укромном месте за колоннами, убедился, что никто не следит, и вышел из тени, спокойно направляясь к центральным коридорам дворца.

Теперь он мог ходить, смотреть, слушать. Как и раньше.

Рабы - не люди. Они «глухи», «слепы», «немы». Утаивать что-то при них бессмысленно. На «вещь» внимания никто не обратит.

Доминик шагал по мраморным коридорам дворца, опустив голову, двигаясь бесшумно, словно тень. Лишь слабый звон цепей выдавал его присутствие. Его осанка изменилась - теперь он не был гордым Лордом, а всего лишь одним из сотен безликих рабов, которым никто не задаёт вопросов. Он привык к этому облику, привык к тому, что его не замечают.

Гости и знать проходили мимо, не удостаивая его и взглядом. Он ловил обрывки разговоров, наблюдал за выражениями лиц, запоминал каждую деталь. Кто с кем заговорил? Кто переглянулся? Кто покинул зал сразу после него?

Он двигался медленно, будто бездумно бродя, но каждый шаг был выверен. В этом образе его никто не подозревал, никто не спрашивал, зачем он здесь.

Как удобно быть невидимым.

Доминик проскользнул мимо зала, наполненного гостями, и направился в крыло обслуги. Здесь всё было совсем иным, нежели в роскошных покоях знати. Узкие коридоры, низкие потолки, каменные полы, вытертые тысячами ног. Запахи тоже другие — не благовония и дорогие вина, а аромат свежего хлеба, кипящего бульона, влажной ткани, пропитанной мылом.

Здесь располагалась кухня, где рабы беспрестанно хлопотали, поднося поднос за подносом для праздника. Прачечная, наполненная паром, где женщины, засучив рукава, терли ткань до покрасневших рук. Склад с едой для Повелителя Смерти — надёжно запертый, охраняемый, но даже он не был для Доминика интересен.

Нет, ему нужны были спальни рабов.

Тихие, тёмные комнаты, где люди, такие же, как он теперь внешне, находили редкие мгновения покоя. Где говорили то, что не осмеливались произнести в присутствии господ. Где можно было подслушать многое, если знать, куда подойти и когда оставаться в тени.

- Лиам? - со спины раздался тёплый женский голос. - Ты вернулся, мальчик мой?

Доминик обернулся и сразу узнал силуэт, который был знаком ему с самого детства. Перед ним стояла пожилая рабыня в простом платье до пола, с передником и забавным чепчиком, скрывающим аккуратно собранные в пучок волосы. Её лицо светилось добротой, а глаза, несмотря на возраст, полны заботы.

- Тётушка Кларис! - радушно улыбнулся он, тепло встречая её.

- Где же ты был? Давненько тебя не видела, - она оглядела его с лёгким беспокойством. - Уже подумала, что ты покинул нас и отправился к предкам.

- Ну что ты говоришь, тётушка? - засмеялся он, с трудом скрывая натянутую улыбку. - Рано мне ещё! Я слишком молод, чтобы умирать!

- Ну, мало ли... Жизнь рабов коротка и полна сюрпризов - хороших и не очень, - она улыбнулась, мягко вздохнув. - Так где же ты был?

- Да, работ на полях много. Служил на благо Империи, Элиты и Повелителя Смерти, чтобы у них всегда была вкусная и полезная пища.

- Молодец какой! - восхитилась она, кивая с одобрением. - Такой трудолюбивый. Девушку бы тебе хорошую, плодовитую, да детишек побольше. Такие мужчины нарасхват должны быть, а ты всё один. Или нашел уже кого?

- Ох, тётушка Кларис, не потяну я сейчас жену и детей. Себя-то едва прокормлю, что уж говорить о семье.

- А жена тебе на что? Помогать будет.

- Жена с детьми сидеть должна, да за домом приглядывать.

- Ну, как видишь, я со своим мужем всю жизнь во дворце работаю, бок о бок. У нас здесь есть нянька. Я восьмерых родила, ей на воспитание отдала, а сама с мужем тружусь который год. Детки выросли, тоже нам теперь помогают. Ты присмотрись к Мари, Грете и Элизе. Девки молоденькие, крепкие, незамужние. Матери у них плодовитые все. Чем тебе не жены?

- Ох, тётушка! - засмеялся он. - Тебе никто не говорил, что ты прекрасная сваха?

- А что ты смеёшься? - она слегка ударила его полотенцем. - Семья для нас самое главное. В старости один будешь, никто тебе и крохи хлеба не выдаст. Думаешь, кто заботится о старых рабах, которые уже работать не в состоянии? Дети и внуки! Кто же ещё?

- Дожить бы. Как часто ты видела рабов, которые доживают до старости? Я вот очень не часто.

- Негодник! - возмутилась женщина, продолжая лупить его полотенцем. - А ну не спорь со мной! Тётка жизнь прожила, знает больше!

- Хорошо! - смеясь и чуть убегая от неё воскликнул парень. - Хорошо!

- То-то же!

***

Леонхард сидел за столом, не спеша отпивая вино, его взгляд был задумчив, но всё же он с интересом смотрел на маленького Коту, сидящего у него на коленях. Мальчик внимательно, с полными глазами восхищения, всматривался в лицо Повелителя Смерти, словно искал в нём ответы на важнейшие вопросы жизни.

Розария устроилась рядом, на соседнем стуле, её взгляд мягко покоился на Леонхарде. Она не могла не улыбаться, наблюдая, как мальчик засыпает Повелителя Смерти странными и наивными вопросами, которые тот, кажется, с готовностью слушал, хотя сам не всегда был уверен в их правдоподобности.

- А мой папа сказал, что Вы небо в синий красите, это правда? - с искренним интересом спросил Кота, поднимая на Леонхарда глаза, полные детского восторга.

Леонхард, слегка смущённый таким вопросом, улыбнулся и кивнул, кидая быстрый взгляд на своего отца, который стоял неподалёку, наблюдая за происходящим. Крэс стоял рядом, неловко улыбаясь, не зная, что сказать.

- Да, это так, - спокойно ответил Леонхард, чувствуя, как его гордость растёт от того, что мальчик так восхищён.

- А ещё, что Вы подарили людям солнце? - продолжал Кота, его глаза всё больше становились большими и сияющими от восторга. - И что Вы, лично, в течение года, пока не родитесь, души людей создаёте, чтобы хватило до Вашей собственной смерти?

Леонхард опять сдержал нервную улыбку, хмурясь от неожиданных слов, но он не мог не заметить, как Кота смотрел на него, словно тот был живым воплощением величия. Это наивное восхищение мальчика, родного человека, как ни странно, грело сердце Леонхарда, и он не решился развеять эти детские фантазии.

- Да, наверное, так и есть, - произнёс он с лёгким, но уверенным кивком, не отводя взгляд от Коты.

Розария не могла удержаться и хихикала, наблюдая за этим забавным, но трогательным моментом. Айзек стоял неподалёку, его лицо было полным недоумения, он не мог понять, откуда взялись такие странные слухи, но не решался вмешаться. Гао, как всегда, сохранял невозмутимость, но даже он не мог не заметить, что на лице Леонхарда читалась гордость. Рюо же, хотя и старался соответствовать брату, внимательно следил за Котой и Покровителем, слушая каждое слово.

- Мой маленький брат, - Леонхард нежно провёл пальцем по волосам Коты, его взгляд мягчал, как только он ощущал эту связь. В нём было что-то особенное, что заставляло Леонхарда гордиться собой, даже если он сам не был уверен в правдоподобности этих рассказов.

Смех Розарии, недоумение Айзека и лёгкое смущение Крэса только усиливали атмосферу неформальности, которая витала в воздухе. В этом моменте Леонхард чувствовал себя не таким уж могучим правителем, а скорее чем-то живым и тёплым, близким, хотя и всё ещё величественным.

Леонхард, сидя за столом, обдумывал свои собственные слова и поступки. После недавнего видения, которое всколыхнуло его мысли, он пришёл к решению: для Коты он будет не тем божеством, которое карает за неповиновение, но тем, на кого можно опереться. Старшим братом, который всегда рядом, который всегда защитит и поддержит. Он не знал, как долго ему удастся держать эту роль, но сегодня, в этот момент, он был готов на всё.

Он обернулся к Айзеку, который стоял рядом, невозмутимо следя за происходящим.

- Айзек, - сказал Леонхард с решимостью в голосе. - Подготовь для Коты и Крэса отдельные комнаты. Пусть будет новая одежда и всё, что им необходимо. Я приглашаю их остаться во дворце навсегда.

- Правда..? - переспросил Кота, не веря услышанному.

Айзек, испытывающий легкую зависть за друга, кивнул, не задавая лишних вопросов, приступил к выполнению приказа. Леонхард, же, снова обратил взгляд к мальчику, сидящему у него на коленях.

- Правда, - улыбнулся Владыка.

Кота с радостью в глазах смотрел на Повелителя Смерти, его маленькое тело дрожало от возбуждения. Он сразу почувствовал перемену - его любимый братик собирался дать им с отцом нечто важное. И вот, обняв Леонхарда, мальчик, не стесняясь, крикнул с искренней радостью:

- Ты слышал, папа? Ты слышал? Мой братик разрешил остаться! Мой братик лучше всех! - он обернулся к Крэсу, его глаза светились гордостью и чистым восторженным восхищением.

Леонхард, улыбаясь, мягко похлопал его по спине, его сердце наполнилось странной теплотой, какой он не испытывал давно. Он не был отцом, но в этот момент он чувствовал себя чем-то большим для Коты. Старшим братом, другом, защитником. Человеком, которому можно доверять. И, возможно, это было достаточно.

***

Розария чуть заметно коснулась руки Леонхарда, её пальцы были прохладными. Он мгновенно обратил на неё внимание, уловив в её взгляде нечто тревожное.

- Леонхард.... Мне нехорошо, - её голос был мягким, но неслышно дрогнул.

Леонхард отставил бокал с вином и внимательно посмотрел на жену. Её кожа казалась чуть бледнее обычного, а дыхание стало менее ровным.

- Что случилось? - его голос прозвучал тихо, с каплей заботы. - Ты устала? Болит что-то?

Розария покачала головой и легонько коснулась пальцами виска, словно пытаясь прогнать лёгкое головокружение.

- Нет... Просто вдруг почувствовала слабость. Немного тошнит. Думаю, мне стоит прилечь.

Леонхард нахмурился, но, не желая привлекать к этому излишнее внимание, лишь слегка наклонился к ней.

- Тебе нужен лекарь?

- Нет, - она мягко улыбнулась, не желая его тревожить. - Я просто хочу отдохнуть. Можно я уйду в свои покои?

Он задумался на мгновение, затем перевёл взгляд на нескольких рабынь, стоявших неподалёку.

- Проводите госпожу в её комнату. Приготовьте для неё тёплый отвар. Убедитесь, что ей там спокойно.

- Как прикажете, Владыка, - женщины почтительно поклонились.

Розария слабо сжала руку мужа, её пальцы задержались на его коже чуть дольше обычного.

- Спасибо, милый. Не волнуйся, это пройдёт.

Леонхард провожал её взглядом, пока она неспешно шла к выходу, сопровождаемая служанками. Внутри у него поселилось беспокойство, но он заставил себя вернуться к гостям. "После бала я сам проверю, как она себя чувствует", - решил он, снова беря в руки бокал, хотя вкус вина теперь ощущался иначе.

***

Доминик стоял в углу коридора, ведя неторопливый разговор с пожилым рабом, который вяло переминался с ноги на ногу, обсуждая нехватку свежего хлеба на кухне. Разговор был пустым, бессмысленным - всего лишь маска, позволяющая ему не выглядеть одиноким и подозрительным.

- Вот помню, в мои годы-то, мука была другая... - ворчливо говорил старик, покачивая головой. - А нынче испекут - на второй день уже камень.

Доминик едва слушал, кивая изредка, но вдруг уловил боковым зрением движение. Он скользнул взглядом в сторону и заметил знакомый силуэт.

Розария.

Девушка выходила из зала, чуть медленнее, чем обычно. Он сразу подметил, как её пальцы чуть сжались на ткани платья, как она незаметно вдохнула глубже, будто пытаясь побороть дурноту. За ней следовали две рабыни, держа голову опущенной, но готовые подставить руку, если потребуется.

Доминик на мгновение замер, а потом его губы чуть дрогнули в тени слабой усмешки.

- Вот уж кто не должен выглядеть так утомлённо, - пробормотал он себе под нос.

Старик, приняв это за продолжение разговора, одобрительно кивнул:

- Вот-вот, ты прав, мальчик. Мука и правда нынче дрянь.

Доминик только бросил ему короткий взгляд, но уже не слушал. Внутри вспыхнул интерес. Что с тобой, Розария?

Он плавно отстранился от собеседника и бесшумно двинулся следом, скрываясь в тени колонн. Он знал дворец как свои пять пальцев. Он знал, куда ведут коридоры. Вопрос был лишь в том, куда направляется она - и зачем.

Проследив за девушкой, Доминик увидел, как она скрылась за дверьми своих покоев. Спустя некоторое время её служанки покинули комнату, оставив госпожу наедине с собой. Это был идеальный момент. Лёгкая усмешка тронула его губы - удача снова была на его стороне.

Он скользнул внутрь так же легко, как тень, плотно прикрыв за собой дверь. Комната была освещена мягким светом свечей, тонкий аромат душистых трав витал в воздухе. Розария стояла у книжного шкафа, задумчиво скользя пальцами по корешкам книг, подбирая чтение на вечер.

Доминик двинулся вперёд, бесшумно, с отточенной осторожностью хищника. Девушка не обратила внимания на его приближение - звон цепей был для неё привычным звуком, не вызывающим тревоги.

Подойдя почти вплотную, он резко накрыл её глаза ладонями, прерывая её выбор.

- Угадай, кто, - голос его прозвучал мягко, почти ласково, но в этой игре скрывался иной смысл.

Розария вздрогнула, но не отпрянула. На её губах появилась едва заметная улыбка.

- Лиам, - безошибочно определила она.

В её голосе не было испуга, лишь лёгкое удивление, смешанное с усталостью. Доминик медленно убрал руки, позволяя ей повернуться лицом к нему. В свете свечей её черты казались особенно нежными, а в глазах читалось нечто, что он хотел разжечь снова.

- А я думала, ты в уже далеко, в бегах, — заметила она, разглядывая его с тенью вопроса.

Доминик ухмыльнулся, делая шаг назад, словно давая ей пространство, но не выпуская её из своей невидимой ловушки.

- А я думал, ты наслаждаешься балом, - ответил он, наблюдая за каждым её движением.

Розария слегка покачала головой и вздохнула.

- Устала, - призналась она.

- Тогда, может, тебе стоит прилечь? - предложил он, склонив голову набок. - Я помогу раздеться, - с ухмылкой добавил он, его голос стал чуть ниже, почти мурлыкающим, в глазах сверкнула тень нескрываемого желания.

Розария усмехнулась, прищурив глаза, но в этом взгляде не было ни веселья, ни флирта - только усталость.

- Лиам... тебе не стоит больше видеть меня. Никогда.

Доминик качнул головой, делая шаг вперёд, сокращая расстояние между ними.

- Розария, ну не говори так. Мы же любим друг друга. Я люблю тебя, а ты любишь меня. Я знаю.

- Лиам... - её голос звучал мягко, но в нём проскальзывала стальная нотка.

- Ты не сможешь просто так всё вычеркнуть, - его пальцы осторожно коснулись её запястья, словно проверяя, отдёрнет ли она руку.

Розария не отпрянула, но и не ответила на прикосновение. Она медленно выдохнула, подняв на него взгляд.

- Я теперь замужняя женщина, - сказала она ровно, но с лёгким дрожанием в голосе. - Всё кончено. Уходи.

Доминик на мгновение замер, но затем его пальцы скользнули выше, едва ощутимо пробежались по её предплечью.

- Разве можно просто так взять и забыть? - прошептал он, наклоняясь ближе, так что его дыхание коснулось её щеки. - Всё то, что было между нами?

- Можно, - ответила она холодно, делая шаг назад.

Доминик стиснул зубы, но тут же вернул на лицо прежнюю маску — лёгкую улыбку, чуть укоризненный взгляд.

- Ты врёшь.

- Я говорю правду, Лиам. И если ты хоть немного уважаешь меня... - она глубоко вздохнула, собираясь с силами, и её взгляд вспыхнул твёрдостью, - ты уйдёшь.

Он не шелохнулся.

- Ты хоть представляешь, что с тобой сделает Повелитель Смерти, если застукает нас вдвоём?

На этот раз он рассмеялся, но в этом смехе слышалась едва уловимая горечь.

- Повелитель Смерти... - он покачал головой, и улыбка исчезла. - Да пусть приходит.

- Лиам, - её голос стал жёстче, а пальцы сжались в кулак. - Уходи.

Он смотрел на неё ещё несколько долгих мгновений, изучая выражение её лица, словно пытался разглядеть в ней что-то, что могло бы изменить её решение.

Но в её глазах было только одно - решимость.

Стиснув зубы, Доминик резко разжал пальцы, отпуская её запястье, и сделал шаг назад.

- Хорошо, - произнёс он тихо. - Как скажешь, моя госпожа.

Последнее слово он произнёс с оттенком насмешки, но в глазах его мелькнуло нечто иное - обещание, что это не конец.

Он развернулся и, не торопясь, направился к выходу. В дверях задержался на секунду, словно хотел что-то добавить, но так и не сказал ни слова.

Розария стояла на месте, напряжённо вслушиваясь в его удаляющиеся шаги, и лишь когда он окончательно исчез, позволила себе тяжёлый вздох, который до этого сдерживала.

По щекам потекли слёзы....

С болью в сердце она его отпустила.

Покинув комнату, Доминик решительно двинулся в сторону места, где оставил свои вещи. Его шаги были быстрыми, но без суеты - он не мог позволить себе выглядеть так, будто спешит скрыться.

Внутри кипело раздражение. Он столько времени и сил вложил в то, чтобы завладеть её сердцем, но вместо любви и привязанности получил холодный, отстранённый взгляд и приказ уйти.

Розария изменилась.

Сжав кулаки, он вышел в тёмный коридор, где у стены, под развесистым гобеленом, спрятал свои и вещи. Разочарование жгло внутри, но нужно было сохранять хладнокровие.

Он собирался вернуться домой. Нужно было опередить отца, вернуться раньше, чем тот начнёт задавать вопросы. Не вызвать подозрений, не дать ни единого повода усомниться в своей преданности.

Нахмурившись, он снял кандалы и переоделся в свой парадный камзол. Доминик уже собрался уходить, как вдруг взгляд его привлёк некий элемент, которого ранее под гобеленом не было - книга. Старинная, почти рассыпавшаяся от времени книга.

Молодой Лорд ухмыльнулся.

Это был не конец.

***

Бал подходил к концу, и гости постепенно расходились. Воздух в зале был пропитан ароматом дорогого вина, цветов и сотен смешанных голосов, но теперь всё постепенно стихало.

Леонхард, сидя в своём кресле, лениво провёл пальцем по краю бокала, наблюдая за тем, как последние аристократы раскланиваются перед ним, выказывая почтение. Среди них появился и отец Доминика.

- Повелитель, - с преувеличенным почтением произнёс он, склоняя голову. - Благодарю Вас за этот прекрасный вечер! Как всегда, всё было организовано на высшем уровне, достойно Вашего величия.

Леонхард бросил на него рассеянный взгляд и едва заметно кивнул. Айзеку, как главному организатору, такая похвала была чрезмерно приятна, но его благодарить не стали. Рабов не благодарят.

- Рад слышать, что тебе понравилось, - отмахнулся Владыка.

- Безусловно! - Лорд улыбнулся ещё шире, потирая руки. - Ах, да... Простите за моего сына. Увы, он не остался, чтобы попрощаться лично. Видимо, почувствовал себя нехорошо... Конечно, это недопустимо, и я обязательно поговорю с ним. Его будет ждать серьёзное наказание и....

- Не стоит, - отозвался Леонхард спокойно, откидываясь на спинку кресла. - Мне всё равно.

Лорд замер на секунду, но тут же вновь изобразил улыбку.

- Как Вы мудры, Повелитель! Настоящая великодушие!

Леонхард чуть приподнял бровь, но ничего не ответил. Ему, действительно, было безразлично, где сейчас Доминик. Очередной заискивающий его признания Лорд не вызывал у него ни раздражения, ни интереса.

- Что ж, не буду Вас больше утомлять. Благодарю ещё раз и желаю Вам доброй ночи, Повелитель.

Леонхард слегка наклонил голову в ответ, позволяя тому удалиться. Когда Лорд скрылся в толпе, он перевёл взгляд на опустевший зал и сделал последний глоток вина.

***

Доминик вернулся в свою комнату, чувствуя, как зловещий гнев всё сильнее проникает в его разум. Он был в ярости - не от того, что его предала Розария, а от того, что он снова оказался слабым, снова не смог удержать то, что принадлежало ему. Эта осознание сжигало его изнутри.

Он бросил взгляд по комнате, пытаясь собрать свои мысли, когда его взгляд упал на Суа. Тот сидел в углу, его фигура была скромно вытянута, в этом молчаливом, безжизненном ожидании. Тот не был занят ничем важным — просто сидел и смотрел в одну точку, как всегда. Проклятая пустота в его глазах.

Доминик нервно ухмыльнулся, его пальцы начали бессознательно играть с кусочком магического кристалла на его шее. Все внутри него сжалось. Суа. Отродье. Этот ничтожный раб, который даже не мог или не хотел проявить эмоции был единственным, что ему удалось урвать у Повелителя Смерти, и то - с большим трудом.

Доминик подошёл к столу, его шаги звучали тяжело, как отголоски его гнева, разливаясь по комнате. Он протянул руку к плети, её кожаная рукоять почти ласково ложилась в ладонь, но Доминик ощущал её холод, как предвестие боли, которую он собирался причинить. Он взял плеть в руку и повернулся к Суа. Взгляд Лорда был полон ядовитой ненависти и презрения.

- Подойди ко мне, - его голос был низким, спокойным, но в нём сквозила угроза. Он провёл плетью по воздуху, словно собираясь размяться перед тем, как нанести первый удар.

Суа, как и всегда, не колебался. Он встал и медленно, почти с покорным смирением, подошёл к своему господину. Он опустился на колени, как это было принято - глаза опущены, взгляд в пол, его тело неподвижно, готово принять всё, что приготовит ему Доминик. Так его обучили.

Доминик наблюдал за рабом с явным пренебрежением. Он ощущал, как его нервная система сходит с ума от этого спокойствия Суа, от этой молчаливой покорности, которая только подливает масла в огонь его ярости, раззадоривает и будто бросает вызов его власти. Он не мог стерпеть этого. Не мог.

Внезапно, его рука сжала волосы Суа. Доминик потянул его к себе, насильно вытягивая голову вверх. Суа не сопротивляется. Молодой Лорд с яростью швырнул его на пол, отчего тело раба с глухим звуком ударилось о холодные плиты пола.

Суа успел только вдохнуть воздух, как господин уже оказывается рядом, и, не раздумывая, нанёс удар ногой в живот. Раб не издал ни звука - его тело отозвалось на удар тихим, сдавленным звуком. Но Доминик не остановился. Он ударил снова, не заботясь о том, что будет с Отборным. Сейчас он не видел в этом теле ничего, кроме инструмента для того, чтобы выплеснуть свою обиду.

С каждым ударом его ярость росла, а вместе с ней желание уничтожить Повелителя и всё, что ему дорого. Суа не шевелился, лишь тихо и безжизненно лежал на полу, принимая каждый удар.

Доминик, стоя над Суа, сжал рукоять плети ещё крепче, чувствуя, как напряжение в его руке нарастает. Он знал, что сейчас не будет ни пощады, ни жалости — только желание разорвать это спокойствие. Он медленно провёл плетью по воздуху, давая ей рассеять напряжение. Воздух наполнился тихим свистом, и с каждым движением Доминик ощущал, как его ярость становится более властной. Он был готов нанести первый удар.

Плетка взмыла в воздухе, и с громким, резким свистом она обрушилась на тело Суа. Удар был таким мощным, что раб едва успел вздохнуть, как его тело сжалось от боли. Плеть, огибая его кожу, оставила глубокую, тёмную полосу, кровь сразу же проступила через тонкую ткань его одежды. Удар был болезненным, и Суа дернулся, но не издал ни звука - лишь стиснул зубы, словно не чувствуя боли.

Доминик не остановился. Он снова поднял плеть, и она снова развернулась в воздухе, оставляя за собой свистящий след. Ещё один удар. На этот раз по плечу. Орудие яростно вонзилось в его кожу, снова оставив кровавую дорожку. Суа не шевелился, его тело напряглось, но он был готов терпеть дальше.

Плеть не замедлялась, продолжая наносить удары, изломанные и жёсткие, как молнии, пронизывающие тело Суа. Удары следовали один за другим - по спине, по бедрам, по шее. Каждый был чётким и уверенным. Кровь капала на каменный пол, но Доминик, словно не замечая этого, продолжал наносить удар за ударом, с каждым разом приближая свою ярость к пределу.

От каждого удара кожа Суа становилась всё более повреждённой, оставляя на его теле следы, которые не исчезнут бесследно. Но его лицо было всё таким же невозмутимым, как и раньше. Доминик видел, как его собственная ненависть не находит отклика, как его удары не ломают его рабскую стойкость. Это раздражало, и он бил сильнее, почти в отчаянии.

Плетка замерла в воздухе, её остриё ещё висело над телом Суа, но на этот раз Доминик не смог нанести следующий удар. В голове раздался голос - холодный, властный, знакомый, как шёпот в темноте.

"Хватит."

Доминик стиснул зубы, на мгновение потеряв связь с реальностью, в которой он до сих пор бил Суа, пытаясь выплеснуть всю свою ярость. Но голос продолжал звучать, как эхом в его сознании.

"Сосредоточься, Доминик.

Ты не можешь позволить себе терять контроль.

Это не главное."

Доминик поставил ногу на голову Суа, прижимая её к холодному полу. Глаза не выражали боли - он продолжал молчать. Лорд швырнул плеть рядом с отборным и прошел в свой кабинет, оставив раба истекать кровью на полу, забыв о нём.