1 глава
Генриетта
Лето. День. Жара!
Солнце, как ненормальное, жарит с самого утра. На небе ни облачка — бесконечная синева, которой не видно ни конца, ни края. Люди, по мере своих скромных сил и возможностей, сидят дома или прячутся в тени деревьев, крыш и навесов. Те же, у кого такой возможности нет, работают, превозмогая жару и палящие лучи — как и я, стоящая за прилавком кофейни, протягивающая кофе в пластиковом стакане с написанным мной красивым, каллиграфическим почерком именем клиента. При этом, каждый раз мило улыбаясь и приглашая гостей приходить к нам снова, я мысленно желала, чтобы этот долгий, палящий день наконец-то закончился.
В очередной раз приняв заказ на холодный кофе с карамелью и приступив к его приготовлению, я получила вместо кофе пахнущий этой самой карамелью пар — словно прочувствовав на себе мои страдания, кофемашина не выдержала нагрузки и решила уйти в длительный перерыв.
— Чтоб тебя! Зараза!
Резко отключив аппарат от питания, я крикнула менеджеру:
— Майкл! Эта железка опять бастует!
Тот сразу принялся расспрашивать, сколько времени понадобится на ремонт и нужно ли вызвать мастера, но я лишь отмахнулась:
— Я сама. Лучше кофе вари и пирожными угощай.
Майкл не спорил. Он знал, что я справлюсь с этой треклятой железкой, мозги ее механические вправлю — ведь такое уже было. Мастера же вызывать бесполезно. Сия дама — иностранка из Франции, подарок одного постоянного клиента, в свое время проводившего у нас свои деловые сделки. Инструкция у нее на французском — перевода на английский нет, но мне он и не нужен. Обращаться с техникой и механизмами я умею — а все благодаря Римусу, механику и другу семьи, привившему мне умения находить и без малейшего затруднения устранять проблемы в любой технике.
— Майкл, готово! — кричу я менеджеру, губы которого перекосило от длительного состояния улыбки. — Дальше я сама.
Тот благодарно кивает, покидая мое рабочее место. Работа же продолжается, стремительно несясь вперед вместе со стрелками часов. Кофе и чай заказываются, пирожные и печенье уходят с прилавка, заканчиваясь даже на кухне — нет и минуты свободного времени. Но рано или поздно и оно, так же, как и угощения, подходит к концу. Обслуживается последний посетитель, варится и протягивается последняя чашка кофе, предлагается пирожное, но...
— Я не ем мучное, Гарри! Забыла?
Этот знакомый голос с его насмешливыми и дразнящими нотками принадлежит моей лучшей подруге по школе и колледжу, с которой мы были во все времена не разлей вода.
— Драко! Каким ветром?
Я отдаю последний кофе, закрываю смену, сдаю ее менеджеру, и покидаю кофейню вслед за девушкой. Она, как всегда, не одна — с ней ее верный и незаменимый водитель.
— Здравствуй, Блейз! — махнула я рукой мулату. Тот ответил тем же.
— Заехать к подруге нельзя? — возмутилась и даже обиделась Драко, вздернув аккуратный носик и откидывая прядь белых, как молоко, волос за спину. Но на мой пристальный взгляд и молчаливый ответ: «ты — нет!», блондинка произнесла:
— Ладно, ладно. Вот, — она протянула мне конверт с пригласительной открыткой на званый вечер ее семьи в честь юбилея фирмы. — Papa и maman будут рады тебя видеть.
Я держу в руках конверт, представляя, что будет, когда я приду в их избранное общество лордов и леди в своем скромном платье, которое стоит, как стразинка на клатче от Dior или Prada. Я уже хотела было отказаться, навестить дядю Люциуса и тетю Нарциссу когда-нибудь в другой раз, но нет...
— Драко, это...
— Гарри, отказ не принимается — приглашение подписано отцом и матушкой лично. А насчет наряда не переживай.
В следующий миг в ее тонкой благородной руке появилась тускло поблескивающая золотая карточка.
— По магазинам? — предложила Драко, но я поспешила отказаться от карты подруги и ее денег, несмотря на то, что она всегда была не прочь поделиться ими со мной.
— Нет! Я сама куплю что-нибудь — на свои средства.
Я никогда не жила за ее счет, не использовала, как золотую карточку с безграничным лимитом. Для меня Драко Нарцисса Малфой — это просто Драко, а не дочь известного бизнесмена и входящей в Топ 10 красивейших женщин Англии светской львицы. Как для меня она была просто Драко, так и я для нее просто Гарри, а не Генриетта Лиллиана Поттер — дочь известного детектива Скотленд-ярда, погибшего при исполнении от рук серийного убийцы.
После той роковой ночи, в возрасте полутора лет, я осталась и без второго родителя — на попечении моего крестного и его тогда лучшего друга Римуса Люпина, которому опека передала меня с рук на руки. Точнее, не ему, а леди Блэк — матушке Сириуса, которая и занималась моим воспитанием до семи лет. Леди с тяжелым, железным характером — несмотря на свое воспитание, манеры и траур, она души во мне не чаяла, не считала меня придатком или чужачкой, называла своей внучкой, а я ее — бабушкой Вальбургой. Но бабушки Вал не стало, когда мне было двенадцать. Умерла леди Блэк дома, в своей постели, сказав на прощание слова, которые я никогда не забуду — буду помнить их и следовать им, как мантре.
— Как скажешь, — приняла мои слова Драко, убирая карточку. — Тогда послезавтра я, papa и maman будем рады тебя видеть.
На прощание, совсем не следуя этикету леди, она притянула меня к себе, обнимая и заправляя за ухо выбившуюся из хвоста прядь, и произнесла:
— До скорой встречи!
Я не смогла отказать себе в удовольствии лицезреть смущение на щеках Малфой. Обняла подругу в ответ, касаясь шелка ее волос, провела по нежной коже кончиками пальцев, дразня и распаляя, заправляя прядь за аккуратное ушко — все так же, как проделывает со мной она. Наши шалости в отношении друг друга ничего не значат. Все наши объятия, касания, ласковые слова и даже легкие поцелуи — это просто один из пройденных этапов полового созревания.
В пятнадцать-шестнадцать лет, на последнем году обучения в школе, когда дети уже не маленькие, но еще и не взрослые, происходит осознание себя и своих потребностей — как в моральном, так и в физическом плане. Мы с Драко не стали исключением —присматривались к противоположному полу, ходили на свидания, но все оказывалось не так, а парень не тем, кто мог бы распалить тот огонь желания и возбудить. Помог понять, что не так, алкоголь.
Наша с Малфой дружба, долгая, крепкая, с первого года в школе и до выпускного класса, чуть не переросла в отношения. А всему виной пустая на Рождество квартира, крепкий алкоголь и половое созревание, требующее утолить физические потребности. И слово за слово, шутка за шуту, касание за касанием — и мы в моей комнате, на кровати. Дело дошло лишь до поцелуев. К сексу мы так и не перешли — поняли, что испытываем по отношению друг к другу лишь теплые, дружеские чувства, и ни о никакой любви и речи быть не может. Но, если Драко после того наполненного поцелуями рождественского вечера убедилась в своей стопроцентной традиционной ориентации, то я — в нетрадиционной. Ощущения вкуса ее нежных губ под моими, струящиеся между пальцев ее шелковистые пряди волос, манящие изгибы плеч, шеи и талии, которые хотелось целовать и доводить до дрожи от удовольствия целую вечность, мягкость ее груди в моей ладони, прикосновения к ее твердым от желания и возбуждения соскам, раз за разом вызывавшие стоны и томные вздохи — все это не шло ни в какое сравнение с ощущениями от общения с противоположным полом.
О произошедшем знали немногие — лишь Драко, крестный и Римус. Даже чета Малфой была не в курсе, что лучшая подруга их дочери лесбиянка — мы с Драко не знали, как отреагировали бы на эту новость ее родители, и поэтому молчали. Нам нравилось общество друг друга, и совершенно неважно, кто кого предпочитает в постели. На нее я даже не засматриваюсь, а подшучиваю чисто из вредности. Да и блондинки не в моем вкусе.
— Пока, Драко, — я отпустила ее из объятий, касаясь кончиками пальцев бледной щеки, которую тут же залил румянец. — И тебе пока, Забини, — кивнула я затем садившемуся за руль Блейзу.
Махнув им еще раз на прощание, я пошла в сторону Гриммо — особняк Блэков, фамильное гнездо рода, где я выросла и живу по сей день. Раньше меня встречала из школы бабушка Вал или вернувшийся с дежурств Сириус, но потом, когда бабушки не стало, а Сириуса повысили до лейтенанта, встречать меня стало некому. Да и не было необходимости — выросла я. Так что встречающим и кормящим после дежурства или очередного запутанного дела стала я, а несколько позже ко мне присоединился Римус, переехавший к нам на Гриммо.
Названный член семьи — так мы шутили с Сириусом. А не так давно Рэм перестал быть названным, став официальным из-за их с крестным союза, закрепленного браком. Вот уже третью неделю пара отдыхает в законном отпуске, отмечая их десятую годовщину свадьбы где-то на песчаных берегах, поэтому, дом в моем полном распоряжении. Еще как минимум неделю я буду приходить, уходить, ужинать, обедать и спать в гордом одиночестве — что может быть прекраснее?