Триада: Наследие тьмы

3 месяца спустя. Кири стояла перед большим зеркалом в своей комнате, пока служанки поправляли складки на ее парадном наряде. Мягкая ткань каскадом стекала на пол, переливаясь под светом свечей. Всё в этот вечер было идеально: дорогие украшения, вплетенные в волосы алые розы, тонкий узор хны на запястьях. Но внутри неё бушевал холод. Она старалась не смотреть на собственное отражение. Вместо себя она видела чужую девушку — куклу, наряженную для выставки. Помолвка с сыном генерал-губернатора должна была стать торжеством: объединение двух влиятельных семей, сделка, заключенная под улыбками и бокалами пальмового вина. Все говорили, что ей повезло, что этот союз укрепит её род, что она, как наследница, должна быть готова к таким обязанностям. Она должна была радоваться. Должна была. Но в груди было пусто.

— Дышите глубже, госпожа, — прошептала одна из служанок, замечая, как Кири сжала ладони так сильно, что ногти впились в кожу.

Она разжала пальцы и заставила себя улыбнуться. Всё уже решено, её чувства не имеют значения. Она — наследница Адвани, а не просто девушка с мечтами. "Главное, не дать никому заметить," — подумала она, надевая на лицо безупречную маску достоинства.

Кири услышала мягкий, но уверенный стук палки о мраморный пол, и в зеркале отразился строгий силуэт. Бабушка Гита вошла в комнату неспешно, величественно, как и подобало женщине ее положения. На ней было роскошное и изысканное традиционное платье, а седые волосы аккуратно уложены в гладкий пучок. Её глаза, темные и проницательные, сразу остановились на Кири.

— Ты выглядишь достойно, — произнесла она, окинув внучку внимательным взглядом. — Так и должно быть.

Девушка не ответила. Она знала, бабушка не ждёт слов, только послушания. Гита села в кресло у окна и сложила руки на трости.

— Сегодня важный день. Ты становишься не просто невестой, но и будущей главой рода. Ты — Адвани. А значит, твоё желание ничто по сравнению с благом семьи.

Кири стиснула зубы, но кивнула.

— Этот союз — ключ к власти и процветанию. Это не просто брак, Кири, это будущее всей Калькутты, — голос бабушки был твёрдым. В нём чувствовалась только уверенность и железная воля.

— Я понимаю, бабушка, — тихо ответила она.

— Тогда веди себя достойно, — кивнула Гита и встала. — Запомни, слабость — это роскошь, которую мы не можем себе позволить.

Она ушла, оставляя после себя ощущение неизбежности.

Кири глубоко вздохнула, выпрямилась и вышла из комнаты. За ней следовали служанки, держа поднос с лепестками роз — символом благополучия. По коридорам рассыпались тени от свечей, воздух был пропитан ароматом дорогих благовоний. Приближаясь к залу, был слышен шум голосов, звон бокалов и приглушённые смешки. Когда она ступила внутрь, все взгляды устремились на неё. Мужчины улыбались одобрительно, женщины изучали её сдержанное выражение лица, гадая, что у неё на уме. Кири склонила голову в знак уважения, как того требовал обычай, и шагнула дальше. Но её взгляд невольно нашёл два знакомых лица в дальнем углу зала. Там, в полутени, стояли двое — её брат-близнец Даярам и лучшая подруга Шакти. Они не пытались скрыть своих эмоций. Даярам, в отличие от других гостей, не выглядел ни радостным, ни торжественным. Его губы были сжаты в тонкую линию, а взгляд говорил больше, чем могли бы любые слова: "Ты этого не хочешь, Кири. И я тоже." Шакти выглядела не лучше. Она скрестила руки на груди, явно сдерживая желание подойти к подруге и увести ее прочь от всего этого. Её карие глаза блестели от волнения или, быть может, от злости. Кири встретилась с ними взглядом, и на одно короткое мгновение стены, правила, традиции исчезли. Остались только они трое — те, кто понимали друг друга лучше всех. Но затем рядом с Кири появилась бабушка, твердо положив руку ей на плечо. Напоминание. Она снова подняла подбородок и двинулась дальше, туда, где её уже ждал жених.

Кири подошла к Эдмунду де Веру, стараясь сохранять грацию, которой её обучали с детства. Он был высок, в идеально сидящем мундире с золотыми пуговицами, его светлые волосы были аккуратно зачесаны назад. Глаза – холодные, серые, с нотками усталости и скрытого раздражения.

Когда он протянул ей руку, невеста на мгновение замерла. Но выбора не было. Она положила свою ладонь поверх его, и он осторожно взял ее под руку.

— Леди Адвани, — негромко произнес он, слегка кланяясь.

— Лорд де Вер, — ответила она, делая такой же лёгкий поклон.

Они говорили так, будто встречались не в первый раз. Будто за ними стояла долгая история тёплых разговоров, общих воспоминаний, тайных взглядов. Будто всё это не было навязанной игрой. Но они видели друг друга впервые. Гости начали перешептываться. Кто-то из дам прикрыл улыбку, кто-то из мужчин поднял бокал, явно довольный тем, как ловко складывается сделка между семьями. Но никто не замечал, что за безупречной картиной скрывается ложь. Кири скосила взгляд на жениха. Близкое расстояние позволяло ей разглядеть в его лице то же выражение, что было у неё самой: безразличие, усталость и раздражение.

— Вы тоже не рады этому? — негромко, почти одними губами, спросила она, зная, что никто не услышит.

Эдмунд слегка усмехнулся, но в его улыбке не было ни капли веселья.

— Разве это имеет значение? — ответил он так же тихо.

Нет, не имело. Кири сжала руку в кулак, скрытый складками сари. Сегодня они оба были всего лишь фигурами в чужой игре.

Мероприятие шло своим чередом — поздравления, бокалы с вином, благосклонные улыбки старших. Всё было так, как и должно было быть, но Кири чувствовала, что задыхается. Она вежливо кивнула очередному гостю, затем незаметно высвободила руку из-под локтя Эдмунда.

— Мне нужно немного воздуха, — прошептала она.

Он лишь коротко кивнул, явно не возражая. Кири прошла через зал и, не привлекая внимания, вышла на террасу. Свежий ночной воздух коснулся её кожи, напоенный ароматом жасмина и влажной земли. Перед ней раскинулся сад — в отблесках лунного света листья деревьев поблескивали мягким серебром, а тропинки терялись в темноте. И тогда она увидела его. В самом сердце сада, между высокими фиговыми деревьями, стоял человек. Его одежда была простой, почти бедной — монашеская ряса из грубой ткани. Однако что-то в его осанке, в том, как он смотрел на неё из тени, выдавало, что он не был простым монахом. Кири замерла. Этот взгляд... Ей казалось, что она уже встречалась с ним прежде, но не могла вспомнить где. Кто он? И что он здесь делает, в саду поместья Адвани, на ее помолвке?

Красавица долго смотрела в темноту сада, сердце ее билось чаще обычного. Незнакомец стоял там, неподвижный, словно ждал, что она сделает первый шаг. И она сделала. Спустившись по ступеням террасы, Кири ступила на каменную дорожку, ведущую в глубину сада. Лёгкий ветер тронул её волосы, словно пытаясь остановить.

— Кто вы? — спросила она, но ответа не последовало.

Ещё несколько шагов — и вот она там, где только что стоял незнакомец. Но теперь место пустовало. Кири медленно обернулась, оглядываясь. Ни единого шороха, ни следов на влажной земле. Он исчез, будто его и не было. Но что-то в этом мгновении задело глубоко забытые струны памяти. Она вдруг вспомнила. Похороны главы Топас. Тогда всё было иначе: не блестящие залы, не золочёные бокалы, а мрачная процессия, наполненная шелестом белых тканей и приглушенными рыданиями. Он стоял в стороне, в простом одеянии, и смотрел на неё. Его глаза – глаза цвета моря перед бурей. Кири тогда не придала этому значения, списала на воображение. Но теперь этот человек вновь появился в её жизни. Но зачем?