Тайна радости

Урок, несмотря на то, что это была физика, был самую малость интересным. Вообще, сама физика, как и её учитель мне не особо нравятся. Зубрить формулы, единицы измерения, правила и законы просто бессмысленно. Половина класса всё равно будет работать продавцами в фастфуде, а другая сопьётся и сгниёт в нищете. Разве что, Алиса выживет. Уж кто-кто, а моя подруга точно выкарабкается из любой ситуации. Она давным-давно брала уроки скрипки и фортепиано, так что, вполне сможет стать хормейстером в музыкальной школе или играть на улице. 

— А теперь Ника подойдёт к доске и обобщит всё, что я сказал. — Вот чёрт, теперь придётся позориться перед всем классом. Мистер Щегл никогда не понимал, что у учеников может быть личное пространство и память не выдержит постоянного запоминания бубнежа на протяжении сорока минут.

— Да, конечно, — говорю я, уже направляясь к доске. — Итак, на прошлом уроке мы проходили плотность. Мы можем найти её, поделив массу на объём. А на этом уроке мы прошли закон Архимеда. Он заключается в том, что... — Вдыхаю, набирая побольше воздуха в лёгкие и произношу на одном дыхании, — выталкивающая сила, действующая на тело, погруженное в жидкость, равна по модулю весу вытесненной жидкости и противоположно ему направлена.

— Я впечатлён. Садитесь. Итак, все всё поняли? — Класс переглянулся. Судя по всему, никто ничего не понял. Кто-то промычал еле слышное "да". — Отлично. Итак, на дом у вас сто первый параграф. А тему этого урока попрошу законспектировать. На следующей неделе все сдадут тетради на проверку, а уже после я выставлю оценки. Если ваши результаты будут удобоваримыми, в конце месяца мы всё-таки проведём лабораторную, а затем... — Изложение учебной программы на этот год прервал долгожданный звонок. — Ладно. Все свободны. Идите.

Если честно, я никогда не понимала учителей. Они хотят, чтобы мы всё помнили, а сами ничего в своём предмете не смыслят. Тот же мистер Щегл однажды начал нам доказывать, что по его формуле диаметр одной горошины равен десяти нанометрам, хотя формула была неверной, а истинный размер где-то в десять тысяч раз больше. При этом, когда мы обратили внимание на его ошибку, он начал на нас кричать и даже унижать некоторых особенно отчаянных адептов истины.

— Ника, ты как? — Я вздрогнула. Алиса всегда умела неожиданно подкрадываться со спины. Наверно, если она пустится во все тяжкие, то вполне сможет грабить людей в тёмных переулках. — С тобой всё хорошо?

— А с чего ты взяла, что со мной что-то не так?

— Ты встала и ответила всё без единой запинки. Ты что, становишься зубрилой?

— Да не... А хотя...

— Можешь сказать хоть что-то по делу?

— Я просто...

— Выучила не тот параграф?

— Ага. И как ты меня понимаешь с полуслова?

— Ника, мы знакомы уже четыре года. Было бы странно, если бы я тебя не понимала.

— С одноклассниками ты тоже знакома уже четыре года, но до них тебе дела нет.

— Но ты же не они. Ты другая.

— И чем же я отличаюсь?

— Не знаю. Всем, наверное. Сомневаюсь, что я смогла бы это точно описать.

— Лиса, знаешь, ты тоже другая. Я рада, что тебя знаю. И за четыре года ни разу не разочаровывалась в тебе.

— Спасибо. Знаешь, ты действительно умеешь говорить так, что душа так и мечется. Кстати, ты же помнишь про субботу?

— Субботу?

— Конкурс.

— Сегодня только вторник. Времени ещё полно.

— Ника, суббота на этой неделе.

— Ты уверена?

— К твоему сожалению, да.

— Вот же. Что же тогда делать?

— Ладно, в последний раз спасаю. Ты текст уже нашла?

— Т-текст?

— Ох... Сама же записалась и меня туда приплела. Может, возьмёшь что-то на французском и будешь говорить со скорбным видом? — Алиса явно знала точки давления. Те два года попыток изучить французский язык до сих пор снятся мне в страшных кошмарах. Никогда не забуду ехидное лицо матери, приведшей меня в кружок юных полиглотов.

— Ты издеваешься?

— Это ты издеваешься. Сама же предложила выступать дуэтом!

— Скоро звонок. Пошли на химию, ладно?

— Ладно. Но мы ещё поговорим.

.