15
— Тэхен, милый, закрой глазки, — хрипит женщина, глотая кровь, и улыбается, стараясь не показывать боли. Ее слабая улыбка выглядит вымученно, а зубы окрашены красным. Тэхен вжимается в угол и притягивает к себе колени. Мальчик хочет закрыть глаза, но не может отвести испуганного взгляда от изувеченного тела матери.
— Мам… — всхлипывает он и глотает слезы. Мальчик хочет обнять маму, прижать к себе и погладить, потому что не знает, как еще помочь, но не может. Слишком страшно.
Дверь в комнату распахивается, а на пороге стоит отец и тяжело дышит. На щетинистом лице играют желваки. Мужчина сжимает кулаки, отчего костяшки белеют, и в два шага преодолевает расстояние. Мать смотрит на него, словно запуганный зверек, и тяжело сглатывает.
— Где ты была, сука?! — кричит он и хватает ее за волосы, а потом резко бьет головой о стену. Мама кричит. Она кричит так истошно, что внутри все сжимается. Хватается пальцами за сильную руку в тщетной попытке остановить, ломает ногти и срывает связки, стучит ногами по полу, но все впустую. — Шлюха, как я тебя ненавижу! — гремит отец, продолжая осыпать ударами хрупкое тело матери. — Думаешь, я идиот? Думаешь, ничего не знаю?
«Это все неправда, это все неправда, это все неправда», — как мантру тихо повторяет мальчик и утыкается лицом в колени. Тэхену шесть. Он хочет гонять на велосипеде с друзьями и сбивать коленки, устраивать рыцарские бои на палках и украдкой смотреть на соседскую девчонку, потому что ей всегда заплетают самые красивые косички — Тэхен таких больше ни у кого не видел. Но вместо этого он вдыхает тошнотворный запах крови, от которого кружится голова. Тэхен никогда не нюхал кровь, но отчего-то уверен, что пахнет она именно так.
Удары и крики сливаются в один непрекращающийся звук, и ребенку кажется, что он слышал его всегда, что это нормально. Он разглядывает нитки на джинсах и грязь под ногтями — что угодно, лишь бы не поднимать головы. Крики становятся громче, вибрации волнами проходят по стенам и полу. А потом все вдруг смолкает.
Оглушающая тишина набатом бьет по ушам. Тэхен неуверенно поднимает голову и не видит ничего, кроме крови. Она везде: на стенах, на полу, на одежде и лице матери, в ее слипшихся прядях. И на руках отца.
Мужчина медленно подходит к Тэхену и кладет руку ему на голову, ведет по коротким темным волосам, а затем несильно нажимает на щеку, вынуждая поднять глаза.
— Ну, и что будем делать, малыш? — спрашивает отец, растягивая губы в кривой улыбке.
Мама не шевелится.
Тэхен почти не помнит своего детства до детдома, но тот день прочно засел в памяти. Ким рад был бы выжечь его, забыть навсегда, но это невозможно. Каждый день он мысленно возвращается на девятнадцать лет назад и видит все так отчетливо, словно это было вчера. Ему страшно.
Тэхен не привык признавать это, но сейчас он чертовски боится, потому что картины того дня одна за другой сменяют друг друга, словно в каком-то страшном фильме. Он вновь видит на полу худое тело, залитое кровью. Только теперь вместо матери — ты.
Ким трясет головой, отчаянно стараясь прогнать идиотские мысли, и ускоряет шаг. До твоего дома минут двадцать, но, если срезать переулками, то можно дойти и за десять. Тэхен нервно кусает губу и засовывает руки в карманы. Он знает, что будет выглядеть в твоих глазах, как сумасшедший слабак, который все никак не может смириться и отпустить, но ему, если честно, плевать. Ким никогда не простит себя, если кто-то тронет тебя хоть пальцем. Этой жизни не хватит, чтобы простить себя за то, что случилось с матерью. А второй жизни у Тэхена в запасе нет.
-------
— Ты даже не представляешь, какая у меня чудесная работа! — радостно говорит Юнги, убирая грязную посуду со стола.
Смотришь на парня, который, точно у него внутри маленький моторчик, носится по кухне туда-сюда. Ты предлагала помощь, но Мин наотрез отказался, почти насильно усадив обратно на стул. Юнги заявил, что тебе нельзя напрягаться, поэтому отныне он все будет делать сам.
— Расскажи о ней, — разглядываешь светлые взъерошенные волосы и не можешь сдержать улыбки, потому что вот он — твой Юнги. Настоящий. А тот, которого ты видела раньше, вовсе и не существовал. Прошлое кажется дурацким сном, от которого ты наконец очнулась.
— Да ничего особенного на самом деле, — пожимает плечами Мин, натягивая одежду. — Носим коробки на складе в магазине. Но парни хорошие, особенно Хосок. Никогда не устану благодарить его, — смущенно смотрит в пол Юнги, а потом берется зашнуровывать кеды. — Если честно, я даже забыл, как выглядят нормальные люди. Последние пару лет я, кажется, видел только тебя. Когда я пытаюсь вспомнить, все остальные проносятся молнией, и я не могу назвать даже их имена. Но теперь я как будто заново родился, Т/И…
Слушаешь парня и чувствуешь, как глаза наполняются слезами. Даже не пытаешься скрыть их, потому что это выше твоих сил. Ты пропускаешь через себя каждое сказанное Юнги слово и не веришь, правда не веришь, что это все взаправду.
— Т/И… — Юнги замирает, перепугано глядя на тебя. — Я что-то не то сказал?
— Нет, все в порядке, — улыбаешься, быстро смахивая слезы. — Я просто очень счастлива.
Мин облегченно выдыхает и подходит ближе. Его пальцы стирают мокрые дорожки на твоих щеках, а губы нежно целуют. Сердце стучит так часто, что боишься, как бы оно не выпрыгнуло из груди, потому что этот короткий поцелуй так похож на ваш первый. Словно тебе снова шестнадцать, и время заново начало свой ход с того момента.
— Пригласи его к нам, — улыбаешься, обвивая шею Юнги. — Я бы так хотела познакомиться с Хосоком. Уверена, он очень хороший человек.