Удача Данзаса, или Непростой сенатор.
- Господи, Данзас робеет перед девушкой! Не знал, что ты вообще способен быть таким тихим и взволнованным, - Пушкин засмеялся, хвастаясь за подлокотники.
- В последний раз это было , помнится, на уроке словесности, - подлил масла в огонь Пущин, душевно хихикнув, отчего его физиономия глубочайшей серьезности наконец сошла на нет.
- Кто бы говорил, Пушкин, - парировал хмурящийся Константин, намекая на княгиню Голицыну.
- Ну, не дуйся, мой милый, не дуйся, - Александр Сергеевич наклонился в сторону Кости, - Давай, у тебя получится, судьба улыбнётся тебе! Если что, кради княжну, мы поможем спрятать, - последняя фраза была явно шуточной, но из-за поэт получил лёгкий удар Пущина в плечо, - ой,- мяукнул тот.
- старый князь уже в своей ложе! - Иван Иванович заметил движение в ложе напротив.
Друзья сидели в богатой ложе бенуара Большого Каменного театра . Он являл собой огромное , двухэтажное здание с античными колоннами. Над главным входом стоит изображение сидящей Минервы из каррарского мрамора, с её символами, и на щите: „Vigilando quiesco" (покоясь, продолжаю бдение)». Этот зверь внутри представлял из себя не меньшее щегольство: четыре ряда лож, через одну разделённые коринфскими колоннами, все в каком-то красно - золотистом цвете. В центре висела громадная, изысканная люстра, которая, думалось, так и хотела свалиться на сидящих в партере.
Вдруг дверь сзади распахнулась и раздался безжизненный голос лакея:
- Его Сиятельство, князь Михаил Павлович Треплев, изволит звать Константина Карловича Данзаса, - друзья мигом обернулись, переглянулись.
Стоило лакею выйти из небольшого помещения, как Пушкин победоносно улыбнулся, вцепившись в руку Данзаса мёртвой хваткой.
- Костя, судьба благоволит тебе, - шёпотом сказал он, Пущин кивнул в поддержку.
Константин Карлович ощутил странное, но очень приятное волнения в груди. Он смущался дам только тогда, когда ему было тринадцать лет от роду, после смущались только барышни.
Последнюю ночь он пытался повести в объятиях актрисы, которая любезно согласилась утешить его душевную хандру за соответствующую плату. Но дальше снятия мундира дело не пошло. Прапорщик со скрипом плюхнулся на кровать, пока молодая женщина пыталась расстегнуть его рубашку и коснуться сильной, широкой груди с черными, непослушными волосами. Она сидела на коленях, прижавшись грудью к его спине, и обвила руками шею мужчины.
- Голубчик , comment puis-je t'aider? - мурлыкала девушка ему на ухо, покусывая мочку. Она громко дышала ему в шею.
Внутри Данзасу стало от всего этого как-то нехорошо и противенько. Он ругал себя за то, что не может выкинуть юную княжну из своей головы, что не может прямо сейчас прижать актриску к кровати и заняться с ней любовью, что душит его несвежий воздух этой жалкой спаленки. Константин отстранил от себя девушку, затем протянул руку ко стулу, на котором висел его мундир и лежал купленный романчик Руссо "Юлия, или Новая Элоиза". Он быстро распахнул ее и протянул актрисе.
- Читай, - коротко приказал он.
Молодая женщина с непониманием взяла книгу в руки и принялась читать, порою бросая вопросительные взгляды на клиента. Очевидно, читать романы вместо упражнений в телесных нежностях , ей ещё не приходилось. Данзас же вздохнул и , уперевшись подбородком на руки, согнулся на краю кровати, скользя взглядом по стенам.
Когда солнце наконец взошло, то он простился с дамой, заплатил за ночь.
Сейчас мужчина брел за лакеем по коридору, ступая по красному ковру, прямо к ложе Михаила Павловича. Данзас был мрачен.
Когда наконец он оказался у заветной двери, то юноша взял себя в руки, твёрдо наказав себе не ударить в грязь лицом. Он понимал, что иного шанса, может быть, никогда у него и не будет, ведь Екатерина должна выйти замуж за другого. Или нет? Возможно, Александр Михайлович нагло врал, лишь бы только отвадить от любимой сестры всех вокруг.
-Здравствуйте, Константин Карлович, - Треплев растянулся в улыбке, мягким взоров давая понять, что Данзасу здесь рады, - надеюсь, Вы не обиделись на то, что некоторое время придется провести со мной и моей дочерью.
Прапорщик оглядел ложу: никого, кроме Екатерины Михайловны и Михаила Павловича в ней не было. Он ликовал. Этого беса в человечком обличии сегодня не было.
-Александр занят делами, да и он не любитель театра,- догадавшись о мыслях Данзаса, сказал князь.
Молодой человек сел рядом с Треплевым по левую руку, по правую сидела Екатерина. Константин лишь мельком взглянул на нее. Княжна сидела в вечернем, но не бальном молочном воздушном платье, на шее у нее красовалось жемчужное ожерелье из маленьких, скромных бусин. Ее длинные, густые черные волосы были собраны сзади в низкую прическу. Он заметил и ее живой взгляд, улыбку.
- Сегодня дают " Дмитрия Донского" Озерова, - сказал Треплев, - Вы часто бываете в театре, Константин Карлович?
- Боюсь, что не так часто, как хотелось бы, - быстро ответил Данзас, даже не задумываясь.
- Хм, - старик откинулся на спинку сиденья, - Что смотрели в последний раз?
- "Вадима Новгородского" Княжина, - юноша на мгновение задумался, вспоминая то, когда же раз он был в театре. Кажется, это было месяца четыре назад.
- Правильно, что сходили. Скоро ее перестанут ставить, - печатьно выдохнул Треплев.
Данзас увидел в его словах какой-то странный подтекст. Очевидно, что Михаил Павлович дураком не был и многое знал, извещен о вольных мыслях молодых людей. Но Константин не знал о том, как сенатор относился к этому. Порицал или сочувствовал?
"Самодержавие - повсюду бед содетель" - вмиг вспомнились Данзасу знаменитые строки из трагедии. Пущин, надобно сказать Пущину, что ничего не тайно.
- Честно говоря, я не любитель театра, - начал князь, - Понимаете ли, мне приходится посещать это место только затем, что сюда ходят мои друзья и знакомые, с которыми я люблю поддерживать связи, - он закашлялся.
- Папенька, - Катя быстро подала ему платок и взяла отца за руку.
Константин тоже наклопился к сенатору, желая хоть чем-нибудь помочь. Но Треплев выставил руку вперёд, давая понять, что не помощи ему не требуется.
- Не стоит, не стоит, - он осторожно отстранил дочь, вытягиваясь в кресле, - мне иногда сложно понять то, что происходит на сцене. Сперва была какая-то дама в белом, потом мужчина в красном, затем дама бегает по сцена, потом ее утаскивают куда-то, все твердят что-то непонятное и пустое. Мужчина в красном же появляется в самом конце, достает кинжал и вонзает его в свои одежды, все аплодируют. То ли дело поэзия, за ней одной все искусство.
Пока князь говорил, было объявлено о начале представления. Данзас тоже не питал особой любви к драматургии, поэтому в театре обычно зевал большую часть постановки и только потом, уже в конце, рукоплескал со всеми. Для него театр - это место, где можно было встретиться с офицерами, обменяться любовными записочками с дамами, покрасоваться новым мундиром.
Даже сегодня, когда шла , казалось бы, патриотическая пьеса, Константин Карлович смотрел ее рассеянно, думая о молодой княжне. Что нужно сказать ей? Как лучше извиниться перед ней? Целовать ли руку? Нет, руку лучше не целовать, иначе это будет выглядеть несколько пошло. Значит, нужно говорить.
Во время постановки он слышал, как князь Треплев кашлял, прикрывая рот платком. Это начало волновать юношу, хотя для тревоги особых причин не было. Не то, чтобы состояние Михаила Павловича сильно беспокоило Данзаса. Просто Катенька тревожилась за отца, а если начинала тревожиться она, то это начинал делать и Константин.
Наконец начался антракт, и старый князь, желая покинуть ложу, встал со своего места. Все трое вышли и направились в фойе. В коридоре их компанию настигла молодая блондинка с добродушной, беззлобной улыбкой вместе с отцом- генералом. Это оказалась Татьяна Владькевна , подруга Катерины. Она бросила на Константина оценивающий взгляд и пошла подле Кати, пока их отцы здоровались и продолжили путь. Данзас в тот момент почувствовал себя лишним, но старался не подавать виду.
Уже в фойе компании почти разошлась, но вдруг князь Треплев увел юношу куда-то в угол.
- Молодой человек, я бы хотел пригласить Вас на обед, - ласково начал он, - Мне бы, как и всей нашей семьи, хотелось узнать побольше о жизни и творчестве Пушкина. Надеюсь, что Вы расскажете что-нибудь о вашем добром друге.
Константин напрягся. Просьба князя показалась ему довольно странной, складывалось ощущение, что это - лишь глупый предлог для чего-то другого и более значимого.
- Благодарю Вас, это честь для меня, - Данзас выпрямился, отказаться он не мог.
- В эту субботу, - уточнил Михаил Павлович и загадочно улыбнулся, подобно всезнающему существу, которое знало, знает и будет знать все наперед. Затем он покинул Данзаса, направившись к другим посетителям театра.
Прапорщик оглянулся, ища глазами Екатерину, но в толпе он так и не обнаружил знакомого молочного платья.