В рамках дозволенного

– Агнесс, зайдите, пожалуйста, ко мне в кабинет. Нужно поговорить, – заявил мне мистер Мурмаер, когда утром после фееричного поцелуя в коридоре мы столкнулись с ним на лестнице.

Я возвращалась из кухни с двумя стаканами сока, а он спускался по лестнице. Небритый, усталый, с развязанным галстуком, но таким же колючим взглядом. Я попыталась снова сравнить его с Пэйтом, но… не смогла. Да, они похожи, но во взгляде Пэйта уже давно не видела острых льдинок.

– Я… – попыталась что-то сказать в ответ, но Крис меня перебил.

– Относите быстрей, жду через пару минут.

Мужчина круто развернулся, словно только ради этого и шел вниз, и устремился наверх. Я понимала, зачем нужна ему: последний день, необходимо решить, что делать дальше, – но нервничала из-за его ледяного тона. Оказалось, не зря.

– Присаживайтесь! – Крис взмахнул рукой, указывая на стоящий перед его рабочим столом стул с высокой спинкой. Хотелось сказать, что я постою, но невежливо было отказываться. А проявлять страх – еще невежливей. – Вы сегодня с нами последний день?..

Прозвучало вопросительно, словно он не утверждал, а спрашивал. Так что я рискнула.

– По контракту – да. Но миссис Мурмаер спра…

– Спрашивала, не согласитесь ли вы остаться? – вновь прервал меня он. – И я присоединюсь к вопросу. Вы уезжаете или остаетесь?

Я замялась. Хотелось согласиться, наплевать на все и пробыть с Пэйтом до конца лета, во что бы это ни вылилось. А судя по тому, как неохотно мы сегодня отрывались друг от друга, делая вид, что карточное желание дальше поцелуев не зайдет, к чему-то наше «сотрудничество» должно было привести. И не только к пройденной за лето программе одиннадцатого класса.

– Но Пэйту исполнилось восемнадцать, – выпалила я. – Зачем ему гувернантка? Парню нужна самостоятельность, вы же понимаете? Нельзя перечеркивать ему жизнь из-за одной аварии!

Выпалила – и осознала.

– Значит, вам он все рассказал. – Крис усмехнулся. – Похвально, похвально. Что ж, согласен, Пэйтону уже восемнадцать и он может получить так называемую свободу. Но дело в том, что он и так свободен. Просто не понимает этого. Думаете, вы первая гувернантка, от которой он сбегал развлекаться?

Я покачала головой, понимая, что не первая. И, кажется, не последняя. Но я  совсем не понимала Криса. Он говорил о сыне, и в его голосе звучала гордость – но и лед. Свобода? У Пэйта? Почему-то мне в это не верилось.

– Он уже два года наслаждается жизнью: вечеринки, клубы, кино, девочки от шестнадцати до бесконечности. Последних не считал, сбился на десятой. – Крис перечислял с наслаждением и выжидательно смотрел на меня, следил за реакцией. – Полная свобода при ощущении контроля. Будущему лидеру не помешает испытать ограничения на собственной шкуре. Если потом останется без контроля и не сорвется – молодец.

Я задумалась. Будущему лидеру… А разве родительская забота лидеру не нужна? Спросить не удалось, Крис продолжил:

– К тому же Джоанн волнуется, считает, что сыну нужны гувернантки. А для нее я готов на многое.

Меня начинало подташнивать от того, что находилась с ним в одном кабинете. И от мыслей, мыслей, мыслей. Их было слишком много. Мысли кружились, толкались, старались завоевать главенствующее положение. Любит ли он сына? Зачем воспитывает так? Он готовит из Пэйта преемника, но в то же время не пытается ввести в курс дела. Ведь так?

Я сглотнула, глубоко вздыхая. Какими бы ни были ответы, мне их не найти.

– И для сына тоже, – добавил мистер Мурмаер. – Так что, вы согласны остаться? Попробуем убить двух зайцев? Джоанн желает, чтобы у сына была гувернантка, я хочу, чтобы Пэйтон с этой гувернанткой ладил.

– Но…

– А с вами, насколько я сегодня заметил, он ладит отлично. Вы очень близко познакомились.

Губы мужчины растянулись в улыбке. Довольной, но странной. Чем дольше я смотрела на него, тем сильнее сдавливало горло. Мысли успокаивались, уступая место одной. Наконец, сердце екнуло, а я  выдавила:

– Это не то, о чем вы подумали.

– А о чем я подумал? Не беспокойтесь, Агнесс, за это я вас не уволю и даже не выпишу штраф. Мне неважно, сколько и как вы трахаетесь с моим сыном, пока он дома, пока он предохраняется и не шляется по малолетним шлюхам.

У меня не было слов. Секунд десять я сидела и беззвучно открывала и закрывала рот, как рыба. Ошарашенная, глупая девушка, которую отец семейства только что обвинил в сексуальной связи с его сыном. Когда, черт побери, ничего не было, кроме пары жарких поцелуев и эрекции!

На место онемению пришла ярость. Дикая и неконтролируемая, заставляя меня вскочить и выпалить:

– Да как вы смеете? Я не сплю с вашим сыном! – Мой голос прозвучал слегка визгливо, но когда на кону стояла честь…

– Да-да, я заметил, как вы вчера в коридоре «не спали», – Крис махнул рукой. – Агнесс, успокойтесь, я вас не обвиняю. Во-первых, Пэйтон красивый молодой человек, с которым не грех переспать. Мужчина. Юное, страстное тело, бесконечная энергия. Во-вторых, если после того, свидетелем чего я стал, вы не продолжили, я очень разочаруюсь в  Пэйтоне. – Он вздохнул, сложил пальцы пирамидкой и устремил на меня прямой, пристальный взгляд. – Я бы в свои восемнадцать соблазнил вас дня за три. И весь месяц оттягивался на полную.

После этих слов меня поразил новый приступ немоты. Слов не осталось. Никаких. Не было и сил развернуться, хлопнуть дверью и свалить из этого дома. Отец, который дает своей работнице разрешение на секс с его сыном. Как это понимать? Как оскорбление? Или благословление?

– Принимайте это за комплимент, – словно прочитав мои мысли, добавил он.  – Я бы и сейчас не отказался вас соблазнить, но слишком люблю жену. Так что пусть сын развлекается.

Было мерзко, в словах Криса я слышала подтекст. Развлекается. Почему бы и нет? Такая логика?

– Спасибо за комплимент, мистер Мурмаер, – процедила я. – Но вы ошибаетесь. У нас с вашим сыном не было и не будет никаких «развлечений». Если ему хочется, пусть развлекается с девочками своего возраста.

Меня трясло, в груди клокотала дикая смесь из ярости, обиды и жалости. К этому мужчине, к Пэйту, к себе. Как мы все докатились до этого? Где повернули не туда? Я резко выдохнула и рванула к двери, услышав вслед смешок. А потом голос:

– Вы обдумайте это лучше.

Что «это»? Предложение спать с его сыном? Нет, спасибо. Даже если вчера мне хотелось подчиниться желанию, больше я об этом не подумаю. Сегодня же соберу вещи и свалю из этого дома.

– Не ведите себя как мой сын, успокойтесь. Мы завтра уезжаем. Если к тому моменту вы не съедете, будем считать, что контракт продлен на условиях, которые вам предлагала Джоанн. Решайте, – заявил он решительно, словно забивал последний гвоздь в крышку моего гроба.

Я не обернулась. Выскочила из кабинета, едва удержавшись, чтобы не хлопнуть дверью, и кинулась в свою комнату. Вещи. Срочно собрать вещи и сбежать отсюда. Но на пороге затормозила: дверь в комнату Пэйта была слегка приоткрыта. Сердце дрогнуло. Мне захотелось заглянуть. Секунда тишины, вторая, третья… Я глубоко вздохнула. Пэйт только рад будет, когда гувернантка наконец исчезнет. Я бы на его месте также выбрала свободу.

Я скрылась у себя и с размаху упала на кровать, кутаясь в одеяло. Полежала пару минут, пытаясь унять дрожь, но ничего не получалось. Совсем ничего. Никак. Совершенно. Нужно было действовать.

Я подскочила, кидаясь к шкафам, вытащила сумку, расстегнула замок резким движением, едва не вырвав его с корнем. Уборка оказалась не лишней – все лежало на своих местах, осталось только покидать вещи в сумку и сбежать из этого ада. Не уверена, что злилась бы меньше, если бы в том же тоне меня упрекнули в совершенном грехе, но, по крайней мере, не чувствовала бы себя настолько оскорбленной.

А чего ты хотела, Анси? Сама позволила себе отношения с малолеткой в доме его родителей.

Я едва не зарычала, срывая с вешалки платье, вцепляясь в него, как гарпия, когда дверь открылась. Почти беззвучно, но я почувствовала движение за спиной и резко обернулась. На пороге стоял Пэйт, он окинул взглядом разбросанные вещи и остановился на мне. Настороженно прищурился, поджал губы – я сильнее стиснула платье, чтобы не показывать, как дрожат руки.

– Ты уезжаешь? – спросил он.

На тумбочке пиликнул телефон. Ничего не ответив, я взяла мобильный и открыла пришедшее сообщение. Деньги. Сумма, обещанная за отработанный месяц. Вся до цента.

Нет, Пэйт, я не уезжаю, я сбегаю.

– Ты уезжаешь, – произнес он утвердительно.

Он оттолкнулся от двери, преодолевая расстояние между нами, и остановился почти вплотную ко мне. Я продолжала смотреть на экран, гипнотизировать взглядом полученную сумму. Пэйтон тоже успел заметить размер моей зарплаты.

– Неплохо, – усмехнулся он. – Но не стоит потраченных нервов, правда?

– Каких именно? – выдавила я, не в силах думать ни о чем, кроме слов его отца. То ли оскорбления, то ли предложения остаться.

– Из-за моих побегов, музыки, попытки тебя угробить…

Но я не могла остаться.

– Ты просто хотел свободы, – вздохнула я. Когда работодатель считал, что… нет, не могла.

– Агнесс, – позвал Пэйт, но я даже не шелохнулась. Тогда он ухватил мой подбородок и заставил поднять голову. – И кто тут возмущался, что его называют малышом? – улыбнулся он.

И замер. Глядя мне в глаза и поглаживая щеку. Дыхание у него было тяжелым, гулким. Затрудненным, как и у меня. Несмотря на все оскорбления от его отца, несмотря на возраст, статус и еще кучу всяких «несмотря», этот парень меня манил. Гипнотизировал, вынуждая мозг отключаться.

– У меня есть последнее желание, – прошептал он, сглатывая. – Выполнишь, раз собралась уезжать?

Я не ответила, не было сил. Только кивнула. Коротко, отвечая на очередной поцелуй и невысказанное желание. Нет, мистер Мурмаер, я не сплю с вашим сыном. Мы всего лишь целуемся, но так яростно, что сносит крышу. Сами не понимая, когда это началось, кто кого соблазнил и когда все закончится.

Хотя нет. Закончится все сегодня.

– Боже, Агнесс, – выдохнул Пэйт, на мгновение отрываясь от моих губ, ловя мое лицо в ладони и заглядывая в глаза. – Ты правда уезжаешь?

Я молчала, не кивала, не двигалась, но Пэйт сам нашел ответ. Чертыхнулся сквозь зубы и снова заставил ответить на поцелуй. Который уже по счету? Не слишком ли много для одного желания? Судя по тому, как охотно я отвечала, – не много.

– Не уезжай, – прошептал он, прижавшись губами к моему уху и крепко-крепко обнимая. – Не уезжай. – Он целовал, целовал, целовал меня… В щеку, в шею, в подбородок. Куда удавалось дотянуться. – Агнесс, умоляю, я не хочу. Просто останься. На новый контракт, он будет, я что-нибудь придумаю… Только не уезжай.

Он повторял это. Ловя губами мои губы, глядя ладонями по спине, прижимаясь лбом к моему лбу. Просил, умолял. Утащил меня на кровать, укутывая в одеяло, словно чувствовал, что случилось что-то плохое (или решил связать, чтобы не сбежала?), и сидел рядом.

Мальчишка, который выносил мне мозг. Молодой человек, к которому меня притягивало. Еще не мужчина, но тот, в чьих объятиях мне внезапно стало плевать на оскорбления.

– Я подумаю, – наконец, произнесла я. Хотя уже все решила.

***

Я… осталась. По крайней мере, решила попробовать. Джоанн предлагала контракт, который позволял мне сбежать в любое время. Так что зачем сейчас? К тому же за этот месяц мы с Крисом виделись раз десять максимум. Что изменится в следующем? Если получится избегать главу семейства, смогу продержаться весь август, и плевать, что он обо мне думает.

А еще, похоже, плевать, чем думаю я. Это решение принималось определенно не головой. И к Джоанн вечером перед их отъездом я пришла тоже не в ясном уме. Женщина невероятно обрадовалась, узнав, что я остаюсь, ее муж – я понятия не имела, потому что план по его избеганию уже успешно претворялся в жизнь.

Но главное доказательство, что мой мозг сломался (и виновата в этом мужская половина семейства Мурмаеров), было в другом. В моем гениальном ответе Пэйту. Утром следующего дня, когда он искренне обрадовался, что я осталась, мне потребовалось обломать пацану кайф. «До завтра, пока твои родители не приедут», – проворчала я, заставляя его улыбку потухнуть. Наверное, решила помучить его, раз теперь знала, что на самом деле Пэйт хотел, чтобы я осталась. После вчерашнего моя совесть глубоко спала, не желая ни на что реагировать.

Впрочем, Пэйт обрадовался и одному дню. Он с энтузиазмом принялся за занятия, в очередной раз доказывая мне, что справился бы и сам (есть такие люди, которым для усвоения информации нужно лишь одно – хороший учебник), потом полчаса копался в онлайн-кинотеатре, выбирая, какой фильм нам посмотреть, и пытаясь завлечь меня романтическими комедиями. Выбор пал на космическую фантастику, после того поцелуя под саундтрек… смотреть романтику с Пэйтом было чревато.

Подвох парень заметил только ближе к ночи, когда я собиралась спать. Спокойно сходила в душ, вымылась  гелем для душа Пэйтона (сам виноват, опять забыл на полке, хотя раньше всегда забирал с собой), высушила голову, натянула шортики от ночного комплекта и собиралась нырнуть в майку, когда…

– Агнесс, я тут хотел спросить… – Пэйт замер на пороге.

А я вскинула руки, прижимая майку к груди, торопливо прикрываясь. Но пламенный взгляд все равно опалил кожу.

– Сумки… нет, – задумчиво пробормотал он, делая шаг в комнату и медленно закрывая за собой дверь.

– Что?

– Ты не собрала сумку, – уверенней сообщил Пэйт, подходя ближе.

– И что? – Я пожала плечами.

Хотя прекрасно понимала, что моя глупая утренняя шутка только что была раскрыта.

– Ты не уезжаешь! – выпалил он, делая еще один шаг ко мне. Долго думал, Шерлок.

– Я могу собрать сумку завтра, – проворчала, отводя взгляд.

– Не ври, ты осталась.

В это же мгновение меня легко подхватили за талию, закружив по комнате. Наплевав на все правила приличия. Впрочем, разве последнее время они сохранялись между нами? «Приличный» педагог, целующийся со своим учеником. «Приличный» ученик, соблазняющий гувернантку.

– Эй, отпусти! – завизжала я, весело смеясь.

– Неужели? С чего вдруг? – отозвался Пэйт, но все же остановился, поставил меня на пол и прошептал: – Я до последнего не верил, мама сказала, что я тебя достал, придется искать кого-то другого.

Я вскинула голову, заглядывая ему в лицо. Пэйт улыбался, внимательно смотря на меня. Я видела, как расширяются его зрачки, слышала, как ускоряется дыхание. И у меня в легких словно закончился воздух. Хотелось дышать, часто, быстро, уткнувшись ему в грудь и не отпуская от себя.

Его отец соблазнил бы меня за три дня? Пэйт в это время врубал музыку на полную катушку. Но теперь…

– Ты прав, я осталась, – выдохнула, потому что говорить громко не могла.

Как? Весь день мы спокойно сидим на одной кровати и смотрим кино, а потом вдруг оказываемся рядом и…

– Надолго?

– Пока не начнешь вести себя как мудак,  – улыбнулась я. А ладони, исследующие сейчас мою обнаженную спину, были обжигающе горячими и возбуждающе прекрасными.

– Я постараюсь исправиться, – шепнул он, склоняя голову ниже.

Мне хотелось встать на носочки и потянуться, его губы замерли так близко, так мучительно маняще. А от пальцев, рисующих на моей спине узоры, по телу разбегались мурашки.

– Агнесс, – позвал Пэйт. Секунда молчания, две, три. Бесконечность. И короткий поцелуй в щеку, ближе к уголку губ. – Желаний у меня больше не осталось.

Но осталось возбуждение, которое я чувствовала животом, подрагивающие руки у меня на спине, зовущие глаза, мягкие губы и голос, звучащий с сексуальной хрипотцой. Кому нужны правила? Кому нужны эти дурацкие желания?

– Плевать, – пробормотала я, привставая на носочки и ловя его губы.

На правила, на желания, на разум и на его отца. Если мистер Мурмаер так уверен, что я сплю с его сыном… не стоит разочаровывать его, правда?

***

Невероятно, насколько поцелуй с восемнадцатилетним мальчишкой может быть великолепным. Голову заволакивал туман, ноги подгибались, я теряла ориентацию в пространстве, оставались только его губы, руки и тело. Не помню, когда и как выпустила его майку, но вскоре обвивала Пэйта руками за шею, чтобы ближе прижаться к его груди. Не помню, когда его руки сместились ниже, обхватывая мои ягодицы и притягивая за бедра, вызывая такую волну желания, что от нее дыхание перехватило.

Но момент, когда мы упали на кровать, я помнила хорошо, потому что сама попыталась столкнуть на нее Пэйта. Не получилось, Пэйтон осторожно опустился на край и притянул меня к себе, вынуждая сесть к себе на колени. Коснулся губами подбородка, шеи, провел дорожку к ключицам, легонько прикусывая кожу. Я резко выдохнула, стискивая пальцами его волосы, сжала их в кулак в попытке поднять его голову, заставить вернуться к губам. Но когда Пэйт соглашался подчиняться?

Его дыхание опаляло шею. Он замер, делая глубокий вдох, уткнулся лбом мне в плечо, а потом медленно стянул зубами бретельку, покрывая плечо поцелуями. Это пытка! Одной рукой Пэйт продолжал обнимать меня за талию, ладонь другой пробежалась по животу наверх и накрыла грудь, слегка сжимая и срывая с моих губ резкий вздох. Возбуждение достигало максимума, каждое прикосновение становилось бесконечно чувствительным.

Вторая лямка тоже была стянута с моего плеча, легкие поцелуи спускались ниже, к груди. Осторожные, нежные. Откуда в Пэйтоне столько легкости, когда я сгораю от страсти?

Резко выдохнув, отстранилась и перекинула ногу через его колени, чтобы мы оказались лицом к лицу. Пэйт поднял голову, заглянул мне в глаза – от нового поцелуя было не скрыться. Я потянула за край его майки и попыталась стянуть ее, чтобы не мешалась. Пэйт на секунду отстранился, нехотя разрывая поцелуй и позволяя избавить себя от одежды, запутался, чертыхнулся и сам сорвал майку. Отшвырнул ее в сторону и снова поймал меня в объятия, заставляя продолжать.

– Ты сводишь меня с ума, – пробормотал он.

Я согласно кивнула: о да, это взаимно.

Его ладони скользнули вниз по моей спине, остановились на заднице и решительно двинулись наверх, расстегивая крючки лифчика, избавляя меня от лишней детали гардероба. Я прижалась к его груди: кожа к коже, обжигающе и нежно – невероятное ощущение. Мое тело дрожало от желания, я опустила голову, поймала зубами тонкую кожу на его шее, мягко прикусывая и зализывая. Наслаждалась вкусом, вдыхала запах, целовала… Хриплый стон Пэйта снес мне голову. О, милый мой мальчик, пожалуйста, продолжай.

Продолжение не заставило себя ждать: Пэйт подхватил меня, на мгновение вставая, и швырнул на кровать, накрывая своим телом. Его ладони накрыли мою грудь, губы коснулись шеи, принимая ведущую роль. Я запрокинула голову, с трудом втянула воздух, вынуждая себя дышать. Хотелось только одного – потеряться в этих ощущениях. Если огонь, горящий внутри, продолжит пылать, я не выдержу. Пока горячие пальцы и губы изучали мою грудь, вынуждая выгибаться в ответ на каждое прикосновение, я опустила руку ниже, накрывая натягивающее ткань джинсов возбуждение. Пэйтон охнул, выругался и прикусил нежную кожу на моей груди – в отместку.

– Куда торопишься? – простонал он.

– Скажи, кто тут моложе и должен торопиться? – выдохнула я, пытаясь расстегнуть ремень.

Пэйт рассмеялся. А потом поднялся, окидывая меня взглядом потемневших глаз, и запустил пальцы себе в волосы, качая головой и ероша и так лохматую шевелюру. Он улыбался. Улыбался, смотрел и ждал, замерев в этом мгновении. Впрочем, как и я.

Звякнул ремень, вжикнула молния – Пэйт решил последовать моему настоятельному совету и избавиться от джинсов, даже умудрившись не запутаться в штанинах. Быстрым движением он и меня избавил от шорт. Теперь нас разделяло только нижнее белье, последняя и единственная деталь одежды.

Я вернула в реальность Пэйта, продолжающего нагло разглядывать меня. Приподнялась и ухватила за плечи, вынуждая вернуться к поцелуям. Крышесносящим и безумным. А потом опустила руку ниже и сжала напряженный член сквозь ткань боксеров. Ругань Пэйтона сквозь зубы одновременно веселила и невероятно возбуждала. Если бы он продолжил в том же духе, я готова была бы променять секс на простые ласки и довести его до оргазма рукой под аккомпанемент этих ругательств.

Пэйт сорвал с меня трусики. Поцелуи вниз по животу, в ответ на которые сокращалась каждая мышца, а по коже прокатывались волшебные мурашки. Щекой мазнул по бедренной косточке, губы ласково провели ниже по бедру, запечатлели поцелуй на коленке. Его правая рука в это время исследовала мое тело, ласкала живот, грудь, пальцы останавливались на сосках. Мое тело готово было извиваться, изгибаться, требуя большего.

– Сейчас же. Вернись. Сюда. – Я протянула руку, пытаясь его поймать.

Но Пэйт лишь усмехнулся, перехватывая мою ладонь и переплетая наши пальцы, а сам свесился с кровати и принялся рыться в карманах джинсов. Вернулся уже с квадратиком презерватива. Я не  выдержала:

– Значит, планировал? – Но вопрос прозвучал не ворчливо, а весело и предвкушающе.

– Надеялся, – улыбнулся он, склоняясь ко мне и ловя мои губы поцелуем.

Я смеялась, отвечая на поцелуй. Потому что к черту! Все к черту! Эти мгновения того стоили.

Я попыталась стянуть боксеры с Пэйта. Он чертыхался, но отстраниться не пытался, лишь остервенело целовал, а потом сам скинул последнюю деталь одежды. Жаркие прикосновения, горячее возбуждение, разливающееся по телу. Казалось, мы в лихорадке. Такое притяжение вызывает лихорадку, но как же от нее хорошо.

Он вошел одним плавным движением, в танце сплетенных тел. Я застонала, запрокидывая голову, пыталась поймать хотя бы маленький глоток воздуха, но воздух исчез, выгорел весь вокруг нас. Голова у меня кружилась, грудь болезненно сжималась, но крепкие руки не давали нырнуть в темноту. Я цеплялась за Пэйтона, обнимала ногами и руками, вынуждала целовать снова и снова и тихо выдыхать мне в волосы: «Черт, от тебя пахнет моим гелем для душа». Правильно, а теперь от меня пахнет тобой.

С каждым толчком, с каждым движением становилось все горячее. Я из последних сил держалась, стараясь не стонать, чтобы никто не услышал. Хотя кто услышит? Мы остались одни в доме. Пэйт кусал меня за плечо, потом зацеловывал это место, словно извинялся. До последнего мгновения, до последнего резкого толчка, после которого возбуждение превысило допустимые границы.

От пронзившего мое тело оргазма пальцы судорожно сжались, вцепляясь в плечи Пэйта, ногами я крепче обхватила его бедра, скрещивая лодыжки. Вот же… Твою мать! Еще несколько толчков – и накрыло уже Пэйтона. Он застонал, пряча лицо в изгибе моей шеи и притягивая к своей груди.

Мое сознание медленно прояснялось. Стало холодно, словно мое охваченное лихорадкой тело вдруг оказалось на морозе, и только от тела Пэйта, крепко меня обнимающего, шло тепло. Кожа к коже. Я вздохнула, ощущая, как его мягкие губы осторожно целуют шею: от плеча все выше, выше…

Раздался звонок телефона на полу. Пэйт раздраженно что-то буркнул, но все же оторвался от поцелуев, отпуская меня и сползая с кровати. Избавился от презерватива, скинув его в мусорное ведро для бумаг, натянул боксеры и ответил на вызов, зажимая трубку между ухом и плечом и пытаясь облачиться в джинсы.

– Да! – рявкнул Пэйтон в трубку, звонок его явно не радовал.

Я прыснула, услышав бодрый голос Хосслера. Что именно он говорил, разобрать не удалось, но, кажется, что-то неважное. Из разряда «мне скучно, поболтать хотел».

– Выбрал же время… – простонал Пэйт. – Нет, Джей, я не хочу пиццу на ночь!

Ему удалось натянуть джинсы, и теперь он сидел на краю кровати, широко расставив ноги и опершись локтями о колени. Я тоже задвигалась, завернулась в одеяло, как в тогу, и попыталась собрать свою одежду. Кажется, где-то здесь были нижнее белье и шорты.

– Нет, тебя я тоже не хочу, – продолжал ворчать Пэйт. – Ни в гости, ни с пиццей, ни в каком ином смысле.

О, вот и шорты нашлись, и лифчик, осталось только попасть в середину комнаты за майкой.

– Все, хватит, отбой. Завтра – сколько душе угодно, а сегодня ты спишь в своей кровати и в одну глотку доедаешь пиццу,  – сказал Пэйт и отключился.

Когда я собиралась надеть майку, он обхватил меня и прижал к груди. Ласково потерся носом о мое плечо, запечатлел короткий поцелуй и замер, ероша дыханием мне волосы на макушке.

– У тебя волосы запутались, – пробормотал он, осторожно пытаясь распутать колтун.

Что за котенок? Я улыбнулась, пытаясь удержаться от смеха, и расслабилась в кольце его рук. Отлично, раз на место дикого хищника пришел милый котенок, буду наслаждаться.

_______________
3712 слов

Как вам глава, ждали этого?