Исцеление Океаном.

Бежевая стена с каждой минуткой покрывалась новыми фотографиями. Кайл, Эшли и Изабель. Вместе и по одному. Насколько же это прекрасно найти людей, которые пойдут с тобой и за тобой в любой уголок планеты, поддержат тебя в трудную минуту жизни и разделить с тобой твою радость. Сумасшедшие посиделки у Лорензо, прогулки в парке у озера..
И два кадра с берега океана..
Два абсолютно незапланированных, спонтанных кадра, которые передавали всю теплоту того времени, той атмосферы каждой встречи. Плед, даже после неоднократной стирки хранил в себе запах перечной мяты..Или это больной разум выдает воспоминания за реальность?

В то время, как Изабель старалась убрать свои воспоминания в далекий ящик ненужных эмоций, Кайл Уокер остановился у заброшенного здания,за которым находились гаражи. В воздухе витал неприятных запах чего-то тухлого.

- Прелесть, - он закрыл нос, прикрыв его рукавом белой ветровки. Недалеко от него, облакотившись спиной к стене, пытался попасть иглой в вену какой-то человек.. Человек ли? И лишь подойдя поближе он смог разглядеть в нем относительно молодого мужчину. Максимум тридцать пять лет. Где они - эти молодые годы, этот расцвет сил и желание устроить своим детям самое светлое будущее? Где стремление к лучшей жизни? Какие ценности у того, кто живет благодаря очередной капле ужасной химии, плавно сливающейся с кровью, превращаясь в одно целое и одновременно отравляя ее, жизнь и все существование?

Из центрального гаража вышла группа людей. Потрепанная одежда, громкие и далеко нетрезвые голоса. Держатся друг за друга, чтобы не упасть и не поцеловаться с землей. Единственные, кто поддерживают их - они сами, и то - до определенного времени, когда встанет вопрос о том, кто первый начнет помирать от ломки.

- Уокер, - девушка сняла с головы капюшон, из под которого посыпались когда-то красивые карамельного цвета волосы. Сейчас же они больше были похожи на скатанную солому.

- Эшли, нам нужно поговорить, - его голос был тверд. Скулы сжаты. А желваки начали прыгать, когда двое парней по сторонам от его подруги сделали шаг вперед. - Наедине, Топаз.

Она окинула парней затуманенным взглядом, а затем оглядела с ног до головы бывшего лучшего друга. Красивые глаза превратились в стеклянные дыры, не выражающих никаких эмоций, никакого тепла, никакой жажды жизни.

- Пошли, - она кротко кивнула в сторону гаражей. - Но, учти, мажор, не дай Господь, ты решил что-то мне сейчас сделать, вот эти амбалы от тебя мокрого места не оставят.

- Откуда в тебе взялось столько ненависти к нам?

- Она была всегда, - лицо исказила больная улыбка.

Мягкий закатный свет пробирался через закрытые жалюзи, лаская белые больничные стены, пытаясь укутать в свои объятия молодого человека, который опрокинув голову на руки, сидел на больничной койке. Вечером будет долгожданная выписка.

Даниэль находился в больнице около недели и за все это время пришли все, кроме того, кого он хотел увидеть больше всего. Он не понимал причину такой агрессии Рафа, не понимал почему тот перестал с ним разговаривать и смотрел на него, как на врага. Необъяснимое чувство вины порождало в груди огромную зияющую дыру. В голове роились мысли о том, что могло бы случиться будь он в это время за рулем. И боролись две стороны с криками. Первый твердил, что ему лучше было бы рассказать Рафу все сразу, а второй настоятельно орал, что не нужно было этого делать, ведь все было ради него.

Такая штука - жизнь, товарищи. Совсем недавно мне стало ужасно плохо от того, что в голову пришло понимание всей цепочки событий и действий, которые мы совершаем. Любое малейшее деяние, абсолютно спонтанный или продуманный и пронесенный сквозь года выбор может понести за собой ряд других, казалось бы, никак не связанных происшествий, событий и полностью изменить наше будущее. Эффект бабочки, скажете вы. Возможно.

- Войдите, - из мира собственных воспоминаний и противостояния двух противоборствующих сторон его вырвал стук в дверь. - А можно выписаться как-нибудь по...Раф?

- Собирай вещички, жалкая пародия, - с улыбкой на лице произнес Рафаэль. Это был тот самый Рафаэль - его брат, тот, кем он был раньше. До непонятного изменения в его поведении.

- Ты ошибся, братец. Неповторимый оригинал и никак иначе, - он протянул ему ладонь и они обнялись. Обнялись так крепко, словно не виделись вечность и не увидятся еще столько же. Это очень болезненно, когда две родные души и по крови и по разуму отрекаются друг от друга. Ощущение словно осколок от твоей целой, красивой души откололся и упал совсем рядом с тобой, но ты не можешь его поднять и восполнить ту пустоту, которая ноет и не дает спокойно жить. Прервав объятия, он спросил то, о чем хотел спросить уже давно. - Ничего не хочешь рассказать?

- А ты?

- Ты старше, ты - первый.

- Только, если ты признаешь, что ты - жалкая пародия, - вновь эта ухмылочка, по которой Дэн уже успел заскучать. Но хоть убей ведь не признаются друг другу.

- Рафаэль.

- Ладно. Присядь и все, что я тебе расскажу не должно никак повлиять на твое сердце, поэтому не смей нервничать. - Вот он - тон старшего брата. Тон того, кто чувствует на себе отвественность. То, чего боялся Дэн, когда не хотел говорить брату о недуге - быть тем, к кому относятся с лояльностью.

- Я сам решу как реагировать, Раф. И откуда ты знае..

- Я начал рассказывать, братец. Так что, будь добр выслушать и не перебивать, пока мой поток мыслей не превратился в огромную кучу дерь..

- Извините, мистер Гринберг, - в палату зашла молодая, симпатичная медсестра. С виду лет девятнадцать или двадцать. Карие глаза, черные волосы. - Гринберги, - с улыбкой произнесла она, заправляя итак идеально накрученную прядь за ухо. В голову пришли воспоминания, которые вообще были не к месту. Хотя кого он обманывает... Она никогда не уходила с его больной головы. Ее волосы не были идеально уложены, они постоянно были либо распущены, либо собраны в неаккуратный, но почему-то такой милый пучок. От нее постоянно пахло нежной ванилью, а пряди за ухо заправлял он ей сам, попутно проводя пальцем по щеке. - Сейчас осталась последняя капельница и вы можете быть свободны. Доктор Блэк разрешил вашему брату повести с вами время под капельницей.

В течении того времени, пока она ставила Даниэлю капельницу, парни разговорились с молоденькой медсестрой, а Рафаэль и вовсе смог вытащить у нее номерок, ссылаясь на то, что ему надо продолжать жить. Изабель занята, и даже если бы она была свободна, то ясно дала понять, что они просто друзья. Но ведь он понятия не имел, что она просто боялась быть обманутой, она просто боялась довериться. А она даже не предполагала, что он бы ни за что не дал ее в обиду даже ее внутреннему я, даже самому себе. Никому. Вот так и может сломаться еще непостроенная любовь, благодаря прекрасному внутреннему страху и неуверенности, гордости и умению игнорировать свои чувства и эмоции, свое сердце.

- Итак, ты что-то хотел сказать, - произнес Даниэль, следя за взглядом брата, который провожал недавнюю знакомую Кору Блейн.

- Даниэль, я не буду пытаться подобрать слова или как-то сгладить. Ты знаешь, что я в этом не силен. Недавно я возвращался с вечеринки, дверь в кухню была открыта. Я хотел зайти за графином воды, но услышал голоса родителей, - голос дрогнул, когда в голове всплыли воспоминания о разговоре мамы и того, на кого ему было противно даже посмотреть.

- Так вот как ты узнал моем сердце.., - с разочарованным смешком выдавил синеглазый.

- Отец изменил маме, Дэн. Ты понимаешь, эта мразь изменяла ей на протяжении некоторого времени, а потом признался ей. Но самое худшее то, что она обо всем знала, черт подери. Но она настолько его любит, что даже будучи в курсе всей этой дряни, жила с ним под одной крышей, - поняв, что он перегнул палку и вывалил на брата больше, чем хотел, да ещё и с повышенным тоном, Рафаэль повернулся к нему. - Дэн? Даниэль, черт бы тебя..!