Глава 3
— Спускаемся, — проговорила Лиза, идя во двор через спальню.
Джинни сидела у неё на плечах. Девочка смеялась, наклонив вниз головку. У подножия лестницы Лиза остановилась на мгновение и окинула взглядом группки гостей. Иры среди них не было.
Хорошо. Ей хотелось, чтобы она согласилась остаться в её доме, пока Оз не приедет за ней. Потом было подумала попросить Карла отвезти ее в город, в мотель. Пожалуй, нет, Карл будет нужен ей здесь. Может, лучше просто постараться избегать встреч с Ириной Лазутчиковой?
Но она лгала себе, и сознавала это. Правда была в том, что ей очень хотелось ее увидеть. Лиза могла убеждать себя, что собиралась всего лишь проверить ее солнечный ожог, но и это была ложь. Ей необходимо было вновь увидеть ее. Ей было интересно, будет ли она выглядеть как деловая женщина из большого города. Или все также будет похожа на заблудившуюся девочку, как тогда, в пустыне.
Вообще-то, она была не в её вкусе.
Конечно, она сильно отличалась от женщин, которые встречались ей в жизни. Но какое значение имеет внешность в сравнении со всем остальным?
Как женщина, она понимала, что внешность имеет значение. Но дело не только в весе, росте и цвете кожи. В женщине должна быть изюминка, нечто такое, что делает женщин женщинами, чем дышит все их существо, что исходит от них.
Не у всех женщин эта изюминка есть. У Иры она была.
Лиза подумала, какая же она дура. Она и представить себе не могла, чтобы её бывшая жена Николь отправилась в опасное путешествие только для того, чтобы найти какого-то человека, если это было важно для кого-то из ее семьи.
Для неё семья была всем. Вероятно, это заложено в ней с рождения. Она выросла на ранчо, вдали от города. Её родители любили не только её, но и друг друга. Первые детские воспоминания Лизы относились к тому времени, когда она была примерно в том возрасте, в каком сейчас её дочь. Еще она помнила, как сидела в седле впереди отца, а мама ехала на лошади рядом. Они взбирались на горы, где было так много живописных мест. Ей казалось, что с гор виден весь мир.
Это воспоминание вызывало слишком много эмоций, потому что именно в ту самую поездку лошадь мамы споткнулась и сбросила ее на каменистую землю. Мама умерла сразу. Лизе тогда было восемь лет, но горечь утраты сохранилась до сих пор.
Тем не менее, постепенно жизнь на ранчо вошла в свою обычную колею, в основном благодаря усилиям Сэл. Она стала в доме Андрияненко домоправительницей. После смерти матери она играла важную роль в её жизни.
Потеряв жену, отец полностью отдался своей врачебной деятельности. Лиза с ранних лет решила пойти по стезе отца, мечтала, как они вдвоем будут работать бок о бок. Так оно и было пару лет, пока отец не умер от инсульта. Это потрясение, хотя и очень тяжелое, не поколебало решимости Лизы продолжать карьеру врача.
Быть доктором и хорошей матерью. Она всегда знала, что для неё в жизни важнее всего дочь Джинни, как и она — для нее. С изменой Николь брак потерял для неё всякое значение.
Николь также была уроженкой Тангента. Она знала ее с детства. Они оба были из семей с большими традициями. Казалось бы, это должно было стать основой их счастливого союза.
Только теперь она поняла, что Николь выбрала наилучший способ, чтобы этого не произошло.
Правда состояла в том, что они были совершенно разными людьми. Лиза считала само собой разумеющимся, что она должна видеть в ней женщину, которая знает, чего хочет. Она не придавала значения ее непоседливости, ее резким и шальным выходкам. Если бы только она об этом подумала раньше, то не допустила бы такой огромной ошибки в своей жизни.
Когда же она поняла, что они слишком разные, Николь была беременна. Лиза предложила ей сделать аборт, но она отказалась. А когда родилась Джинни, она решила, что сделает все, чтобы сохранить семью и сделать Николь счастливой.
Она решила заниматься скульптурой, и она построила ей студию. Затем она встретилась с авангардным художником и захотела иметь свой портрет. Этот художник вращался в кругах знаменитых кинозвезд и политиков. Лизе пришлось взять в долг, чтобы расплатиться с мэтром. Все остальное, как говорится, уже история. Единственно хорошее, что произошло в её жизни за последние четыре года, — это малышка Джинни.
Опуская дочку на землю, Лиза поцеловала ее золотую головку. Джинни так быстро росла.
Иногда ей приходится напоминать себе — не быть с ней слишком строгой.
— Будь аккуратной со своим платьицем, — сказала она, когда ее ножки коснулись земли.
Она знала, что это глупое напутствие. Её нисколько не волновало платье. Она хотела ей сказать: Будь осторожна. Не ударься, не поцарапай коленки. Береги голову. Не позволяй никому разбить тебе сердце.
Дверь напротив открылась, и на мгновение её сердце перестало биться. Ира? Но это была Сэл, которая выходила во двор, и ее лицо было печальным. Когда Лиза ей улыбнулась, она опустила глаза.
Заволновавшись, Лиза подошла к ней.
— Сэл?
Она повернулась к ней.
— Сэл, что случилось? — Она побледнела, когда она взяла ее за запястье. Лиза испугалась за ее сердце. У нее были проблемы год назад, она даже лежала в больнице. — Ты в порядке?
— В порядке, — пролепетала она, убрав руку.
— Но...
— Прекрати играть со мной в доктора, — потребовала она.
Сэл Коллинс — сильная женщина. Она не любила, когда с ней сюсюкаются, и Лиза это знала. Если она не хотела что-то говорить, никто не заставит ее сделать это. Например, прежде чем переехать жить в её семью, она была замужем, у нее был ребенок, но она его потеряла. Им она этого не рассказывала. Лиза узнала об этом только за год до того, как Сэл заболела.
— Ладно. Но я буду за тобой приглядывать, — проговорила она, наклонившись и поцеловав ее в лоб.
Она погладила её по щеке и направилась к деревянной скамейке. Тут же вокруг нее собралась небольшая группка — ее все любили. Только две её тетушки, старые девы, стояли в стороне. Лиза осмотрелась в поисках Джинни и увидела, что она с другими детьми рассматривает подарки.
Она вновь бросила взгляд на Сэл и заметила, что она взяла себя в руки. Что бы ни расстроило ее, волнение уже прошло. Гости прибывали и прибывали, Лиза всех приветствовала и с каждым немного разговаривала. Но всякий раз, когда открывалась дверь, она задерживала дыхание.
Чем же занимается Ира? — думала Лиза.
Она беседовала с очередной супружеской парой, когда во двор вышла Ира. На мгновение Лиза перестала что-либо слышать.
Николь любила эпатажный выход, появляясь в сумасшедших нарядах, в облаке дорогих духов, смеясь и порхая, как экзотическая птичка.
Высокая и стройная, с длинными волосами, падающими на плечи, Ира выглядела очень естественной, двигаясь грациозно и легко. Она, несомненно, была из тех, кто ведет здоровый образ жизни. Лиза внезапно поняла, что она чувствует себя неуютно среди незнакомых людей. Ее лицо было лишено косметики, даже помады. Кожа была красноватой от загара, но, видимо, ее это не смущало.
Лиза осознала, что Ира гораздо красивее Николь. А может, она по-другому красива? Так или иначе, она не могла отвести от нее глаз.
Ира нервно теребила ремешок от платья, видя, что Лиза приближается к ней. Встретив её взгляд, она могла поклясться, что она рада ее видеть. Но это ощущение тут же исчезло.
— Это действительно похоже на вечеринку, — проговорила она, решив начать разговор.
Джинни и еще несколько детей бегали среди взрослых, многие из которых держали на руках младенцев. Аппетитный запах говорил о скором барбекю. Карл пересек лужайку, неся поднос с закусками.
Ира видела, что друзья Лизы с любопытством поглядывают на нее. А беременная женщина, с которой она только что разговаривала, была особенно заинтригована.
— Это Нэнси Кауфман. Она хочет с вами познакомиться, — сказала Лиза.
— Она хорошенькая. Еще и в положении. Как я вижу, большинство ваших подруг носят широкие блузы. Тут что, все только что родили или ожидают ребенка?
— Я не в положении, как, впрочем, и две мои старые тетушки, которые стоят вон там, за фонтаном, одна из них машет вам.
Ира помахала в ответ.
— Вы знаете, что я имею в виду, — сказала она. — Грейс и Нэнси в положении, как и те женщины под зонтиками, и, по крайней мере, одна из лошадей. Здесь везде дети — на руках родителей или в колясках, не считая котят, щенят и жеребенка Голди... Это похоже на эпидемию.
Её лицо осветилось искренней и обворожительной улыбкой.
— А что, в Сиэтле детей нет? — поинтересовалась она.
— Есть, конечно. Но на северо-западе их не так много. Вы же, южане, как я посмотрю, серьезно решили взяться за повышение уровня рождаемости.
— Да, я слышала о ваших людях и ваших региональных предрассудках.
Ира рассмеялась.
— Нэнси — наша местная знаменитость, — добавила она. — Она руководит радиостанцией в Тангенте.
— Я работала на радио, когда училась в колледже. Трудно поверить, что в Тангенте есть радиостанция.
— Удивительно, не так ли? Нам приходится ехать двадцать миль до ближайшей больницы, но радиостанция у нас есть. Маленькая, но тем не менее... В любом случае я рассказала Нэнси о вас, и она очень хотела бы познакомиться с человеком, работающим на телевидении.
— Мне тоже бы хотелось с ней познакомиться, — отозвалась Ира.
Лиза лениво заметила:
— Вы выглядите очень, очень мило.
— Спасибо, — пробормотала она, не зная, как отреагировать на комплимент. Сексуальный ковбой исчез. Перед ней стояла известная доктор, темные волосы которой блестели на ярком солнце. Она была в серой рубашке, заправленной в широкие темные брюки. От неё божественно пахло — женщиной и чистотой. Ира почувствовала, что ее неудержимо влечет к этому человеку.
На лице Лизы было написано, что она хочет о чем-то спросить, но не знает, как начать разговор.
— Джинни такая лапочка, — сказала Ира, наблюдая, как Сэл и Грейс завязывали девочке глаза. Они покрутили ее несколько раз, прежде чем позволили протянуть ручку и прикрепить хвост игрушечного ослика на место. На Джинни было желтое кружевное платьице. Ее золотые кудри падали на шею. Она была такой... такой сладкой, что ее просто хотелось съесть.
— Она славный ребенок, — кивнула Лиза. Её голос всегда смягчался, когда она говорила о дочери. — Она ждет не дождется, когда откроет подарки. Вы помните себя в ее возрасте?
— У меня никогда не было вечеринок на день рождения, — отозвалась Ира.
— Ни одной?
— Ну, когда я была постарше, две мои подруги пришли ко мне, и мы ночевали на чердаке у бабушки. Это считается?
— Они принесли подарки?
— Думаю, да.
— Тогда считается.
Ира с удовольствием провела бы весь вечер, не отрываясь от её глаз, но внезапно осознала, что на них с любопытством смотрят.
— Лиза, все смотрят на нас.
Она вновь улыбнулась. Её улыбка была необыкновенно заразительна. Она что, так же смотрит на своих пациентов? Словно гипнотизирует. Ира вздрогнула, представляя себе её прикосновение.
Дотронувшись до ее руки, Лиза пробормотала:
— Что ж, вы — новое лицо, красивая незнакомка. Люди интересуются, кто вы.
Все же она назвала ее красивой...
— Сэл мне сказала, что Оз не позвонит сегодня, потому что Ника сильно волнуется, а близнецы простудились, — сообщила Ира.
— Вы разговаривали с Сэл? Когда?
— Совсем недавно.
Лиза нахмурилась и посмотрела на пожилую женщину, а затем перевела взгляд на Иру.
— Кто такая Ника? — спросила она.
— Жена Оза. Ника ухаживает за недавно родившимися близнецами сама. Но иногда, когда не справляется, звонит Озу, чтобы он приехал домой и помог ей.
Лиза взяла Иру за руку.
Ей вдруг показалось, что она решила поцеловать ее. Но они ведь едва знают друг друга. Несмотря на это, Ира знала, что не станет сопротивляться.
Раньше она никогда не испытывала такого сильного влечения к женщине. Но раньше она никогда не терялась в пустыне и ее не спасала такая сильная и красивая доктор. Этого вполне достаточно, чтобы вывести любую женщину из равновесия.
С Лизой все было неожиданно и ошеломляюще, как ни с кем прежде. Гормоны явно давали о себе знать. Сердце ее учащенно билось, дыхание замирало.
Она наклонилась к ней так близко, что Ира почти чувствовала её теплое дыхание на своей щеке и ожидала момента, когда их губы сольются в поцелуе.
— Ира, вы сказали, что совсем недавно разговаривали с Сэл?
Этого она не ожидала.
— Да, — пробормотала она. — У нее твердый характер, не правда ли?
— Она была мне вместо матери.
— Она сказала, что вытирала вам нос.
— Сэл здесь с тех пор, как умерла моя мать. Теперь она помогает мне с Джинни. Сколько я себя помню, она всегда была членом нашей семьи. Сэл больше, чем просто помощница в доме. Она никогда никому не причинит вреда.
— Что именно вы хотите сказать, Лиза?
— Я не хочу, чтобы кто-то причинил ей боль. Вы сказали, что говорили с ней. Когда я ее увидела, она была очень взволнованна. Я подумала, что кто-то ее расстроил. Я хочу знать, что именно произошло. Что вы ей сказали?
— Я спросила, знает ли она Долли Аамес.
Лиза нетерпеливо потерла подбородок.
— И что она ответила?
— Она побледнела и сказала, что никогда раньше не слышала этого имени. Сначала она была дружелюбной и сердечной, а после моего вопроса сразу отделалась от меня. Я думаю, она что-то скрывает. Очевидно, она знает что-то о Долли Аамес.
— Если б знала, то сказала бы.
— Вы уверены, Лиза?
— Конечно. Зачем ей лгать?
— Не знаю, — покачала головой Ира.
— Должно быть, вы ее неправильно поняли. А может, дело в том, что вы слишком резко спросили об этом?
— Вы хотите сказать, что я запихивала Сэл иголки под ногти? Или угрожала кинуть ее в муравейник?
— Я ничего такого не думала...
Очень тихо Ира ответила:
— Вы думали, Лиза.
Сказав это, Ира покинула дворик. Она разозлилась и была разочарована.
Лиза не пошла за ней. Пройдя мимо припаркованных машин и группы гостей, которые с любопытством смотрели на нее, Ира направилась к конюшне. Это единственное знакомое ей место. Как мог этот человек подумать, что она способна запугивать кого-либо, а особенно пожилую женщину! Неужели Лиза решила, что она отплатит за её доброту тем, что доведет до сердечного приступа близкого ей человека? Мысль о том, что ее невинные вопросы возымели такое сильное действие на Сэл, сильно занимала Иру. Было очевидно, что Сэл скрывала что-то или кого-то. Вопрос в том, сможет ли Ира разобраться в этом?
Голди уткнулась мордой в ее руку, и Ира не отпрянула, как в прошлый раз. Присмотревшись, она увидела жеребенка, лежавшего у ног кобылы. Она погладила морду Голди и с удовольствием ощутила тепло ее дыхания и мягкость шерсти.
Что же ей теперь делать? Ира подумала, что при отъезде гостей она увидит, какой дорогой можно добраться до Тангента. Придется дожидаться конца вечеринки.
Внезапно ей захотелось вернуться к своей работе, оказаться в привычной обстановке. Она начала вспоминать свое расписание. Босс хотел, чтобы она занялась местными предпринимателями и раскрутила каждого из них по очереди. Ира без энтузиазма воспринимала этот проект, но рейтинг подтверждал, что телезрителям это нравится. А рейтинг для телевидения — это все.
Сама же Ира была захвачена совсем другой идеей: показать истории людей, реальных людей, которые хотели изменить мир. Людей, которые нуждались в других людях.
Но от этой идеи генеральный менеджер, Леон Маккей, наверняка с легкостью отмахнулся бы. Недостаточно шика, сказал бы он. Это уже было. Или свое любимое: «Никого эта тема не интересует».
Никого не интересуют скромные герои, люди, стремящиеся сделать жизнь безопаснее и лучше? Неужели мир стал настолько циничным?
Когда она вернется, ей нужно будет получше все продумать, поднажать, представить в самом выгодном ракурсе, чтобы сочетать истории, которые она хотела поведать людям, с рекламным временем, которое компания продавала.
Ира взобралась на сено и посмотрела, как спит кошачье семейство. Потом положила руки под голову и вспомнила синие глаза, широкие плечи, сильные руки. И обаятельную улыбку.
Нет! Она не станет думать о Елизавете Андрияненко.