Глава третья. О Крепком Кулаке
Пролетело мимо чье-то радостное рыльцо. Полилась рекой сурица, плещась меж ходящими ходуном столами. Завязалась драка.
Словно таран, кто-то лихо и с задором раскидывал врагов, врываясь в толпу и спиной поднимая волны телес. Дорожная «наливайка» стала походить больше на бочку, в которой бултыхалась рыба, очутившаяся на суше. И виной тому – та, чье имя разносится эхом с полов до сводов крыши:
– Бажена Крепкий Кулак! Ба-же-на! Ба-же-на!
Кровь вскипала, когда она слышала это имя. Давно, давно она не врывалась в битву с боевым кличем! Давно не выпускала на волю зверя кровожадного! Но непростого, умного, способного учуять малейшее движение врага. Заостренное ухо с надкусанным куском встало, когда хозяйка услышала прерывистое дыхание со стороны. Хвост выгнулся и радостно завертелся: для хозяйки-то драка – всего лишь игра!
Собака, облизнув белоснежные клыки, лихо подхватила обидчика за шкирку и бросила его на прилавок. Зверолюди рассыпались, точно кружки с сурицей за их спинами.
Вышла Бажена вперед, на всеобщее обозрение. Вот она, та, что прозвана Крепким Кулаком! И не зазря: руки-то у нее и впрямь крупные, жилистые, изрубленные шрамами. Тулово широкое, плечи – возвышались, стесняя смотрящего на них. На Бажену невозможно было глядеть сверху вниз: мало того, что она была выше всех присутствующих, так взор ее застеленных алой пеленой серых глаз, еле выглядывающих из-под косматой грязно-коричневой шевелюры, не давал сердцу успокоиться, не отбивать резвую песню страха.
На миг воцарилось молчание, лишь длинная шерсть с Бажениного хвоста шуршала об ноги.
– Бажена! – послышалось вдруг со входа. – А ну, бегом сюда!
Властное рявканье заставило Бажену поджать уши и хвост, последовав за окликом. Казалось, она растеряла показную гордыню, да не совсем: глаза-то, по-прежнему горящие, выдавали ее с головой.
– Бажена, по стойке!
Собака напряглась и выпрямилась, едва не задев головой светильник. Благочестивые посетители «наливайки» вытаращились на победительницу их извечного соревнования с недоумением.
А тем временем Волк-звер ледяным, таким привычным для смиренного Волчьего народа взором оглядел сжавшиеся телеса подчиненной. Измазана в меду, с окровавленным ухом, глаз дергается.
– Как всегда... Я смотрю, бедокур-р-ришь, отр-р-рок? – порыкивая, сделал вывод Волк, вскидывая бровь.
– Д-да только чутка, гридь!.. – неловко улыбнулась Бажена и тут же получила по ушам, несмотря на высокий рост.
– Пошла вон!
В прошлый раз Волк говорил что-то про исключение из училища. Да Матушка упаси! Разве нельзя сделать одолжение Бажене? Она же себя удержать не может! С пеленок махала кулаками направо и налево, с братьями на бой выходила, стоило на ноги встать. В детстве уделывала бравых дружинников – не вояк, но охранявших деревенские улочки кметей – мало не покажется! Да и потом, когда она попала в большой мир...
Нет, не надо вспоминать. Осколок с того раза остался, но не вынимается, вечная заноза.
Дверь за спиной с грохотом закрылась, а Волк выскочил наружу, как всегда, гордый, точно нахохлившийся голубь.
– В училище! Ша-а-агом!
Без всяких возражений она гулким широким шагом направилась в сторону дома. Ну, или места, которое она так называла.
– Бажена... – протянул звер. Раздумав, Волк продолжил: – Бажена, ты же прекрасно помнишь, о чем я тебя в последний раз предупреждал, так?
– Так, гридь Тихобор.
– У нас за такое вышвыривают на улицу. Помнишь?
– Помню. Но...
– Никаких «но»! Дам слово – будешь языком молоть. Понятно, нет?
Бажена глубоко вдохнула, но ничего не сказала, лишь кивнула. Тихобор замедлил шаг, выразительно на нее взглянув. Та походки не сменила, но поумерила пыл.
– Твое поведение возмутительно, Бажена! Зверица в Княжеском Военном училище, а ведет себя похуже сопливых малолеток! Я-то думал, у звериц мудрости побольше, чем у зверцов, – строгим, четким говором ответил Волк. Что-что, а говорить ясно и громогласно он умел, как никто другой. – Не забывай о проявленном к тебе великодушии, Бажена. Я за тебя головой поручился перед самим воеводой! Поверь, ему дело до каких-то звериц нет...
Зверица, зверица... Бажена кипела, аж хвост дыбом встал. Любил же Тихобор ее этим понукать! Как будто она виновата, что такой уродилась?
Но он прав. Без него не зачислили бы ее в училище. Без его доброты не было бы здесь Бажены, так и померла бы она на улицах, либо заделалась в головорезы.
– Слушаешь, Бажена?!
Она встрепенулась и закивала. Капли с уха захлестали во все стороны. Волк, казалось, не обратил на это никакого внимания, только сморгнул от неожиданности.
– Слушай-слушай. Но я буду к тебе добр! В последний раз, Бажена, поняла?
Солнышко заискрилось в сердечке Бажены. Клыки сверкнули в радостной улыбке.
– Да-да, гридь Тихобор! Больше не буду по наливайкам ходить, обещаю! – завиляла хвостиком она, но тот ее перебил:
– Не нужно мне твое обещание, Бажена. Дела твои нужны.
Волк обычно умел скрывать свои чувства, да вот сейчас оплошал. Собака прекрасно услышала тень сожаления в его голосе.
– Ну, что ты, гридь Тихобор? Я стараюсь, видишь, сколько я больших зверов за раз вынести могу? – всплеснула руками Бажена, но рык гридя ее остановил. – Гридь Тихобор, не надо так...
– Учиться ты учишься, Бажена, да вот ничего в тебе нет особенного, – неожиданно бросил Волк. – Такая же громадина, как и большинство наших дружинников. Что тебя от них отличает, помимо телес? Ну, зверица и зверица, никто на это скидку не даст, наоборот, запросят лишь больше.
Тихобор вздохнул. Бажена прекрасно знала: он хотел для нее лучшего. Иначе не взял бы он ее тогда, давным-давно, когда она лучше всех на поступлении сразилась, а другие дружинники выступали против ее принятия. Единственный Тихобор-гридь вступился за нее, единственный защитил малышку-зверочку, единственный разглядел в ней что-то особенное! И не в теле особенное, не в умении, а в жгучем, неумолимом рвении.
– Да я всем покажу! Вот увидите, гридь Тихобор!.. – подскочила Бажена, да так, что камешки под ногами заскакали.
– Вот и покажи! Поезжай на княжеские соревнования, там и покажешь, на что способна.
Похоже, бросил он это случайно. Но совсем не случайно для Бажены.
– Что за соревнование?
Тогда-то звер и осознал, что зря упомянул о соревновании. Остановился, пригладил пальцами густые белые брови.
– Нет, Бажена, для тебя – никакие...
– Не-е-ет! Гридь Тихобор, я же не отстану...
– Прикажу – отстанешь.
– А вот и не отстану! Я всегда чую, когда что-нибудь любопытное намечается: нюх-то у меня – ого-го!
Посмотрел на нее Тихобор, вскинув брови. Но поздно: этот огонек в ее глазах ничем не загасить.
– Великий князь Драгомир, похоже, себя потешить решил. Послал во все Высшие Школы и Военные училища гонцов и сказал, мол, пусть желающие приезжают в Звездград и поборются за возможность совершить для него «подвиг». Что за подвиг – ни слова, конечно. Зато награда обещается большая: деньги, слава и любое желание.
Хотела ли чего-то Бажена? Деньги нужны только скупцам, желания – отпетым самолюбцам. Тем более, всего-то князь не выполнит, разве что станцует на столе разодетым в петуха – потеха да и только.
А вот слава...
– Я знаю, о чем ты думаешь, Бажена! Не вздумай...
– Гонец еще в училище? – обернулась к Волку Бажена, взор нельзя было понять: то ли он решительный, то ли – безумный.
– Бажена, ты не понимаешь! Ладно, закроет глаза князь на то, что мы приняли зверицу в училище, да ты всем противникам горла передерешь!
– Гридь Тихобор! – схватив того за плечи, рявкнула вдруг Бажена так, что тот удивленно застыл. – Гридь Тихобор, что я сразу сказала, когда сюда поступала?
– Я думал, ты отступилась...
– От мечты не отступаются! Гридь Тихобор, ну, что я сказала?
– Что ты мечтаешь стать богатырем?..
Бажена знала, что это невозможно. Как же это, зверица – и богатырь? Прославленный в веках воин, о котором знает все Царство! О котором сказаний – не перечесть! И зверица? Но на то жизнь и дана: слишком много возможностей, чтобы не воспользоваться.
И это соревнование – Бажена знала – та самая возможность, которая может и не повториться.
– И стану, гридь Тихобор, – уверенно кивнула она.
Тогда-то ее глаза горели пуще всего. Волк не мог этого не заметить. Он слишком хорошо знал этот взор.
– Он еще здесь, Бажена.
Она тут же сорвалась с места – только хвост замелькал. Пока дыхание не перехватило от бега, Бажена выкрикнула напоследок:
– Твое имя запомнят в веках, гридь Тихобор! Вот это я точно обещаю!
Волк не сдержал улыбки, ведь знал: это обещание Бажена точно выполнит.
Кметь – младший дружинник.