Повелитель Смерти I

Розария сидела в своей комнате, рассеянно перелистывая страницы очередного романа. Навязчивые мысли о Лиаме, об их несчастной любви не давали ей покоя. Каждое слово в книге лишь разжигало боль в её сердце. Она тяжело вздохнула.

В углу комнаты служанка осторожно протирала книжные полки, не позволяя пыли скапливаться. Заметив подавленное состояние госпожи, она подошла ближе и, почтительно склонив голову, тихо спросила:

- Госпожа, вас что-то тревожит?

Розария замерла. Как ответить? Можно ли во дворце кому-то доверить свои истинные чувства? Разделить ту боль, что неотступно жгла изнутри? Или ей суждено нести этот груз в одиночестве?

- Даже не знаю, что сказать, — пробормотала она, сопровождая слова тяжёлым вздохом. — Совсем скоро брачная церемония... Я окончательно стану принадлежать одному мужчине, и...

- И вы не уверены, сможете ли позволить себе полюбить его? — мягко перебила служанка, будто подхватив незавершенную мысль.

- Да... — выдохнула Розария и устало прикрыла глаза.

- Это... нормально, — голос служанки был тихим, словно она не была уверена, стоит ли говорить дальше. — Знаете... мужчины могут не любить своих жён... или, наоборот, скрывать свою любовь. Но Повелитель... он особенный. — Она на мгновение замялась, подбирая слова. — Он всегда говорит то, что думает. Всегда. Не задумываясь о последствиях... Его слова могут ранить... и даже убить.

Она подняла глаза на хозяйку, в её взгляде читалось нечто среднее между осторожностью и искренним убеждением.

- Если он говорит, что любит вас... значит, так оно и есть.

- Если бы любил, не причинял бы столько боли, — Розария захлопнула книгу и медленно провела пальцем по её корешку, словно пытаясь успокоиться.

- В обычной ситуации — да. Но... — служанка запнулась, подбирая слова. — Вы должны понять, что Элита растила его таким, каким он вырос. С детства он был настолько далёк от своих подданных, что просто не способен понять наших чувств. Для него мы всегда были... лишь неодушевлёнными куклами. И останемся ими...

- Как твоё имя? — неожиданно спросила Розария.

- Эмили, госпожа.

- Эмили, — повторила она медленно, словно пробуя имя на вкус. — Ты говоришь страшные вещи. Как можно понять... как можно полюбить человека, который... который разорвал мою мать... единственного близкого мне человека... прямо у меня на глазах.

Эмили вздрогнула, но быстро опустила голову, скрывая выражение лица.

- Я понимаю, о чём вы, — её голос стал тише, почти дрожащим. — Я... я прислуживала на том вечере.

Тишина повисла в комнате.

- Но... раз уж мы не можем ничего изменить, не можем вернуть близкого человека к жизни... Разве не будет правильнее думать о будущем?

- Думать о будущем? — Розария нахмурилась, её взгляд потемнел.

- Да, — Эмили говорила осторожно, но в её голосе звучала искренняя убеждённость. — Если ничего нельзя исправить... почему бы не попробовать начать заново? С чистого листа.

Она сделала паузу, будто подбирая нужные слова.

- Повелитель уже не ребёнок. Он стал более рассудительным и... ну, мне кажется, что теперь он не совершает бессмысленных убийств. Я знаю, это тяжело. Но подумайте... хотела бы Ваша матушка, чтобы Вы страдали в этом браке? Или чтобы хотя бы попытались быть счастливой?

Эмили мягко посмотрела на хозяйку.

- Попробуйте сделать шаг навстречу. Посмотрите, что из этого выйдет. Терять больше нечего.

- Возможно ты и права.... Мне нужно перехватить кого-нибудь из советников Повелителя Смерти. Хочу задать им несколько вопросов.

***

Карета мягко покачивалась на мостовой, под её лакированными колёсами ритмично поскрипывали доски. Она была величественной, сделанной из тёмного дерева с золотыми узорами, вырезанными с искусной точностью. Тяжёлые бордовые занавеси скрывали пассажирку от любопытных глаз, а на дверце красовался герб Повелителя Смерти — изящный символ власти и богатства.

Четыре гнедых жеребца несли карету вперёд, их ухоженные гривы развевались на ветру. Вожжи крепко сжимал кучер — невольник с загорелым лицом, одетый в простую тёмную рубаху. Его осунувшееся лицо оставалось бесстрастным, но в сжатых губах читалась усталость.

За окнами раскинулась столица — город, ослепляющий своим великолепием. Узкие мощёные улицы переливались золотым блеском на солнце, дома из белого камня возвышались стройными рядами, увенчанные мозаичными крышами. Витрины лавок сверкали роскошными тканями, серебром и драгоценностями. По улицам неспешно прогуливались знатные дамы в расшитых платьях, их наряды переливались в свете фонарей. В воздухе витал аромат свежей выпечки, смешанный с лёгкими нотками дорогих благовоний.

Но постепенно городская пышность уступила место природе. Каменные улицы сменились широкими, пыльными дорогами, вдоль которых раскинулись сады и виноградники. Высокие кипарисы тянулись к небу, а за изгибами дороги виднелись поместья знати, утопающие в зелени. Лёгкий ветерок доносил запахи цветущих полей, а вдали можно было различить изгибы реки, серебрящейся под солнцем.

Однако, чем дальше ехала карета, тем мрачнее становился пейзаж. Леса редели, трава уступала место сухой, потрескавшейся земле, а по обочинам дороги стали появляться покосившиеся лачуги. Дома здесь уже не сияли белизной — они были серыми, облупившимися, крыши зияли дырами, а стены покрывала копоть.

Вскоре перед глазами предстала другая столица — столица забытых. Узкие грязные переулки, крысы, копошащиеся в грудах мусора, обветренные лица людей, склонившихся в поклоне перед знатными экипажами, проезжавшими мимо.

Розария увидела детей — худых, с голодными глазами, тянущих руки к проходящим прохожим в мольбе о милости. Женщины, закутанные в рваные покрывала, сидели прямо на земле, безразлично укачивая на руках младенцев. Рабов было слишком много — одни тащили тяжёлые мешки, другие — запряжённые вместо лошадей — волокли телеги с продуктами в сторону столицы.

Воздух здесь был другим. Тяжёлым, пропитанным сыростью, потом и затхлостью. Даже солнце, казалось, светило иначе — тускло, безжизненно, не в силах согреть тех, кто уже давно перестал надеяться.

Карета продолжала движение, но внутри неё уже не было прежнего уюта. Только нарастающая тяжесть в груди, гулкие удары сердца и непреодолимое чувство, что этот мир разорван на две половины, и никакая сила не сумеет их соединить.

Экипаж остановился перед одним из бедных домов. Розария, в своём роскошном, расшитом бриллиантами платье, вышла из кареты, как и полагается дворянке, с гордо выпрямленной спиной, но с головою, слегка склонённой вперёд. Каждый её шаг сопровождался приглушённым звоном драгоценностей. Она чувствовала на себе взгляд — восхищённый, но полупокорный, взгляд молодых девчонок, стоящих на пути. Их глаза следили за ней, полные зависти и мечты, будто каждая из них хотела бы оказаться на её месте.

Но Розария вдруг ощутила непередаваемое чувство неловкости. Её сердце ёкнуло. Стыд накатывал волнами, и она заставила себя идти вперёд, даже не оборачиваясь.

Ранее она никогда не бывала в местах обитания рабов, не видела, как они живут, и не осознавала, насколько она далека от их мира. Но теперь, оказавшись на их земле, её платье — сверкающее бриллиантами, как символ её привилегий, казалось ей воплощением эгоизма. Эти несчастные люди здесь умирали от голода, в то время как она, сама того не замечая, явилась как живая картина излишества.

Сердце сжалось. На мгновение Розария почувствовала себя частью этой нечестивой системы — системы, что приносила лишь боль и страдание тем, кто по ту сторону её жизни.

Но разве её жизнь идеальна? Она платила за своё богатство не деньгами, а чем-то более ценным — любовью.

- Это должно быть здесь..., - прошептала себе под нос девушка и приподняла руку, чтобы постучать в дверь, но неожиданно та открылась.

На пороге дома Розария встретила маленького мальчика, с миловидным, но замученным выражением лица. На вид ему было не больше десяти лет. Светло-каштановые волосы, длинные и спутанные, падали на его плечи, придавая ему вид забытого ребёнка, а глаза... Эти огромные, как две изумрудные капли, глаза смотрели прямо в душу, как будто он видел её насквозь, понимая всё, что скрыто под маской.

- Привет, малыш..., — неуверенно заговорила Розария. Она почувствовала, как её затея вдруг кажется странной и неловкой, а слова не находят силы. — Скажи, пожалуйста, есть ли здесь кто-то из взрослых?

Мальчик немного поколебался, прежде чем ответить:

- Есть папа, но он сейчас не дома. Он сказал, что скоро вернётся. А вы...?

- Розария, — улыбнувшись, мягко ответила она. — Можешь называть меня просто Розария.

- Хорошо. Вы можете подождать папу внутри, если хотите.

Мальчик шагнул в сторону, пропуская её, и Розария, собравшись с силами, переступила порог. Но как только она вошла, её охватила непреодолимая тревога, и что-то холодное, как ледяная рука, сжало её сердце. Она почувствовала, как лёгкая брезгливость накатывает на неё, но попыталась сдержать себя, не подавая виду.

Дом не был грязным, но атмосферу здесь не удавалось назвать уютной. Тусклый свет падал через грязные окна, а серые стены, местами заплесневевшие, казались выцветшими, как сама жизнь, отражённая в этом месте. Внешний мир был полон жизни, а здесь, внутри, было всё как будто застывшее, забытое. Вон там, через окно, она могла видеть блеск роскошных дворцов столицы, но здесь, в этом доме, было всё так жестоко противоположно.

Каждая деталь говорила о том, как отравляет неравенство жизнь тех, кто оказывается за пределами большого мира. И Розария, как бы ни старалась не показывать это, чувствовала, как её сердце сжимается от беспомощности.

В углу комнаты, рядом с печью, стоял небольшой самодельный очаг. Он был сделан из старых кирпичей, грубо сложенных друг на друга, с угрожающим видом, словно сам строился в спешке и был лишь временным укрытием для тех, кто не мог позволить себе ничего лучшего. На этом примитивном костре в маленьком, сильно обгоревшем казане варилась не особенно аппетитная масса — какая-то каша, напоминающая скорее жидкую грязь, чем еду. Поверхность её была покрыта коркой, а запах, доносившийся из казана, был тяжелым, невыразительным.

Мальчик, заметив, что Розария внимательно осматривает дом, быстро подошел к ведру с грязной водой, стоявшему в углу, и с поспешностью кинул в него тряпку. Пол был влажным, и можно было предположить, что мальчик мыл пол. Он осторожно унес ведро, пряча его под старым столом, покрытым выцветшей, но чистой скатертью.

- Смотрю, условия жизни у Вас здесь не особо хорошие.... Ты всегда работаешь по дому? Тебе не хочется поиграть с друзьями?

Говоря эти слова, Розария надеялась наладить диалог с ребёнком, но, чувствовала, что не совсем знает, как это делать. Всё, что она знала о детях, было основано на её собственном детстве, которое прошло в роскоши и беззаботности, где её проблемами были лишь туфельки, которые не сочетаются с серьгами. В отличие от этого мальчика, чье детство, судя по всему, не знало ни радости, ни игривых моментов. Каждое его движение, каждый взгляд говорил о том, что он уже давно потерял ту невинность и лёгкость, которую она когда-то могла себе позволить.

- После того, как мама заболела, мне пришлось заменить её, — мальчик говорил тихо, не встречаясь с глазами Розарии. Его слова звучали как тяжёлый груз, который он, казалось, несёт каждый день. — Папа много работал, чтобы купить лекарства для мамы, и почти не появлялся дома. Мама не могла выполнять работу по дому, она была слишком больна. Я стал единственным, на кого они могли рассчитывать. Я должен был позаботиться о ней, пока ей не станет лучше.

Он замолчал, словно обдумывая свои слова, и на его лице проскользнула тень, которая выдала, что он не просто говорил, а переживал всё это заново. Маленький мальчик уже стал взрослым, вынужденным нести на себе тяготы, которые не по плечу многим взрослым.

- Потом мама умерла. С тех пор некому готовить кашу, убираться, таскать домой воду, стирать вещи. Чтобы не напрягать папу, я сказал, что сам буду это делать. Это лучше, чем играть в глупые игры с другими людьми.

- Сочувствую.... Но разве тебе не хочется побегать на улице с другими?

- Без меня папа тоже умрет от усталости. Я не хочу оставаться один.

Эти слова жалили сердце Розарии, словно остриё клинка впивалось глубоко в груди.

- Прости, - прошептала она. - Я не спросила твоё имя.

- Кота.

- Кота..., - повторила Розария, дабы получше запомнить имя мальчика.

- Кота! - раздался взволнованный голос в дверном проёме. - О, Владыка, мальчик мой!

В дверях стоял потрёпанный жизнью уже не молодой раб. Заметив, что ребёнок стоит возле стола, кинулся к нему и обнял. Мужчина заставил его опуститься на колени и склонить голову перед дворянкой, после чего взмолился.

- Прошу, пощадите! Он - последний, кто у меня остался! Умоляю, миледи! Сжальтесь! Не забирайте моего сына! Молю!

Розария, как и Кота, застыли в оцепенении, не понимая, что происходит. Раб отбивал поклоны, прижимая голову ребенка к земле.

- Подождите! - воскликнула Розария. - Я не собиралась никого забирать. Точнее, собиралась, но не насильно.... Должно быть вышло недоразумение. Я просто пришла поговорить с кровным отцом Леонхарда, Повелителя Смерти.

После того, как девушка высказала причину своего визита, воцарилась гробовая тишина. Молчание прервал Кота.

- Что? - переспросил он, поднимая голову.

- Мне сказали, что здесь проживает мужчина, чей ребенок родился нашим Владыкой, - пояснила девушка. - Я что, ошиблась?

- Но я у папы единственный..., - хотел высказаться мальчик, как вдруг его перебили.

- Нет. Вы не ошиблись. Я и есть отец Повелителя Смерти.

Кота застыл на месте, его лицо исказилось от неожиданности. Глаза широко распахнулись, в них читалось потрясение, а зрачки дрожали, словно он пытался осознать услышанное. Губы приоткрылись, но ни единого звука не сорвалось с его уст. Брови медленно поползли вверх, выдавая растерянность, а пальцы, которые он сжал в кулаки, слегка дрожали. Казалось, что весь его мир на мгновение пошатнулся, и теперь он лихорадочно искал в нём точку опоры.

- Двадцать один год прошёл с тех пор, как я отдал первенца в руки Элиты, — голос Крэса звучал глухо, словно эти слова давались ему с трудом. — Судьба сжалилась над ним, а я... я предпочёл забыть.

Он на мгновение замолчал, опустив взгляд.

- Мне было слишком тяжело осознавать, что я больше никогда не увижу плод любви с моей первой женой. Но я понимал - так для него будет лучше. По крайней мере, я хотел в это верить.

Глядя на ошарашенное лицо мальчика, который, очевидно, не знал ничего о прошлом своего отца, Розария ощутила неловкость. Его широко распахнутые глаза и слегка приоткрытый рот выдавали полное потрясение. Теперь он знал больше, чем, возможно, хотел.

Она не знала, что он скажет, вспыхнет ли гнев в его взгляде или он просто растеряется, не находя слов. Сердце замерло в ожидании его реакции. Пальцы невольно сжались в складках платья, а спина выпрямилась ещё больше. Уже поздно было сожалеть о сказанном - слова вырвались наружу, и теперь оставалось только смотреть, что будет дальше.

- Госпожа, для чего Вы прибыли в это злачное место? - спросил раб. - Это что-то, что касается Повелителя Смерти? Я видел его всего несколько дней в жизни. Не знаю, если смогу быть Вам полезен в чём-то.

- Нет. Точнее, не совсем.... Мне от Вас никакой информации не нужно, я и сама могу у него спросить..., наверное, - неуверенно ответила Розария.

- Тогда что Вы хотите от меня?

- Моё имя Розария. Я - невеста Вашего сына, Леонхарда. Совсем скоро у нас пройдёт брачная церемония. Я хотела узнать..., не желаете ли Вы присутствовать во время этого важного события? Мне бы хотелось порадовать Леонхарда. В мире ребенка нет ничего ценнее родительской любви и, мне кажется, он был бы счастлив встрече с Вами. А Вы были бы рады, наконец, увидеть, каким он вырос....

- Госпожа, я не могу оставить Коту одного. Каждый день мне за работу дают очень мало еды, мы не успеваем её откладывать. Если меня не будет несколько дней, он попросту умрёт с голоду. Поймите меня правильно, я не могу.

- Я не говорю оставлять ребенка здесь! - тут же попыталась реабилитироваться девушка. - Конечно же, он сможет поехать с нами, посмотреть дворец.... Я лично распоряжусь, чтобы вам выделили новую одежду, хорошенько накормили и выделили отдельную комнату с мягкими теплыми одеялами. Быть может Владыка так обрадуется, что позволит вам остаться во дворце навсегда?

Крэс молчал. Раб слушал, не перебивая. Когда Розария закончила и замолкла, чтобы услышать ответ, мужчина медленно перевёл взгляд на второго сына. Кота задумчиво смотрел в пол, переваривая услышанное.

- Сынок, - тихо обратился он к ребенку. - Поедем?

- Да! - воскликнул мальчик. - Не могу поверить! Повелитель Смерти - мой брат! Мой! И ничей больше!

Розария вздохнула с облегчением. Вопреки всем её переживаниям, Кота, кажется, остался доволен услышанными новостями.

- Если вам нужно время, чтобы собраться, я подожду снаружи, - с улыбкой произнесла Розария.

- Нам нечего собирать, госпожа. Сынок, потуши огонь в печи и отнеси кашу соседям, чтоб она не пропала.

- Хорошо, папа!

Кота вскочил на ноги и бросился к печи, залил огонь водой, завернул казан в полотенце, чтобы не обжечь руки, и выбежал из дома.

- Извините, что так внезапно....

- Ничего страшного, госпожа. Спасибо Вам огромное, что оказали нам такую честь своим прибытием и приглашением на свадьбу. Мы постараемся быть настолько неприметными, насколько это возможно, чтобы никого не смущать.

- Нет! Напротив, я хотела бы, чтобы вы ни в чём себя не ограничивали. Это и ваш праздник тоже. Вы приглашены туда, как гости, а не как прислуга. Повелитель позволил мне пригласить своих гостей, поэтому не беспокойтесь за это, я возьму всю ответственность на себя. Правда, мне бы хотелось, чтобы для него это было неожиданностью.... Давайте сохраним ваш приезд в тайне до церемонии?

- Конечно. Благодарю.

Кота вбежал в дом, взволнованный предстоящим путешествием. Он сам не до конца понимал: эмоции, которые он испытывает - это волнение перед предстоящей встречей с его кумиром, или же предвкушение вкусной еды и мягких одеял?

- Выдвигаемся? - с надеждой в глазах спросил мальчик решительным тоном.

- Немедленно, - с улыбкой постановила Розария, встала и двинулась к выходу.

Крэс поднялся с колен и подошел к сыну. Он потрепал его волосы и приобнял за плечо, ведя следом за невестой Владыки. Рабов пригласили в карету, и экипаж двинулся обратно, в сторону величественного Дворца Повелителя Смерти.

***

Розария со своими гостями прибыла во дворец уже ближе к вечеру. По дороге Кота без устали болтал, восторженно рассказывая, как всю жизнь мечтал хоть мельком увидеть Повелителя Смерти, и как невероятно счастлив, узнав, что сам Владыка — его старший брат. Его глаза горели возбуждением, а голос дрожал от восторга.

Казалось, ребёнок не замолкал ни на мгновение, перескакивая с одной мысли на другую, перебивая самого себя от нетерпения. Он то и дело тянул Крэса за рукав, требуя подтверждений и подробностей, но тот лишь неловко улыбался, кивая ему в ответ. Очевидно, мужчина сам ещё не до конца осознал, к чему приведёт эта встреча.

- Сейчас я оставлю вас в своей комнате и схожу к одному человеку. Мне нужно обратиться к нему за помощью.

- Хорошо, миледи, - ответил Крэс, прижимая к себе ребенка. - Мы будем сидеть тихо и ничего трогать не будем.

Розария улыбнулась и тихо провела их к себе, стараясь быть максимально незаметной. Девушка открыла дверь и проскользнула в спальню.

- Вы можете пока присесть на диванчик. Эмили, - обратилась она к своей служанке. - Принеси им чего-нибудь перекусить что-нибудь горячее, и немного воды.

- У нас ещё осталась похлебка и немного чёрного хлеба, - ответила девушка. - Желаете?

- Госпожа, не стоит, - начал противиться Крэс.

- Молчать! - приказным тоном отсекла дворянка. - Стоит, обязательно стоит. Накормите их, как следует. Малышу положите двойную порцию, он растёт, ему нужны силы.

- Как прикажете, госпожа, - Эмили поклонилась и улизнула из покоев.

- Пожалуйста, не сопротивляйтесь. Вы не причините неудобства, поверьте.

- Вы очень добры, - Крэс поклонился и рукой опустил голову сыну.

- Я скоро буду.

Розария покинула комнату. Ей нужен был тот, кто сможет ей помочь — человек, который знал Повелителя Смерти лучше всех и всегда отличался сдержанностью, мудростью и внушал уважение работникам дворца.

Она подошла к двери и уже собиралась постучать, как та внезапно отворилась, и в проёме показалась мужская фигура. Девушка от неожиданности отскочила и чуть ли не вскрикнула.

- Гао, не пугай женщин! - выкрикнул Рюо со своего места на койке с явной насмешкой над старшим братом.

- Леди Розария, - Айзек встал с кровати и поклонился.

Близнецы, услышав это имя, быстро выпрямились, Рюо подорвался со своего места, чуть не опрокинув тарелку с едой. Девушка перевела взгляд на слугу.

- Личная охрана Повелителя Смерти, госпожа, - пояснил Айзек. - Гао и Рюо, Отборные рабы из военного лагеря.

- Понятно....

- Прошу прощения, я не хотел Вас напугать. Я услышал шаги, и..., - начал оправдываться Гао.

- Всё в порядке. Это твоя работа, ничего страшного, - Розария улыбнулась и сложила руки в замочек. - Айзек, могу я поговорить с тобой кое о чём? Только так, чтобы Повелитель не знал об этом.

Рабы насторожились. Что может попросить девушка у мужчины, о чём не обязательно знать её мужу? Близнецы посмотрели на Айзека, а тот нервно сглотнул.

- Полагаю, если это необходимо....

- Проследуй за мной в мои покои, хорошо?

Розария развернулась и покинула комнату. Айзек чуть поправил свою рабочую форму и направился следом, оставив Гао и Рюо лишь догадываться о том, что там будет происходить.

Айзек шел медленно и уверенно, лицо его не выказывало никаких эмоций, как вдруг Розария остановилась прямо перед входом. Айзек потянулся в ручке, чтобы открыть дверь и пропустить госпожу, но та его осекла.

- Только пообещай, что Леонхард не узнает об этом до нашей свадьбы. Я хочу сделать ему подарок.

- Так вот оно, что..., - облегчённо вздохнул раб. - Не беспокойтесь. Я унесу секрет в могилу, если понадобится.

Айзек открыл дверь, пропуская девушку вперед, а сам зашел следом. На диванчике сидел мальчик, перед ним на коленях сидел уже не молодой раб и что-то ему говорил. Заметив Розарию в сопровождении слуги, оба встали со своих мест. Кота спрятался за отцом, но интерес заставлял его выглядывать в их сторону.

- Госпожа, Вы купили Владыке рабов? - ничего не понимая, поинтересовался Айзек. - Боюсь, у него их столько, что он не оценит такого подарка.

- Не совсем. Айзек, это Крэс и Кота, родные отец и брат Леонхарда.

- Вы привели сюда кровную семью Повелителя Смерти?! - раб не мог поверить собственным ушам. - Госпожа, я не знаю, как к этому отнесется Владыка, честно.

- Всё будет в порядке. Мне просто нужна твоя помощь.

Айзек тяжело вздохнул.

- Слушаю. Что от меня требуется?

- Пожалуйста, добудь для них приличную одежду, приведи в порядок. Я хочу пригласить их на брачную церемонию и бал, который последует за ним. Они должны выглядеть, как гости, а не как прислуга, не выбиваться из толпы. Понимаешь?

- Ну..., - парень окинул их глазами.

- У тебя наверняка есть одежда, которой ты мог бы поделиться. Старая форма, которую ты надевал на торжественные мероприятия. Я точно помню, что видела тебя на балах в вещах, достойных сына какого-нибудь мелкого Лорда.

- Да, есть парочка. Хорошо, ребенка я одену. Но не знаю, если моя одежда подойдет его отцу. Я попробую подобрать что-нибудь и привести их в порядок.

- Спасибо большое! Айзек, ты и правда золотой человек!

- Я попрошу одного раба, пока будет идти подготовка к свадьбе, чтобы он подстриг немного волосы мальчику и убрал щетину с лица.... Прошу прощения, как Вас?

- Крэс, - ответил отец.

- Крэс, да, а ребенок, получается, Кота.

- Да! - с улыбкой отозвался мальчик.

- Я сделаю всё, что будет в моих силах, чтобы они не выделялись. Но манеры.... Они могут быстро выдать в них простолюдинов.

- Глупости! - возмутилась девушка. - Я стольких видела среди Элиты, кого совершенно не заботили никакие правила этикета, что ничего страшного не произойдёт. Они будут просто держаться поодаль.

- А как быть с представлением гостей и преподнесением подарков? - тут же забеспокоился раб, но чуть позже вспомнил, что речь идёт о внимательности его господина. - Впрочем, Леонхард никогда ни на кого внимания особого не обращает.... Постарайтесь затеряться в толпе. Я, пожалуй, предупрежу Гао и Рюо о Вашей затее, госпожа, дабы избежать недопониманий.

- Главное, чтобы Леонхард об этом ничего не знал.

- Разумеется, - Айзек поклонился. - Могу быть свободен?

- Ещё кое-что, - Розария взяла его за руку. - Им негде спать. Ты можешь пристроить их куда-нибудь, пожалуйста?

- На выбор могу предоставить рабочие помещения или казармы на улице. Более роскошные покои - это уже выше моей компетенции.

- В казармах, наверное, холодно по ночам....

- Да, достаточно. Но если идти в рабочие помещения, то спать придётся на полу. Свою комнату я выделить не могу. Со мной живут ещё двое рабов Повелителя и в любой момент он может нас позвать. Лучше нам не покидать её....

- Ну, неужель нельзя совсем ничего придумать? - состроила грустные глазки Розария.

- Ладно. Есть ещё одна комната. Но только я прошу вас там не шуметь. В том крыле почти никого не появляется и, если будете сидеть тихо, есть очень высокий шанс остаться незамеченным.

- Спасибо, Айзек....

- Вы вдвоем следуйте за мной. А Вам уже пора отдыхать, госпожа. Не беспокойтесь, я обо всем позабочусь. Доброй ночи.

Раб покинул покои, уводя гостей за собой. Тихо, чтоб никто их не заметил, они прошли по служебным коридорам в забытое многими крыло дворца.

- Извините за неудобства, - заговорил Крэс, когда дверь за ними закрылась.

- Никаких неудобств, всё в порядке. Здесь только одна кровать, поэтому вам придётся потесниться, - Айзек зажег несколько свечей. - Завтра я зайду к вам с одним парнишкой, он позаботится, чтобы у вас был доступ к еде и воде. Одежду тоже подберу. Постараюсь поскорее, потому что церемония бракосочетания уже не за горами. Отдыхайте.

- Спасибо вам, сэр, - ответил Кота, всё ещё прячась за отцом.

- Доброй ночи, - пожелал на прощание Крэс.

Стоило двери закрыться, как Кота восторженно взвизгнул, прыгая на кровать.

- Тише! - шикнул на него Крэс. - Кота, ты чего? Мы же обещали вести себя тихо. Ты почему так плохо себя ведешь?

- Извини, папочка. Я просто так счастлив, что мы оказались здесь. Скоро я увижу братика! Расскажи ещё раз о нём что-нибудь.

- Хорошо. Ложись под одеяло. Я рассказывал тебе легенду о том, как Повелитель Смерти подарил людям солнце?

- Нет, такого не рассказывал.

- Тогда слушай....

"Говорят, в древние времена, когда мир только начинал дышать, солнце было диким зверем. Оно металось по небу, бросая на землю то палящий огонь, то ледяной холод, и никто не знал покоя. Дни были нестерпимо коротки, а ночи длились веками. Люди страдали, молили богов об избавлении, но не получали ответа.

Тогда вышел вперёд Повелитель Смерти. Его глаза были черны, как безлунная ночь, а голос – спокоен, как ветер перед бурей. Он поднял руки к небу, и цепи из чистого мрака сорвались с его ладоней.

Этими цепями он поймал солнце, что пыталось сбежать, обвил его тысячью узлов и притянул к земле. Оно рвалось, рычало, метало молнии, но не могло вырваться. Люди замерли, видя, как неистовый зверь становится смирным.

«Свет принадлежит вам», – сказал Повелитель.

И он вложил в грудь солнца Сердце Мира – частицу своей магии. С тех пор оно больше не металось в безумии, а стало ходить по небу ровно, день за днём, ночь за ночью, наполняя мир теплом.

Но за всё приходится платить. Вместе с Сердцем Мира Повелитель отдал ему и часть своей души. Поэтому солнце будет жить вечно.

С тех пор солнце стало слугой людей, а Повелитель Смерти – тем, кто подчинил его своей воле.".