4/
Баджи встретил Новый год прекрасно: с мамой пол ночи сидели перед телевизором, ели наготовленные блюда, смотрели праздничные фильмы и под утро заснули на диване. В школу не нужно из-за зимних каникул, которые длятся неделю.
В новом году первым делом Кейске встретился с друзьями, провели собрание Тосвы у неизменного храма Мусаши. Обсудили, кто и как отметил праздник, какие подарки их ждали под ёлкой — конечно, все уже знают, что Деда Мороза не существует, но получать подарок под ёлкой приятно.
Вместе с новым годом пришли и новые проблемы. Мёбиус, байкерская банда, на два поколения старше Тосвы, расформировалась. Это ничего не изменило, потому что практически все участники перешли в другую группировку — Вальхалла. Кто её основатель и глава её участников — никому не известно. Но эта новость обещает доставить неприятности. Члены Тосвы обговорили основные новости, но решили ничего не предпринимать, пока Вальхалла бездействуют — авось, обойдется без битвы.
Каникулы пролетели неприлично быстро, и вот снова учеба, бесконечные уроки и домашние задания. Баджи не может дождаться лета, чтобы полноценно отдохнуть.
— Кейске, ты уже уходишь? — спрашивает Такемичи, сложив руки на груди, но это риторический вопрос. Однако он озвучен таким тоном, что явно требует ответа.
— Майки зовёт к Шину в гараж, пока того нет. Когда ещё мы успеем навести там свой порядок, — усмехается, натягивая поношенные зимние ботинки на ноги. Такемичи делает мысленную пометку купить новую обувь к следующей зиме.
— А уроки? — с лёгким укором уточняет женщина. Баджи поднимает на неё умоляющий взгляд.
— Клянусь сделать вечером. Пока, ма.
Кейске посылает Такемичи воздушный поцелуй и выбегает на улицу, пока мама не передумала отпускать его. Такемичи качает головой, но не возражает — вечером, так вечером.
Женщина прикрывает плотнее дверь, поправляет коврик и уходит в гостиную. Возиться на кухне с утра она устала и остаток выходного собирается провести лёжа на диване. Отпуск выпадет, вероятно, только осенью, но ей не принципиально, когда отдыхать.
По телевизору крутят какую-то передачу, на ней Такемичи останавливает свое внимание. Чтобы занять чем-то руки и одновременно с пользой провести время, она берёт в руки спицы — давно не вязала, но руки помнят своё дело, так что к вечеру, скорее всего, будет готов первый носок. И пусть Кейске только скажет, что носить не будет — зима на дворе, наденет, как миленький.
Такемичи, что странно, не считает свою жизнь скучной или неполноценной. В её жизни были хорошие моменты и плохие — как, например, первые и неудачные отношения с Асахи. У неё есть несколько близких друзей, Минами Тачибана и Изуми Акаши, она же мать Харучиё Акаши и ещё двух детей. Про Харучиё Такемичи знает от Кейске, который все рассказывает о своих друзьях.
У Такемичи есть работа, которая, может, не предел мечтаний, но хорошо оплачивается. Есть сын, посиделки с близкими на выходных по возможности — идиллия и долгожданная стабильность.
Когда Кейске был маленьким, Такемичи думала, что сойдет с ума, настолько много проблем свалилось: грудной ребёнок, ограниченное количество денег, сон урывками, потому что Кейске мог заплакать посреди ночи или вылупиться глазёнками в потолок — выспался!
Подгузники, смесь (потому что грудное молоко вскоре пропало), нежелание ребёнка питаться через силиконовую соску.
Потом начали появляться зубки — снова ночи без сна в попытке успокоить Баджи от истерик.
Потом желтуха — Такемичи волновалась так сильно, что в больнице, куда она пришла лечить сына, в итоге откачивали её. Но ничего страшного не произошло, в итоге все были здоровы.
Такемичи уставала, думала, какого это, когда рядом есть любимый человек, который может помочь в трудную минуту. Завидовала знакомым, которые рассказывали о счастливой семейной жизни с мужчинами, а Такемичи могла сказать только о бессонных ночах и пошатнувшейся нервной системе.
Но она никогда не жалела, что оставила ребёнка. Кейске ни в чем не виноват, ведь если мама — молодая неумеха — это вовсе не проблема младенца.
Потом стало проще — малыш научился держать голову сам, затем впервые сел на попу и засмеялся, когда у него получилось усидеть целую минуту не шатаясь.
После научился сам переворачиваться с одного бока на другой и ползать — сколько счастья было в детских глазах, когда Кейске впервые самостоятельно дополз до мамы!
Дальше первые шаги, сопровождаемые слезами счастья от Такемичи и смехом полуторагодовалого ребёнка. И Такемичи перестала чувствовать себя одинокой, когда Баджи стал реагировать на её слова и действия смехом или гримасами.
Стало легче.
Женщина с улыбкой перестает вспоминать прошлое, тяжёлое, но счастливое. Внимание снова возвращается телевизору, где ведущий представляет зрителям гостя из-за кулис. Что это за программа вообще?
Вдруг по дому разносится трель звонка. Такемичи откладывает вязание, поправляет пояс махрового длинного халата, в коридоре перед зеркалом поправляет торчащие волосы и идёт к двери. Открывает. И мгновенно жалеет об этом.
— Привет.
Асахи, изрядно потрепанный жизнью, стоит на пороге, разглядывая женщину перед собой. Такемичи помнит его красивым молодым человеком с мягкими волосами и четкими линиями скул. Теперь перед ней пьющий мужчина с мешками под глазами, прыщами на лице, редкими жидкими волосами, но все таким же пронзительным взглядом. Он стал шире в плечах — оно не удивительно, столько лет прошло — даже выше, но прибавленного роста практически не видно из-за ссутуленных плеч Асахи.
Такемичи сглатывает ком:
— Неожиданно.
Мужчина усмехается. Такемичи из его воспоминаний была худощавая, маленького роста и с бойким характером. Кажется, мало что изменилось. Передние пряди её коротких волос заколоты на макушке цветными заколками, остальные беспорядочно торчат в стороны мягкими кудряшками. Взгляд голубых глаз такой же упрямый, как тринадцать лет назад. Детская округлость в щеках сменилась едва выраженными скулами, на её лице появились морщинки.
— Пригласишь на чай?
Такемичи вскидывает бровь. Прежняя безмятежность сменяется настороженностью. Они расстались не лучшим образом, и женщина больше чем уверена, что гнусный характер Асахи ещё при нём. Впустить его в дом — означает впустить в свою жизнь, дать второй шанс, позволить общаться с сыном и стать частью семьи.
— У себя дома попьёшь. Поздороваться зашёл?
— Хотел увидеть как ты живёшь. Сделала таки аборт?
Такемичи никогда не чувствовала большей злобы, чем в данную минуту.
— Нет.
— Значит, ребёнок жив? — усмехается Асахи, заглядывая за спину женщины, будто кто-то должен резко материализироваться позади неё.
— Очевидно.
— Познакомишь? Кто там, дочь или сын? Ребёнок должен знать своего отца.
Такемичи, не впечатленная речью, возражает:
— Не должен. Даже не спрашивал никогда, пока я сама не захотела рассказать ему. По-моему, он обещал сломать тебе лицо при встрече. Ещё хочешь увидеться с сыном?
Руки Асахи затряслись, а глаза почти остеклянели от слепого гнева. Ханагаки торжествующе разводит руками:
— Люди не меняются. Я должна в страхе сжаться и бояться даже взглянуть на тебя? Знаешь, меньше ожиданий — меньше разочарований. Я не виновата, что ты придумал себе пугливую девчонку, а получил другое.
Такемичи закрывает дверь ровно в тот момент, когда чужая рука замахивается для удара. Раньше она могла выдержать его силу, но теперь он взрослее и сильнее. Но Такемичи тоже не осталась той слабенькой девочкой.
Раздается стук в дверь. Не получив никакой реакции, Асахи с новой силой заколотил по дереву. Ханагаки вздыхает и уходит в гостиную, откуда возвращается с телефоном. Стоит предупредить Кейске, чтобы в ближайший час он не возвращался домой, но тогда появятся вопросы. И Кейске, узнав об опасности, примчится в считанную минуту. Решившись, Такемичи набирает номер и прикладывает телефон к уху. Вызов принимают через несколько гудков.
— Шиничиро, привет. Ты занят?
***
Шиничиро приехал так быстро, как смог. Услышав, что какой-то тип ломится в дом (мамы друга его брата) его знакомой (подруги ли?), он заволновался, что агрессор выбьет дверь вместе с петлями. Голос Такемичи не показался обеспокоенным, только лёгкое раздражение проскальзывало во время телефонного звонка. Главным условием приезда было не брать с собой Кейске, и чтобы Шин ни в коем случае сам не рассказывал о произошедшем — будет лучше, если он узнает подробности от Такемичи лично.
Подъехав, Сано оставил мотоцикл лежать — не стал тратить секунды, чтобы поставить на подножку — и побежал к входной двери. Огляделся по сторонам. Никого нет.
Шиничиро поджал губы и тихо, костяшками пальцев, постучал. Дверь открылась почти сразу.
— Шин, — удивленно и облегченно произносит женщина, — Ты быстро.
— Он ушёл, — сделал вывод парень — ещё был вариант, что мужчина каким-то образом вошёл в дом и закрылся изнутри. Теперь понятно, что это не так.
Такемичи воспринимает слова и вздох Шиничиро по-своему.
— Извини, что отвлекла тебя. Я знала, что он не будет ломиться в дом до вечера, но не думала, что так быстро уйдёт…
Шиничиро берёт дрожащую руку Ханагаки в свои ладони.
— Хорошо что он съебался сам. Кто это был?
— Отец Кейске. Не знаю, зачем объявился спустя столько лет. Ты греешь мою руку? — хмыкает Такемичи. Шин сразу отпускает женскую ладонь и смущенно чешет затылок.
— Да… Я просто хотел… Ну ты же как бы девушка…
— Здорово, что ты заметил, — дразнит Такемичи, складывая руки на груди. Плечом упирается в дверной проём. Шиничиро выглядит очень взволнованным этим разговором.
— Мужчина должен защищать девушку, вот я и хотел…
— Ах, ты ж мой рыцарь в доспехах. Отчего же ты коня своего бросил? — усмехается Такемичи, кивая подбородком в сторону одиноко лежащего мотоцикла. Сано качает головой.
— Почему наша дружба держится на твоих издевательствах надо мной? — вздыхает Шиничиро. Такемичи посмеивается и успокаивающе, как обычно делает с Кейске, хлопает парня по голове.
— Я уже говорила эти слова сегодня: меньше ожиданий — меньше разочарований.
— Давно ты «философ»?
— С сегодня, — смеётся Такемичи, — Чай, кофе, лимонад?
— Кофе. Сейчас подгоню мотоцикл поближе, — говорит Сано, — Кстати, классные заколочки.
Ханагаки толкает парня в спину, закрывая дверь. Сучонок, свой же подарок нахваливает.
Шиничиро составляет Такемичи компанию некоторое время и уезжает. Перед этим Шин задал больше вопросов о бывшем женщины, а Такемичи не постеснялась спросить о его ситуации с девушками — неужели настолько не везёт, как рассказывает Кейске? Оказалось, что да. Такемичи жаль каждую, к кому подходил Шиничиро.
— Зачем ты используешь подкаты из интернета? — смеётся и качает головой женщина, но потом прячет лицо в руках и совсем не как леди ржёт.
— Хорошо звучит же! — оскорбился Шин, надувшись. Так нелепо он никогда себя не чувствовал.
— «Ты, конечно, не разетка, но я бы засунул в тебя два пальца»? — сквозь смех проговаривает Такемичи, — «Мой член замёрз, можно я спрячу его между твоих булочек»?
— Когда ты произносишь это таким тоном, то звучит реально тупо!
— Так оно и есть! Господи, за что бедным девочкам сломанная психика. Это совсем не романтично, Шин. Не скоро ты девушку найдёшь.
Шиничиро испепеляющим взглядом посмотрел на Такемичи и громко отпил из кружки. Он обижен, между прочим.
— Ты хороший парень, Шин-кун. Если никто не может разглядеть этого из-за твоих убогих подкатов, значит ещё не нашлась та самая.
Сано недоверчиво хмыкнул, не обнадёженный словами подруги.
Но разговор на эту тему завершился и Шиничиро поехал по делам, от которых его оторвала Ханагаки.
***
В один день, через несколько недель после каникул, Такемичи звонит классная руководительница Кейске. Такемичи в это время сидела перед рабочим компьютером и очень удивилась, когда поступил звонок.
Баджи совсем недавно перевёлся в эту школу, он не успел бы натворить ничего серьёзного за это время.
— …не делает домашнее задание, отвлекается на уроках и отвлекает всех рядом сидящих. Учителя уже не знают, какие меры принять.
Зато Такемичи, кажется, знает.
Вернувшись после работы домой, Такемичи застает сына играющим в приставку, которую ему подарил Рюгуджи на новый год. Баджи на секунду отрывает взгляд от экрана.
— Привет, ма. Чё, как на работе? — снова внимание игрушке. Такемичи ставит сумку на тумбочку и задумчиво покусывает губу. Принять какие-то меры…
— Мне сегодня звонили со школы. Классная руководительница не нарадуется твоим поведением, — с долей сарказма произносит Такемичи. Глаза Баджи округляется, мальчик судорожно жмёт на кнопку выключения и неловко откладывает приставку на диван. Теперь всё внимание сосредоточено на матери.
— Сообщила, какой ты внимательный и как старательно делаешь уроки дома. Ты на прошлом неделе обещал уроки сделать вечером. Делал?
— Забыл, — отвечает Кейске, прикусывая внутреннюю сторону щеки. Не пытается оправдаться или возразить, потому что понимает, что отчитывают заслуженно.
Такемичи качает головой:
— Я не проверяю твоё домашнее задание, потому что считаю тебя достаточно взрослым и ответственным, чтобы ты сам делал свою работу. Ты школьник, Кейске, и твоя работа заключается в выполнении заданий, которые задают в школе. Ты не можешь забывать или отвлекаться. Разве у тебя мало свободного времени? Может, я чем-то нагружаю тебя?
Кейске отрицательно качает головой. Глаза бегают по комнате, но не останавливаются на Такемичи. Женщина испытывающе смотрит на сына. Конец, она выносит вердикт:
— Ты под домашним арестом до тех пор, пока не сделаешь все уроки. Всё, что тебе задавали после каникул. Предупреждай друзей, приставку оставляй на диване и приступай.
— Ну мам! — умоляюще смотрит Кейске. Совсем скоро Вальхалла сделает первый шаг, вся Тосва должна быть в сборе, чтобы дать отпор. Если будет отсутствовать капитан первого отряда, как же они пойдут без командира? Хорошо хоть Майки не запрут дома…
— Ты услышал меня. Если сможешь сделать всё за сегодня — завтра ты будешь свободен. Срок наказания зависит только от тебя. Извини, Кейске. Я не хочу, чтобы тебя оставили на второй год, или чтобы ты завалил экзамены потом.
Такемичи выглядит так, словно готова расплакаться, поэтому Кейске осекается.
— Да, мама.
Ханагаки сама расстраивается, что приходится ограничивать сына, но другого решения она не придумала: Кейске гуляет с друзьями с утра до вечера, поэтому не успевает делать уроки. Конечно, Такемичи рада, что у него есть друзья, какая-то опора, те, на кого он может положиться в трудную минуту, но нельзя забывать о школьных обязанностях.
Кейске отодвигает приставку, встаёт с дивана и направляется в комнату. Женщина провожает его взглядом, смаргивает не пролитые слёзы — ну жалко ведь наказывать! — и уходит на кухню. Нужно приготовить ужин.
В течение часа дома была тишина, только тихий голос из телевизора в гостиной и шум посуды на кухне. Такемичи нарезает овощи для дополнения к собе, когда ходит Кейске. Мальчик подходит к Ханагаки.
— Мам, а что тут написать? — спрашивает, протягивая тетрадь к лицу женщины. Та убирает нож, вытерает руки об фартук.
— Покажи мне задание, — просит Такемичи. Баджи оставляет тетрадь с ручкой на кухонном столе и уходит в комнату, откуда возвращается с учебником.
— Разнести слова в предложения по смыслу и вставить пропущенные буквы, — читает Кейске, — И знаки препинания расставить. Помоги.
Такемичи поднимает глаза на сосредоточенного сына: тот, со следом от синей пасты на подбородке, усиленно пытается понять задание. Глаза бегают по буквам, поднимаются выше, к данным предложениям.
— Садись, будем делать.
Кейске садится на стул, пододвигается впритык к столу и склоняется над тетрадью. Такемичи заглядывает в учебник. Уроки по родному языку они делают вместе, Ханагаки и сама порой читает правила — всё забыла со школьных лет. Закончив с заданием через двадцать минут — упражнение совсем короткое, просто чтобы его сделать необходимо знать правила — Кейске возвращается в комнату. Его ждёт математика. Такемичи возобновляет готовку.
Ужин приготовился уже через час, Такемичи разложила еду по тарелкам и поставила на середину стола кастрюлю — вдруг добавки захочется.
Ханагаки подходит к комнате Кейске, чтобы позвать его ужинать. Оттуда она слышит напряженный голос сына и более тихий, из динамика телефона, голос Манджиро:
— Тут какие-то типы на наших ребят напали. Мы с Кенчиком уже готовы, скоро Казутора с Па-чином подъедут. Ты с нами?
Баджи быстро-быстро записывает очередной пример, вводит его же в калькулятор и полученный ответ вносит в тетрадь. Рука уже устала, но нельзя расслабляться, пацаны ждут!
— Я подойду позже, сейчас одному тут ебальник подправлю, — угрожающе произносит Кейске и с большей скоростью записывает пример. Нельзя потерять репутацию грозного капитана первого отряда. Стабильно каждый час «бьёт ебальники».
Такемичи ошеломлена матерком, но горда, что Кейске продолжает делать уроки, а не сорвался по первому зову. Возможно, она смягчит наказание.
Тихонько стучит по открытой двери для привлечения внимания:
— Ужин готов.
— Мам, тут прям очень-очень-очень надо, можно на часик погулять сходить? Обещаю, приду и всё доделаю! Правда-правда-правда-пр…
— Иди уже, негодник. Но сначала поешь.
Баджи на считанные секунды умял порцию, поблагодарил маму, быстро надел куртку с шапкой и выбежал на улицу.
«Подправлять ебальники пошёл» — со смешком подумала Такемичи.
Лишь бы самому не подправили…