~②①~
"Бездушные"
В тренировочном центре я уже сидела на своём месте, переодетая, готовая. После тренировки я собиралась увидеться с ним. С Пхи Хан Улем.
Мысли крутились в голове, не давая покоя. Всё, что сказал Сон Чхоль, заело где-то под кожей. Я сидела, будто в тумане, не замечая, как ускользает время.
Хотя... Стоп. Тренера всё ещё не было. А он ведь человек пунктуальный — всегда приходит с секундной точностью. Хоть и не скажешь по его виду, но порядок — его стиль.
Я нахмурилась. Не припомню, чтобы он когда-либо опаздывал.
И вдруг — двери распахнулись. Я тут же встала, автоматически готовясь к началу тренировки...
Но в дверях был не тренер. Это был Хан Уль.
Спокойный, собранный. Как будто всё под контролем. Как будто он не послал людей за учительницей.
Я быстро собрала в кучу своё удивление... и что-то ещё — раздражение? тревогу? — прежде чем задать вопрос:
— Что ты тут делаешь?
Он стоял у дверей, опираясь плечом о косяк. На нём были джинсы и джинсовая куртка, небрежно накинутая, как будто он просто зашёл по пути. На ухе блестела серебряная серьга, а на лице — его привычная расслабленная маска, за которой ничего не прочтёшь.
Хан Уль никогда не появлялся на моих индивидуальных тренировках. Ни разу. Видеть его здесь было... странно.
— Пришёл предупредить, что твой тренер сегодня не придёт, — спокойно произнёс он, словно это была просто мелочь.
Как будто он тут ни при чём. Как будто ничто не горит, не рушится, и никто не посылал людей на охоту.
Хан Уль зашёл в зал, медленно, спокойно.
— Твой тренер говорил, что у тебя слабая защита, — сказал он спокойно.
— А зачем он тебе это сказал? Разве это не личная информация? — удивлённо спросила я.
— Этот тренировочный центр частично принадлежит мне. Я здесь в курсе всего, — ответил он с лёгкой усмешкой.
— В любом случае, у меня вполне нормальная защита, — парировала я, скрестив руки на груди.
Я умею защищаться. Просто от меня всегда требуют слишком много — быть быстрой, точной, непогрешимой. Как будто я не человек, а машина.
Хан Уль усмехнулся, не особо впечатлённый.
— Сомневаюсь, — спокойно бросил он, прищурив глаза. — После каждой школьной драки ты обязательно остаёшься с каким-нибудь шрамом или ушибом.
Его взгляд скользнул к моему локтю. Именно туда, где осталась едва заметная отметина — тонкий, почти исчезнувший след, напоминание о той драке.
Я чуть заметно дёрнулась, но старалась не показать, что это задело. Конечно, он всё видел.
— Где ты была? — спросил Хан Уль, приближаясь ко мне.
Я стояла ровно, руки сжаты в кулаки, взгляд направлен прямо на него. Но с каждым его шагом сердце будто сходило с ума — билось быстро, сильно, больно. Шаг. Второй. Он приближался уверенно, с тем ледяным спокойствием, за которым прятался шторм. А я стояла, словно прикованная к месту, не позволяя себе отступить назад, хотя всё внутри вопило: «Беги».
— Разве я должна отчитываться перед тобой за каждый свой шаг? — спросила я, стараясь говорить ровно, без дрожи, хоть голос и казался чужим.
Он не ответил сразу. Только смотрел. Пронзительно. Жёстко. Словно видел меня насквозь.
Он знал.
Я почти почувствовала, как в груди у него сжалось. Это был не просто вопрос — он знал. Лицо его оставалось безэмоциональным, но в глазах вспыхнуло что-то опасное. Он догадался, что я встретилась с Чхолем. Что тот всё-таки заговорил. Что я узнала хоть часть правды.
— Кто тебе сказал? — голос Хан Уля был ровным, почти ленивым, но в нём чувствовалась угроза. Он не злился — он знал. А мне оставалось только решить: врать или смотреть ему прямо в глаза.
— Сказал что? — выдавила я, стараясь держаться ровно, не отводить взгляда, не показать ни страха, ни боли. Всё моё нутро сжималось от напряжения, но я не позволяла себе дрогнуть. Это ведь была наша игра, не так ли? Кто первый сломается.
Он прищурился, подался вперёд.
— Не притворяйся дурочкой. Тебе не идёт, — произнёс он тихо, почти разочарованно. — Ты знаешь, о чём я.
Я закусила губу, чувствуя, как внутри всё горит. Слова застряли в горле, но я заставила их выйти.
— Прекращай, Хан Уль, — сказала я, и мой голос дрогнул, но не от страха — от ярости. — Как ты вообще живёшь после этого?
Где-то внутри меня до сих пор теплится та наивная девочка, что верила тебе.
Я смотрю на тебя сейчас — такого уверенного, хладнокровного, держащего всех на поводке. У тебя теперь власть, деньги, влияние. Но где ты сам, Хан Уль? Что осталось от тебя?
И всё равно я верю слухам. Как бы глупо это ни звучало. Потому что глубоко внутри, на самом дне, я всегда знала. Ты не изменился. Ты просто стал сильнее, а значит — опаснее. Всё то же лицо, но с другими глазами. Бездушными.
— Эта учительница знала, на что шла, — сказал Хан Уль спокойно, будто речь шла не о человеческой жизни, а о незначительной детали в его безупречном плане. Его голос был ровным, лишённым эмоций. Без капли раскаяния.
Я почувствовала, как внутри всё переворачивается. Сердце сжалось, дыхание сбилось.
— Разве это стоило её жизни? — прошептала я, но голос тут же стал твёрже. — Твой статус. Сила. Ты лишил человека жизни, Хан Уль. Человека! И теперь хочешь сделать то же самое с учительницей Ли?
Я смотрела прямо ему в глаза, и внутри всё дрожало. Не от страха — от чего-то другого. От осознания, что передо мной стоит не тот, кого я когда-то знала. И, возможно, никогда и не знала.
— Да, если придётся, — ответил он без тени сомнения. Как будто дал клятву.
Моё тело задрожало от ярости. Я больше не могла сдерживаться.
— Не будь таким... идиотом! — выкрикнула я и резко шагнула к нему, замахнувшись, чтобы ударить. Может, не сильно, может, просто чтобы он хоть что-то почувствовал. Но он быстро схватил мои запястья, крепко, но не грубо, и удержал.
— Зачем ты это сделал? — выдохнула я, уже тише, но с болью в голосе. — Неужели нельзя было просто... уйти? Покинуть школу. Отказаться. Не мстить, не сражаться, не разрушать. Зачем ты выбрал именно этот путь, Хан Уль?
Он молчал. Его пальцы всё ещё сжимали мои руки. А я смотрела на него и вдруг поняла — ему уже давно всё было ясно. Он не блуждал, не сомневался. Просто шёл вперёд по дороге, вымощенной холодными решениями.
А я — я только начинала осознавать, сколько крови оставляет его след.
— Почему тебя так волнуют мои проблемы? — голос Хан Уля прозвучал тихо, но отчётливо. Без упрёка, без злости. Почти... с интересом. Как будто он действительно хотел знать.
Я замерла.
— Что?.. — переспросила я, уже гораздо спокойнее. Эта перемена в его тоне, этот странный вопрос — всё сбило меня с толку. Его волнует именно это? После всего, что он сделал?
Он посмотрел на меня с холодной решимостью, в его глазах не дрогнуло ни единой эмоции.
— Думаешь, есть путь назад? — сказал он. — Я совершил то, что должен был.
Он говорил это так, словно был абсолютно уверен в своей правоте. Как будто смерть — это допустимая плата за порядок, за его личную правду. А я... я не могла понять, кем он стал. Или кем был всё это время.
— Выбирай сторону, Су Джин, — продолжил он. — Либо я, либо учительница.
Эти слова прозвучали, как приговор. Холодный выбор, без полутонов, без права на сомнение. Как будто я — пешка, которую он решил поставить на доску.
Он отпустил мои руки. И в этот момент стало как-то пусто. Будто он забрал не только прикосновение, но и часть моего прошлого. И меня саму.
Развернулся и пошёл прочь. Без сожаления, без последнего взгляда, без лишних слов.
А я осталась стоять. Один на один с гулкой тишиной, звенящей в ушах. Сердце бешено колотилось, а в голове звенела только одна мысль: он ушёл — и даже не оглянулся.
Он задал самый... странный вопрос. Почему меня волнуют его проблемы? Разве он сам не понимает?.. Я уже не на его стороне. С того самого момента, когда рассказала ему про намерения учительницы Ли — я сделала выбор. Не потому, что я верю в неё. Не потому, что она права. Я не принимаю её сторону. Её поступки — это отчаянный бунт, глупая надежда изменить то, что давно прогнило изнутри. Эту школу не исправить. Здесь правила слишком жестоки, а система слишком глубоко впилась в кровь.
Хан Уль стал частью этого механизма. Не просто частью — он сердце этого монстра. Его решения не о спасении, не о справедливости. Это про власть.
И всё же... Я не хотела бросать его. Не хотела оставлять его в одиночестве, когда он тонет в этом мраке. В тот момент, когда ему, может быть, сильнее всего нужна была не соратница, а просто человек. Кто-то, кто бы напомнил ему, кем он был.
Но, думаю, он уже не слышит. Он слишком далеко.
Я почти уверена — всё началось не с него. Это всё... его отец. Он держит Хан Уля в железной хватке, не терпит слабости, не прощает ошибок. Я это видела. В его взгляде, в словах. Даже если приказ убить не отдал он — он вложил в Хан Уля убеждение, что сдаваться — хуже смерти.