Сладость

Руи стоял у окна, глядя на стеклянные небоскрёбы, на вывески и на людей, гуляющих внизу. Он курил сигарету. Дым той медленно рассеивался по комнате, заполнял лёгкие, был так же туманен и едок, как мысли Руи. Он старался делать затяжки долго и медленно, оттягивая момент, когда придётся обернуться к Цукасе, но сигарета как назло дотлела, и бычок оказался в пепельнице.

— А можно мне тоже одну? — ехидно спросил Цукаса. Он сидел за столом, подпирая рукой голову. Золотые глаза хитро бегали по фигуре Руи, высокой и сильной, следили за струйками дыма, расплывающимися по комнате. Камиширо стиснул зубы и достал ещё одну сигарету. Щёлкнул зажигалкой, вновь закурил.

— Если хочешь у меня учиться, есть одно условие.

— М-м, — протянул Цукаса, постукивая пальцами другой руки по столу. — Какое же?

— Ты должен быть трезвым. Брось принимать.

Ненадолго тишина повисла между ними, и Руи уже было понадеялся, что Тенма откажется. Он слегка обернулся на парня — закусив губу, тот что-то обдумывал, глядя в ответ на Руи. «Почти», — подумал Руи и продолжил:

— То есть, ни трава, ни порошок, ни таблетки. Ни что либо ещё. Будешь чистым, как лист бумаги. И тогда мы можем разговаривать о дальнейшим.

— Хотите, чтобы я завязал? Вы что, реально думаете, что я наркоман?

— Я не думаю. Я знаю.

Цукаса хмыкнул, откидываясь на спинку стула. Топ облегал его тело, открывая взгляду аккуратные изгибы.

— Я делаю это, потому что это весело. И я могу бросить в любой момент.

— Значит бросай сейчас, — Руи потушил сигарету и подошёл к столу.

— Пф, да окей. Без проблем.

— Если я узнаю, что ты снова подсел, то наша сделка будет завершена.

— Как официально, — поддразнил Тенма. — Но я правда ни от чего не зависим.

Репетитор промолчал, опускаясь на стул рядом.

***

Вникать в объяснения тяжело, когда внимание так и дело переключается на автора этих объяснений.

Цукаса усердно переводит глаза с лица репетитора на ноутбук, но те вечно возвращаются на более интересный объект, и все умные словечки кажутся неприятным шумом на фоне, а не важным и полезным материалом для понимания. Руи выдаёт Цукасе целую стопку листов с заданиями, которые требуется прорешать. Тенма хмурится, перенимая из его рук подозрительную макулатуру, а затем оказывается выставлен за дверь.

Дома, на полу, лёжа на животе и болтая ногами, он грызёт кончик пластиковой ручки, зависнув на несчастном первом задании. На самом деле, он бы провёл время в обстоятельствах поинтереснее, однако, находится на домашнем аресте. Даже телефон у него изъяли. Зато был один номер, который Цукаса помнил наизусть — номер Эму.

После долгих уговоров, он получил одобрение матери на то, чтобы Эму пришла в гости, и позвонил ей с домашнего, кратко объясняя ситуацию. Когда подруга пришла, Цукаса понял — она сорвалась с какого-то важного мероприятия. Где бы она ни была, она выбрала Цукасу. Стоило двери в комнату парня закрыться, как Отори взяла его за плечи и строго посмотрела в глаза, тихо-тихо ругаясь:

— Какого чёрта? Ты совсем уже свихнулся? Всё в подряд в себя пихаешь. Да ты же чуть не умер!

— Да меня накачали какие-то мужики, — отведя взгляд, ответил Цукаса неуверенным голосом.

— Внимательнее надо быть! Зачем вообще туда попёрся один?

— Эму, — лениво вздохнул он, прикрывая глаза.

— А если бы ещё что-то случилось? А если бы… — её глаза бегали по лицу друга, бесстрастному и незаинтересованному. И она замолчала, переводя дыхание.

— Я репетитора нашёл, — прервал паузу Цукаса. — Для поступления.

— О, — девушка переменилась в лице. — Это хорошо.

— Ага, — кивнул Цукаса. — Он дал мне много домашки. Можешь помочь?

С Эму на пару они решали задания и вписывали правильные ответы. Отори требовалось значительно меньше времени для выполнения всех тестиков и задач, но она оставила приличную часть работы Цукасе.

— Ты ничему не научишься, если я всё решу сама. Давай. Сиди и разбирайся.

Он томно вздохнул, подтягивая нерешённую стопку листов к себе.

Девушка легла на кровать и откинулась на спину выдыхая.

— А где ты была? До того, как я позвонил, — невзначай спросил Тенма.

— Да так, — она уклонилась от ответа, переворачиваясь на бок и глядя на Цукасу. — Знаешь, я рада, что с тобой всё хорошо.

Он хмыкнул, зачёркивая свой ответ и вписывая новый.

— Нет, ну правда, — произнесла Эму. Может, тебе стоит… Ну-у… Завязать со всем этим?

— Я уже завязал, — гордо объявил Цукаса.

Эму притихла, обдумывая эти слова.

— И сколько дней ты уже чистый?

— Два, — ответил он не без хвастовства.

— Ты же понимаешь, что зависимость лечится не так… Не так просто, — робко начала Эму. — Для этого люди ложатся в больницу, или запираются дома. Они переживают страшную ломку, и мало кто…

Тенма цокнул, прерывая речь подруги.

— Это ты сейчас про наркоманов мне затираешь. А я к ним какое отношение имею?

Девушка поджала губы, решая пока что помолчать.

Но той же ночью Цукаса вспоминал этот диалог обрывками, неясными картинками перед глазами. Он всё ворочался, но никак не мог уснуть, и стены собственной комнаты давили со всех сторон. Тело брало мелкой дрожью, лёгкими волнами накатывала головная боль, отдавая в висках. Тенма зажмурился, посильнее кутаясь в одеяло. Он решил, что это всё от холода и усталости.

В ту ночь ему повезло уснуть.

Каракули на доске и пресный обед в столовой делали скучные дни ещё большее томными. Цукаса послушно записывал все слова учителей в тетрадь, не заботясь о почерке, об аккуратности букв, не вникая даже в суть урока. Мысли его летали далеко отсюда.

Когда он вновь увидел Руи, то слегка приободрился. Шутил пошлые шутки и флиртовал невпопад, бесконечно улыбаясь. Камиширо же был непреклонен, строг и непоколебим, как стена.

— Если ты заболел, то мог не приходить, — сказал он вдруг.

— Не-ет! — улыбнулся блондин, — Всё в порядке. Я не болен.

И потом он обтянул пониже рукава своего лонгслива. Его правда трясло. Но он не знал, что это не о холода. Янтарные глаза носились по буквам на экране ноутбука, размывающимся между собой, и сколько бы усилий Цукаса не приложил — он не понимал, о чём с ним говорит Руи. Зато голос этот, низкий и бесстрастный, очень даже ему нравился, и молча слушать было вовсе не так плохо.

— Ты сам решил все задания? — спросил репетитор.

Цукаса ненадолго призадумался, в итоге честно ответив:

— Не совсем…

Руи не стал ругаться, или кричать. Просто кивнул, продолжив объяснения, и попросил в следующий раз быть более самостоятельным.

Стоя у входной двери, Тенма натягивал кроссовки, наскоро зашнуровывая, и болтал о том, о сём… Руи стоял напротив, сложив руки на груди. Вдруг, Цукаса почувствовал мягкую ткань на своих плечах и быстро поднял глаза на Камиширо. Тот вовсе не изменился в лице.

— Чтобы не заболел. Оплаченные занятия не должны пропадать. Пожалей свою маму.

Цукаса обернулся к зеркалу и увидел наброшенную на себя синюю мягкую кофту. Он даже слегка покраснел, чётко ощущая жар на щеках, улыбнулся и сказал:

— Вы так норовите меня одеть? Я бы предпочёл, чтобы вы меня раздели.

— И что дальше? Расплачешься?

Тенма закатил глаза.

— Ну зачем прошлое ворошить…

                                  ***

— Как он? — спросил тем же вечером Мизуки, щёлкая каналы на ТВ и жуя попкорн. Развалившись на диване, парень усердно делал вид, что не хочет спать, и продолжал поиск интересной передачи.

— Кажется, реально бросил. Его ломает, — сказал сидящий рядом Руи.

Мизуки лениво улыбнулся.

— Ну вот… Я же тебе говорил…

Камиширо ничего не ответил.

                                    ***

Цукаса отказался от ужина, предварительно от обеда и от завтрака тоже. Почему-то весь день еда не лезла, а вечером, опустившись в  кровать, он понял, что чувствует на удивление не голод, а ломоту в теле. Будто весь день занимался тяжёлым трудом, или…

Он постарался вспомнить, что делал сегодня. Вместо этого вспомнил, как Эму рассказывала ему про ломку, вспомнил, как дал Руи обещание больше не принимать. Но ещё он вспомнил расслабление, растекающееся по телу осле первой затяжки травы. Вспомнил, как шипит в алкоголе, растворяясь, таблетка, и как светодиодные лампы в клубе кажутся кораблями пришельцев, если внюхать достаточно порошка.

Цукаса улёгся на спину, прожигая взглядом потолок. Ему было плохо и ему хотелось веселья. А на дворе стояла ночь, он под домашним арестом. Телефона и карманных денег больше нет. В его комнате не было ничего, разве что…

Он взял кофту Руи, большую и пушистую, закутался в неё, плюхаясь на кровать. Ткань пахла сигаретами, дорогим парфюмом, и согревала тело.

Пусть Цукаса так и не уснул, он смог периодически проваливаться в недолгий дрём, и это было лучше, чем до рассвета гонять мысли о наркотиках в своей голове.

В один из дней Цукаса вышел со школы и остановился на пороге. Яркое солнце раздражительно слепило глаза. Шум от учащихся резал слух, хотелось закричать на них всех, избить, лишь бы обеспчить себе недолгое мгновение тишины. Цукаса даже закрыл себе уши ладонями, не выдерживая суеты вокруг, как вдруг:

— Эй, ты чего? — Эму весело толкула его, останавливаясь на против. Она держала лямку своей школьной сумки, навешенной на плечо, улыбалась и вопросительно подняла брови, глядя на Цукасу.

Он недолго смотрел на неё, медленно моргая, сглотнул и произнёс:

— Эму… Ты можешь мне кое с чем помочь?

— Конечно! — без раздумий сказала девушка, заправляя лезущую в глаза ярко-розовую прядь волос заухо. — С чем?

— Нужно… Купить кое-что.

Выражение лица девушки слегка поникло.