Сладость

Цукаса проснулся от солнечных лучей, нежно гладящих его лицо.

Первые секунды пробуждения показались призрачным остатком сна, но потом он понял, что чувствует себя невероятно хорошо лишь по одной причине — впервые за долгое время выспался.

Соскочить с постели ничего не стоило. В приподнятом настроении Тенма прошёл в ванную, а затем на кухню, где уже завтракал Руи.

— Овощная диета больше не актуальна? — ехидно подметил, опираясь на спинку стула, парень. Руи разрушающе смотрел в золотые глаза пару секунд, а потом вернулся к политым джемом вафлям.

— Я никогда не придерживался овощной диеты. Это загоны Мизуки.

— Загоны? — Цукаса вопросительно выгнул бровь.

— Следит за фигурой, — Руи невозмутимо поднёс кусочек отрезанной вафли ко рту и медленно прожевал. Он все еще выглядел слишком сонным.

Цукаса хотел бы, чтобы учитель его покормил. Со своей тарелки. Своей вилкой.

— А можно мне тоже поесть?

— В первый раз на этой кухне ты был посмелее.

— Я обрёл манеры, — блондин сложил руки на груди, всем видом показывая, что не хочет вспоминать прошлое.

— Ну тогда поешь. Вафли в холодильнике, — хмыкнул мужчина.

Цукаса положил порцию для себя в тарелку и сел напротив Камиширо, жадно уплетая вкусный завтрак.

— Я сейчас поеду к Мизуки. Ты едешь со мной.

— Боитесь оставить квартиру на меня?

— Не должен?

Цукаса улыбнулся, обнажая чужому взгляду острые клычки.

— Должны.

Руи толкнул язык за щеку, хмурясь. Недовольство читалось в каждой черте его лица.

— Плохо выглядишь.

— А? — Цукаса распахнул глаза, глядя на учителя. Кровь забегала по венам, страх молоточком застучал по сердцу. Что не так? Что? Руи что-то заметил? Что-то понял? — И почему это? — неуклюжая улыбка попыталась спасти положение.

— Ты сильно сбросил в весе.

Тенма закатил глаза.

— Так это же стресс всё. Да и вообще: не завидуйте, а? Если хотите такое же молодое, красивое, здоровое тело, то грызите овощи вместе с Мизуки.

— Ты не на овощах худеешь.

Цукасу как холодной водой облило.

— Верно, на стрессе. Я же сказал...

Руи вернулся к еде.

— Тогда я тоже уже должен начать сбрасывать, — Цукаса слушал, нервно облизывая губы, — когда ты рядом — это один сплошной стресс.

— Я причина ваших волнений? — спросил он заигрывающе.

— Головных болей. А теперь замолчи и ешь.

Цукаса сдержал вздох облегчения. Руи доел и поставил тарелку в раковину.

— Помоешь, — кинул он Тенме, уже выходя из кухни, — твоя плата за проживание.

— Что-о-о-о?!

***

Машина мирно ехала по утреннему городу. Цукаса подпер подбородок рукой и ловил взглядом случайных людей, магазинчики, вывески за окном. Спереди Руи сесть не разрешил, и теперь Тенма показательно дулся. На его телефон пришло сообщение, и без сильного энтузиазма, он взглянул на экран.

«Иди домой. Я поговорю с мамой»

Сообщение было от Саки.

«Что за херня?» — подумал Цукаса, пялясь на экран, и выключил телефон.

За рулём учитель выглядел ещё лучше, чем обычно. Ему шло управлять. Доминировать. Подчинять...

— Цукаса, блять. Ты оглох?

Тенма вздрогнул. Учитель обернулся и сверлил его взглядом уже какое-то время.

— Я задумался, — хихикнул блодин. — А мы уже приехали?

— Нет. Но зайдем в кафе и купим Мизуки еду.

— Ёмаё-ё... Какая забота, — пробубнил себе под нос, вылазя из машины.

В кофейне было немноголюдно. Руи собирался сделать заказ, пока Цукаса осматривал витрину, спрятав руки в карманы школьных брюк. Не то чтобы выбор одежды был большой, но почему-то Цукасу до ужаса раздражало, что в школьной форме он был даже в свой выходной. Хотелось разорвать белую рубашку на мелкие лоскуты. Вместо этого он ссутулившись ждал учителя.

— Руи... — позвал тихонько.

— М?

— А можно мне тоже что-нибудь?

Камиширо обернулся, как лезвием полоснув взглядом.

— Я отработаю, — прошептал Тенма, сразу засмеявшись.

—...Что ты хочешь?

Цукаса опешил.

— О... Э... Капучино?

— Ты знаешь, чем оно отличается от другого кофе? От латте, от американо?

— Это часть учебной програмы? Обязательно выучу.

— Обязательно, — Руи отвернулся. Он сделал заказ из двух заварных пирожных, сладких булочек, фруктового чая и, конечно, капучино.

Цукаса уже забыл, как это приятно, когда за тебя платят. Но были вещи, которые он не забывал. Которые преследовали по пятам в ночных кошмарах, в самых давних размазанных воспоминаниях, и в мутных обрывках далекого детства.

— Блять, — прокомментировал он, когда машина подъехала к заезду на внтуреннюю парковку. — Ты отвёз меня в больницу.

Руи заглушил мотор.

— Да, и? Мизуки сейчас в больнице.

Цукаса прикрыл глаза, а потом зажмурился до ярких пятен.

***

Уже прошло слишком много времени, чтобы продолжать бояться. Цукаса вырос, стал больше своих страхов. Сам стал себе страхом. Но каждый шаг по выученным коридорам отдавал дрожью в теле.

Узор плитки и плакаты на стенах не изменились. Даже в регистратуре всё ещё сидела та работница, которую помнил Цукаса. Её седые волосы и злые глубоко посаженные глаза напоминали ему смерть в человеческом обличии. Она указывала пальцем с ярким маникюром то в лево, то в право, а когда Руи назвал фамилию Шинономе, женщина показала вверх.

Тенма хотел было отшатнуться, но Руи вопросительно глянул на него, почти запуганного, нервного, схватил за запястье и потащил на третий этаж.

— Чёрт, — выдохнул учитель, петляя среди лабиринтов психиатрического отделения. — Сейчас позвоню Мизуки. Пусть выходит и сам нас ищет.

Однако, едва он достал телефон, как Цукаса сказал:

— Не надо, — сглотнув, блондин огляделся. — 315 палата?

— Мгм, — скучающе хмыкнул Руи, листая контакты в поисках номера Акиямы.

— Я знаю, куда нам.

Встречаться со своими страхами лицом к лицу Цукаса не планировал. Все страшные мысли проецируются заново и вот, идя по пропитанным спиртом холлам, Цукаса видит на стульчике ожидания маленького себя. Сгорбившийся, одинокий ребёнок с заплаканными глазами, сидит и ждёт не понятно чего. Он напуган и ему плохо. Но рядом никого нет. Ни тогда, ни позже. Ни сейчас.

Саки страдала и всё внимание родителей было на ней. Проклятьем Цукасы оказалось то, что он был здоров.

Автомат с кофе стал заметно меньше, чем казался ребёнку Тенме. А на окнах по-прежнему висели решётки.

— А, вот, — Руи остановился, засунул телефон в задний карман и потянул за ручку двери нужной палаты.

— Я здесь подожду, — тише произнёс Цукаса.

На миг он увидел спину Мизуки, сидящего у постели, а потом Руи закрыл перед лицом Тенмы дверь, оставляя отрезанным в коридоре. Цукасу мутило от этого места. Он сделал глубокий вдох. Перед глазами мелькали белые халаты и крики, которых точно нет, врезались в слух. Он сжал ладони в кулаки. Секунда, две...

Цукаса побежал по вычищенному до блеска кафелю в сторону туалета.

Шум воды из крана не мог заглушить бешено бьющееся сердце. Вода проходила сквозь дрожащие пальцы. Цукаса старался смыть с себя навождения, а те упрямо рисовались в жуткие картины даже под закрытыми веками. Судорожно хлопая себя по карманам, подросток достал таблетки и принял одну, запивая водой из-под крана. Из зеркала на него глядел жуткий человек. Цукаса постарался улыбнуться незнакомцу, а тот улыбнулся в ответ, и эта вымученная улыбка из зеркала подкосила ноги Тенмы. Он упал на пол, пытаясь отдышаться. Мир перед глазами крутился, как неваляшка. Пульс забился в висках.

— Бля-ять, — скачущим голосом протянул парень, закрывая лицо руками.

— Цукаса, Цукаса! — звал голос маленькой Саки, и больше всего Цукаса боялся увидеть её сейчас. — Смотри! Ну посмотри на меня! Я вырезала красивый рисунок!

Кап-кап. Кровь капала с детской руки на белый ковёр игровой.

— Зачем ты это сделала?..

— Потому что это красиво!

— Саки... Зачем ты на своей коже... Тебе что, не больно?

Сирена скорой помощи, крики родителей.

Куда ты смотрел? Ты старший брат! Не мог проследить за сестрой? Как она вообще нож нашла?

Бешеные глаза матери, сорванный голос.

Кап-кап. Капала кровь на ковёр.

Урчащий от голода живот. Пустой коридор. Мама, не выходящая из палаты. Автомат с кофе, до которого не дотянуться.

Кап-кап.

Цукаса сделал глубокий резкий вдох, открыв глаза. Он сразу посмотрел по сторонам, и, слава богу, никого не увидел. Только раковины, грязная плитка, дверь.

Кап-кап.

Он вздрогнул. Но это капала вода из крана.

***

Руи пристегнул ремень безопасности и завёл машину.

— Ты уже бывал в этой больнице? — спросил буднично.

— Да, — прохрипел голос вымученного, бледного Цукасы.

— Сам лежал?

— Нет. Сестра.

— М-м. И что с ней сейчас? Она в порядке? — Камиширо плавно выехал с парковки, вливаясь в поток машин.

Цукаса поднял глаза с пола авто на отсвечивающие бликами солнца окна больницы.

— Она в порядке.

— Вот и славно.

Тенма задумчиво закусил губу. Он вдруг понял, что это так приятно — сидеть рядом с кем-то, с кем можно говорить. С кем-то, кто везёт тебя домой. Покупает тебе кофе.

— А... Мизуки? Что с ним?

— Любовь.

— Не думал, что за такое лежат в психушке, — подметил с лёгкой улыбкой школьник.

                                       ***

Весь день он виснет на Руи, как ленивец на дереве. Получает грубые замечания, что лишь на секунду заставляют отстраниться, и вновь оказывается рядом.

— Мне нужно работать, — говорит Руи. — Ты будешь мешать. Иди погуляй.

— Мне не в чем!

Камиширо одевает подопечного в свои собственные вещи и пинком выгоняет за дверь.

Цукаса лежит на лавочке, болтая ногой и набирая сообщения Эму. Только та никак не отвечает. Он выдыхает, поднимая глаза к небу. Облака безмятежно плывут, то пряча то являя взгляду солнце.

Эффект от таблетки совсем не чувствуется. Хандра разливается по телу, а не веселье. На языке горько, а не сладко.

Поэтому он съедает вторую. Раскусывает, жуёт, и проверяет чат с Отори.

Сообщения не прочитаны.

Одиночество тихими шагами подкрадывается, напоминает о себе, гладит по плечам и острыми когтями впивается в кожу.

***

Саки сидит на больничной койке и смотрит на брата ясными розовыми глазами.

— Знаешь, я бы хотела котика. Они такие милые и маленькие.

Цукаса хмурится. В свои восемь он понимает достаточно и поэтому говорит:

— Я не могу пронести сюда котёнка. Нельзя!

Саки вмиг становится погрустневшей, опускает глаза, и слёзы начинают капать на одеяло, от чего брат пугается и успокаивающе шепчет:

— Саки! Саки, ты чего? Ты так сильно хочешь котёнка? Я... Я попрошу маму, и она...

— Мама не разрешает, — всхлипнула девочка.

— Ладно, я принесу тебе котика, только никому не говори!

— Хорошо! — просияла девочка, словно и не плакала вовсе.

Цукаса тогда часто ходил в гости к Эму. Она тоже была фанаткой котов, и её дедушка, по просьбе любимой внучки, разводил котят. Одного Цукаса выпросил и подруга, хоть не слишком охотно, но отдолжила котёнка на время.

Маленький Тенма засунул пищащий комочек в карман и пронёс в  больницу. Медсестры его знали, как и врачи — светловолосый ребенок постоянно проводил время в больнице с сестрой, по просьбе занятых работой родителей.

— Ва-ау, — протянула Саки, когда белый котёнок оказался на её постели.

— Он такой милый, скажи ведь? Правда красивый? — улыбался Цукаса, очарованный зверюшкой и довольной сестрой.

— Да... — Саки сначала легонько гладила мягкую шерсть, а потом стала все грубее и грубее. Сжимала кота в руках, дергала за лапки и хвост.

— Эй, он же живой. Ему больно.

Маленький кот пищал.

— Нет, он же просто животное.

— Саки, но это не игрушка!

Саки разозлилась на брата и сжала  котёнка в руках с особенной силой и жестокостью.

— Саки! — закричал Цукаса. Он попытался забрать животное.

— Это моё! Ты мне принёс!

Когда котенок оказался в его руках, Саки выглядела по-страшному разозленной и обиженной.

— Отдай! Отдай! — кричала она не своим голосом. — Отдай моего кота!

Её глаза были бешенными, а лицо исказила жуткая гримасса. Тенма испуганно слез с койки, делая шаг назад.

— Отдай!

Саки кричала так, словно это совсем не она.

Мальчик выбежал из палаты с котенком в руках и влагой на ресницах. Он испугался. Ему было страшно рядом с сестрой. Она вела себя странно.

Цукаса открыл глаза, избавляясь от душащего страха.

Посещение больницы сказалось на нём не лучшим образом. С чего бы еще старым воспоминаниям мелькать по ночам?

Руи проснулся от того, что кто-то дёргал его за плечо.

— Руи...

Мужчина приоткрыл глаза. В темноте спальни, возле его кровати был Цукаса. Он плакал и трясся, он что-то говорил, но мужчина не мог разобрать что.

— Ты чего? — спросил сонно.

— Можно я с тобой посплю пожалуйста? Пожалуйста. Только на одну ночь. Я ничего такого... Я просто буду спать. Пожалуйста, пожалуйста....

Руи ничего не понял, подвинулся на постели и через секунду Цукаса уже оказался рядом. Учитель хотел было отвернуться, как спросил:

— Ты чего дрожишь?

Руи накрыл Цукасу одеялом и повернулся спиной. Как и следовало ожидать, на его торсе быстро оказались чужие руки. Цукаса прижался близко-близко, обнимая и пытаясь успокоиться.

Руи не понял, почему сердце парня стучит так нездорово быстро, но сон сморил прежде, чем появились догадки.