Ненависть без причины [завершён]

— Садись в машину, — когда Сона выходит из кафе, обнимая себя за плечи из-за вечерней погоды, она слышит голос, который заставляет её напрячься и резко обернуться, потому что она очень хорошо знает обладателя этого голоса.

— Чонгук? — удивляется она, увидев своего парня, сидящего за рулём машины, которая стоит перед ней.

— Ага, — ухмыляется он, наслаждаясь выражением лица Соны, которое из удивлённого переходит в злое, ибо, чёрт, он же сейчас на ужине должен быть! Быстро обойдя машину и сев на сидение рядом с Чонгуком, Сона не спускает с него злой и осуждающий взгляд.

— Зачем ты пришёл? Я же говорила, что сама справлюсь, — спрашивает она, и Чонгук смотрит на неё внимательно, чтобы узнать, плакала ли она или нет из-за своего отца.

— Я хочу поддержать, почему ты не позволяешь? — спрашивает он тихо, всматриваясь в глаза Соны, которые она отводит, услышав его слова.

— Но твой отец разозлится. Он…

— Плевать на него. Просто не думай о нём, ладно? — и Сона, устало вздохнув, неуверенно кивает под серьёзным взглядом Чонгука и, поджав губы, вновь смотрит на него. — Знаешь, думаю, ты прав. Я не хочу думать о плохом, ведь сегодня такой хороший день, — приподнимает уголки губ она, отчего Чонгук подозрительно прищуривается, не понимая, что с ней, ведь он думал, что после встречи со своим отцом Сона будет грустить или наподобие этого.

— Ну, как поговорили? — интересуется он, смотря перед собой, на дорогу, и нажимает на газ, пока не зная, куда поехать, ибо домой точно нельзя, потому что Вонхо сто процентов ещё пока не успокоился. Может, сначала подвезти Сону домой и самому переночевать где-то? Ведь она не должна страдать из-за его отношений с отцом.

— Нормально. Я думала, что он плохой человек, который живёт в своё удовольствие, но…

— Но?

— Чонгук, оказывается, он любил мою маму. Он сам это сказал! — восторженно, с долей радости говорит Сона и, как ребёнок, улыбается, вспоминая ответ отца на её вопрос о чувствах к матери. Сона не хотела задать тот вопрос, особенно, в присутствии Тэхёна, который, конечно же расстроится за свою мать, но всё равно вырвалось. Сона не могла сдержаться, потому что этот вопрос мучил её в течение нескольких лет. И она не думает, что отец соврал. Она почувствовала, увидела ответ в его глазах, которые были пропитаны грустью и сожалением за прошлое и свой обман перед Наён. Он просто был влюблён в неё, хотя у самого была жена. Он запутался, а мысли о Наён с каждым днём всё больше и больше заполняли его сознание, и поэтому он не нашёл ничего лучше, кроме как соврать и сказать, что он холост. Иначе Наён никогда в жизни не посмотрела бы на него.

— Здорово, — только и отвечает Чонгук, ибо совсем не верит Соне, точнее, её отцу, но ничего, что бы могло испортить ей настроение, не говорит, лишь сжимает руль руками и хмурит брови, потому что Сона редко так искренне улыбается и радуется. — Значит, ты простила его?

— Не знаю. Но… — хочет ответить она, но слышится звонок телефона, из-за которого она прерывается на полуслове и начинает рыться в своей сумке.

— Кто звонит? — интересуется Чонгук, когда видит, как меняется лицо Соны после того, как она читает имя звонящего.

— Мама, — вздыхает она через рот, нервничает и не знает, что сказать маме, если она спросит о подругах, с которыми она якобы пошла гулять. — Да, мам? — наконец решается она ответить на звонок, решив, что должна вести себя естественно, ведь Наён не должна узнать, с кем встречалась сегодня Сона на самом деле.

— Привет, дочка, где ты? — спрашивает Наён, и Соне на секунду кажется, что с её голосом что-то не так. Будто бы мать расстроена чем-то, удивлена.

— Только что попрощалась с подругами. Сейчас буду, — врёт Сона, сжимая в руке телефон, ибо она терпеть не может врать, особенно маме. Но так надо.

— С подругами? А помимо них ты никого не видела? — Наён почти что шепчет, вызвав табун мурашек по телу своей дочери, которая испытывает страх того, что мать могла что-то узнать про отца, иначе с чего бы она спрашивала об этом?

— Н-нет, а что? — голос Соны дрожит, а руки трясутся, словно у наркомана, из-за чего Чонгук ещё больше хмурится, не понимая, что с ней, и хочет узнать, что такого спросила Наён у неё.

— Сона, это… — слышится шумный вздох и молчание на несколько секунд, будто бы Наён не знает, что дальше сказать, будто бы она запуталась в мыслях. — Сона, это правда? Ты и вправду встречаешься с Чонгуком? — и тут же Сона перестаёт дышать, замирает на месте и думает, что ей послышалось, надеется на это, ведь она даже в кошмарах не думала, что мать когда-нибудь узнает о ней и Чонгуке. Нет, она понимала, что это должно было когда-нибудь произойти, но чёрт, она всё равно не готова!

— Ч-что? — переспрашивает она на всякий случай, ведь надежда умирает последней, а что, если ей реально послышалось?

— Лиен. Она сказала, что вы с Чонгуком вместе. Она говорит правду? Дочка, пожалуйста, скажи, — но вот Наён доказывает, что у неё с слухом всё в порядке, спрашивает чуть ли не с мольбой, потому что переживает за свою дочь, ведь господин Вонхо точно не оставит всё это просто так.

— Да… — после несколько минут раздумий отвечает Сона и, прикусив нижнюю губу, поднимает взгляд на Чонгука, который наблюдает за ней, гадая, о чём они говорят, раз Сона так странно себя ведёт. — Я встречаюсь с… Чонгуком, — и тут же Чонгук тоже удивляется, вскидывает брови и ждёт, когда же Сона всё ему объяснит, скажет, что, блядь, происходит.

— Ах, Сона, — чуть ли не хныкает Наён, закрывает глаза, вздыхая полной грудью, и не понимает выбор своей дочери, ведь вокруг много парней, с которыми она может встречаться, не скрываясь и не боясь его родителей. Да, бесспорно, Чонгук красивый и вежливый, мечта всех девушек, но он же в первую очередь сын начальника! Он же… слишком далёк для таких людей, как они. — Почему именно Чонгук?

— Потому что я полюбила его.

***

— Потому что у меня денег хватило только на один номер, — невозмутимо говорит Чонгук, как будто бы ничего ненормального нет в том, что они будут ночевать в одном номере отеля вдвоём, на кровати, и Сона испепеляюще смотрит на него.

— Ну какой балбес может оставить свой кошелёк дома?! — раздраженно спрашивает она, осматривая этот номер, в котором она раньше даже не представляла Чонгука, потому что тут слишком всё просто и дёшево. Просто, оказывается, Чонгук забыл деньги дома, а на деньги в кармане он снял это место на одну ночь, потому что нельзя поехать домой. По крайней мере, пока домашние не успокоятся от недавней новости. И всё бы ничего, но вот им придётся остаться вдвоём на ночь в этом номере. Для Соны этот как-то… странно и ненормально. Это смущающе.

— Ну прости, я вообще не планировал сегодня остаться в отеле и, тем более, с тобой, — раздражается Чонгук, ведь он, в принципе, не виноват, что забыл свой кошелёк, но Сона почему-то всё равно орёт на него, будто бы он очень сильно нагрешил. Наверное, она просто хочет выплеснуть всю свою злость от недавних событий на него. Или же ей и вправду так не нравится спать с ним.

— Чёрт, прости, просто это… понимаешь, я очень сильно переживаю за нас и, честно говоря, боюсь твоего отца, но вместо того, чтобы хоть как-то исправить ситуацию, мы усложняем ещё больше, оставаясь наедине в этом маленьком номере, — шумно вздыхает Сона и прикрывает лицо руками, отчего Чонгук смягчается и неуверенно подходит к ней, сидящей на краю кровати, опускаясь перед ней на колени.

— Эй, не беспокойся, — тянется он к её рукам и убирает их с лица, смотря в её глаза, которые на данный момент наполнены эмоциями, и отнюдь не позитивными, потому что ей и вправду очень сильно страшно. — Ты же знаешь, что я не зайду далеко без твоего разрешения. Но если тебе и вправду неприятно спать со мной на одной кровати, я могу поспать на полу, — неуверенно тянет он, желая успокоить свою девушку, отчего Сона удивлённо вскидывает брови, будто бы спрашивая, серьёзен ли он.

— Что? Нет, Чонгук, нет. Я не тебя боюсь, а твоего отца, — всё объясняет она, думая, что Чонгук неправильно всё понял, ведь ей не неприятно быть с ним. Просто это… смущающе, и всё. Ничего более. Да и плюс они ведь всё равно раньше оставались одни на ночь в её комнате, ну и пусть, что тогда она спала на диване, а он — на кровати, это не меняет сути.

— Не стоит его бояться. Он не имеет права вмешаться в мою жизнь и, тем более, заставлять меня расстаться с девушкой, — и Сона кивает в ответ, приподнимает уголки губ, чтобы показать, что всё в порядке, но на деле страх всё равно не уходит. Хотя бы за мать, потому что из-за них, возможно, у неё появилась куча проблем.

***

Сона до крови прокусывает свои губы от неудобства, плотно закрывает глаза, пытаясь уснуть, но не получается, а тихое дыхание справа вызывает мурашки по коже, ибо, блядь, так неловко спать с Чонгуком на одной кровати. Сначала минут десять она вертелась, пытаясь найти удобное положение, раздражая Чонгука, и вот, когда наконец нашла его, она всё равно не может уснуть. Из-за близости своего парня и мыслей о завтрашнем дне. Она так хочет верить в то, что ничего плохого не случится, что семья Чонгука и её мать примут их отношения, успокоятся, но понимает, что этого никогда не произойдёт. Даже если остальные и примут, то Вонхо всё равно не сделает этого. Не позволит своему сыну быть с какой-то там прислугой.

— Чонгук… — не выдерживает она, зовёт тихо и оборачивается к парню, лежащего к ней спиной на краю, наверное, чтобы не смущать её своей близостью.

— Что? — отвечает он хрипло, что удивляет Сону, ведь она думала, что он уснул.

— Эм… это… Я просто думаю… — не решается Сона сказать о своих мыслях напрямую, боится, что может разозлить Чонгука. — Это наша последняя совместная ночь, да и вообще, день, да?

— Чёрт, откуда такие мысли? — тут же оборачивается Чонгук, зло смотрит и хмурится, потому что сейчас Сона и вправду несёт какую-то чушь и драматизирует.

— Завтра ведь всё равно господин Чон заставит тебя…

— Блядь, сколько можно говорить, что он не имеет права вмешаться в мою жизнь?! — теперь Чонгук уже открыто злится, повышая свой тон, так что Сона даже глаза закрывает на секунду, но потом, шумно вздыхая, он приближается к ней. — Ничего не случится, ладно? — успокаивающем тоном шепчет он, тянется к её щеке и гладит её, чтобы наконец угомонить Сону, убедить её в том, что всё будет хорошо. — Завтра мы будем вместе. И послезавтра. И в следующем месяце тоже, — подаётся он вперёд и оставляет на её губах нежный поцелуй, усмехаясь. — Но завтра у нас будут серьёзные проблемы, так что давай всё забудем и расслабимся по-быстрому? — и тут же Сона удивлённо вытаращивает глаза и приоткрывает рот от шока, думая, что Чонгук сошёл с ума. — Да пошутил я, не смотри так, — усмехается парень и собирается вновь вернуться в своё место, пожелав Соне спокойной ночи, как она неуверенно останавливает его:

— П-пошутил? — переспрашивает она дрожащим голосом.

— Да, а что? — удивляется Чонгук, смотря на смущённую девушку, которая неуверенно отводит взгляд, поджимая свои губы.

— Ничего.

— Правда ничего? — хмурится парень, ничуть не веря ей, ибо она ведёт себя как-то странно.

— Д-да…

— Чёрт, да что такое? — всё ещё стоит Чонгук на своём, строго наблюдает за ней, отчего она вздохнув, вновь переводит на него взгляд, краснея ещё гуще.

— Может, мы это… — тянет она, не зная, как договорить, как сказать всё напрямую. Просто она хочет его. Хочет почувствовать, что он рядом и что он любит её. Она хочет быть близка к нему, максимально близка. Наверное, сегодняшние события давят на неё, и ей сейчас просто хочется забыть всё на свете с любимым человеком. И чёрт, ей от этого так неловко. — Я… готова, — наконец договаривает она, тихо бурчит, как будто бы надеясь, что он не услышит, но он всё слышит, и поэтому замирает на месте, пытаясь понять, что она имеет в виду, и, когда до него всё доходит, то он затаивает дыхание, совсем не ожидая этого.

— Ч-что? Готова?.. К чему? — теряется он, не зная, как отреагировать, ведь он думал, что Сона будет отказывать ему минимум год, судя по её застенчивости.

— Забудь, — отступает она из-за его удивления, смущается и хочет отвернуться и лечь спать, проклиная себя всеми известными словами, как Чонгук мигом спасает эту неудачную ситуацию и, понимая свою тупость, нависает над ней.

— Чёрт, прости, просто это было… неожиданно, — извиняется он, упираясь руками по бокам от неё, и смотрит внимательно, наблюдая за тем, как Сона ещё больше покрывается румянцем. Хотя куда больше? И блядь, он сейчас хоть и удивлён, но так рад. Рад, потому что, мать его, он так долго хотел услышать от неё слова «я готова». Всё именно так, как он и представлял: она смущённая до жути, неуверенная и боится того, что сейчас он откажет, боится, ведь она преодолела саму себя и свои моральные устои, чтобы сказать это. Глупая, как он вообще может отказать, если и сам уже долгое время хочет её? Ещё до того, как они впервые поцеловались. Чонгук в те времена хоть и «ненавидел» её, но всё равно понимал, что она привлекает его физически. Конечно же, он — молодой парень, а она — молодая девушка, которая живёт под одной крышей с ним. И он, само собой, не раз смотрел на неё как на привлекательную девушку. И сейчас, когда она лежит под ним уже в роли его любимой и бурчит тихое «я готова», он не может сдержать своей улыбки. — Но я рад. Честно, — и с этими словами он подаётся вперёд, припадая к её губам, и целует страстно, чтобы показать, что действительно рад. Рад тому, что она наконец доверилась ему, наконец захотела принадлежать ему целиком и полностью, наконец открыться.

А Сона же хочет провалиться в сквозь землю, хочет застрелиться, потому что слишком стыдно. Когда Наён попросила их переночевать где-то в отеле, чтобы Вонхо успокоился и не убил их, то стопудово она не думала, что её дочь и Чонгук останутся в одном номере и, тем более, перейдут в более близкие отношения, и Соне от этого так стыдно. Но, тем не менее, ей приятно. Приятно чувствовать родные губы на своих, ощущать через поцелуй, как Чонгук улыбается, и долг перед матерью, да и вообще, окружающий мир, действительно забывается. — Но ты ведь и вправду готова, да? — отстраняется он от её губ, шумно дышит и спрашивает осторожно, ни в коем случае не желая на неё давить или заставлять, но вот Сона слабо кивает, доказывая, что никто её и не заставляет. Что всё происходит по её воле, что она и вправду готова к более близкому контакту с любимым человеком. И этот любимый человек тут же припадает уже к её шее, целуя и чуть покусывая кожу, от которой исходит родной аромат вишни, пока руки начинают разбираться с её одеждой. Её одежда слишком раздражающая и закрытая, слишком много пуговиц на рубашке, которые Чонгук грубо расстёгивает, и чуть ли не кричит от радости, словно маленький, когда наконец избавляется от этой ненужной на данный момент тряпки.

«Чертовски красива», — думает он, когда, отрываясь от шеи Соны, наблюдает за ней голодным взглядом, смотрит на оголённый участок её кожи, на её аккуратную грудь, которую прикрывает белоснежный бюстгальтер, и на её выпирающие ключицы. «А ещё она ребёнок», — убеждается он в этом с ухмылкой, когда, подняв взгляд на её лицо, видит, как она закрывает глаза, вся красная от смущения, и, наверное, борется желанием укрыться, ведь её такой никто, кроме Чонгука, не видел. Ей слишком-слишком стыдно.

— Перестань смотреть так, — как и ожидалось, не выдерживает она, отчего Чонгук усмехается и наклоняется к ней, вновь целуя её губы, чтобы успокоить. Чонгук вначале хочет избавиться от её бюстгальтера, даже тянется, чтобы сделать это, но не делает, чтобы не смущать свою девушку ещё больше. Не нужно этих прелюдий, просто нужно приступить к делу, и всё, ибо сейчас Сона может передумать, не выдержав стыда. А на всё другое… у них ещё хватит времени, ведь они завтра точно не расстанутся из-за каких-то там претензий отца.

— Ты точно готова? — вновь спрашивает он на всякий случай, на что Сона шепчет ему в губы тихое «да». И поэтому он опускает свои руки к её чёрной юбке, задирает её, потому что на снятие уйдёт ещё куча времени, и прикасается к кромке её трусиков, поглаживая через ткань её клитор и этим выманивая из девичьих губ первый стон. — Скажи, если будет больно, — говорит он перед тем, как оттянуть бельё и войти в неё сначала одним пальцем, а потом и вторым. Сона задыхается от нехватки воздуха, до крови кусает свои губы и борется с желанием свести ноги, потому что слишком стыдно и некомфортно, но тем не менее, приятно. Приятно до дрожи, особенно, когда Чонгук начинает делать медленные движения, чтобы не причинить боль. Такой милый и заботливый, думает она, даже не подозревая, что Чонгук раньше так никогда не переживал за кого-то, а просто нагибал и трахал, не заботясь о состоянии девушки. Но не в этот раз. Не с Соной. Потому что она другая, не из тех сотен девушек. Она важнее.

— Слушай, ты ведь точно уверена? — когда он убеждается, что она уже достаточно мокрая, вдруг спрашивает он в который раз, отчего Сона глаза закатывает и смотрит на него хмуро.

— Да, Чонгук, да. Хватит уже, — возмущается она, потому что он своими вопросами ещё больше смущает её. А Чонгук же, услышав её ответ, отстраняется на секунду, чтобы избавиться от своей одежды, и Соне кажется, что вокруг стало холодно. Холодно до жути без Чонгука. А ещё ей становится неловко и страшно, когда Чонгук наконец снимает свою одежду и остаётся голым.

— Перестань смущаться, — вновь возвращается он на своё место и целует, чтобы отвлечь её внимание, пока руки подхватывают её под бедра, чтобы он устроился поудобнее между её ног. — Прости… — шепчет он заранее, зная, что ей сейчас будет пиздец как больно, и толкается в неё медленно, замирая и наблюдая за выражением её лица. Она вновь постанывает, только уже от боли, прикрывает глаза и кусает свои губы, пока Чонгук старается хоть что-то сделать, как-то утихомирить её боль. Но и самому чертовски хочется разрядки, ибо член уже ноет от возбуждения, и максимум, что он может сделать — так это контролировать своих демонов и не начать тут же вбивать это хрупкое тело в кровать. — Может, прекратить? — спрашивает он тяжело дыша, понимая, что если Сона и согласится, то всё равно не сможет прекратить, но всё равно спрашивает, потому что хочется как-то её успокоить.

— Н-не надо. Всё в порядке… продолжай, — тихо проговаривает она, снова постанывая, когда Чонгук неуверенно делает первый толчок. Так узко. Охуительно узко, почти до боли. Чонгуку нравится. Определённо нравится быть у неё первым. И сдержаться уже даже сил нет, потому что он давно хотел быть в ней, взять это хрупкое тело, чтобы она всегда принадлежала ему.

Второй толчок, и у Чонгука, кажется, крыша едет, а выражение лица Соны добавляет масла в огонь, потому что она так сексуально кусает свои губы и откидывает голову, прикрывая глаза. Так сексуально выглядят её растрёпанные волосы, разбросанные по белоснежной подушке.

— Потерпишь? — получает он в ответ слабый кивок головой, и вновь толкается, понемногу начиная набирать темп, не прекращая смотреть на Сону. Ему хочется смотреть на неё вечность. Такая красивая, лежащая под ним и вся красная от смущения за свои же стоны, которые с каждым толчком вырываются скорее от наслаждения, чем от боли, потому что та самая дикая боль постепенно уходит, оставляя после себя некий дискомфорт.

Девственник. Чонгук чувствует себя грёбаным девственником рядом с ней, потому что уже на грани, а то, как Сона стонет его имя, как впивается ногтями в его плечи, не контролируя себя, чертовски ему нравится, и это странно, потому что следы на теле, оставленные девушками во время секса, он всегда ненавидел. Но сейчас ему нравится. Так нравятся эти её следы, эти её стоны и сам факт того, что всё это — только для него. Она отдала свой первый раз ему. Доверилась ему, полюбила. И именно это ему и нравится.

— Чонгук… пожалуйста, — тихо просит она, и Чонгук всё понимает без объяснений и ускоряет ритм, шумно дыша, потому что и сам уже безумно хочет разрядки. И через пару толчков Сона кончает, открывая рот в немом стоне, и внутри неё становится максимально узко, так что Чонгука тоже надолго не хватает. Вовремя успев выйти, он содрогается от оргазма и изливается ей на бёдра, пачкая края её задранной юбки, но не обратив на это особое внимания, сразу же без сил наваливается на Сону, тяжело дыша.

— Я так чертовски сильно тебя люблю, — шепчет он ей на ухо, пока она, пытаясь привести дыхание в норму, смотрит в потолок, осознавая, что только что произошло и как развратно она себя вела. Но жалеть сейчас, в этот прекрасный момент, она не хочет, потому что ей так нравится, когда Чонгук признаётся ей в любви, хоть и делает он это довольно-таки часто. Так странно… ещё пару недель назад они буквально ненавидели друг друга, а Чонгук и вовсе всегда звал её овцой, но сейчас они так сблизились, полюбили друг друга… Но долго ли это будет продолжаться? Завтра ведь… — И да, только посмей теперь подумать, что я отстану от тебя ради отца, — добавляет Чонгук, будто бы прочитав её мысли, и прикасается к её губам своими, целуя нежно, будто бы доказывая, что и вправду не отстанет и не перестанет любить.