Империя

АЭНАР

Сила и безумие подпитывали меня, толкая вперед, пока я рубил и кромсал, мое сердце колотилось в ушах, заглушая звуки криков людей. Вопли женщин и панические крики детей начали заполнять мои уши, но это не остановило меня. Кровь вырвалась в воздух, багровый цвет окрасил их бледную кожу, когда мой клинок глубоко врезался в их нежную плоть.

Кровь хлынула в воздух, человек с толстой раной на шее схватился за горло, задыхаясь, когда кровь хлынула изо рта. Ужас наполнил его глубокие черные глаза, когда его красная мантия потемнела, когда вонь смерти, острая и резкая, ударила мне в нос. Гнилостный запах дерьма и мочи заполнил мой нос и тяжело повис в воздухе.

Я видел, как мои люди бежали сквозь ночь, убивая тех, кто пытался убежать. Город внизу ожил светом, но никто не осмеливался покинуть свой дом, так как крики паники наполняли воздух.

Мои руки были тяжелыми, но я сосредоточился на битве, резким двуручным выпадом мой клинок прошел прямо через его нежную плоть. Я наблюдал, как клинок торчит с другого конца его тела. Кровь капала с моего клинка, когда я чувствовал, как его позвоночник трескается под силой моего клинка.

Я бросился вперед, большой мужчина с бледными глазами и затравленным взглядом поднял руку в страхе, как будто говоря, что он сдался, но мне было все равно. Я перерезал ему горло с легкостью, танцуя на спинах мертвецов. Месть заставляла меня двигаться вперед и не давала сожалению и жалости заполнить мой разум или сердце. Женщина завыла от ужаса, когда страх наполнил ее глаза, когда она закричала своими густыми черными волосами, сверкающими на свету: «Пожалуйста, пощади меня, мой господин»

Ее слова закончились мокрым вздохом, когда я опустил свой клинок на диагонального ангела, отрезав правую сторону ее лица. Мягкий хлюпающий звук крови наполнил мои уши, когда я наблюдал, как толстое карамельно-красное мясо появилось передо мной. Толстые липкие мышцы выплевывали кровь, обдавая меня ею, когда она упала на землю. Последние частички жизни отпали, когда она лежала в луже собственной крови, вся ее паника и страх просто улетучились.

Я не остановился на этом, некоторые ушли, но те, кто не ушли, чувствовали мой призрак, следующим, кто предстал передо мной, был большой толстый человек в красных одеждах и с выражением полного ужаса на лице. Даже не думая, только реагируя, я порезал, опустив свой клинок на его череп, с тошнотворным хрустом и звуком. Его голова раскололась, как стук, его толстая липкая мышца превратилась в струну, а его глаза стали мертвыми, и кровь хлынула из его разбитого тела.

Безумная улыбка растянулась на моих губах, когда я ухмыляюсь, как будто это был лучший день в моей жизни, если бы у меня был дракон, я бы отомстил и создал свою новую империю. Мой разум мчится, когда кровь так сильно бежала по моим венам, что я чувствовал, будто взорвусь, когда мое сердце билось все быстрее и быстрее.

Серебряный свет померк, как будто его и не было, небо стало ярко-розовым, когда солнце начало подниматься над бойней. Когда я посмотрел на покрытую кровью землю, я увидел Вторых Сыновей, они были по колено в крови. На траве лежали конечности, почерневшие и покрасневшие от крови и крови.

Когда мой разум начал проясняться, я увидел Сихрис, она выглядела с отвращением, ее глаза были полны ужаса и сомнения. Ее губы скривились в полном отвращении, пока ее фиолетовые глаза скользили по резне, которая лежала перед ней. Моя грудь быстро расширялась, когда тяжелые горячие вдохи и выдохи покидали мои губы. Я не осознавал, насколько я устал, пока не заметил, что битва утихла.

Я знал, что на моем лице, должно быть, отразилось болезненное удовлетворение, потому что Сихрис вздрогнула при одном только взгляде на меня. Она старалась скрыть отвращение, когда Гарри шел рядом с ней, на ее доспехах не было крови, а копье лежало у нее на спине. Первой моей мыслью было ударить ее, но я сдержался, когда моя Саера вышла на открытый воздух. Три яйца плотно прижались к ее груди, когда красная женщина вышла.

У меня не было времени на Сейхриса, и самодовольная улыбка расползлась по моему лицу, когда я проревел над окровавленной землей храма. «Разведи огонь, костер такой большой, что на этот раз боги не смогут отказать нам в том, что принадлежит нам по праву». Я реву, и люди, в крови которых все еще бурлит, и в глазах которых горит опасность, ревут так же громко.

Пока они шли по территории храма, я видел, как люди высыпали на улицы города. На их лицах были написаны отвращение и страх, когда они смотрели на холм, но не решались подняться по ступеням. «Сеарис, как мило с твоей стороны присоединиться к нам, это леди Мелисандра, красная жрица, которая собирается высиживать яйца».

Саэра говорила теплым тоном, теплее, чем я слышал за последние несколько месяцев, но холодный тон, который наполнял ее глаза, изменился. Выражение волнения наполнило ее холодные глаза, в то время как Сихрис выглядела с отвращением, но хорошо это скрывала. Она кивнула головой и застенчиво сказала: «Так скажи мне, леди Мелисандра, мой отец сжег яйца на многих телах, что делает твой путь другим?»

Ее тон был холодным и расчетливым, ее правая бровь приподнялась, она сложила руки на груди и холодно посмотрела на нее. Я знал, что ей не нравятся ее методы, но какое это имеет значение. Они были просто священниками и заклинателями, мы - кровь дракона, и поэтому у нас должны быть драконы, чтобы ездить верхом, когда мы убьем Таргариенов и захватим их королевства.

Напряженная тишина накрыла их обоих, словно мягкие струи крови и тяжелый стук тел, грубо падающих на землю. «Вы использовали тела, в которых нет магии, их кровь полна крови. Необходимо использовать огонь, кровь и магию, а для трех яиц требуется много крови и много магии. Это лучший курс действий, другой бы вам не помог, они бы вас избегали и забрали яйца, чтобы отдать мальчику Таргариену, мы бы этого не хотели, так что вот где мы находимся».

Ненависть, которая наполнила мою грудь при одном упоминании бастарда Таргариенов, наполнила меня такой жаждой крови, что я едва мог ясно мыслить. «Больше не будет никаких дискуссий, разожгите костер, положите яйца на тела и проведите церемонию, больше этого не будет».

Мы были так близко, что я чувствовал жар драконьего дыхания, громкий грохот крыльев, мы были так близко, что я мог видеть своего сына, где бы он ни смотрел на трупы Таргариенов.

Кишки красного и черного цвета с бледно-белыми конечностями и ужасными сморщенными лицами прошли мимо меня, направляясь к большой куче тел. Сихрис кивнула и бросила на меня холодный взгляд ненависти, уходя, я видел, как напряглось ее тело, когда она наблюдала, как мужчины перетаскивают тела павших.

«Облил костер бензином, а затем положил яйца на костер». Пока я говорил эти слова, Даррио и несколько его людей бросились вверх по крутому склону холма с бочками масел и людьми с толстыми бревнами за спиной. Я крепче сжал свой клинок, Месть - так я назвал его в надежде получить именно ту месть, которую у меня украли.

Костер был построен в течение 2 часов, солнце было в зените, золотой свет царил на мне, когда толстые бледные конечности и безжизненные тела были помещены на костер. Мухи жужжали вокруг трупов, их мертвые глаза смотрели на меня, когда я вытащил свое серое яйцо из груди моей жены. Ее собственные глаза горели от волнения.

В этот момент Сихрис подошла к нам и взяла свое желтое яйцо. В воздухе повисло напряжение, когда мы каждый клали свои яйца на костер, а в воздухе повис тяжелый смрад мертвых. «Пусть начнется церемония»

САЭРИС

Последняя ночь во время резни

Я слышал крики ужаса, разносящиеся по воздуху, резкий едкий запах смерти проникал в мой нос вместе с горячим ветром. На самой вершине холма я мог различить храм. Небо освещал большой костер, оранжевые языки пламени мерцали и лизали ночное небо. Густой тяжелый дым грозил затмить серебристый свет луны.

«Леди Сихрис, твой отец, как и было приказано, чтобы ты и Младшие Сыновья пришли в храм и помогли в битве». Я поднял глаза, когда мальчик не старше 16 лет подошел ко мне. На нем были золотые доспехи золотого отряда. Его глаза были широко раскрыты от страха и беспокойства, я мог сказать, что он никогда раньше не был в битве.

Он, должно быть, был новым рекрутом, но битва, о чем мог думать мой отец, он был тем, кто думал, что они нужны для высиживания яиц. Убьет ли он их? Если да, то что случилось? Они отказали ему? Я не знаю, но был ли он действительно настолько далеко зашел, что он убил невинных людей, потому что он сказал им сейчас.

Отвращение начало наполнять меня, когда я выпрыгнул из лодки и побежал на максимальной скорости, мои легкие горели от упражнений, когда я уставился в ночное небо. Чем ближе я подходил, тем громче становился панический крик. Я чувствовал тошноту в животе, я чувствовал тяжесть, и в воздухе была темнота, тяжелое присутствие, которое говорило мне, что это то, с чем мне не следует связываться.

Но когда я поднялся на холм, я увидел ненависть в глазах моего отца, кровь выплеснулась в воздух, когда я наблюдал за отцом. У него был безумный взгляд, когда он рубил и кромсал все, что двигалось и имело красные одежды. Вид его, когда он развязывал резню невинных, заставлял ненависть и отвращение наполнять меня.

Я не могу здесь оставаться, я просто не мог, я чувствовал, как страх охватывает меня, когда мое тело позволяет мне двигаться, мой разум кричит, чтобы я куда-то бежал, мой отец и мать не могли найти меня, и чтобы я забрал яйца с собой. Ненависть начала наполнять меня, когда я наблюдал, как мой отец убивает женщин и стариков с маниакальной улыбкой на лице.

После резни

«Пусть начнется церемония» Слова отца наполнили меня великим отвращением, когда жалость нахлынула в моей груди к павшим мужчинам и женщинам, погибшим из-за его жадности к его мести. Ненависть начала собираться в моей груди, сидя холодной и тяжелой в моей груди, когда я смотрю на яйца. Вылупятся ли они вообще, если вся эта смерть будет не для этого. Породит ли это еще большую смерть?

Эта мысль заставляет мое лицо выражать ненависть, когда я холодно смотрел на мертвые тела, пока красная женщина шла по центральной сцене. Оранжевое пламя начало собираться в бревнах, становясь черными, когда они начали гореть, густой черный дым начал подниматься в небо, когда жар начал распространяться над храмом.

«Владыка Света, услышь мой призыв, я даю тебе кровавую жертву твоих собственных верующих, чтобы снова вызвать эпоху драконов. Разбуди эти яйца из камня и принеси бульон из новых яиц драконов».

Она начала петь на странном языке, на котором даже я не говорил, ее голос был искаженным и холодным, гулким от силы, магия исходила от ее тела, пока она пела, пламя становилось все выше, мерцая чисто-белым, затем дымчато-серым, затем сияющим желтым, которое сияло ярче солнечного света.

Когда ее пение затихло, а пламя поднялось выше, сила омыла землю храма. Запах крови и смерти наполнил воздух, душив меня, но острые карпы и опасные хлопки и свисты начали наполнять воздух. Я наблюдал, как бушует огонь, пока рубин, покоящийся в ошейнике красной ведьмы, пульсировал силой.

Она мне не нравилась, она предала весь свой народ и для чего, чтобы заслужить расположение моих родителей, конечно, их люди одолели людей в храме, но я уверен, что если бы весь город объединился, они бы выгнали их. Не говоря уже о том, что если заклинатели и мистики не хотят вам помогать, то обычно на это есть причина.

Когда я повернулся к отцу, он выглядел удивленным, его глаза горели жаждой власти и мести. Его губы скривились в возбужденной улыбке, когда кровь капала с его тела. Пока бушевал огонь, я повернулся к матери, мягкая улыбка появилась на ее лице, и впервые после смерти Ауриона. Я видел в ее глазах искреннюю радость, но не знал, будет ли это хорошо или плохо.

Я мог только смотреть, как бушует огонь, часами мерцало пламя, но когда оно угасало, внизу были яростные царапины, которые заполняли воздух. Волнение на мгновение нахлынуло на мою грудь, когда я увидел трех драконов, выходящих из костра. Первый - дракон чистого желтого цвета, того же цвета, что и мое яйцо. Это был маленький дракон с длинным извилистым хвостом, за исключением того, что кончик ее хвоста выглядел как лезвие и был таким же острым.

Ее желтые лучистые крылья хлопали, ее руки вытягивались в крылья, и вдоль ее спины торчали толстые шипы, ее задние ноги имели острые как бритва когти, которые были по сути ножами, прикрепленными к ее ступням. Ее маленькая квадратная голова была наклонена набок, когда она смотрела на меня яркими золотистыми глазами.

Я подошел к костру, я едва мог понять, что я вижу, это действительно дракон. Я мог только смотреть в полном шоке, когда второй хриплый крик наполнил воздух. Когда я посмотрел на следующего дракона, он был совершенно другим, чем другие драконы.

У нее было мерцающее белое тело, которое блестело, как рыбья чешуя, маленькая квадратная голова имела милые маленькие перепончатые ушки. Ее длинная извилистая шея имела маленькие жабры, которые тянулись вдоль ее шеи, ее мерцающие белые крылья порхали, и у этого дракона было четыре ноги, и его пальцы были перепончатыми.

Даже хвост маленького дракона был перепончатым, его мерцающие белые чешуйки блестели в утреннем свете. Наконец, был последний дракон, чисто серый дракон без жабр и перепончатых лап, только с длинной извилистой шеей и хвостом с гладкими серыми глазами, которые блестели на свету, и задними ногами.

Вид драконов решил, что я подожду до глубокой ночи, возьму драконов и побегу. Отец сбежался ко мне, вытаскивая своего дымчато-серого дракона из костра. Его глаза были широко раскрыты от сомнения, когда он смотрел на дракона, в его глазах был голод, когда он с интригой смотрел на белого дракона.

Мать подошла к нашему шоку, и сомнение наполнило ее, когда она подняла своего маленького детеныша, три драконьих крика наполнили воздух. Мужчины вокруг нас шепчутся в благоговении, когда даже люди из города начали подниматься на крутой холм. Я мог видеть их взгляды благоговения и страха, но на этот раз страх был не перед драконом, а перед моим отцом.

Сделав глубокий вдох, я подняла руку, схватив потного маленького дракона, который прыгнул мне в руку, остерегаясь ее шипов. Милые нежные глаза изучали меня, пока я смотрела на своего милого маленького дракона, тепло ее крошечного тела потрясло меня. Проведя нежным пальцем по ее нежной чешуе, я почувствовала, как меня начинает наполнять чувство цели. Я смотрю на своих родителей и вижу благоговение в голосе матери, когда она говорила.

«Морской дракон, они считались мифами». Благоговение и гордость в ее тоне сказали мне, что она рада иметь такого дракона, но я знала, что они принесут только смерть моим родителям.

С каждым мгновением я видел, как их глаза наполнялись жаждой власти, когда отец говорил громким голосом, положив дракона себе на плечо и говоря командным тоном. «Сегодня мы отдыхаем, завтра мы захватим столько востока, сколько сможем. Сначала мы возьмем земли Асшая, затем Йи Ти, Фарос, Кварт, города, которые покоятся в Великом Песчаном Море, а затем, наконец, три города рабов: Юнкай, Миэрин и Астапор. Мы возьмем все наши армии и двинемся на запад, чтобы убить всех Таргариенов, которые осмелятся называть себя повелителями драконов».

Его голос прогремел в воздухе, и пока мужчины ликовали, а у людей ассай не было выбора, кроме как поклониться, увидев все, что они знали, смерть поглотила их друзей в храме, и они не хотели быть добавлены к приливной волне крови. Холодное чувство ужаса наполнило меня, куда на востоке я мог пойти, страх и сомнения разъедали меня, когда это наконец пришло ко мне. Единственное место, куда мой отец не пошел бы в свободных городах в Волантисе.

В свободных городах большие стены, большие армии и наемники в их распоряжении, он никогда не рискнул бы своей растущей армией, не с его драконами такими молодыми. Он останется здесь со своими людьми и своим народом, он захватит восток и покончит с этим. Я решил для себя, что вернусь в Волантис, моего отца выгнали, но моя мать потащила нас с собой, но для меня это не имело значения. Я вернусь, я не был тем, кто разозлил Триархов, так что именно туда я и направляюсь. Волантис.

Позже той ночью

Мягкие визги моей милой маленькой Солар наполнили мой, ее сверкающие крылья сияли, когда она уткнулась в мое лицо, ее когти глубоко впились в мои плечи, когда громкие крики мужчин и женщин прекратились. Мужчины упивались грязью. Я прошел по лагерю к родительскому шатру. Оба их дракона сжались, отдыхая между ними на атласных подушках.

Но в тот момент, когда я вошла в палатку с сумкой за спиной и Солой на плече, я увидела суровые серые глаза, приветствующие меня, и оба дракончика холодно посмотрели на меня.

Оба их дракона повернули головы ко мне, как будто знали, что я собираюсь украсть их у их налетчиков. Я сделал шаг вперед, когда они зарычали и щелкнули на меня. Мое сердце улыбнулось, когда моя мать начала шевелиться ото сна, ее милый маленький водяной дракон холодно посмотрел на меня.

Черные зубы щелкали и рычали, словно говоря, что ты не заберешь меня от моей матери, мысль пришла мне в голову, даже если я попытаюсь их забрать, они будут кричать, и я не уйду далеко. Страх и паника охватили меня, когда я собрался с духом, мои золотые доспехи были оставлены и забыты в моей собственной палатке. Я не мог ускользнуть в ночь с такими яркими мерцающими доспехами, мое сердце колотилось в груди, когда я молча пробирался через палатку.

Мое сердце забилось громом, и предупреждающее шипение наполнило воздух, я подкрался, когда мой взгляд упал на моего отца, он был вырублен, его лицо все еще было красным от всего, что им нужно, чтобы он был пьян. Его громкий храп эхом отдавался в моих ушах, и я надеялся, что этого будет достаточно, чтобы они не услышали речи своих драконов.

Опустившись на одно колено, я нежно протянул руку маленькому дракончику, чтобы он ее обнюхал. Я надеялся, что как только они почувствуют, что я не представляю угрозы, они с готовностью уйдут со мной, как будто я просто веду их на небольшую прогулку.

Но в тот момент, когда я споткнулся, чтобы схватить их, серый дракон издал пронзительный вопль, который вырвал моего отца из глубокого сна. В его руке был короткий меч, сверкающее лезвие смотрело на меня, когда он вонзил его кончик мне в горло, остановившись только тогда, когда понял, кто я.

«Сехрис, что ты делаешь?» Его низкий хриплый голос был полон усталости, пока я изо всех сил старался им лгать. «Я брал Солара на прогулку и подумал, что твои драконы захотят составить мне и Солару компанию».

Даже когда я произнес это слово, я понимал, что моя ложь прозвучала бы слабо, если бы он был полностью бодр и трезв, но он был полупьяным и измотанным после дня бесконечной бойни.

Но его глубокие фиолетовые глаза были такими же острыми, как если бы он был трезвым, я подумал, что он мог бы меня обнаружить, но он просто холодно посмотрел на меня, говоря холодным тоном. «Нет, они в порядке там, где они есть, возвращайтесь в свою палатку сейчас же или вы хотите, чтобы я проводил вас обратно». Даже когда он сказал это слово, я уверен, что он поймет, если я останусь еще на мгновение, я просто молился, чтобы он не увидел сумку, которая лежала у меня на спине.

Я покачала головой, не говоря ни слова, поднимаясь на ноги и медленно отступая к нему лицом. Я знала, что он не увидит мою сумку в таком виде, и я знала, что в этот момент у меня не было выбора, кроме как уйти. Я могла бы подождать, пока они снова не уснут, но, честно говоря, я сомневаюсь, что отец это сделает, а это означало, что мне придется идти без них. Эта мысль беспокоила меня больше всего на свете, но я сделала глубокий вдох, Волантис, вот я иду.

Я бросился в конюшню, взяв самую быструю лошадь, которая у нас была, черного жеребца, который издал безумное ржание, а Солар издал низкий визг, когда мы выскочили из лагеря. Тьма закружилась вокруг меня, когда вид лагеря стал таять.

Тьма закружилась вокруг меня, мое сердце колотилось, а мой разум метался, когда что-то подсказывало мне идти в Волантис, сила толкала меня в город. У меня было золото, еда и вода, чтобы продержаться до города Инь в Йи Ти. Я получу больше припасов и продолжу путь в Кварт, где я мог бы получить корабль, который отвезет меня на оставшуюся часть пути в Волантис, если бы старые боги были на то согласны, чтобы меня не поймал мой отец.