1
Я пошатываюсь. Перед глазами все плывет, я облакачиваюсь на первое же попавшееся, что было.
— Черт, Киран, – первое, что говорю я, но мой голос очень низкий и хриплый. Я понимаю, что стоит прочистить горло, но стараюсь не издавать громких звуков.
По наитию, держась за все подряд, я пробираюсь к двери. При ярком освещении комната кажется в разы больше. Похоже сари цепляется за что-то, я резко дергаю, слышится треск ткани, но движения становятся более свободные. Кажется слезы начинают подступать к горлу. Сердце бешено колотиться, так, что кровь стучит в ушах. С каждым моим приближение к деревянной двери боль в висках и вибрация по всему телу усиливается. Мне кажется, что я вот-вот упаду и ещё долго не смогу подняться. Я операюсь о резной камод. Частое дыхание то и дело бьет по лёгким, будто я все ещё в Англии и принимаю товар в магазине, которого всегда привозят навалом.
Дверь громко скрипит, я с трудом задерживаю дыхание, стараясь прислушаться к открывающейся двери, тихим шагам голых ступней. Я понимаю, что пора поднять голову. «Я не умру» - решаю я для себя сама. Привознемогая боль в голове, я поднимаю голову. Сначала немного покрепче ухватываюсь за комод. Схмурив брови, казалось мне так куда проще перенести боль, я стараюсь сфокусировать зрение. Первыми, что я могу разглядеть – очертания, это точно женщина. Вторым я вижу ее длинные густые черные волосы, они закрывают спину и грудь. Их длина заканчивается на уровне таза и прям рядом с ними мотается пояс из черепов. «Неумолимое действие кармы» - проносится мысль в моей голове, после нее мне не стоит вглядываться в лицо, я сразу понимаю, кто это. Махадеви Кали. Я горблюсь в осанке, дабы оказаться хоть чуть дальше от ее тяжелейшей энергии Шакти, но она лишь окидывает меня гневным взглядом, который чувствуется даже затылком. Я слышу ее глубокий, тяжёлый вздох. «Разочарование?» «Нет», - тут же отвечаю себе я. Кали бы не стала разочаровываться в своем дитя. Дитя, которое она сама выбрала. Сквозь кровь в ушах я слышу шаги, в это момент боль в голове усиливается.
— И разве мое Дитя поступило бы так? Спрятало бы взгляд? Ты – Амала Басу, мой ребенок, дитя Темной Матери. Не смей прятаться. Подними глаза, – громкий голос раздается по комнате, холодный пот проступает на лбу, а по спине бегут мурашки. — Подними же.
Я глубоко вдыхаю, а на выдохе лёгкие будет сковывает льдом. Мышцы настолько привыкли быть в напряжение и согнутыми, что теперь раскинуть плечи и выпрямиться составляет больше труда. Я широко раскрываю глаза, мышцы ноют, когда я выпрямляю спину. Кажется, голова стала кружится больше, особенно в тот момент, как Махадеви Кали сделала ко мне ещё пару шагов и встала почти вплотную. Ее тёмно-синяя рука поднялась, она взяла меня за подбородок и закинула его вверх, заставляя взглянуть ей в глаза. На губах ее играла лёгкая улыбка, больше напоминающая усмешку, нежели что-то хорошее.
— Вот так, правильно, – ее пальцы чуть сильней сдавливают мое лицо, прежде чем отпустить.
— Махадеви, – мой голос по-прежнему хриплый.
Она улыбается шире и отпускает меня. Боль немного отступает, но все так же пульсирует. Она обходит меня. Тишина в которой мы находимся угнетает. Сейчас я впервые задаюсь вопросом: стоит ли ребенку бояться собственную мать? Махадеви проходит вдоль обставленной комнаты. Изредка проводит рукой по дорогим тканям, лежащим наведу. Я отвернута в другую сторону, единственное, как я могу не терять нить происходящего – слушать, пытаться понять и предугадать ее действия.
— Давно я тут не была, – говорит Махадеви сладким голосом. — В последний раз, когда Джотсана с Индирой убегали. Никакой управы на них нет, но хоть кто-то вернулся сюда. Сложно жить без матери, правда, Амала?
Вопрос ставит меня в тупик. Мозг и без того пульсирует болью, так я ещё и не понимаю, о какой именно матери идёт речь... О ней или о Джотсане...
— Сложно, – отвечаю я.
— Да, знаешь, родители иногда умирают... Как там Индира?
Я уже хочу ответить, как смысл сказанного доходит до меня.
— Умирают?
Я чувствую, как Махадеви улыбается. Ей нравится вкус моего страха.
— Ты разве не знаешь? Твой друг, аватар моего супруга, не рассказал тебе?
Я матаю головой, зная, что она наблюдает за мной.
Улыбка Махадеви становится шире.
— Ну что ж, ладно. В отличии от своего мужа, я решила не создавать отдельного аватара, и в первое же столетие пожалела об этом. Мой взор пал на главенствующие семьи Индии, а это Дубеи и Басу. У Дубеев рождались лишь сыновья уже на протяжении многих веков, а вот у Басу – ровно наоборот. Не стану скрывать, я действительно передала часть себя Индире. Та справлялась с ролью, она действительно следила за Калькуттой... Первое время. Потом она родила девчонку - Джотсану, она была страшненькая. Дубеи, ровно как и Басу, самые влиятельные люди, у них самая чистейшая кровь, когда-нибудь и тебе предстанет возможность насладиться ею, Амала, может быть даже в эту ночь. В это время у Индиры рождается ребенок. Сын. Хороший, сразу видно, с характером матери, да ещё и с моей кровью. Я сразу заявила права на него. А эта глупая Индира вместо того, чтобы уступить мне, богине, чьим аватаром она является, отказывается и сбегает из Индии вместе с Джотсаной, тем самым увеличивая мой гнев. Джотсана должна была занять место Индиры, но самовольно отказалась от него, тем самым обрекая потомков на вечную жизнь, ведь дальше аватары будут жить бесконечность. Не для всех это в радость. В отличии от своего супруга, я не запрещаю иметь связи с мужчинами, заводить семьи, главное не отклоняться от обязанностей, Амала. Джотсана и Индира начинают новую жизнь в Англии, хороши, ничего не скажешь, но бесконечность никогда не забывает своих предателей. Я никогда не забываю своих предателей. Я даю им время опомниться и вернуться в Калькутту, это высшее проявления уважения к человеческому роду, дать время, не считаешь? Время им дано до рождения следующего мальчика у Басу. Киран – мессия. Именно он стал началом отсчёта до смерти Индиры и Джотсаны. Джотсана умерла вчера, она не смогла справиться с моей энергией Шакти, ведь я являлась и к ней. Интересно, но по прошествии стольких лет, ее кровь все так же сладка. А вот кровью Индиры я смогу насладиться в эту ночь, если ты не исправишь этого, Амала. Мне нужно лишь твое согласие. Согласие, быть моим аватаром от рода Басу и быть готовой отдать мне своего братца, только при таком ходе ты спасёшь Индиру и Индию от моего гнева. Захочешь спасти Кирана ценой жизни Индиры... Он стоит дороже, его кровь куда более ценная, молодая, горячая, в таком случае тебе придется убить кого-то ещё. При отказе стать моим аватаром, мое дитя, я убью всех как одного.
Я закрываю глаза. Пытаюсь переварить услышанное. Махадеви просит отдать ей свою жизнь и стать как Рэйтан, плюсом она заберёт Кирана. Как жертву?
— То есть я обречена жить вечна?
Я слышу грудной искренний смех, видимо ее смешит глупость собственного ребенка.
— Скажешь «спасибо» Индире, если сможешь. Ты мое дитя, в тебе больше всего моей крови, ещё при рождении я влила ее в тебя. Может носила тебя и Джотсана, но кровь в тебе не отчасти, а полностью моя.
То есть, вечная жизнь. Сердце пропускает один глухой стук. Я пытаюсь прикинуть плюсы и минусы. Разум бегает из стороны в сторону. С одной стороны, мы с Рэйтаном сможем быть всегда вместе или хотя бы знать, что живы. С другой, вечная жизнь, по мне ли это?
— Индия не ждёт, Амала, кровавая луна вот-вот взайдет, сегодня будет много смертей, но они ни что по сравнению с миром. Решай быстрее. Ты согласна стать аватаром Махадеви Кали, добровольно отдать мне своего братца и спасти Индиру?
— Д-да, – выдыхаю резко я.
Сердце бешено колотиться, пот выходит по всему моему телу, а ветер, дующий из ворточки обдувает до такой степени, что тело покрывается мурашками. Коленки подрагивают, я понимаю что сейчас упаду. Так и происходит, нога, не выдержав опоры на нее, подворачивается, я падаю на бедро. От удара, прямо к голове, проскакивает волна большей боли. Что-то непонятное, чужое, но при этом очень знакомое наполняет меня.
— Это энергия Шакти, Амала. Твой друг, Рита-Шива, сходил от нее с ума, когда ещё она не наполняла тебя целиком, а теперь... Теперь не только он, никто не сможет при тебе устоять.
Я делаю рваный вдох, отвечать я уже не хочу. Боль в голове постепенно уступает, я начинаю вспоминать, как была со всеми друзьями на Пудже, как все улыбались, смеялись, радовались. А сейчас я понимаю, что увижу их смерти. Смерти их всех, как одного...
— Сейчас мы явимся на Пуджу, Амала. Ты так же испьешь кровь тех, кого посчитаешь нужным.