2
Ссориться Чон Миён не привыкла, но эти последние пару месяцев ни один рабочий вечер мужа без конфликтов не обходится. По началу вопросов не было, всякое бывает на работе. Но когда это входит в привычку – у Миён сердце на месте. И с чего бы?
Её раздражает, когда сын может наблюдать за происходящим. Ей легче закрыть рот и проглотить обиду, нежели Джунги станет смотреть на это. Слишком она его любит и оберегает. Не привлекает идея втягивать сына в этот непонятный хаос. Да что вообще происходит? — «Может накручиваю себя?» — подумала Миён. Не знала, на что и думать. Хотя есть один вариант. — «Нет, быть не может», — отмахнулась мысленно та.
Супруги женаты всего 3 года, с самого начала же они вместе уже 7 лет. 4 года без брака. Её это устраивало, она не хотела торопиться. Всего 21 год, вся жизнь впереди.
Она редко думала о собственном ребенке или о нежелательной беременности. Кан Миён и Чон Чонгук не любили предохраняться, им это обоим нравилось. Риск беременности был, и они были готовы к любому исходу – через год, через два – не важно. Они слишком любят друг друга.
Как только Миён сообщила Чону, что беременна, Чонгук понял, что пора. Пора делать предложение своей любимой девушке и обзаводиться самой настоящей семьёй. Миён немного смущал брак по «залёту»,но выбора не было. Нужно было расписаться раньше? Нет, всякое могло произойти. На тот момент они были молоды. Чонгуку было 23 года, когда узнал, что его любимая беременна, а самой девушке был 21 год. Юная, красивая, неторопливая.
Сейчас же Миён занята бытом. Сидит дома, воспитывает сына. В этом всегда участвовал и отец, как положено, но в последнее время она чувствует себя брошенной. Разве не они вместе так ждали малыша, пока у Миён с каждым месяцем живот становился всё больше. Она хотела просто нанять сиделку, как предложил недавно Чонгук, или же попросить родителей сидеть с малышом и помогать любимому с работой. Но нет же. «Пожалуйста, Миён, дорогая, я сам справлюсь. Тебе и самой тяжело, так и Джунги будет покинутым. Лишь ночевать с ним будем. Всё в порядке, я справлюсь». И она послушалась. Действительно, так было всем легче. Но что это было в недавнем разговоре?
***
Час ночи. Не 3 часа, а 4. Обманщик. Звук ключей. Открылась входная дверь. Чонгук пытается как можно тише разуться и пройти в прихожую.
— Я дома. О, а ты чего не спишь? — взглянул на жену Чонгук, когда та только-только вышла сонная из комнаты сына на звук двери. Чонгук посмотрел на тень, только что появившуюся у ног Миён.
— Папа! — крикнул Джунги, выбежав из комнаты на звук. Он только что же сладко спал.
— Не только я не сплю, — она вздохнула. Уставшая укладывать сына Миён взяла сына на руки, но Чон протянул свои и, будто бы, спросив разрешения, кивнул ей. Теперь мальчик был на руках у папы.
— Джунги, пойдем-ка спать, хочешь? — сказал Чонгук, наблюдая за реакцией жены. Такая сонная. Чонгука всегда восхищала её естественное очарование. Хотелось бы уже обнять её и уснуть надолго.
— Папа! Я не досмотрел, — нечётко пробормотал малыш, потирая глазки. — Уже даже поспал, можно досмотрю?
Он понял, о чём бормочет мальчик. — Сына, уже поздно, и мы все устали, — поцеловал Джунги в его маленький носик, который копия как у отца. — Завтра очередной день будет, мультик никуда не убежит, — тихо хихикнув, уговаривал тот.
— Хорошо, — недовольно ответил мальчик. Уже зазевался весь. Упрямый малый.
Он передал сына жене обратно, сам стал снимать верхнюю одежду. В ванной вымыл руки.
Теперь уже чистые руки протянул обратно к жене, забирая сына. Теперь его очередь укладывать ребёнка. Отец это делал лучше. Джунги почти сразу засыпает от его голоса. Как же Миён любит его голос, словно порхание крыльев бабочки, так нежно и изящно она слушала его голос.
Чонгук немного понаблюдал за спящим сыном и вышел из комнаты мальчика. Миён уже ждала его в спальне, очередной раз расстилая постель.
Миён, облокотившись о спинку кровати, сложив руки на груди и укрыв ноги одеялом, ожидала мужа и его объяснений. Снова объяснений.
— Так, что я снова сделал не так? — как можно тише говорит Чонгук. И теперь он, облокотившись о косяк двери, сложил руки на груди.
— Да нет, всё так, Чонгук, — с сарказмом произнесла девушка. — Где ты был? Ты обещал подождать 3 часа, хотя меня и это не устроило, что вообще происходит? — Миён старается не повышать голос, но голос дрожит так, что она не закричит, а вот-вот заплачет.
— Да, прости, виноват...— Чон опустил взгляд в ноги Миён. Не хочет смотреть в её грустные глаза. Хочется подойти и просто обнять это нежное создание. Как она очаровательна. И как ему не нравится, когда она стала его перебивать.
— Ну вот снова, что за безэмоциональный тон, Чонгук. Ты только и извиняешься. Просто объясни мне, — глаза начинают краснеть, сердце бьётся как бешеное, — что происходит?
— Во-первых, не повышай голос или сама пойдёшь Джунги укладывать, а во-вторых, — начал потихоньку подходить к кровати, не поднимая на неё взгляда, — работа сама не сделается. Я тебе объяснил, некому работать, — даже для него звучит смешно. Он понимает, что вечно повторяется и нужно придумать что-то новое. — И что это за выходки по телефону, м? — наклоняясь над кроватью, говорит он. Уже осмелился поднять свой взгляд. Боже, она вот-вот заплачет. У него ускорилось биение сердца. Глаза бегают по её лицу, не знают, где им остановится. Решил сосредоточиться на её губах. Относительно давно он её так не рассматривал. Её пухлые, розовые губы. Никого красивей он в жизни не видел, как же она красива. Совесть начала съедать с этого момента. Хотелось умереть прямо здесь. Чонгук хотел протянуть к сидящей на постели жене руку, но отступил, когда она продолжила.
— Ты постоянно попрекаешь меня своей работой, одно и то же. Я тебе сама предлагала, чтоб я тоже пошла работать, но нет, — обиженно сказала она. — И не было никаких выходок, — на одном выдохе протараторила та. Не было сил объясняться.
— Да, согласен, переборщил, но и ты меня пойми, — подошёл к ней ближе. Так и манит это нежное тельце к себе. — Если я обещаю, что такого больше не повторится, — если пообещает, она перестанет смотреть на него так грустно? — то у нас больше не будет недопонимания? — Как же кратко он всё объясняет. Не в его стиле. Но и сказать ему больше нечего.
— Нет, так не будет, — первая слезинка уже предательски скатилась по щеке. — Ты знаешь, я терпеливая, но, видимо, до поры до време... — та не договорила, когда муж склонился над кроватью и обнял её. Невозможно наблюдать как она роняет слёзы из-за него.
— Миён, не плачь, мне больно, — мягко гладил своими грязными руками её шелковистые волосы. Зарылся туда носом. Вздохнул поглубже. Безупречный запах.
В его объятиях она дала волю своим чувствам. Разрыдалась. Сердце перестало биться как бешеное, она всхлипывала громко, но грудь Чонгука, в которую она уткнулась, заглушала стон. Она сжала его рубашку своими изящными пальцами на его спине. Хотелось ударить его. Она не станет. Может, просто порвёт её, но и этого не сделала.
— А мне не больно? — подняла она голову, всхлипывая продолжает, — У меня есть один вариант, но не совсем уверена, — начала говорит чётче, — Чонгук, скажи честно, — Миён стало говорит томительно, прямо ему в губы, почти касаясь их. Он соблазнялся, он хотел эти губы, прямо на своих губах, — ты мне изменяешь? — он почти коснулся желанных губ, но тут же желание пропало.
Чонгук впал в ступор. Что ответить любимой? Почему именно это? И, вероятное всего, она будет права. Лучше бы она была недалёкой, чем догадливой.